Руфь Такер От Иерусалима до края земли

Смерть Дейвида Ливингстона оказала огромное психологическое воздействие на весь англоговорящий мир. Миссионерское рвение достигло наивысшего накала, и молодые мужчины и женщины добровольцами устремлялись в заморские дали, несмотря на трудности и риск. Частью это стремление было вызвано исследовательской работой Генри Стэнли, который подхватил эстафету Ливингстона и с твердым упорством продолжил ее. Его путешествие через Африку, длившееся 999 дней, заинтриговало весь мир и заставило миссионерские общества искать своей доли удачи на Черном континенте.

Хотя Генри Стэнли исповедовал обращение под влиянием Ливингстона и был полон решимости продолжить работу своего дорогого друга, он оказался нежелательным кандидатом для миссионерской работы. Урожденный Джон Роулендс (John Rowlands), он появился на свет в 1841 г. (в год, когда Ливингстон прибыл в Африку), незаконнорожденный сын представителей британского рабочего класса. В возрасте шести лет его отдали на попечение жестокого хозяина работного дома, где он оставался до тех пор, пока подростком не сбежал в Новый Орлеан. Там его усыновил Генри Стэнли, богатый бездетный торговец, который вскоре отправил беспокойного юнца прочь от себя работать на плантации. Во время Гражданской войны молодой Стэнли (который взял себе имя приемного отца) примкнул к войскам конфедератов, был ранен и взят в плен. Прослужив какую-то часть своего тюремного срока, он перешел на сторону Штатов; но вскоре его отстранили от службы по медицинским показаниям. После этого Стэнли работал в доках и клерком; потом поступил на службу в федеральный флот, но через короткое время дезертировал и стал журналистом. В этой должности он поехал в Малую Азию, но, прежде чем успел закончить задание, был пойман и бит бандой пиратов. В 1867 г. Стэнли вернулся в Соединенные Штаты, работая над темой военной кампании генерала Хенкока против индейцев, а позже в том же году начал писать репортажи для "Нью-Йорк геральд". В 1871 г. он был по заданию газеты в Африке, когда впервые увидел Дейвида Ливингстона, человека, который стал для него героем и отцом.

После четырех месяцев в Африке, наскоро закончив торопливо написанный бестселлер "Как я нашел Ливингстона" ("How I Found Livin-gstone"), Стэнли составил план собственной исследовательской экспедиции в Африке, которую начал через год после смерти Ливингстона. Стэнли считал себя исследователем, равно как и свободным миссионером, поэтому по прибытии в Уганду он некоторое время пробовал себя в переводе Библии. Но величайшим вкладом Стэнли в миссионерское дело были его статьи и письма. Он сделал больше для миссионерского движения одним эмоционально написанным им письмом (опубликованным в "Дейли телеграф"), чем многие миссионеры сделали за всю свою жизнь. Он страстно умолял прислать миссионеров: "О, если бы благочестивые миссионеры-практики только приехали сюда! ...Какое поле и какой урожай созрел для их серпа цивилизации... Только практичный христианский учитель может научить этих людей тому, как стать христианами, лечить их болезни, строить им дома... Не нужно бояться тратить деньги на такие миссии..."

Экспедиция Стэнли в 999 дней через Африку из Момбасы в устье реки Конго была дорогим удовольствием не только в перерасчете на британские фунты, но и в плане человеческих потерь. Он начал свои исследования вместе с тремя европейцами и 356 африканцами и достиг западного побережья, потеряв почти всех, за исключением восьмидесяти двух африканцев. В отличие от Ливингстона, Стэнли ненавидел Африку и боялся ее людей: "Величайшая и все время подстерегающая нас опасность кроется в том, что мы каждый раз встречаем дикое завывание аборигенов-каннибалов, как только они замечают нас... Ощущение опасности присутствует всегда, будь то сон или явь". Стэнли не гнушался брать в руки оружие и использовать его против угрожавшего им местного населения, явно игнорируя (как это делал Маккензи) вопрос о том, нужно ли стараться нести миссионерство, если оно требует вмешательства военной силы. Для Стэнли то был вопрос жизни и смерти, а не философские рассуждения.

