Сборник докладов XX юбилейных Международных Кирилло-Мефодиевских чтений (24 мая 2014 г.) Минск «Ковчег» 2015

В своей работе «Значение христианства в постановке первоначального воспитания и христианские теории» [1] П.Ф. Каптерев, опираясь на раннехристианских авторов, приводит доказательства и факты что привнесло христианство в развитие личности и общества по отношению к окружающей существующей культуре, существующим педагогическим идеям. Такими педагогическими новшествами, по мнению Каптерева П.Ф., являются:

• 
  любовь к детям;
  
• 
  всеобщее братство людей, единство и родственность всего рода человеческого (перед Богом все равны);
  
• 
  новая идеалистическая и мистическая религиозная основа всего воспитания и обучения;
  
• 
  взгляд на человека как на богоподобного существа, «в каждом человека искра Божия»,
  
• 
  «личность человека возвышалась, а все люди уравнивались»;
  
• 
  христианские обязанности человека, исходящие из его сущности выше всех государственных и общественных;
  
• 
  божественная охрана от насилия и гонений;
  
• 
  христианский брак – образ невидимых таинственных отношений и по существу нерасторжим;
  
• 
  христианская любовь в «смягчении человеческих отношений – главная обязанность людей взаимная любовь друг к другу»;
  
• 
  христианство принесло в мир бесконечную любовь и кротость»;
  
• 
  уважение к любой личности;
  
• 
  право на жизнь и, «соответствующее существование», отвержение насилия, рабства и притеснения;
  
• 
  «гуманное отношение к детям, их страданиям»;
  
• 
  «христианство--общечеловеческая религия»;
  
• 
  «миролюбие гуманное» (на основании ист. [1, с. 5-6, 12]).
  

Таблица 1. Христианские педагогические идеи по П.Ф. Каптереву

1. 
   Каптерев, П.Ф. Значение христианства в постановке первоначального воспитания и христианские теории / П.Ф. Каптерев. – СПб: типолитогр. Б.М. Вольфа, 1905. – 32 с.
   
2. 
   Каптерев, П.Ф. История русской педагогии / П.Ф. Каптерев. – СПб., 1915 г.
   
3. 
   Каптерев, П.Ф. Новая русская педагогия, ее главнейшие идеи, направления и деятели / П.Ф. Каптерев.– СПб.: книжный склад «Земля», Невский 55. – 1914. – 212с.
   

Христианство, получившее распространение в эпоху Средневековья, предложило новый взгляд на человека, на ребенка и на межличностные отношения. Поэтому, начиная с эпохи Средневековья общечеловеческий идеал в вропейских странах, России и Беларуси приобретает окраску христианского. Ученый начала ХХ-го века Каптерев П.Ф. отождествлял христианские ценности с общечеловеческими и связывал данный феномен с общечеловеческим идеалом образования в Европе и России (на осн. ист. [10]).

Христианские ценности, как часть общечеловеческих трансформировались и видоизменялись в ментальности и культуре, морали, нормах нравственности в странах принявших христианство. В образовании христианские ценности в историко-педагогическом развитии трансформировались и отражались: в целях, подходах, методах, содержании и пр. в зависимости от внутренних и внешних социальных и духовных факторов влияющих на развитие педагогической мысли, теории, практики и всей системы образования.

С учетом вышесказанного мы формулируем первое методологическое основание акутализации христианских ценностей в среднем образовании:

Специфика социальных и духовных факторов (термин по В.А. Салееву) обусловлена временем, эпохой и историко-национальными особенностями развития государства и имеет следующую характеристику:

• 
  внешние факторы:
  

• 
  политический строй государства;
  
• 
  идеология государства;
  
• 
  экономическое развитие государства;
  
• 
  исторические особенности развития государства;
  
• 
  развитие науки;
  
• 
  философские течения;
  
• 
  поликультурные и межгосударственные связи;
  
• 
  межконфессиональные отношения;
  
• 
  государственная политика в области образования;
  
• 
  духовно-нравственное состояние общества и молодежи;
  
• 
  взаимосвязь в воспитании молодого поколения основных социальных институтов: семьи, учреждений образования, государства, церкви и общественной мысли.
  

