В параграфе 2.3. «Этнокультурная специфика концептуальных доминант русского спортивного дискурса»

Несмотря на то что традиционно верификация выводов об этнокультурном своеобразии концептов осуществляется путём сравнения аналогичных объектов в русской и других лингвокультурных системах, полагаем, что сопоставительное исследование не является единственно возможным для того, чтобы были достигнуты объективные результаты анализа национальной специфики стереотипных компонентов культурных (в том числе идеологических) концептов. Доказательством правоты вышесказанного считаем следующие факторы: а) в теоретических положениях современной лингвокультурологии и когнитологии акцентировано внимание на аксиоматичности признака «национальная специфичность» при определении таких понятий, как «менталитет нации», «русское культурное пространство», «когнитивный стереотип», «культурный концепт»; б) полученные нами выводы подтверждаются данными многочисленных исследований, в том числе сопоставительного характера, посвящённых изучению особенностей русской ментальности, русского коммуникативного поведения, «русскости» и т.д.; в) в ходе нашего исследования привлекались данные научных источников, в которых эксплицированы представления о когнитивном феномене ‘Спорт’ в других лингвокультурах; г) убедительными нам кажутся и данные нашего весьма разнообразного эмпирического материала, в котором в том числе обнаруживается явная репрезентация рефлексии субъектов русского спортивного дискурса по поводу национальной специфики высказываемых ими суждений относительно спортивной сферы, оценки тех или иных спортивных реалий, спортивных событий, субъектов спорта, их качеств и т.д.

В диссертационной работе выделено четыре группы когнитивных стереотипов, которые описывают представление носителей языка о спорте как таковом и о спортивных победах; о советском спорте и о советских и российских спортсменах и тренерах; об отношении граждан других государств к нашей стране вообще и ее спортсменам в частности; наконец, представление о нашем государстве и его чиновничьем аппарате, опосредованное спортивной сферой. Полагаем, что принципиально закрытого списка этого рода когнитивных феноменов, представленных в виде сформулированных исследователем высказываний – типовых логических суждений, не может быть создано, поскольку открытый и даже динамический характер носит и система когнитивных стереотипов нации вообще, и совокупность когнитивных стереотипов, объективирующих базовые концепты того или иного фрагмента наивной картины мира, в том числе мегаконцепт ‘Спорт’. Из всех выделенных когнитивных стереотипов лишь два характеризуются модусом должествования, остальные носят констатирующий характер, однако аксиологический модус присущ всем описываемым стереотипам без исключения.

Базовые когнитивные стереотипы, посредством которых объективируется этнокультурная специфика мегаконцепта ‘Спорт’, следующие:

К этой же группе когнитивных стереотипов относятся стереотипы, репрезентирующие представления носителей языка об отношении к русским сквозь призму спортивной сферы: Русских в мире спорта боятся и не любят / Русских спортсменов всегда засуживают / Русскому спортсмену, чтобы победить, необходимо быть наголову выше всех остальных.

По сути, все группы выделенных когнитивных стереотипов репрезентируют специфику коллективного представления о составляющих мегаконцепта ‘Спорт’, таких как основные субъекты спортивной сферы (спортсмен, тренер, чиновник, в это число попадает и «субъект» государство), событийные, нравственные и мировоззренческие категории, связанные со спортом (победа, поражение, патриотизм), наконец, идеологемы-историзмы, значимые для спортивной сферы (СССР). Однако условно можно выделить во второй группе базовые стереотипы, в которых эксплицировано коллективное представление носителей языка о спорте, рассматриваемом как идеологическом и культурологический феномен, тем более что эти стереотипы (В спорте ярко выражено объединяющее начало; «Большой» спорт – это политика и идеология) детерминированы стереотипным отношением русских к феномену победы.

Наиболее устойчивые и частотно реализуемые в русском спортивном дискурсе когнитивные стереотипы-суждения исследованы в разделе 2.3.2. «Доминантные когнитивные стереотипы русского спортивного дискурсивного пространства».