Несмотря на все опасности и смерть людей, экспедиция Стэнли была монументальным достижением, и миссионерские общества стремились последовать его примеру. Первой последовала этому примеру Внутренняя миссия

Ливингстона, внеконфессиональное общество, созданное по образцу Китайской внутренней миссии. Она организовала семь миссионерских баз вдоль южных притоков реки Конго, но смертельные опасности африканских джунглей пожинали свой урожай, и жизнь миссий оказалась короткой. За Стэнли последовали другие миссии и несколько десятилетий добивались установления связи между восточным побережьем и западным через цепь миссионерских станций.

Джордж Гренфелл

Джордж Гренфелл (George Grenfell) был одним из многих британских граждан, вдохновленных трудами Ливингстона и привлеченных в Африку его смертью. Гренфелл родился в Корнуолле, Англия, в 1849 г. Хотя его семья принадлежала к государственной англиканской церкви, где в воскресных школах занимались их дети, Джордж и его младший брат перешли в баптистскую воскресную школу, чтобы избежать насмешек и преследований со стороны другого подростка. Здесь у Джорджа проснулся интерес к духовным вопросам. Он был обращен в возрасте десяти лет и вскоре после этого, читая первую книгу Ливингстона, решил посвятить жизнь африканской миссии. Проработав несколько лет на складе, одновременно исполняя обязанности светского служителя в церкви, Гренфелл поступил на год в баптистский колледж в Бристоле, чтобы подготовиться к миссионерскому служению.

В ноябре 1874 г., в возрасте двадцати пяти лет, Гренфелл был принят Баптистским миссионерским обществом (та же самая миссия, что привлекла к служению Уильяма Кэри примерно восемьдесят лет назад), а в следующем месяце он уехал в Камерун. В 1876 г. он приехал в Англию, чтобы жениться на мисс Хоукс, которая вернулась с ним в Африку. Менее чем через год она умерла, оставив Гренфелла в горе и раскаянии: "Я совершил ужасную ошибку, привезя мою дорогую жену в этот смертельный климат Западной Африки". Гренфелл повторно женился два года спустя, но на этот раз на цветной женщине из Вест-Индии, которая также незадолго до того овдовела.

После трехлетнего ученичества в Камеруне Гренфелл был назначен на работу в недавно ставший доступным район реки Конго, что оказалось возможно после открытий Стэнли в его исследовательском путешествии в 999 дней. Гренфелл надеялся проложить дорогу посредством сети миссионерских станций через всю Африку и смело взялся за дело. Он путешествовал на речном пароходе "Мир", который построил собственными силами после того, как три инженера, присланные один за другим для выполнения этой задачи, умерли. Несколько лет "Мир" был для Гренфелла и его семьи домом.

Конго, как и любая другая территория в Африке, вполне заслуживала репутации "кладбища белого человека". В первый срок служения из четырех миссионеров выжил только один. И все же Гренфелл умолял присылать новых: "Если вскоре не подъедут еще люди, миссия на Конго провалится и работа, которая стоила так много трудов, пойдет насмарку". Его собственная семья также не избежала цепкой хватки смерти. Четверо из его детей были похоронены в Конго, включая его старшую дочь, Пэтти, которая приехала из Англии помогать ему в работе еще подростком.

Но джунгли, кишащие болезнями, оказались не единственным препятствием, стоявшим на пути распространения христианства в Конго. Недружелюбные племена, известные своим каннибализмом, постоянно угрожали их жизни. Гренфелл вспоминает двадцать ужасных случаев "бегства от каннибалов". "Это люди дикие и коварные, ибо несколько раз после периодов кажущихся дружелюбных встреч вдруг, без какой-либо причины, кроме собственного откровенно "проклятого характера", как сказали бы янки, они начинают пускать в нас свои отравленные стрелы".

