Русская литература ХХ века 1941 – начало 1980х годов
«Панорамный» роман, его жанровые особенности и концепция войны. К. Симонов, В. Гроссман. 2
жүктеу/скачать 326.5 Kb.
|
| 1. «Панорамный» роман, его жанровые особенности и концепция войны. К. Симонов, В. Гроссман.
2. Герой «окопной» прозы, принципы изображения войны, особенности авторской позиции. Бакланов, Быков, Воробьёв. Тема ВОВ во многом была показателем перемен в общественном сознании, как складывается мирочувствование современного писателя. 1ый цикл – роман В. Некрасова «В окопах Сталинграда»; повесть Казакевича «Звезда»; Пановой «Спутники». Продолжение традиции Твардовского, взгляд очевидца, требование правды. 2ое направление – официальное, изображение войны как пути к победе. Романы Симонова. В силу жёсткой цензуры, произведения о войне печатались мало. К концу 50-х – началу 60-х годов – повторный военный цикл или «вторая волна» военной прозы. Он нёс в себе независимые от первого цикла темы, идеи и образы. В начале 60-х годов почти все темы были дискуссионными. «Повторный» военный цикл начинается активной полемикой – «Правда века» и «Правда факта» – как изображать войну? «Правда века» – рассматривать войну как событие среди других событий. Торжество одной социально-политической идеи над другой. Тема смерти уходит на второй план. «Правда факта» – рассматривать войну с позиции отдельного солдата, для которого каждый бой мог стать последним. С точки зрения участников дискуссии, первая позиция вела к историческому беспамятству, вторая – «Никто не забыт, ничто не забыто» (слова О. Бергольц). Решалась более важная задача – каково отношение к человеку в войне? Журнал «Новый мир» принял в дискуссии активное участие, печатал произведения о человеке на войне, воспоминания военноначальников. Журнал «Октябрь» и «Знамя» занимали другую позицию. В середине 60-х годов сложились два жанровых потока: I. «Панорамный» роман, сначала его называли социально-исторический роман о войне. «Панорамный» от киношной практики, обозначает физическую точку зрения на события, наблюдение с командного пункта, генштаба. Сложилось как чёткое жанровое образование: 1) излагает «биографию» войны, война – его главный герой => посвящается крупнейшим битвам ВОВ (оборона Москвы, Сталинграда). «Живые и мёртвые» Симонова, «Горячий снег» Бондарева. Изображаются герои и события, которые имели непосредственное отношение к центральным событиям, как и в производственном романе. 2) сочетание исторического материала и художественного вымысла. Одно из действующих лиц обычно Сталин, иногда Гитлер, крупные советские военноначальники (Ворошилов, Жуков, Рокоссовский). Автор стремится не исказить самого исторического события. Задача художественного вымысла – исторические факты сделать более простыми и понятными. Вымышленные персонажи изображаются также как, например, в орнаментарной прозе. 3) антагонистический конфликт очень чётко разделяет на единомышленников и врагов (наследие орнаментарной прозы). Отчётливо социальный характер конфликта, это не личностные столкновения на бытовой почве. 4) «панорамный» роман обычно многофигурен – большое число действующих лиц, что отражает массовость события, роман иллюстрирует масштабность исторических испытаний, которые выпали на долю государства. Сюжетные особенности: главная ценность, которую защищают все герои – это государство. Потеря близких – второстепенная ценность. Это потому, что перед нами – антагонистические конфликты, предлагают победу одной идеи над другой. «Панорамный» роман – наиболее последовательное продолжение развития нормативов советской литературы. В «орнаментарной» прозе главное – революция, в «панорамном» романе – завод, колхоз, защита советской власти. II. «Секретарская» проза – принадлежала большим чиновникам от литературы. Союз советских писателей (примерно как Министерство культуры). Георгий Маркин «Сибириада», Анатолий Иванов «Вечный зов», «Тени исчезают в полдень», Пётр Проскурин «Любовь земная». Это та литература, которая учила на образцах государственного поведения. «Секретарская» проза очень хорошо печаталась, снимали фильмы, но читательского отклика живого не было, так как в произведениях была нарочитая психологическая инструментовка, эксплуатация готовых схем, смесь патриархального и партийного. В начале 60-х годов писатель-фронтовик Василий Гроссман обратился в ряд журналов с романом «Жизнь и судьба», это традиционный «панорамный» роман, но неровно написанный – блестящие художественные и публицистические страницы. Но был иной взгляд. Впервые предлагался как тема фашистский концлагерь, но и наш концлагерь тоже не обошёл вниманием. Более сложно представлена государственная машина. Это была борьба тоталитарного государства со своими противниками (политические