• 
  мобильность образования в соответствии с духом времени, основными проблемами, запросами общества и основными проблемами духовно-нравственного развития личности;
  
• 
  гармония и баланс при традиционных и новых походах к педагогическим явлениям и педагогическим реалиям.
  
• 
  личность педагога.
  

Влияние внешних и внутренних факторов в историко-педагогическом генезисе носило как позитивный так и негативный характер на развитие педагогики и всего образования в целом, поэтому актуализация христианских ценностей в педагогической теории и образовательной практике не всегда соответствовала исторической модели актуализации христианства.

Историческую периодизацию актуализации христианских ценностей в учебно-воспитательном процессе в деятельности выдающихся личностей Европы, России и Беларуси мы представили следующим образом:

• 
  в VIII-ХIII вв.: Винсент де Бове, Ф. Новарский, Дж. Доминичи; В. Мономах; на Беларуси К. Туровский, Е. Полоцкая;
  
• 
  в ХIV-ХVI вв.: Витторино де Фильтре, Р. Агрикола, Ф. Меланхтон, Я. Вифлинг, И. Штурман. В Беларуси С. Будный, Ф. Скорина, Я.Л. Намысловский;
  
• 
  в ХVII-ХVIII вв.: В. Ратке, Я.А. Коменский, А.Г. Франке; С. Полоцкий; на Беларуси Л. Зизаний;
  
• 
  в ХVIII-ХIХ вв.: И.Г. Песталоцци, И.Ф. Герберт, Ф.А.В. Дистервег; в России – К.Д. Ушинский, Н.Д. Пирогов и др.; на Беларуси Г. Конисский;
  
• 
  ХIХ-начало ХХ века: М. Монтессори, Э.Кей., Ф. Ферстер, К.Н. Вентцель, П.Ф. Каптерев, С. И. Гессен, В.В. Зеньковский, М.М. Рубинштейн, и др.; на Беларуси К. Норбут, Ф. Бохвиц и др. (на осн. ист. [1;2;6;7;8;9;10] и пр.).
  

Вторая позиция исходила из идеи Климента Александрийского и Оригена (II и III в.) о том, «что Бог подготовляя род человеческий ко пришествию искупителя двояким путем: божественного откровения и естественного развития разума» [8, с. 17]. Первый путь присущ евреям, а второй присущ всем, «поэтому языческая философия и наука не представляют чего-либо противоположного христианству, а подготавливают к нему» [8, с.17]. Взгляды второго направления (восточного) стали преобладающими над учениями отцов западной церкви и получили широкое распространение в педагогике и системе образования, во взглядах русских религиозных философов П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, И.А. Ильина и др.

Начиная с эпохи Возрождения, эпохи Реформации, появляется новое направление христианский гуманизм, который провозглашал рационализацию мышления и реализацию человека на основе христианского вероучения, данный феномен отражается на среднем образовании, его системе, содержании, подходах, характере актуализации христианских ценностей в среднем образовании. Территория Беларуси в 16 веке находилась под влиянием идей Реформации, поэтому данное явление существенно отразилось в последствии на развитии среднего образования. Свою роль сыграло распространение в период Речи Посполитой католицизма на Беларуси.

Веяния эпохи французского Просвещения, положившие основе идеи о влиянии общества на образование, повлияло на возникновение понятия «светскость» образования, которое первоначально имело характер общественной направленности системы среднего образования и воспитания, на основе христианской религии, христианского мировоззрения. Кроме этого в Российской империи и на территории Беларуси сыграли определенное значение освободительные движения (1861 г.). Появившиеся социалистические течения, в последствии коммунистическое мировоззрение внесло свою лепту в теорию и практику педагогики, содержание образования и методологию воспитания. В период 20-80-ых гг.. ХХ-го века преобладает атеистическое мировоззрение, которое отрицает существование религии как таковой, лишает права человека на свободу вероисповедания, церковь, как социальный институт имеет позицию изоляции, отторжения и преследования со стороны государства. Хотя, безусловно, нравственные ценности христианства, как часть общечеловеческих трансформировались во взглядах и практике работы педагогов-новаторов, в последствии имели свое отражение в народной педагогике, как педагогике радости, педагогике сотрудничества, в понимании человеколюбия и присутствовала в теории и практике среднего образования опосредовано. В посткоммунистических странах вопросы внедрения в образовательный процесс христианских ценностей актуализировались сравнительно недавно.