Раздел 2.3.3. «Концепт ‘Олимпиада 2014’ в русском спортивном дискурсе: репрезентация в креолизованном тексте с опорой на национальные культурные коды» посвящён анализу наиболее показательных, в том числе креолизованных, текстов русского спортивного дискурса, в которых репрезентирована одна из общеупотребительных новоидеологем современного периода - национально специфический концепт ‘Олимпиада 2014’. Отмечено, что коммуникативные усилия адресантов русского спортивного дискурсивного пространства направлены на изменение «классификационного» статуса изучаемой идеологемы в массовом сознании: посредством использования национальных культурных кодов в когнитивной структуре идеологемы ‘Олимпиада 2014’ не столько актуализируются, сколько добавляются к ней такие концептуальные идеологически маркированные признаки, как ‘общенациональное событие’, ‘объединяющая’, ‘национально значимая’, ‘соответствующая национальному характеру’.

В главе третьей «Концептуальные модели с означаемым ‘Спорт’» исследуется специфика репрезентации доминанты спортивного дискурсивного пространства в разнотипных концептуальных моделях.

В параграфе 3.1. «Концептуальные модели как доминанты русского спортивного дискурса» делается вывод о том, что мегаконцепт ‘Спорт’ объективируется в текстах как посредством концептуальных метафорических и метонимических моделей коррелятивного типа (‘Спорт есть смерть’/ ‘Спорт подобен смерти’ и ‘Спорт есть бизнес’/ ‘Спорт подобен бизнесу’; ‘Спорт есть шоу’/ ‘Спорт подобен шоу’ и ‘Спорт есть война’/ ‘Спорт подобен войне’), так и посредством моделей только метафорического (‘Спорт – это театр’, ‘Спорт – это искусство’, ‘Спортивная команда – это механизм’) или только метонимического (‘Спорт – это национальная идея’, ‘Спорт – это политика’) типов.

В параграфе 3.2. «Концептуальные метафорические модели с означаемым ‘Спорт’ в русском спортивном журналистском дискурсе» предпринято описание наиболее характерных и показательных для изучаемого дискурсивного пространства концептуальных метафорических моделей с означаемым ‘Спорт’: ‘Спорт – это война’ и ‘Спорт – это смерть’.

Анализ фреймово-слотовой структуры метафорической модели ‘Спорт – это война’, репрезентированной в русском спортивном журналистском дискурсе (раздел 3.2.1.), позволяет следующим образом реконструировать соответствующий фрагмент русской языковой картины мира, объективированный в названном типе дискурса: спортивная деятельность человека, которая априори считается деятельностью, направленной на созидание, демонстрацию уровня человеческих возможностей, развитие человека, а также на уважение к людям другой расы, вероисповедания и пр. (ср.: «О Спорт, ты - мир!»; «О Спорт, ты - вдохновение!»), тем не менее регулярно осмысляется и адресантами, и адресатами спортивного дискурса в терминах войны: в спортивных сражениях, баталиях, войнах есть противники и сторонники, «свои» и «чужие», победители и побежденные; спортивные армии, полки, дивизии, армады состоят из воинов и бойцов, солдат и генералов, героев, совершающих спортивные подвиги; для победы необходима боеспособная команда и арсенал вооружения, превосходящий арсенал противника; спортивные бои и поединки заканчиваются победой одних и разгромом других; наконец, в результате спортивных побед завоевываются кубки, медали, трофеи. Таким образом, конституирующий и универсальный характер военной метафоры применительно к языковой объективации мегаконцепта ‘Спорт’ является несомненным и определяется в том числе диалектическим характером соотношения военной и спортивной деятельности, которые, при всей их оппозитивности, обладают очевидным концептуальным сходством.

Исследовав метафорическую модель ‘Спорт – это смерть’ (раздел 3.2.2.), можно сделать вывод о том, что данная модель весьма частотно и разнообразными лексическими средствами эксплицируется в русском спортивном журналистском дискурсе, она достаточно детализирована и имеет разветвлённую фреймово-слотовую структуру. Изученная концептуальная метафора «Спортивная смерть» коррелирует с метафорой «Спортивная жизнь», подобно тому как концепты ‘Победа’ и ‘Поражение’, имеющие непосредственное отношение к специфической семантике изучаемых когнитивных феноменов, являются взаимообусловленными и пересекающимися. Следует также отметить, что метафорическая категоризация окружающей действительности прежде всего связана с онтологически значимыми оппозициями, такими как ‘Жизнь’ / ‘Смерть’, и поэтому весьма показательно, что названная оппозиция играет весьма важную роль в репрезентации того фрагмента картины мира, который связан с мегаконцептом ‘Спорт’ и эксплицирован в русском спортивном журналистском дискурсе. Кроме того, можно констатировать, что сегодня метафора смерти, наряду с морбиальной метафорой, является одной из самых продуктивных, «востребованных» и частотных в разных типах дискурсов – и дискурс спортивный в этом смысле не стал исключением.