Самым большим препятствием для Гренфелла были все же не болезни и не каннибализм, а бельгийское правительство. Король Леопольд рассматривал Конго как собственное частное владение, и миссионеры сталкивались с ограничениями на каждом шагу. Правительственные чиновники требовали у Гренфелла изготовленные им собственноручно карты и личные записи для использования в собственных захватнических целях, а позже они конфисковали его пароход. Образование свободного государства Конго стало благоприятным событием для миссионеров, и Гренфелл, самый опытный исследователь в этой области, принял предложение правительства установить южную границу государства. Но это сотрудничество длилось недолго. Стали известны случаи жестокого отношения бельгийцев к конголезцам (в попытке заполучить каучук), и Гренфелл не мог сдержать праведного гнева. В попытке заставить этого человека замолчать, чиновники назначили его в комиссию по защите местного населения; но когда он понял, что комиссия была бутафорской, он решительно воспротивился подобной работе. Вслед за этим правительство отказалось выделить ему новые участки земли для организации миссионерских станций, затем его уведомили о том, что определенные дети из его миссионерских школ будут подготовлены на должность священников, потому что эта страна, "как римско-католическое государство, не имеет права помещать сирот под опеку какой бы то ни было другой организации, кроме Римско-католической церкви".

Несмотря на существование значительных препятствий, Гренфелл достиг удивительных успехов за время своего служения в Конго. Исследовательская работа первооткрывателя стала лишь частью его великих достижений. Он контролировал работу баптистских миссий в Конго в течение двадцати лет и был свидетелем великого духовного пробуждения в собственной миссии в Болобо. В 1902 г. он писал: "Вы будете рады узнать, что здесь, в Болобо, какими бы близорукими мы ни были, мы не без свидетельства прогресса и благословения. Люди все больше хотят слышать и распространять Благую весть, которой так долго пренебрегали. Фактически многие исповедуют то, что отдали свои сердца Господу Иисусу, и действительно существуют признаки наступления добрых времен". Рост действительно продолжался, и вскоре появилась нужда в большей церкви. Во время своих путешествий Гренфелл видел значительные перемены. Он говорил, что там, где двадцать лет назад его гнали копьями, теперь приветствовали песнями "Прославляйте Иисуса" .

Хотя бельгийское правительство помешало Гренфеллу завершить организацию сети миссионерских станций, связанных со станциями Церковного миссионерского общества на Востоке, он продолжал свою пионерскую работу до самой смерти от африканской лихорадки в 1906 г.

Александр Макей

В то время как Гренфелл и баптисты осваивали Африку с запада, Церковное миссионерское общество (образованное Англиканской церковью) продвигалось с востока в попытке исполнить мечту Стэнли опутать континент сетью миссионерских станций. Иоганн Людвиг Крапф (Johann Ludwig Krapf), немецкий лютеранин, был первым великим миссионером ЦМО, который начал мечтать об этом. Он был одним из многих лютеран из Германии, заполнивших ряды ЦМО, когда не многие англичане захотели принести необходимые жертвы. Задолго до экспедиции Стэнли он первопроходцем устремился впереди протестантских миссий на восточный берег. В 1844 г., после того как его изгнали из Эфиопии, Крапф основал станцию на побережье у Момбаса в Кении. К сожалению, победа была омрачена смертью жены и ребенка. Крапф занимался своей первопро-ходческой миссионерской работой более двадцати лет, сделав несколько замечательных открытий, но так и не осуществив мечту охватить сетью Евангелия всю Африку.