Вторым методологическим основанием актуализации христианских ценностей в среднем образовании, является

Исторически сложившаяся (начиная с эпохи Средневековья до 1917 г.) модель актуализации христианства в содержании среднего образования и методологии воспитания, которая имела свое отражение на территории Российской империи, Беларуси, которую мы представили в следующем виде:

• 
  основное содержание образованиия – формирование, развитие, взращивание и поддержка духовности;
  
• 
  в основном понятие «духовность» сопоставлялось с «христианской нравственностью» и носило религиозный характер (по С.Л. Савиной) [7, с. 120-121]);
  
• 
  идеал образования носит христиано-центричный характер;
  
• 
  цель формирования ребенка – воспитание в нем морального долга и религиозного послушания (А. Дистервег, Э. Ротердамский);
  
• 
  цель воспитания – достичь духовного совершенства; формирование христианско-религиозного сознания.
  
• 
  основные задачи воспитания: познание себя и окружающего мира (умственное воспитание); управление собой (нравственное воспитание); стремление к Богу (религиозное воспитание) (Я. Коменский);
  
• 
  основной подход воспитания – видеть в ребенке «образ и подобие Божье» (Августин Великий, Я.А. Коменский и др.) и отношение к педагогической практике как «богоугодному делу»;
  
• 
  содержание образования и воспитания носило рациональный характер (Ф. Меланхтон, И. Штурман), ориентировалось на библейские принципы и законы; ориентировано на взращивание общей культуры (И. Герберт), трудолюбия, религиозного послушания, моральный долг, уважение к отцу и матери, любви к себе, к родине, к труду и т.д., обоснование прав индивида и человеческого достоинства (К. Янсений, Р. Декарт, Б. Паскаль, А. Арно, П. Николь и др.), пробуждение в ребенке религиозного чувства (пиетисты, педагоги и философы начала ХХ-го века); религиозное воспитание как неотъемлемый аспект духовно-нравственного воспитания (П.Ф. Каптерев, М.М. Рубинштейн, К.Н. Вентцель и др.); воспитание самосознания в духе добра, справедливости, гуманности, религиозной терпимости, солидарности и человечности (А. Дистервег); развитие креативности; все эти идеи были развиты в философской и психолого-педагогической мысли начала ХХ-го века (Н. Розанов, Ф. Ферстер, Э.Кей, Н. Бердяев и др.); духовное самосовершенствование (И.А. Ильин, В.В. Зеньковский, Н.О. Лосский, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков и др.)
  
• 
  придавалось большое значение примеру учителя, образ «учителя праведности» (эпоха Средневековья, Я. Коменский, А.Г. Франке, И. Песталоцци и др.);
  
• 
  создание соответствующей атмосферы любви, доверия, радушия;
  
• 
  методы и формы: чтение Библии, приобщение к молитве; как средство использовалось общение с людьми (Ж.-Ж. Русо); методы и формы направленные на активность и инициативу ребенка (Ж.-Ж. Русо, в начале ХХ-го века эти идеи были поддержаны представителями свободного воспитания (Э.Кей, КН. Вентцель и др.); большое значение придавалось семье (И. Песталоцци); воспитывающее обучение, построенное на интересах ребенка (И. Герберт); религиозное мировосприятие и др.;
  
• 
  модель воспитанника: ответственная личность, «знающий все вещи, владыка всех вещей и самого себя, чтобы он себя и все возводил к христианскому Богу – источнику всех вещей» (Я. Коменский); самосовершенствование необходимый атрибут в воспитании человека (И.А. Ильин), развитая воля к индивидуальному совершенствованию (И.А. Ильин), духовно-нравственный характер: совесть, милосердие, дисциплинированность, правосознание и другие предпосылки к его самоопределению (И.А. Ильин) (на осн. ист. [3;4;6;7;8;9;10;11;12] и др.).
  