В параграфе 3.3. «Концептуальная метонимическая модель ‘Спорт – это смерть’» доказывается тезис о том, что в настоящее время в обыденном сознании субъектов русского спортивного дискурсивного пространства - журналистов, болельщиков, тренеров, самих спортсменов - существует устойчивая корреляция понятий ‘Спорт’ и ‘Болезнь’, ‘Спорт’ и ‘Страдание’, ‘Спорт’ и ‘Смерть’.

Возникновение такого рода современного восприятия связано с несколькими взаимообусловленными факторами, прежде всего социально-экономического, политического, медико-биологического, информационно-технологического характера. В диссертации названы ключевые экстралингвистические причины того, что понятия ‘Спорт’ и ‘Болезнь’, ‘Спорт’ и ‘Смерть’ стали смежными, начали частично отождествляться или, по крайней мере, концептуально «перекрещиваться» в современном русском спортивном дискурсе.

Весьма показательными с точки зрения языковой объективации изучаемой концептуальной доминанты являются репрезентирующие исследуемые смыслы заголовки статей в газетах, журналах и на интернет-порталах, которые трактуются в работе как сверхтексты.

В проанализированных заголовках (равно как и в собственно текстах, репрезентированных в русском спортивном дискурсивном пространстве) актуализируются доминантные когнитивные признаки, объективирующие как инвариантную концептуальную метонимическую модель ‘Спорт есть смерть’, так и ее варианты ‘Большой спорт есть причина смерти’, ‘Профессиональный спорт есть причина смерти’. На периферии когнитивной структуры концепта ‘Спорт’ выделяются такие концептуальные признаки, как ‘вредный’, ‘опасный’, ‘причина смерти’. Смерть в спорте наделяется, с одной стороны, признаками ‘частотная’, ‘обыденное явление’, с другой - ‘внезапная’, ‘непредсказуемая’, ‘трагичная’. «Жертвами» смерти в спорте становятся молодые люди и даже подростки, возраст которых диссонирует с представлениями о естественной смерти. В русском спортивном журналистском дискурсе объективированы представления о причинах корреляции и детерминированности понятий ‘Спорт’ и ‘Смерть’: это запредельные физические нагрузки, отсутствие объективных данных о здоровье молодых спортсменов, низкий уровень спортивной медицины.

Частотными лексико-семантическими и прагмастилистическими средствами экспликации содержательной специфики изучаемой нами концептуальной метонимической модели являются 1) использование в заголовках текстов соответствующей тематики и в самих текстах прецедентных феноменов – имен, ситуаций, текстов («идущие на смерть», «о спорт, ты – смерть»); 2) употребление оксюморонных сочетаний («убийство по правилам»); 3) использование квазиантонимичных конструкций, отражающих смысловую оппозицию когнитивных признаков как одного концепта (‘Спорт’), так и разных (‘Спорт’ и ‘Смерть’); 4) наконец, «сведение» в малом контексте слов, относящихся к лексико-семантическим полям ‘Спорт’ и ‘Смерть’. Субъекты русского спортивного дискурса – журналисты - оперируют «языковыми коррелятами» логических атрибутивных суждений, которые конкретизируют семантику выделенных концептуальных метонимических моделей: «спорт – это смертельное занятие», «спорт – это убийство по правилам», «смерть в спорте – обыденное явление», приходя к многократно повторяемому в сильной позиции текстов констатирующему выводу – «Спорт, ты – смерть».

Глава четвертая «Лексико-семантическая объективация концептов ‘Патриотизм’ и ‘Победа’ в русском спортивном журналистском дискурсе: тезаурусное описание» посвящена исследованию лексико-семантической специфики концептуальных доминант дискурса на основе предложенной в работе методики составления и анализа формально-функционального тезауруса лексических репрезентантов концепта.