заключённые, которые попали в лагерь в 30-е годы). Фашистский лагерь и ГУЛАГ очень мало различаются у Гроссмана. Для него концепция войны – не только противостояние двух государств. Он заговорил о равенстве тоталитарных систем. Фашизм подавлял человека так же, как и социализм. Для Гроссмана очень важно: война есть несвобода, подавление человеческого таланта и воли. Этот роман не опубликовывали, он переходил из одной редакции в другую, его передали заграницу – там его опубликовали в очень искажённом виде. Были арестованы все копии романа в Советском союзе. Гроссман умер в уверенности, что роман погиб. Роман свидетельствует о том, что литература – процесс неостановимый, нельзя запретить художнику думать так, как он думает. «Правда факта» отразилась в «окопной» повести (= «повесть лейтенантов»), написанной теми, кто вышел живыми из войны, как правило, это были лейтенанты-артиллеристы (Григорий Бакланов, Василь Быков, Юрий Бондарев). Их произведения о том, что они видели и пережили. Психологические истоки «окопной» прозы в поэзии поэтов «вернувшегося поколения» – Дружининой и других. Главная задача – рассказать о «моей» войне, которую вёл я, угол обзора из окопа. Сначала название было ироническим: что можно увидеть из окопа? Но авторы превратили это название в достоинство. Это, прежде всего повесть, рассказ о нескольких судьбах, объединённых одним переживанием войны. Единство места и единство переживания. Главный герой – человек на войне => изображается всегда один-два эпизода военной биографии, больше не помещается, стремительно сжатое время. Все произведения объединяла нравственно-этическая позиция автора. «Панорамный» роман – война диктует свои законы, во имя победы надо от многого отказаться. «Окопная» проза – законов войны не существует. У человека одна жизнь, он не может прожить её по законам войны. Каждое произведение вызывает большие споры. Василь Быков – белорусский писатель, почти постоянный автор журнала «Новый мир». Его любили за абсолютную ясность авторской позиции. Его решения были всегда на грани вызова. Война, ведущаяся в тылу врага. У Быкова вообще герой часто оказывается партизаном, он вне действующей армии => нет жёсткой армейской иерархии, нет стратегических задач – задача предельно точечная, от неё многое не зависит, чаще всего это задача нравственно-этическая. Отряд из вчерашних школьников в повести «Круглянский мост». Ими командует Бритвин. Чтобы взорвать мост, отправляют мальчишку на телеге с взрывным устройством. Мальчику не сказали об этом. Мост взорван, он погиб. Ожесточённые споры вокруг повести. Быков резко противопоставляет мораль, закон войны и закон мира. Ему говорили, что приказы не должны обсуждаться – иначе мы бы не выиграли войну. Подчинённый Бритвина – мальчишка, не военный, а гражданский. Обозначил важную тему – человек сильнее, важнее войны. Имел ли Бритвин право на такой приказ? Имел, но его вина, что он не сказал мальчику о том, что тот погибнет. Мальчик должен был выбирать сам – в этом обвиняет Быков Бритвина. Коварство Бритвина приравнивается к предательству с точки зрения Быкова. Повесть «Мёртвым не больно» – откровенная сенсация. Сталкиваются два времени – 60-е и время войны. Герой приехал в командировку, видит лейтенанта, по вине которого погиб взвод. Самое страшное преступление в «окопной» прозе – оставить своих людей одних на поле боя. Через эту ситуацию проходили все отрицательные персонажи в «окопной» прозе. Люди, прошедшие военные испытания, связаны единством долга – это больше, чем родственники. Соответствие командира нравственно-этическим нормам мирного времени. Быков не делит нравственность на военную и мирную. В 60-х появляется и у Бакланова, и у Быкова тема, связанная с органами НКВД, с особыми отделами, с судьбой тех, кто пришёл на фронт из семей репрессированных. Бакланов «Мёртвые сраму не имут», «Пядь земли». Быков «Знак беды» – война рассматривается как расплата за чудовищные события коллективизации. Восстанавливаются традиции русской классики – человек на поле боя, который сражается за страну и отечество, а не за государство. «Окопная» проза как каждый ведёт свою борьбу за свои ценности. В середине 70-х исследователь этой темы А. Бочаров написал монографию «Человек и война», утверждая, что ВОВ не дала «потерянного поколения», в отличие от Первой мировой войны (Хемингуэй, Ремарк). Но эта мысль опровергается, если обратиться к повести К. Воробьёва «Убиты под Москвой». Его герои – рота кремлёвских курсантов элитной части, не приспособленных для боевых действий. Эти ребята в 1941 году пешком идут на фронт от Москвы, пока без оружия, с туманным представлением о фронте. Фронт представляется главному герою Алексею Ястребову в виде бетонной стены. Мировосприятие человека, воспитанного