Мы полагаем, данный тезис Каптерева П.Ф. обоснован тем, что методологическим базисом теории педагогики и образования европейских стран, начиная с эпохи Средневековья до 1917 года было христианское мировоззрение.

1. 
   Антология педагогической мысли христианского средневековья / том II. – Москва: АО АСПЕКТ «ПРЕСС», 1994.
   
2. 
   Асвета и педагагiчная думка на Беларусi: сa старажытнасцi да пачатку ХХ ст.: бiблiягр. паказ: у 2 частках / Пад рэдакцыяй Снапкоускай С.В. (адк. рэд), Сянькевiч Г.Р., Пауловiч С.И., Марчанкi М.Р. – Мн.: Нац. iн-т адукацыi, 1995. – ч. 1. – 172 с.; ч.2 – 205 с.
   
3. 
   Вентцель, К.Н. Общий очерк учения о нравственности // Вестник воспитания. – 1902. -- № 8. -- с. 1-31.
   
4. 
   Вентцель, К.Н. Общий очерк учения о нравственности // Вестник воспитания.– 1902 - № 9 – с. 73-95.
   
5. 
   Власова, Т.И. Духовно ориентированная парадигма воспитания в отечественной педагогике / Т.И. Власова // Педагогика.-- 2006. -- № 10. – С. 36-42.
   
6. 
   Гагаев, П.А. Культурно-исторический аспект развития отечественных философско-педагогических учений XVIII-XX веков: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора педагогических наук / П.А. Гагаев. Волгоград, 2000. – 23 с.
   
7. 
   История педагогики и образования. От зарождения воспитания в первобытном обществе до конца ХХ-го века / Под редакцией академика РАО А.И. Пискунова. – 2-ое изд., исправленное и дополненное. – М.: ТЦ «Сфера». – 2001.— 512 с.
   
8. 
   Каптерев, П.Ф. Значение христианства в постановке первоначального воспитания и христианские теории. – СПб: типолитогр. Б.М. Вольфа, 1905. – 32 с.
   
9. 
   Каптерев, П.Ф. История русской педагогии. -- СПб., 1915 г.
   
10. 
    Каптерев, П.Ф. Новая русская педагогия, ее главнейшие идеи, направления и деятели / изд. 2-ое, дополн. – С.-П.: книжный склад «Земля», Невский 55. – 1914. – 212с.
    
11. 
    Максакова, В.И. Педагогическая антропология: уч. пособие для ст. в пед. уч. з. / В.И. Максакова. – М.: Издательский центр «Академия», 2001. – 208 с.
    
12. 
    Рубинштейн, М.М. Религиозное воспитание // Вестник воспитания. – 1913. -- № 1. -- С. 75-123.
    

Инициировала наше контекстуальное направление анализа социальной коммуникативной аргументации работа Ю. Хабермаса «Между натурализмом и религией». Ввиду тенденций глобализирующегося мира он исследует ряд актуальных социальных трансформаций, которые характерны и для нашего социокультурного пространства. Ю. Хабермас констатирует две полярные аргументативные позиции (секулярную и религиозную), возникающие как следствие эпистемологического феномена «становления рефлективного религиозного сознания в эпоху модерна» [9, с. 12]. Важность этого момента, по мнению автора, заключается в том, что современное религиозное сознание может служить гарантом аксиологической рефлексии по поводу вульгарных разрушений феномена общей социальной рационализации.

На наш взгляд, обращение к рассмотрению социальных конфликтов посредством философского анализа религиозного сознания оправданно. Во-первых, оно включает в себя и гносеологические, и ценностные параметры социальной рефлексии. Во-вторых, оно всегда обусловлено социальным контекстом. В-третьих, ему присуща обширная история социально-гуманитарного исследования.