В параграфе 4.1. «Лингвокультурная идея ‘Патриотизм’ в русском спортивном дискурсе: содержательная специфика» рассматривается круг проблем, связанных с осмыслением феномена «патриотизм» в русской лингвокультуре. Полагаем, что в конце первого десятилетия XXI века не вполне верифицированным является вывод об «общем кризисе русской идеи патриотизма конца ХХ века» (С.Г. Воркачёв). Как кажется, сегодня в русском национальном сознании происходят достаточно серьёзные изменения, связанные с переосмыслением представлений об универсальных духовных категориях, таких как ‘Родина’, ‘Нация’, ‘Патриотизм’, и не в последнюю очередь это связано не только с социальными, политическими и экономическими процессами, происходящими в России и в мире, но и с событиями спортивными. Считаем, что языковая экспликация феномена ‘Патриотизм’ в русском спортивном дискурсе, в целом коррелируя с выделяемыми социологами, психологами, лингвокультурологами и лексикографами базовыми концептуальными признаками, отличается вполне определённой спецификой и ментальным своеобразием, а анализ соответствующих текстов позволяет выявить чрезвычайно важные, объективно существующие и до сих пор не описанные в лингвокультурологии динамические процессы, которые связаны с трансформацией понятия патриотизм, произошедшей в русском языковом сознании, и которые существенно дополняют представления современной науки о «состоянии» русской идеи патриотизма.

Феномен спортивного патриотизма сегодня - чрезвычайно идеологизированное понятие. Представление о патриотизме в спорте напрямую связано с такими концептуальными метонимическими моделями и стереотипными моделями, как ‘Спорт – это политика’, ‘Спорт – это идеология’, ‘Победы в «большом» спорте – это высшее проявление патриотизма’, а также со стереотипными представлениями о том, что спорт, с одной стороны, является источником патриотических чувств и настроений, а с другой – способом публичного проявления патриотизма. «Спортивный патриотизм» становится поводом к рассуждениям о сути патриотизма вообще, а также причиной экспликации собственных представлений журналистов о патриотизме, не всегда совпадающих со стереотипной точкой зрения. В аналитических текстах, которые репрезентированы на периферии русского спортивного дискурсивного пространства, пересекающейся с политическим и идеологическим дискурсами, обнаруживаются часто противоположные точки зрения на понимание феномена патриотизм. Одни адресанты трактуют спортивное проявление патриотизма как псевдопатриотизм, или эрзац-патриотизм, и даже противопоставляют понятия патриотизм и любовь к родине как антонимичные; другие – вербализуют стереотипные представления о проявлении патриотизма в спорте (и спортсменами, и болельщиками) как о «первом шаге» на пути к возрождению любви к родине:

«По-моему, самый честный патриотизм – спортивный. И может быть, именно из спортивного патриотизма может вырасти даже и любовь к родине. Ведь не секрет, что сейчас с любовью к родине и с патриотизмом в целом у нас напряженка. А спортивный патриотизм – он на физиологическом уровне. Потому что когда смотришь гонки, надо за кого-то болеть. И выбираешь того, с кем у тебя больше общего, своего. И вот уже ты выпрямляешь спину при звуках гимна…» («О спортивном патриотизме», Журнал-телегид «ТелеШоу», №9, 27.02.2008).

Таким образом, состав формально-функционального тезауруса лексических репрезентантов рассматриваемого концепта напрямую зависит от избранного материала исследования: так, в составленном нами тезаурусе, материалом для которого послужили тексты газеты «Спорт-экспресс», не отражены многие специфические лексико-семантические средства, с помощью которых в упомянутых типах дискурсов объективируется неоднозначное представление о патриотизме в спорте.

Однако представленный в диссертационной работе словарь позволяет сделать вывод о том, что в русском спортивном журналистском дискурсе, во-первых, не подвергается сомнению «истинность» набора базовых когнитивных признаков в концепте ‘Патриотизм’; во-вторых, подчеркивается конституирующая важность этого понятия как для адресантов, так и для адресатов русского спортивного журналистского дискурса; в третьих, происходит постоянная апелляция к данному понятию в связи с описываемыми и комментируемыми спортивными событиями.

В параграфе 4.2. «Лексико-семантическая специфика репрезентации концепта ‘Патриотизм’ в русском спортивном журналистском дискурсе» представлен формально-функциональный тезаурус лексических репрезентантов одной из доминант спортивного журналистского дискурса – концепта ‘Патриотизм’.

Отмечено, что изучаемый концепт может быть репрезентирован в русском спортивном журналистском дискурсе разнообразными языковыми средствами, в число которых не обязательно будут входить те частотные лексические единицы, которые зафиксированы в тезаурусе лексических репрезентантов данного концепта.

Причины этого - в специфике содержания самого концепта, который обладает чрезвычайно разветвленной и подвижной периферийной концептуальной зоной, не всегда отчётливо вербализованной.