Красной армией. В первом же сражении они погибают. Для Воробьёва война ставила ряд проблем нравственного характера, проблемы ответственности государства перед своим гражданином. Развитие военной темы в прозе 1970-х годов Сам Воробьёв был в плену, прошёл через события своего произведения. Бежал из плена, в третий раз удалось. В тылу у немцев пишет первую повесть, которая была опубликована после его смерти – «Это мы, Господи!» Воинское мужание и гражданское прозрение героев Воробьёва совпадает с началом войны. «Убиты под Москвой» – не погибли, а убиты. Капитан Рюмин – элитный офицер Красной армии, воплощающий в себе лучшие черты. Курсанты подражают ему во всём. Перед боем любопытная встреча – курсанты наталкиваются на солдата, вышедшего из окружения. Ему 40 лет, по воинским меркам он стар. Рюмин боится, что он собьёт с ребят воинский пыл. Но солдат говорит, что танк слепой, надо найти его слабое место. Ещё одна важная встреча – генерал возвращается в нижнем белье. Он ничего такого, как старый солдат, не сказал. Рюмин планирует новый бой, хочет чему-то научить ребят в боевых условиях. Но он остро чувствует свою вину перед солдатами, чувство невыполненного долга. Бросает обвинение, которое адресовано самому верховному главнокомандующему – Сталину. Но мы были не в состоянии, не было техники. Рюмин покончил с собой, исчерпав свои возможности как командир. Это жест человека, который не выполнил свой долг. Он оставил курсантов без командира, но ведь он убедился, что его воинский опыт не может принести пользы. Это и героический, и разоблачающий акт. Для Рюмина долг превыше всего. Он сумел научить солдат побеждать. Когда они оказались один на один с танками, они вспомнили слова старого солдата. Бросая бутылку с зажженной смесью, Алеша вдруг вспоминает слова деда Матвея. Мы ничего о нём не знаем, но чувствуем, что в слова дела заложена та истина, которая поможет выжить. Борьба в ВОВ – за защиту родной страны, а не государства. Опыт, который получил Алексей от деда Матвея, от старого солдата, оказывается больше, чем опыт командира. Народная нравственность – более жизнесозидающая. Произведения Воробьёва несли в себе ту психологическую правду, которая обозначилась в ВОВ. Произведения Воробьёва – новый этап в развитии военной прозы, который делал сам конфликт глубже, значительнее и драматичнее. Это коснулось даже «панорамного» романа. Юрий Бондарев – солдат-окопник, артиллерист. Роман «Горячий снег». Носит панорамный характер. В него он включил и осложняющие моменты. Это роман о Сталинградской битве. Оксюморонное название – после генерального сражения; генерал Бессонов идёт и не находит снега – он растопился от огня, снарядов. Для Бондарева это очень важно – осталась только одна пушка; всё остальное – расплавилось. Генерал Бессонов – вымышленный, но аккумулировал в себе черты многих военных. Противостоит танковому корпусу генерала Манитейна – реальные лица. Бессонов должен выиграть, поражение равно проигрышу и смерти государства. Он жёстко выдерживает принятый план. Главная сила – танковый корпус, который он не вводит в бой до последнего момента. Во время войны существовали особые отделы надзирателей. Уже все особисты требовали от Бессонова ввести, но он вводит только когда видит, что все силы врага втянуты в бой. Потери оправданы. Это закон панорамного романа. Главное в нём – исполнение воинской задачи. В том же романе – два лейтенанта, только из военного училища. Дроздовский – амбициозный, щеголеватый, упивается своим правом отдавать приказы. Он отдаёт приказ солдату обследовать танки, необходимости в этом нет, все это понимают. Он погиб. Его смерть на совести Дроздовского. Он не имел права распоряжаться судьбами других людей. В. Астафьев повесть «Пастух и пастушка» предлагает неожиданный поворот войны. С одной стороны, хотел написать книгу о любви, с другой – «Да о какой там любви!» 1967 год, 1971 год, 1974 год – три даты, три редакции. Первый вариант в журнале «Наш современник». Повесть состоит из введения и 4-х частей. Введение – «Современная пастораль»; 1 часть – «Бой»; 2 часть – «Свидание»; 3 часть – «Прощание»; 4 часть – «Успение» (слово сакрализовано церковью, только Успение Богородицы). В 1974 году перерабатывает повесть, добавляет некоторые фрагменты, эпиграфы. Последний вариант чем-то испорчен по отношению ко второму. Астафьев будто боится, что его не поймут. Добавляет публицистические куски, даёт эпиграфы, оценивает поступки героев. В каких-то эпиграфах спорит сам с собой. «Современная пастораль» – жанровое обозначение повести. Вся повесть получила эпиграф из Теофиля Готье. Может служить эпиграфом ко всему военному творчеству. Война выпала на время юности этих писателей. Эпиграф к первой части: ««Есть упоение в бою!» – какие красивые и устарелые слова!...