Самым замечательным миссионером, отправленным ЦМО на восточное побережье, был Александр Макей, который прибыл в Африку в 1876 г., через полтора года после появления на западном побережье Гренфелла. Макей был хорошо образованным шотландцем, инженером по профессии, мастером на все руки, с острым и любознательным умом и способностями к лингвистике и теологии. Он был одним из восьми миссионеров, посланных ЦМО в 1876 г. в ответ на волнующее воззвание Стэнли к христианскому миру, в котором он сообщал просьбу короля Мтезы из Уганды об отправке туда миссионеров.

Как лидер этой команды миссионеров, Макей ощущал Богом данную ответственность. В своем прощальном послании он выразил смелую решимость, которая требовалась для такого предприятия: "Я хочу напомнить комитету, что за шесть месяцев они, возможно, услышат, что кто-то из нас умер. Да разве существует вероятность того, что из восьми англичан, отправляющихся в Центральную Африку, все должны остаться в живых после полугода пребывания там? По меньшей мере один из нас - может быть, я - наверняка погибнет до этого. Когда новости дойдут до вас, не отчаивайтесь, но немедленно пошлите кого-нибудь другого занять освободившееся место". Слова Макея все еще звенели в ушах директора, когда до него дошли вести, что один из восьмерых умер. За первый год на африканском кладбище остались пять миссионеров, а к концу второго года в живых остался только Макей.

Хотя иногда Макей чувствовал дыхание смерти, он отказывался отступить. К 1878 г., через два года после своего прибытия, он построил (с помощью африканцев) дорогу в 230 миль с побережья до озера Виктория. Но там его уже никто не ждал. Он прибыл вскоре после убийства двух товарищей-миссионеров, а остальные его коллеги уехали из-за плохого здоровья.

Достигнув озера Виктория, Макей построил лодку и пересек озеро в Энтеббе, где встретился с королем Мтезой. В то время как Мтеза и его приближенные радостно приветствовали Макея, его появление встретило резкий протест со стороны других слоев населения, в частности, католиков и мусульман. Сам Мтеза обладал ярко выраженным языческим характером, ежедневно казнил своих подчиненных по пустяковым обвинениям и, как говорят, имел самое большое количество жен из всех людей в истории. Макей воспользовался всей свободой, предоставленной ему Мтезой, и немедленно начал проповедовать Евангелие народности баганда, найдя их дружелюбными и стремящимися к знаниям. Его всегда окружали дети, а взрослые всех возрастов молили его научить их читать, поэтому Макей начал переводить Писания. Он проводил долгие часы за печатным станком, и его труды были щедро вознаграждены. К концу 1879 г., через год после своего прибытия, он писал: "Каждый день сюда приходят толпы людей за назиданием, в основном желая научиться читать". В 1882 г. произошло первое крещение, а двумя годами позже поместная церковь объединяла уже восемьдесят шесть африканцев.

Многое мешало росту церкви. На жизнь Макея неоднократно покушались и арабы, и римские католики. Ситуация стала критической после смерти Мтезы в 1884 г., когда воцарился его сын, Мванга. Начались леденящие кровь преследования христиан. В 1885 г. более тридцати мальчиков-христиан были сожжены живьем за отказ подчиниться гомосексуальным домогательствам Мванги. Позже в том же году Джеймс Ханнингтон (James Harming-ton), англиканский епископ, попытался войти в Уганду с востока, но был убит по приказу Мванги. Напряжение достигло предела, когда вспыхнула настоящая гражданская война между местными протестантами и католиками, закончившаяся кровавой битвой при Менго. Это был позорный эпизод, конец которому положило только военное вмешательство англичан и разделение страны на протестантские и католические сферы влияния.

Все эти годы над Макеем постоянно висела угроза изгнания из страны, но его ценность как квалифицированного инженера предотвращала исполнение этих угроз до 1887 г., когда арабы все же убедили Мвангу выслать его. Макей продолжил свое служение в Танганьике на южной оконечности озера Виктория, где вел дальнейшую работу по переводу и печатанию Библии и предоставлял убежище христианским беженцам из Уганды. В 1890 г., в возрасте сорока лет, этот одинокий и часто живший уединенно миссионер умер от малярии. После его смерти один из коллег горестно жаловался на невосполнимую утрату, выразив свою мысль простой, но красноречивой фразой: "Из десятков других никогда не получится одного Макея".