В формальный тезаурус словаря лексических репрезентантов концепта ‘Патриотизм’ входят: 1) лексико-семантическая группа «Номинативы», включающая лексико-семантические подгруппы наименований субъектов, объектов, атрибутов, узуально связанных с семантикой концепта, а также абстрактную номинацию патриотизм, которая является лексическим маркером исследуемого концепта; 2) лексико-семантическая группа «Атрибутивы» (свой, наш, русский, отечественный, родной, советский и т.д.).

Функциональный тезаурус лексических репрезентантов изучаемого концепта более обширен и детализирован. В него входят: 1) лексико-семантическая группа «Номинативы», включающая лексико-семантические подгруппы субъектов, объектов, абстрактных наименований с положительным прагматическим компонентом в значении, абстрактных наименований с отрицательным прагматическим компонентом в значении, абстрактных наименований, безоценочных и/или с контекстуально зависимым прагматическим компонентом; 2) лексико-семантическая группа «Атрибутивы», в которую входят лексико-семантические подгруппы наименований с положительным и отрицательным прагматическим потенциалом; 3) лексико-семантическая группа «Предикаты», включающая лексико-семантическую подгруппу «Предикаты с семантикой «чувства, эмоции, переживания и их оценка».

Продемонстрируем своеобразие прагмастилистического комментария составленного нами тезауруса лексических репрезентантов концепта ‘Патриотизм’ на примере анализа весьма показательной лексико-семантической подгруппы «Субъекты», актуальной и для формальной, и для функциональной части тезауруса.

Номинации субъектов в формальном тезаурусе представлены формами личного местоимения первого лица мы, нам, нас, а также субстантивированным притяжательным местоимением наш (наша, наши).

Употребление именно этих местоимений в функции называния субъектов, непосредственно связанных с семантикой концепта ‘Патриотизм’, далеко не случайно, поскольку дифференциальной семой первого из них – мы – является ‘объединение говорящего и других лиц’, а дифференциальной семой второго – наш – ‘принадлежащий говорящему и другим лицам’. В силу специфики русского спортивного журналистского дискурса и особенностей как феномена патриотизм, так и феномена болельщик (а именно он прежде всего является адресатом данного вида дискурса), репрезентация объединяющего начала в номинациях субъектов чрезвычайно важна. Кроме того, номинация наш, являющаяся «усеченным» вариантом номинативных сочетаний наш спортсмен или наш болельщик, напрямую указывает на общность не национальной, но государственной принадлежности адресанта и адресатов и играет определяющую роль в экспликации семантической оппозиции ‘свой’/’чужой’, имеющей непосредственное отношение к «когнитивной и культурно-языковой «проекции дискурса», которая связана с сознательным позиционированием человека (носителя определенного языка и культуры) в системе заданных «координат» - ‘свой - чужой’» (Жданова 2006). Функцию актуализации координаты ‘свой’ выполняют традиционные для спортивного дискурса вообще номинации русский, россиянин (-е), россиянка, соотечественник, которые почти во всех других типах дискурса являются или неприемлемыми, или некорректными, или малоупотребительными, книжными, а в изучаемом типе дискурса обладают несомненной положительной коннотацией и естественны, а потому и частотны как в письменном, так и в устном тексте. Субстантив русский употребляется в русском спортивном дискурсе в более широком, чем узуальное, значении: русский или русские здесь – это не «народ, составляющий коренное население России» (Ожегов, Шведова 1995), а гражданин России, то есть соотечественник говорящего. Причём показательно, что именно в спортивном дискурсе важность национальной принадлежности и адресанта, и адресата деактуализируется, нивелируется: доминантной оказывается только названная выше дифференциальная сема.

Лексико-семантическая подгруппа «Субъекты», входящая в функциональный тезаурус лексических репрезентантов концепта ‘Патриотизм’, представлена гораздо бо'льшим количеством лексем, означивающих субъектов русского спортивного дискурса. В данной подгруппе представлены а) номинации объединений спортсменов (сборная, команда); б) наименования объединений болельщиков (народ, трибуна, болельщик - все в собирательном значении); в) номинации отдельных субъектов, в том числе включающие оценочные компоненты смысла положительного характера (атлет, спортсмен, гимнаст; герой, надежда и под.). Во всех этих лексемах актуализация соответствующих изучаемому концепту когнитивных признаков в значении происходит за счёт контекстного окружения - сочетаемости с прилагательными российский, советский, русский или с притяжательным местоимением наш. Примечательно, что в лексико-семантическое поле концепта ‘Патриотизм’ «вовлечены» и номинации, связанные с СССР и советским спортом.