(Из разговора, услышанного на войне)» Пушкин (первая часть). В этом главный предмет спора: война хоть в каком-то её варианте может ли доставить человеку радость, сделать его выше. Эпиграф что-то добавляет, прописывает полемический смысл повести. В повести Астафьева противопоставления на онтологическом, бытийном уровне, мир и война. Лейтенант Борис Костяев воюет уже три года. Показывает, какие страшные испытания выпадают солдату-пехотинцу. Ему больше всего запомнился запах земли, так как первым делом пехотинцы рыли окопы. Бой у Астафьева – апокалипсис нового времени. Горящий в маскарадном халате немец – апофеоз для Астафьева. Это мог быть и наш солдат. Поле усеяно трупами. Астафьев не щадит читателя: показывает мародёрство; собака рвёт трупы. Первая часть заканчивается гибелью старика и старухи. Вторая часть дана по контрасту. В главе «Свидание» Костяев выходит из боя. Хозяйка квартиры, где он расположен, предлагает ему помыться. Видит в доме книгу – не верит, что где-то ещё есть обыкновенная жизнь. Читает по буквам. Роман с Люсей. Её больше всего беспокоит, что Борис как-то уходит от неё. Он весь уходит памятью в детство, к матери. «Сползает» всё военное, облик бывалого солдата, проступает мальчик. Третья часть «Прощание» – Люся догадывается, что навсегда. Гипотетический вариант продолжения любви: Борис просит отпуск на три дня и возвращается к Люсе. Но не было этого и не могло быть, так как ещё шла война. Астафьев никуда не уклоняется от темы любви. В произведениях Астафьева всегда любовь требует времени. То, что между Люсей и Борисом – это ещё не любовь. До любви надо дожить, любовь – это труд души. Любить – поделиться друг с другом хорошим, а плохое изжить. У Бориса не могло быть возвращения к Люсе. В части «Успение» рана не тяжёлая, но не поправляется. Медсестра хочет подвести его под трибунал, а врач всё понимает: «Не отделяйтесь от людей, и принимайте мир таким, каков он есть…» Костяев умер потому, что ранили его душу. Он не принял этой войны. В глазах Люси он приближен к мальчишечьему возрасту => мальчика убила война. Повесть ни принимает войны, ни в каком варианте. Доктор всё понимает и оказывается носителем истины. Однако лечит и русских, и немцев. Он – носитель истинного сострадания. Он и есть трагическое понимание войны. По Астафьеву – война – школа отрицательная, она ничему не учит человека, а убивает душу. Астафьев ничего не прощает немецкому генералу: «Он не понимает, в чём и как он участвует». Литература 70-х выполнила ту роль, которую она утратила в 30-е – помогала отыскивать ответы на нравственные вопросы, помогала нравственному росту читателя. В середине 70-х годов стало очевидно, что дозволенный властью уровень знаний о войне достигнут. Вторичный круг литературы. А. Бочаров написал, что военная тема обнаружила усталость писателей, литература подошла к тем рубежам, которые были официально разрешены. В 1979 году – событие, которое показало, что военная тема не умерла. В журнале «Дружба народов» печатается повесть Вячеслава Кондратьева «Сашка». Кондратьеву было уже 60 лет. Сказал, что о его поколении не сказали то, что оно пережило. К Симонову Кондратьев обратился за помощью. Симонов написал записку в журнал, где рекомендовал опубликовать. Началась третья волна военной прозы. Кондратьев заговорил о «потерянном поколении». Его породила литература Первой мировой войны, казалось у нас его нет. Повесть «Сашка» – неожиданный сюжет. Герой остаётся в живых, хотя в военной прозе всегда умирает. Но была рассказана правда о войне. Много деталей, которые знали те, кто побывал на войне. На «передке» всегда голодали, так как кашевары боялись. Сашка нетяжело ранен. Его отправляют в тыл. Ему поручено вести пленного немца. Сашка замечает, что у немца такой же затылок, как у него. Листовка, где написано, что пленных немцев не убьют. Лейтенант Володька – почти мальчишка, с Сашкой оказывается в госпитале. Володька бунтует против госпиталечных порядков. Сашка берёт вину на себя, так как Володьке грозит трибунал. Володька приезжает домой, в Москву, понимает, что там также страшно, как и на передовой. Однажды вечером Володьку его школьный товарищ ведёт в ресторан – снаружи незаметное помещение. Внутри – музыка, вино, хорошо одетые люди. Начинает тему, которой уже касался Воробьёв – «потерянное поколение». Разное отношение к войне. Спор с концепцией, что во время войны все люди были лучше. Нет, плохие были хуже, хорошие – лучше. Война оставила после себя незаживающие раны. Астафьев: «Война – это воронка, уходящая в будущее» – теряем тех, кто не родился. Расширяется воронка по принципу – мы потеряли лучших. Тема лагеря в литературе первой «оттепели». жүктеу/скачать 326.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|