Борьба за распространение Евангелия в Уганде не завершилась смертью Макея. ЦМО не удалось запугать. В 1890 г., в год смерти Макея, в Уганду приехал Альфред Р. Такер (Alfred R. Tucker), благочестивый англиканский епископ, и с благословенной помощью африканских евангелистов вырастил церковь до шестидесяти пяти тысяч членов. Его непоколебимая приверженность расовому равенству привела к возникновению оппозиции среди коллег-миссионеров, но его идеи одержали победу, и церковь в Уганде расцветала.

Мэри Слессор

Исследовательская и миссионерская деятельность Ливингстона и Стэнли вдохновила множество мужчин и женщин на то, чтобы посвятить свою жизнь Африке. Неудивительно, что многие женщины представляли себе свое служение под защитой миссионерской станции, огороженной забором и обустроенной всем необходимым, как в Курумане, где Мэри Моффат провела большую часть своей жизни.

Исследования и работа первооткрывателя никак не представлялись трудом легким и предназначенным для одинокой женщины-миссионерки - по крайней мере до тех пор, пока не появилась Мэри Слессор.

История Мэри Слессор, как и жизнь любого миссионера в современной истории, была романтизирована до неузнаваемости. Ее образ викторианской леди, одетой в платья с высоким воротником, в ниспадающих до щиколоток юбках, смело шагающей по африканским джунглям, залитым ливнями, или сидящей в каное с раскрашенными племенными воинами, так далеко отстоит от реальной жизни и работы босоногой, небрежно одетой рыжеволосой рабочей женщины, которая жила на манер африканцев в глиняной кибитке, а ее лицо (часто без вставных зубов) временами было покрыто ожогами от нестерпимо жаркого африканского солнца. И все же ее успех миссионерки и первопроходца был удивительным, а то чувство единения, которое она ощущала по отношению к африканцам, равняло ее с немногими другими людьми. Она отличилась тем, что была первой женщиной в должности вице-консула Британской империи, и ей еще при жизни были оказаны почести и выражено величайшее уважение со стороны коллег-миссионеров. Они хорошо ее знали и, несмотря на недостатки и эксцентричность, ценили как великую женщину и Божьего человека, каковой она и была в действительности.

Мэри Митчелл Слессор, вторая из семи детей, родилась в Шотландии в 1848 г. Ее детство омрачалось нищетой и семейными неурядицами, ссорами, происходившими в основном из-за периодической безработицы ее отца-алкоголика, который как-то раз выкинул Мэри на улицу ночью, вернувшись домой пьяным. В возрасте одиннадцати лет Мэри начала работать вместе с матерью на текстильной фабрике по полдня, продолжая в то же время учиться. К четырнацати годам она работала по десять часов в день, чтобы прокормить семью, потому что в семье появился седьмой ребенок. Следующие тринадцать лет Мэри трудилась на фабрике и стала в семье основным кормильцем.

Хотя позже она говорила о себе как о "дикой девчонке", ранние годы Мэри прошли в работе на фабрике и дома. На развлечения не было ни времени, ни возможности в перенаселенном и грязном районе, где проживал рабочий класс и где ютилась ее семья. К счастью, церковная деятельность давала ей возможность на время забыть о доме. Обращенная подростком через внимательную заботу жившей пожилой вдовы по соседству, Мэри вскоре стала очень активной помощницей в своей поместной пресвитерианской церкви. Она преподавала в воскресной школе, а после смерти своего отца вызвалась служить добровольцем, помогая миссионерской работе в городе. Когда ей было чуть за двадцать, она стала сотрудничать с Королевской уличной миссией, что обеспечило ей практический опыт для будущей миссионерской деятельности. Сколько раз ей приходилось сталкиваться с потоками грязных слов и непристойным поведением уличных банд, пытавшихся помешать ее собраниям на открытом воздухе. Смелость, которая так пригодилась позднее, была развита в трущобах Данди.