Прежде всего, необходимо произвести различения в понятиях религиозной толерантности и веротерпимости. Безусловно, они зачастую сегодня употребляются как синонимы. Но, на наш взгляд, необходимо учитывать нюанс их смыслового различия. Так понятие веротерпимости исторически более раннее. Оно основывается на терпимости по отношению к иной точке зрения. Главное, важным понятийным аспектом является избирательность данного понятия: можно относиться терпимо к определённым конфессиям, но оставаться нетерпимым и неготовым к принятию точки зрения неверия (атеизма) или отдельной религии. Появление понятия толерантности (и религиозной в том числе) связано с эпохой Просвещения [4]. На наш взгляд, происходит под влиянием общей идеологии эпохи некоторым образом сочленение в себе претензии понятия «свободы совести» как личного легитимного волеизъявления в равной степени принятия любой также легитимной точки зрения с принципами терпимости. Этот момент исключает разночтения и абсолютизации, которые могут возникнуть при принятии этимологии толерантности вообще, и в частности религиозной толерантности. Об этом сегодня много дискутируют эксперты и исследователи в области анализа понятия толерантности [8].

Ю. Хабермас рассматривает толерантность как условие существования мультикультурного социального пространства. Он указывает на религиозные корни возникновения данного понятия. Ю. Хабермас отмечает, что особенность толерантности именно в том, что стороны не готовы к рационально обоснованному объединению точек зрения, не считают необходимым преодоление разногласий (в этом положении, на наш взгляд, автор близок к понятию веротерпимости). Именно в таком контексте понятие толерантности используется нами. Но Ю. Хабермас использует одновременно и правовой аспект понятия толерантности, объединяя в единое целое две смысловые коннотации.

Ю. Хабермас при введении в этимологию понятия приводит отличия значений двух английских слов «tolerance» («как диспозиция поведения или добродетель») и «toleration» («правого акта»), в немецком же языке, к примеру, эти две смысловые коннотации не разводятся [9, с. 235]. Ю. Хабермас, обращаясь к понятию толерантности, обязательным образом прописывает необходимость её границ. Так вот как раз эта ограниченная свобода в конституционном смысле реализуется через «принцип равномерной инклюзии всех граждан» при условии правильного саморефлексивного признания этого принципа в социуме [Там же, с. 240].

Толерантность в своём смысловом объединенииостаётся антиномичной по природе, что Ю. Хабермас называет «бременем» толерантности: толерантным является тот, кто «может реализовывать собственный этос лишь в границах того, что подобает всем в равной степени», однако это становится возможным только при необходимом присутствии в тех же указанных границах общепринятого уважения этоса Другого, так как «отвергнутые воззрения и конкурирующие притязания на значимость приниматься не должны» [Там же, с. 244]. Толерантность в данном случае воспринимается как аксиологические основания контекстной социальной аргументации, то есть необходимое и обязательное условие процедуры инклюзии. Фактически, имманентная антиномия толерантности основывается на золотом правиле морали.

Толерантность, на наш взгляд, используется Ю. Хабермасом в контексте сопоставления аксиологических оснований социальной аргументации, когда суть социального сводится к спору о ценностях (религиозные противоречия, столкновения научных концепций не в классическом научном споре, а противоречия в рамках научного этоса и и т.д.). Именно таким видится спор аксиологических противоречий современного мультикультурного общества, когда спор является спором мировоззрений. Ю. Хабермас в данном контексте использует понятие «картины мира», которую представляет собой любая религия сама по себе, и упоминает термин Джона Ролза «comprehensivedoctrine» («всеобъемлющая доктрина») в этом же контексте [Там же].

Исторический опыт реализации принципа религиозной толерантности отражает возможный пример сосуществования в мультикультурном пространстве. Такова задумка Ю. Хабермаса, в рамках которой он обращается к истории установления европейской религиозной государственности, базирующейся на политическом нейтралитете.