В параграфе 4.3. («Концепт ‘Победа’ в русском спортивном журналистском дискурсе: формально-функциональный тезаурус лексических репрезентантов») и в параграфе 4.4. («Лексико-семантическая специфика репрезентации концепта ‘Победа’ в русском спортивном журналистском дискурсе») представлен соответствующий словарь и проведён его лексико-семантический анализ.

В русском спортивном дискурсе преобладает метафорический и метонимический способ объективации концепта ‘Победа’: номинативы, атрибутивы и предикаты, входящие в функциональный тезаурус концепта, отличаются разноплановостью, семантической осложнённостью. По преимуществу функциональным тезаурусом представлены достаточно многочисленные лексико-семантические подгруппы «Абстрактные наименования с семантикой действия/результата действия» и «Абстрактные наименования с семантикой качества, свойства, характеристики, состояния». Специфика этих подгрупп состоит в том, что в них находит свое системное лексико-семантическое выражение частотная смысловая оппозиция ‘Победа’/’Поражение’: победа, успех, звездный час, удача, везение, фарт, удовлетворение, радость, упоение, шквал оваций, восхищение болельщиков в спортивном дискурсе всегда сопоставлены с осечкой, поражением, провалом, невезением, ударами судьбы, разгромом, черным днем в спортивной карьере. Причём грань между победой и поражением может оказаться очень зыбкой, расплывчатой, а в пережитом спортсменами поражении может быть больше пользы, чем в «быстрой» победе.

Предикаты, объективирующие исследуемый концепт в русском спортивном журналистском дискурсе, чаще всего характеризуют либо процесс (собственно соревнование, сражение, борьбу) получения результата – победы, либо констатируют достижение/не достижение этого результата, либо обозначают эмоции и чувства, вызванные победой/поражением. Показательно, что лексико-семантическая подгруппа функционального тезауруса «Предикаты с дифференциальной семой ‘победить’» является самой обширной по количественному составу (она включает 46 лексем и устойчивых сочетаний), тем более что и качественно лексемы названной подгруппы обнаруживают стилистическую и семантическую многоаспектность. В состав анализируемой подгруппы входят только глаголы и глагольно-именные устойчивые сочетания, в то время как остальные лексико-семантические подгруппы предикатов включают именные (быстрее, умнее, боевитее, без ума от счастья, быть довольным) и даже междометные (браво) предикаты. В лексико-семантических подгруппах предикатов функционального тезауруса преобладают стилистически маркированные (прежде всего разговорные и просторечные) слова и словосочетания, в том числе идиоматические: задрать соперника, мочить соперника, доскакать до финиша (о фигурном катании), не тянуть на золото, победа была в кармане, прыгнуть выше головы, профукать победу. Отличительной чертой рассмотренных лексико-семантических подгрупп является наличие большого количества фразеологизмов, включающих метафорические предикаты (ринуться в бой, переломить ход борьбы, вырвать победу), а также актуализация семантики сражения, военных действий, преодоления физической боли в выявленных предикатах, что позволяет ещё раз верифицировать выводы о конституирующем характере метафорической модели ‘Спорт – это война’ для русского спортивного журналистского дискурса.

В параграфе 4.5. «Концептуальные метонимические модели с означаемым ‘Победа’ в русском спортивном журналистском дискурсе» выделены и охарактеризованы базовые концептуальные метонимические модели - ’Победа – преодоление’, ’Победа – необходимость’, ‘Победа – расчёт’, ’Победа – случайность’.

При языковой реализации концептуальной метонимической модели ’Победа – необходимость’ в семантической структуре концепта ‘Победа’ обнаруживаются специфические смысловые признаки: победа может характеризоваться не как конечный результат в спортивном состязании, а как этап, как последняя возможность продолжить борьбу и в конце концов окончательно «победить». Важным семантическим признаком, актуализированным данной концептуальной метонимической моделью, является осознание необходимости победы для спортсмена, понимание того, что она – своеобразный допинг, настраивающий на борьбу за результат, подстёгивающий, не дающий расслабиться: Сам ты постоянно твердишь себе: я обязан бороться за победу, обязан («СЭ», 24.04.04).