Зарубежные миссии глубоко заинтересовали Мэри с раннего детства. Миссионерские собрания были частым явлением в ее церкви, и миссионеры, приезжавшие в отпуска, просили новых работников. Она с живейшим интересом наблюдала за прогрессом Миссии Калабар, образованной за два года до ее рождения. Тепло относившаяся к миссиям мама Мэри надеялась, что ее единственный выживший сын, Джон, станет членом зарубежной миссионерской экспедиции. Его смерть, когда Мэри исполнилось двадцать пять, разбила мечты матери. Но что касается Мэри, ее мысли о миссионерской работе были вызваны желанием уйти с работы на фабрике и занять место брата. Миссия Калабар всегда принимала женщин, и Мэри знала, что ее встретят приветливо и возьмут в свой штат. Смерть Дей-вида Ливингстона укрепила ее решение, и ей осталось только разорвать тесную связь со своей семьей.

В 1875 г. Мэри обратилась в общество и была принята Миссией Калабар, а летом 1876 г., в возрасте двадцати семи лет, она отплыла в Калабар (расположенный в современной Нигерии), давно известный своей работорговлей и смертоносным климатом. Первые годы в Африке Мэри провела в Дьюктауне, где преподавала в миссионерской школе и посещала африканцев, параллельно изучая язык. Его она выучила быстро, но своим назначением осталась недовольна. Как фабричная девчонка, она никогда не чувствовала себя в своей тарелке в комфортной обстановке и при сытом образе жизни, которые вели несколько миссионерских семей, удобно устроившихся в Дьюктауне. (Несомненно, они также были достаточно сдержанны по отношению к ней - двадцатидевятилетней женщине, которая намеренно влезала на каждое дерево, на которое можно было залезть между Дькж-тауном и старым городом.) Жизнь казалась скучной и серой. Она хотела получить больше результатов от своего миссионерского служения, чем те, которые ей предлагало существование в Дьюктауне. Всего лишь через месяц после приезда туда она писала: "Не стоит обладать особой благодатью, чтобы сидеть тихо. Так трудно ждать". Ее сердце было настроено на первопроходческую работу в глубинке, но такую "привилегию" нужно было заслужить.

Почти через три года пребывания в Африке, когда Мэри уже была ослаблена несколькими приступами малярии (а еще более - тоской по дому), ей разрешили приехать в отпуск восстановить здоровье и повидаться с семьей. Она вернулась в Африку посвежевшей и вдохновленной новым назначением в Старый город, за три мили вдоль реки Калабар. Здесь она работала самостоятельно и жила так, как хотела - в глиняной хижине, питаясь местной едой, что позволяло ей выделять большую часть миссионерской заработной платы своей семье. Работа более не казалась ей скучной. Она проверяла деятельность школ, распределяла лекарства, выступала на диспутах и заменяла мать нежеланным детям. По воскресеньям она становилась окружным проповедником, проделывая многомильные переходы через джунгли из деревни в деревню, делясь Благой вестью с теми, кто хотел ее слышать.

Благовествование в Калабаре проходило медленно и трудно. Среди местных племен преобладали колдовство и спиритизм. Жестокие племенные обычаи превратились в традиции. Было почти невозможно переубедить людей в чем-либо. Одной из наиболее ужасающих традиций стало убийство близнецов. Согласно суевериям, рождение близнецов было проклятием, приносимым злым духом, который становился отцом одного из детей. В большинстве случаев оба близнеца жестоким образом умерщвлялись, а мать изгонялась племенем и отправлялась на территорию, являвшуюся резервацией для отверженных. Мэри не только спасала близнецов и служила матерям, но и неустанно боролась против сторонников этого языческого ритуала, иногда рискуя собственной жизнью. Она смело вмешивалась в племенные дела и постепенно заслужила уважение, до того неслыханное для женщины. Но после трех лет работы Мэри опять серьезно заболела и более не могла оставаться в Африке.