Фактически выстраивание общности по принципу инклюзии различных мировоззренческих социальных сегментов (коими являются и религиозные идентичности) должно аккумулироваться в некоем третьем пространстве, где необходимые границы сосуществующих этосов зафиксированы, что и обуславливает должное толерантное отношение. Это искомое третье измерение – пространство понимания, и равнонаправленного признания точек зрения социальной аксиологической аргументации. Для Ю. Хабермаса таким пространством является осознание себя в качестве единства политической общности, границы «культурных оправданий и полномочий» которой обусловлены конституционно [Там же, с. 253].

Необходимо отметить, что корни белорусской религиозной толерантности лежат не столько в нормативных основаниях и не в примирении догматических противоречий преимущественно двух христианских конфессий (православной и католической), сколько социально обусловлены обстоятельствами необходимости сосуществования в согласии в едином национальном пространстве. Уместно, на наш взгляд, в освещении рассматриваемой проблемы обратиться к белорусскому мыслителю И. Абдираловичу (И. В. Кончевскому), который в 1921 году сформулировал основания пространства национальной культурной идентичности белорусского народа в своём философском эссе. Данному труду не характерны политические пристрастия либо крайне националистические оценки. Автор попытался осуществить философский анализ культурных оснований белорусов. На наш взгляд, именно в таком пространстве находятся и корни уникального феномена религиозной толерантности современного белорусского общества. Позиция философа однозначная: Беларусь с X века до начала XX века ощущает и подчиняется политическим и культурным влияниям то Востока, то Запада (по форме), но по внутреннему наполнению белорусы «застаюццаварожымi i непрыхiльнымi да абедзьвюх» [1, с. 11]. Доказательством этому служит употребляемая философом символическая в содержательном плане, но исторически реальная фигура «правадыра i сьветача» Ф.Скорины [Там же], которому принадлежат слова: «Над зiмнымi хвалямiДзьвiны я быў вiзантыйцам – Юрым, а ў Кракаве, куды мяне пацягнула за эўрапэйскаю ведай, лацiнiкам Францiшкам, а да праўды я ні быў нi Юрым, нi Францiшкам, а быў вольным, незалежным духам, якога вы шукаеце, духам агульна чалавечым толькi ў беларускай скуры. Шукайце ж!» [Там же, с. 9].

Если иметь в виду идеи белорусского философа, то именно правильная политика веротерпимости Российской империи в Северо-Западном регионе начала XX века стала необходимой искомой формы для национальной самоидентификации белорусского народа. Так на основании исторического исследования актуальной проблемы веротерпимости Северо-Западного края указанного выше периода А. Ю. Бендина [3] можно заключить, что конфессиональная и политическая идентификация белорусского народа открывала возможности для национальной самоидентификации. Историческое деление национальной дилеммы русский или поляк обрело третье измерение – возможности появления белоруса: «В сознании населения начало утверждаться имперское представление о том, что принадлежность к «русской народности» (термин, употребляемый в официальных документах) в отношении белорусов означало этническую общность с двухуровневой самоидентификацией: «я – белорус, и я – русский». Учитывая конфессиональный критерий русскости, самоидентификация усложнялась: «я – православный, я – белорус, и я – русский»» [3, с. 10]. Эгоистические политико-конфессиональные стремления поляков-католиков стратегически проиграли: «Самоидентификацию католиков-белорусов, формируемую польскоязычным костёлом, можно было выразить в терминах: «я – католик, значит, я – поляк»» [Там же, с. 11].

Этот позиционный акцент социальной аргументации переняли и строители советского государства с переложенной ими имперской идеи «русской народности» в концепт «советский народ». С точки зрения национально-культурной идентификации белорусского народа это был весьма плодотворный период, который начался ещё с конца XIX – начала ХХ века и продолжился в советское время.

Национальное и государственное единство в конце ХIX – начале XX века и в советский период стали той формой, необходимой для выплеска культурной идентификации белорусов за долгий период исторических метаний и вечной позицией «между». Этот момент сыграл положительную роль с точки зрения определения и укоренения религиозной веротерпимости. Практическое отсутствие религиозных влияний в советский период оторвало религиозный вопрос от содержания национально-культурной идентификации. В тоже время само культурное пространство изобиловало христианскими нравственными принципами.