Концептуальная метонимическая модель ‘Победа – расчёт’ реализует смысл, который сближает её с метафорической моделью ‘Спорт – это война’: победа – закономерный итог реализованной стратегии. Тренеру или самим спортсменам необходимо поставить перед собой цель - победить, разработать стратегию (план действий), осуществить ее. Однако сопоставление исследуемой метонимической модели с метафорической не означает, что термины войны становятся источником для языкового означивания концепта ‘Победа’ и его осмысления как суммы расчетливых действий. Победа может быть тождественна расчёту, залог победы – в правильном расчёте – так можно сформулировать смысл выделенной концептуальной метонимической модели. Часто посредством концептуальной метонимической модели ‘Победа – расчёт’ в русском спортивном журналистском дискурсе актуализируется представление о том, что творцом победы в спорте, при правильном расчёте, может быть и один человек. Кроме того, в спортивном журналистском дискурсе реализуется семантика победы как прогнозируемого результата. Развёртывание анализируемой модели может происходить и в иной плоскости: расчёт на победу, «медальный план» может существовать у самих спортсменов, тренеров и спортивных чиновников, государственных деятелей.

В противовес предыдущей концептуальная метонимическая модель ’Победа – случайность’ актуализирует в концепте ‘Победа’ смысловой компонент случайности, непредсказуемости. Фавориты, лидеры могут проиграть, а «темные лошадки» – победить. Представление о победе как о случайности приобретает соответствующие фоновые смыслы: победить неожиданно – значит ошеломить, сотворить чудо, сенсацию, вызвать ажиотаж. Концептуальная метонимическая модель ‘Победа – случайность’ репрезентирует один из доминантных смыслов рассматриваемого концепта: главное для каждого спортсмена – это высший результат, то есть победа:

«В спорте самое главное - сделать максимум того, на что способен, в единственно нужный момент: в олимпийском финале» («СЭ», 13.02.06).

Но ни один спортсмен никогда не может быть окончательно уверен в своей победе, потому что она никогда не просчитывается до конца, она все-таки непредсказуема.

Таким образом, каждая из проанализированных метонимических моделей по-своему представляет содержание исследуемого концепта, актуализируя в его структуре ядерные и периферийные концептуальные признаки, и в конечном итоге даёт возможность реконструировать фрагмент языковой картины мира, связанный с представлением о победе и объективированный в русском спортивном журналистском дискурсе.

В главе 5 «Дискурсивная языковая личность спортивного комментатора: типологическое описание» делается вывод о том, что лингвокогнитивное исследование дискурса, непосредственно связанное с реконструкцией соответствующего фрагмента языковой картины мира, не может проводиться в отрыве от анализа специфики субъекта дискурса – дискурсивной языковой личности. Поэтому данная глава посвящена описанию языковой личности спортивного комментатора и созданию типологии названных дискурсивных языковых личностей.

В параграфе 5.1. «Определение понятия «дискурсивная языковая личность» обсуждаются актуальные для современной лингвоантропологии и лингвокультурологии подходы к определению понятий «языковая личность», «дискурсивная языковая личность» и рассматриваются возможные критерии и параметры анализа названных феноменов.

Сегодня лингвисты исследуют языковую личность в рамках двух основных подходов - системно-ориентированного и дискурсивно-ориентированного, которые взаимосвязаны. Однако изучение дискурсивной языковой личности не может ограничиваться только учётом влияния на произведённые языковой личностью тексты дискурсивно заданных параметров, таких как эмоциально-стилевой формат общения (коммуникативная тональность дискурса), система принятых в дискурсе речевых жанров и дискурсивных формул. Очевидно, исследование реализации конкретной языковой личности в дискурсе должно учитывать множество параметров иного типа, таких как психологические, социопрагматические, коммуникативные, когнитивные характеристики языковой личности. В реальных дискурсивных практиках, которые характеризуют даже дискурсы со строго регламентированными статусно-ролевыми отношениями участников коммуникации, наблюдаются многочисленные отступления от регламентации, ритуализации, стереотипизации общения, вплоть до полного размывания границ институциональности. Полагаем, что важную роль в этом процессе играют характеристики конкретных языковых личностей, которые хотя и учитывают специфику дискурса, в пространстве которого происходит общение, однако привносят в это общение «богатство личностных характеристик» (Карасик 1999). Особенно интересно интерпретировать данное положение с точки зрения таких разновидностей институциональных дискурсов, в конституирующие характеристики которых «заложена» некоторая дестандартизованность формы и содержания, персонификация, речетворчество и лингвокреативность субъекта, повышенная аксиологичность высказывания, речежанровое и стилистическое разнообразие. К такого рода дискурсам относится прежде всего медиадискурс, одной из разновидностей которого является спортивное дискурсивное пространство.