Во второй отпуск Мэри уехала вместе с малышкой Джени, одной из двойни шести месяцев от роду, которую она спасла от смерти. Хотя Мэри отчаянно нуждалась в отдыхе, на родине ее забросали просьбами о встречах. Она и Джени явились сенсацией, и так велика была нужда в свидетельствах Мэри, что комиссия миссионерского общества продлила ей отпуск. Потом Мэри задержалась еще, ухаживая за больной матерью и сестрой; но наконец в 1885 г., почти через три года отсутствия, она вернулась в Африку, полная решимости проникнуть дальше в глубинку.

Вскоре после своего возвращения Мэри получила известие о смерти матери, а через три месяца после этого - о смерти сестры. Другая сестра умерла во время ее отпуска, и теперь Мэри осталась одна, без тесной связи с родиной. Она впала в уныние, ее охватило чувство одиночества: "Нет никого, кому я могла бы написать и рассказать обо всех своих делах и печалях и о всякой чепухе". Но вместе с чувством одиночества и печали пришло ощущение свободы: "Теперь Небеса для меня ближе, чем Британия, и никто не будет сожалеть обо мне, если я отправлюсь вглубь страны".

Глубинкой Мэри считала Окойонг, дикую территорию, на которой гибли другие миссионеры, осмелившиеся проникнуть через ее границы. Послать одинокую женщину к окойонгам многими считалось равнозначным сумасшествию, но Мэри твердо решила ехать, и ее невозможно было разубедить. Несколько раз посетив этот район вместе с другими миссионерами, Мэри пришла к убеждению, что первооткрывательская работа более всего подходит для женщин, которые, как она верила, меньше могли напугать дикие племена, чем мужчины. Поэтому в августе 1888-го, с помощью своего друга, короля Эйо из Старого города, она была на пути на север.

В последующие четверть века и даже больше Мэри продолжала миссию первооткрывателя в районах, где не мог выжить ни один белый человек. Пятнадцать лет (за вычетом двух отпусков) она жила с окойонгами, обучая их, ухаживая за ними, разрешая их споры. Ее репутация миротворца стала известной во всех близлежащих районах, и вскоре она выполняла роль судьи во всем регионе. В 1892 г. она стала первым вице-консулом в Окойонге и эту правительственную должность занимала много лет. Она исполняла функции судьи и возглавляла заседания суда, разбирая дела, относящиеся к земле, долгам, семейным проблемам и подобное. Ее методы были необычны по британским стандартам (она часто отказывалась вынести решение одна по какому-либо свидетельству, если знала лично о наличии других факторов), но ее методика прекрасно подходила для африканских условий. Хотя Мэри глубоко уважали как судью и благодаря ее влиянию колдовство и суеверия постепенно уменьшались, она не видела больших сдвигов в распространении христианства в Окойонге. Она считала себя первопроходцем и рассматривала свою работу как подготовительную, не без оснований беспокоясь о том, что не может послать блестящих отчетов домой о толпах обращенных и о цветущих церквах. Она открывала школы, учила практическим навыкам, организовывала торговлю - и все это делалось как подготовка к служению будущих миссионеров (чаще всего, рукоположенных мужчин), которые должны были последовать за ней. Она видела некоторые плоды своих евангелических стараний, но в основном это происходило в ее семье с приемными детьми. В 1903 г., ближе к концу ее деятельности в Окойонге, произошла первая служба крещения (семеро детей из одиннадцати крещенных были ее приемными детьми) и была организована церковь из семи членов.