Христианские основания как смыслообразующие и ценностно-регулятивные принципы существования общества и культуры наполняют белорусскую социальную реальность. Даже в советские годы они оказывали формирующую основу для нравственной культурной сферы. А сегодня ещё выступают как основания этноконфессиональной, социальной коммуникации. Этому направлению в современных социальных и культурных исследованиях уделяется достаточное внимание (Бабосов Е.М., Лаптёнок А.С., Лагуновская Е.А. и другие).

Если говорить об особенностях религиозной ситуации в современном белорусском обществе, то здесь имеет место быть общий, исторически сложившийся подход к многофакторному анализу ситуации «пограничья». Об этом писал И. Абдиралович (И. В. Кончевский), схожую методологию в более широких контекстах использует С. Хантингтон в концепции «столкновение цивилизаций» [10], это же отмечают и современные белорусские исследователи (Данилов А.В., Мартинович В.А., Гурко А.В, Безнюк Д.К., Земляков Л.Е, Котляров И.В., Тиханский А.И. и др.).

Вернёмся к вопросу о веротерпимости в современном белорусском обществе. Социолог Безнюк Д.К. в вопросе отношений религий выделяет два направления исследовательских проблем: «проблема религиозной терпимости и проблема фобий» [2, с. 130].

Ниже приведены данные тематического обзора МИД РБ «Религия и конфессии в Республике Беларусь» за ноябрь 2011 г. [7].

Приоритетное место среди спектра религиозных организаций занимает Белорусская православная церковь (1545 приходов). Далее также значительное место имеет римско-католическая церковь (475 общин), протестантские религиозные организации (1005 общин), старообрядческая церковь (32 общины), иудаизм формирует 52 общины, ислам – 25 общинами. Также имеется регистрация общин греко-католической, армянской апостольской церквей, также кришнаиты и бахаи. В итоге на 1 января 2011 года общей численностью зарегистрировано 3321 религиозная община [7, с. 2].

Касательно проблемы религиозной терпимости можно говорить о наличии однозначной и достаточно уникальной ситуации на территории современной Беларуси. На основании заключения социологических исследований за 2011 и за 2012 года Республика Беларусь является социокультурно единой. Более того 93% в 2011 году и 94% в 2012 году считают межконфессиональные отношения стабильными и спокойными. Однако 2% опрошенных в 2011 году и 2,5% - в 2012 году утверждают о напряжённости религиозных отношений [5; 6]. На наш взгляд это связано с проблемой фобий.

Обратимся ко второму аспекту межконфессиональных отношений. Проблема фобий – это значимая часть исследования вопроса религиозной толерантности в современной Беларуси. Безнюк Д.К. фиксирует ряд мнимых и имеющих основания реально быть фобий: неравное отношение государства к различным конфессиональным представительствам, претензия православной церкви на статус государственной, настороженность (враждебность) традиционных для Беларуси религий к новым или нетрадиционным религиозным формам, недостаточное внимание и контроль к разрушающим и потенциально социально опасным неокультным организациям, заграничное финансирование ряда церквей и религиозных объединений, вопрос о наличии (отсутствии) гражданства официальных руководителей церквей и представителей различных конфессий [2, c. 130].

Не наша задача здесь утверждать либо развенчивать имеющие основания, либо безосновательные фобии. Но сам факт наличия данной проблемы в исследовании вопроса религиозной толерантности значим как пример позиционных оснований социальной аксиологической аргументации.

Совокупность фобий является отражением точек зрения, существующих в обществе, картиной участвующих в аргументационном процессе позиционных структур, анализ которых (по критерию силы, убедительности, фактическому соответствию, достоверности и т.д.) может быть использован экспертами и аналитиками в исследовании проблем веротерпимости, конфессиональных отношений, национальной и этноконфессиональной безопасности и иных вопросов современной социальной действительности Республики Беларусь.