С учётом сказанного выше в диссертационной работе сформулировано определение понятия «дискурсивная языковая личность», которое релевантно для описания модели дискурсивной языковой личности не только спортивного, но и других типов институциональных дискурсов.

Под дискурсивной языковой личностью понимается такая языковая личность, специфические индивидуальные характеристики и коммуникативные компетенции которой проявляются в дискурсивной деятельности в рамках дискурса определённого типа.

Очевидно при этом, что следует говорить о существовании специфических моделей дискурсивных языковых личностей, значимых прежде всего для институциональных дискурсов.

Типологические характеристики моделей дискурсивных языковых личностей, с одной стороны, будут задаваться совокупностью дискурсивных характеристик (прежде всего коммуникативной и жанровой спецификой дискурса), а с другой – будут детерминироваться совокупностью индивидуальных особенностей языковой личности.

Параграф 5.2. «Дискурсивная языковая личность в русском спортивном дискурсе» содержит два раздела: 5.2.1. – «Параметры типологического описания» и 5.2.2. – «Коммуникативные типы дискурсивных языковых личностей спортивных комментаторов».

На наш взгляд, специфика дискурсивной языковой личности спортивного комментатора определяется следующими факторами преимущественно дискурсивного порядка: 1) общими характеристиками современного медиатекста; 2) особенностями дискурсообразующего жанра – спортивного репортажа – и его «индивидуально-авторской» модификацией; 3) спецификой базовой для дискурса коммуникативной интенции и особенностями ее индивидуально-авторской реализации, в том числе речежанровой; 4) принадлежностью спортивного комментатора к тому или иному типу по коммуникативной стратегии речевого поведения и доминированием в языковой личности спортивного комментатора фатической или информативной составляющих речевой коммуникации; 5) прагмастилистическими особенностями речи субъекта дискурса. Полагаем, что выделенные исследователями параметры характеристики языковой личности спортивного комментатора (среди которых названы, например, сдержанность и непредвзятость оценок; когнитивная и аксиологическая компетентность; психологическая и лингвистическая толерантность и др.) (Панкратова 2005) являются попыткой создания «идеального» образа спортивного комментатора, обязанного «исполнять» названные функции, которые в реальной дискурсивной практике в лучшем случае модифицируются, если не реализуются «с точностью до наоборот». Тем не менее подчеркнём, что спортивный журналист должен обладать дискурсивным мышлением и что он находится в дискурсивной «зависимости» от заданных параметров базового жанра спортивного журналистского дискурса – спортивного репортажа. Как значимые для описания функций, задач и специфических признаков спортивного репортажа могут рассматриваться такие параметры, как особенности языковой личности спортивного комментатора, специфика используемой в рамках спортивного репортажа системы первичных речевых жанров разных типов. Спортивный репортаж, в том числе телевизионный, рассматривается в диссертационной работе как вторичный речевой жанр, состоящий из первичных речевых жанров разного типа.

Таким образом, тип дискурсивной языковой личности спортивного комментатора определяется в диссертационной работе с учетом прежде всего коммуникативной и личностной доминанты спортивного комментатора, которая находит отражение в дискурсивной деятельности журналиста, в языковой (прежде всего речежанровой и прагмастилистической) специфике продуцируемых ими текстов прежде всего устного характера. Полагаем, что предлагаемая в данной диссертационной работе типология нуждается в дальнейшем уточнении и корректировке потому, что в исследовании анализировались тексты спортивных репортажей, статей и т.д., связанные преимущественно с командными игровыми видами спорта – хоккеем и футболом, хотя выделенные типы и могут быть экстраполированы на тех спортивных комментаторов, что специализируются на репортажах, связанных с неигровыми и индивидуальными видами спорта. В диссертационной работе выделены семь основных коммуникативных типов языковых личностей спортивных комментаторов: комментатор–«репортёр»; комментатор–«аналитик»;комментатор–«знаток»; комментатор–«ироник»; комментатор-«балагур»; комментатор-«болельщик»; комментатор-«актёр». Существенным является замечание о том, что «в чистом виде» тот или иной коммуникативный тип спортивного комментатора почти не встречается, хотя доминирование признаков характерно для дискурсивной деятельности практически каждого субъекта русского спортивного дискурса.