Мэри, как пионер-миссионер, вела одинокую жизнь, но она никогда не оставалась полностью лишенной связей с общественностью на родине. Ее поездки в Англию во время отпусков и периодические посещения Дьюкта-уна помогали поддерживать связь с внешним миром. Во время одного из своих отпусков по болезни на побережье она встретила Чарлза Моррисона, молодого миссионера-учителя на восемнадцать лет младше ее, служившего в Дьюктауне. Их дружба крепла, они полюбили друг друга, а затем Мэри приняла его предложение выйти за него замуж, выговорив условие, что он будет работать вместе с ней в Окойонге. Однако свадьба так и не состоялась. Его здоровье не позволило ему оставаться даже в Дьюктауне, а для Мэри миссионерское служение стояло превыше личных интересов.

Наверное, Мэри и не была готова к семейной жизни. Ее жизненные привычки и повседневные заботы стали настолько независимыми, что ей лучше было оставаться одной. С ней пробовали жить одинокие женщины, но обычно безуспешно. Вопросы гигиены и санитарии ее беспокоили не очень сильно, и ее глиняные хижины кишели тараканами, крысами и муравьями. Прием пищи, школьные занятия, церковные службы проходили нерегулярно - намного более подходящий образ жизни для африканцев, чем для ориентированных на время европейцев. Одежда также мало интересовала Мэри. Она очень быстро обнаружила, что скромные, туго обтягивающие длинные платья викторианской Англии плохо подходят для жизни в африканских влажных лесах. Вместо них она носила простую хлопчатобумажную одежду, часто прилипавшую к телу из-за влаги (это заставило одного миссионера настоять на том, что он пойдет впереди нее в джунглях, чтобы не видеть ее, хотя он был человеком, хорошо знакомым с искушениями).

Мэри часто не удавалось принять необходимых мер для сохранения здоровья и она "жила, как местные" (как говорили другие миссионеры).

Но удивительно, что она пережила многих из своих миссионеров-коллег, которые так пеклись о своем здоровье и гигиене. И все же она испытывала повторявшиеся приступы малярии и часто болезненно обжигала лицо. Ожоги, появлявшиеся на ее лице и голове, иногда приводили к возникновению лысины. Временами, однако, она чувствовала себя на удивление здоровой и крепкой для пожилой женщины. Ее многочисленные дети делали ее молодой и счастливой, и она искренне могла говорить, что "испытала совершенную радость и удовлетворение одинокой жизни".

В 1904 г., в возрасте пятидесяти пяти лет, Мэри уехала из Окойонга со своими семью детьми, чтобы выполнить исследовательскую работу в Иту и других отдаленных районах. Она добилась огромного успеха и в работе с людьми племени иту. Джеки, ее старшая приемная дочь, теперь стала бесценной помощницей в работе, а другая женщина-миссионерка согласилась продолжать ее работу в Окойон-ге. В оставшиеся десять лет своей жизни Мэри опять выполняла работу первопроходца, а за ней следовали другие - их служение проходило намного легче после ее подготовительной работы. В 1915 г., почти через сорок лет после приезда в Африку, она умерла в возрасте шестидесяти шести лет в своей глиняной хижине, став величайшим свидетельством деятельности христианских миссий в Африке.

За время ее служения в Африке объем миссионерской работы существенно возрос. Это был период быстрого развития миссий независимой веры. Конфессиональные миссии, поддерживаемые англиканами (выросшие от чуть более сотни до более тысячи за этот период), пресвитерианами, методистами и баптистами, значительно увеличили количество своих зарубежных представительств и к 1915 г. твердой ногой ступили на африканскую землю, становясь главной миссионерской силой на Черном континенте. Это были такие миссии, как Христианско-миссионерский союз (ХМС), миссия "Евангельский союз" (МЕС), Суданская внутренняя миссия (СВМ) и Африканская внутренняя миссия (АВМ).