Следует отметить, что спектр обозначенных проблем в современном белорусском обществе обретает сегодня особенное значение. В силу общемировых политических и национальных конфликтов религиозные основания используются как латентные силы провокации конфликтов, с целью столкновения точек зрения противоборствующих сторон. Не исключением стал многоаспектный конфликт с религиозно-национальным подтекстом в Украине, который на данный момент не обрёл своего завершения.

В вопросахэтноконфессиональной безопасности продолжает занимать место исключительной важности феномен слияния национальных и религиозных структур идентификации, которые используются либо для консолидации социума, либо провоцируют конфронтацию в нём. ИсследовательБезнюк Д.К. также подчёркивает значение национального окраса конфессиональных отношений. Что связано с ассоциативным объединением в единое целое образования следующего типа структур: поляк-католик, немец-лютеранин, татарин – мусульманин, русский-старовер и т.д. Это имеет значение не только на мегауровне конфессиональных отношений, но и «как повод гуманитарной интервенции» с целью освобождения интересов «малых народов» [2, с. 132, 134].

Подводя итоги, следует сказать, что веротерпимость (религиозная толерантность) – это не только сущностное национальное и социальное свойство, но объект управления и урегулирования как государственного, политического так и религиозного, общественного, этнонационального, ценностного аспектов социальной действительности. Феномен веротерпимости- это основастабильности современного белорусского общества, для поддержания которой нужен весьма состоятельный научно-исследовательский базис. В данном контексте анализ позиционных структур социальной аргументации в аспекте религиозной толерантности,их убедительность, достоверность (миф, фобия / факт) и сила, представляют собой важное методологическое значение. Подобный подход также может быть применён к весьма широкому спектру исследований сложных проблем социальной реальности.

1. 
   Абдзiраловiч, I. Адвечным шляхам: Дасьледзiныбеларускагасьветагляду / I . Абдзiраловiч. – Мн.: Навука i тэхнiка, 1993. – 44 с.
   
2. 
   Безнюк, Д.К. Состояние и специфика современной религиозной ситуации в Беларуси // Социологические исследования. – М., 2006. №2 – С.128 – 135.
   
3. 
   Бендин, А.Ю. Проблемы веротерпимости в северо-западном крае Российской имеперии (1863 – 1914 гг.) / А. Ю. Бендин. – Минск: БГУ, 2010. – 439 с.
   
4. 
   Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В.С. Степин / 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010 // http://iph.ras.ru/elib/0594.html - Дата доступа: 01.03.2014.
   
5. 
   Особенности культового поведения белорусов и их мнение о межконфессиональных отношениях // Республика Беларусь в зеркале социологии: сб. материалов социол. исслед. за 2011 год / под общей редакцией Л.Е. Криштаповича; Информационно-аналитический центр при Администрации Президента Республики Беларусь. – Мн.: Бизнесофсет, 2012. – 105 с., С. 44 – 46.
   
6. 
   Особенности культового поведения белорусов и их мнение о межконфессиональных отношениях // Республика Беларусь в зеркале социологии: сб. материалов социол. исслед. за 2012 год / В.О. Дашкевич [и др.]; под общей редакцией Л.Е. Криштаповича; Информационно-аналитический центр при Администрации Президента Республики Беларусь. – Мн.: Бизнесофсет, 2014. – 124 с., С. 47 – 50.
   
7. 
   6.Религии и конфессии Республики Беларусь (ноябрь 2011 г.) // http://mfa.gov.by/upload/pdf/religion_rus.pdf‎ - Дата доступа 27.03.2014.
   
8. 
   Толерантность и интолерантность в современном обществе: перспективы и реальность. – С.-Пб. – 2009. – 491 с.
   
9. 
   Хабермас, Ю. Между натурализмом и религией / Ю. Хабермас; пер. с нем. М.Б. Скуратова. – М.: Весь мир, 2011. – 331 с.
   
10. 
    Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций: [перевод с англ.] / С. Хантингтон. – М.: АСТ: Астрель, 2011. – 571 с.