Сборник статей Научный редактор А. Э. Еремеев Ответственный редактор В. А. Евдокимов Омск ноу впо омга 2012
жүктеу/скачать 0.77 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- В 74 Вопросы филологии и журналистики
- О. В. Степанова Удмуртский государственный университет г. Ижевск Психология «человека толпы»
- Библиографический список
- А. Ю. Леонтьева
|
НЕГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «ОМСКАЯ ГУМАНИТАРНАЯ АКАДЕМИЯ» __________________________________________________Вопросы филологии и журналистики Выпуск 6 Сборник статей Научный редактор А. Э. Еремеев Ответственный редактор В. А. Евдокимов Омск
НОУ ВПО ОмГА 2012
Издание выходит с 2006 года Издается в авторской редакции. Макет подготовлен в издательстве ОмГА Рецензенты: О. В. Волох, доктор политических наук, профессор; М. М. Ковалева, доктор филологических наук, профессор В 74 Вопросы филологии и журналистики. – Выпуск 6 : сб. статей / науч. ред. А. Э. Еремеев ; отв. ред. В. А. Евдокимов. – Омск : Изд-во НОУ ВПО ОмГА, 2012. − 132 с. ISBN 978-5-98566-081-4 Авторы статей анализируют произведения русской и зарубежной литературы, рассматривают вопросы языкознания, особенности функционирования журналистики в политическом пространстве. Сборник может использоваться студентами факультетов: филологического, иностранных языков, журналистики, политологии, а также представляет собой источник сведений для исследователей, проявляющих интерес к актуальным явлениям филологии, проблемам взаимодействия масс-медиа и политических институтов. УДК 8+070 ББК 80+76.1 ISBN 978-5-98566-081-4 © НОУ ВПО ОмГА, 2012
УДК 821.111(73) О. В. Степанова Удмуртский государственный университет г. Ижевск Психология «человека толпы» в рассказе Джона Стейнбека «Виджилант» В 1930-е годы в США развертывалась величественная драма, какой еще не приходилось переживать стране. Известный американист, обратившийся к историческому опыту Америки, пишет об этом времени: «В суждениях господствовал максимализм, закономерный для эпохи, четко представлявшей, где главная опасность и где залог ее преодоления. Опасностью – для Америки, для гуманизма, для культуры – были бесправие и несправедливость, диктат трестов и рост фашизма. Залогом преодоления – пробудившееся в массах гражданское самосознание…» [1, с. 233]. Среди писателей, начинавших в 30-е годы, были Эрскин Колдуэлл, Уильям Сароян, Карсон Мак-Каллерс, Ирвин Шоу, Джон О’Хара, Ричард Райт и многие другие. В это же время зарождались произведения другого «пролетарского» писателя Америки, всерьез обеспокоенного атмосферой социального окружения, – Джона Стейнбека (1902–1968). В 1938 году вышел в свет новеллистический сборник Стейнбека «Долгая долина» («The Long Valley»), отличающийся масштабно выраженным социальным фоном. Новеллы, составляющие сборник, были написаны в 1933–1937 годы. Центральное место в сборнике «Долгая долина» занимают рассказы, в которых интерес автора сосредоточен «не на запечатлении “подробностей жизни”» [2, с. 19], а на поиске глубинных, внутренних причин столь часто неожиданного, необъяснимого поведения человека. Особенно наглядным тому примером может служить один из рассказов сборника, наиболее остро отражающий обстановку современной автору Америки, – «Виджилант» («The Vigilante», 1936). Обращаясь к социальным проблемам США 30-х годов, «Виджилант» рассматривает их в расширенном психологическом ракурсе1. Основной пафос произведения – осуждение отвратительных явлений американской жизни в годы «красного десятилетия» – именно так называли эпоху тридцатых в США. Эта критика звучит в новелле особенно убедительно, так как писатель не ограничивается лишь указанием на события, а через анализ человеческой психологии показывает их разлагающее действие на сознание и моральные нормы американца. В манере углубленного психологического анализа «Виджилант» обнажает одну из сторон американской действительности 1930-х годов – суды Линча; он обличает жестокость американской провинции и царящую в ней атмосферу бесчеловечности. Исследователь прозы Дж. Стейнбека А. Федоров пишет о рассказах «Налет»2 и «Виджилант»: «В этих новеллах порой болезненные ситуации и атмосфера, люди, потерявшие человеческий облик, вызывают омерзение. Но в этом нет ничего декадентского, ибо причины смрада, падения и омерзения Стейнбек всегда детерминирует американской социальной средой» [3, с. 29]. В рассказе не акцентируются драматические эпизоды насилия судов Линча, и все внимание сосредоточивается на экспозиции внутреннего состояния антигероя, раскрываемого в эмотивно-психологическом аспекте. Виджилант иллюстрируется как «человек толпы», а его психологическое состояние обнажается в момент раздумий над содеянным – участием в линчевании негра, подозреваемого в совершении злого проступка. Американский критик Питер Лиска, исследуя художественное своеобразие трудов Джона Стейнбека, обнаруживает в них, как, в частности, в рассказе «Виджилант», феномен теории группы: «Как и следовало ожидать, рассказ, до известной степени, разрабатывает теорию группы Стейнбека. Виджилант, подобно дедушке из рассказа «Вожак» [4], во всем объеме ощущает полноту жизни лишь тогда, когда осознает себя частью группы, а когда эта группа распадается, индивидуум испытывает чувство пустоты». (As might be expected, the story has some development of Steinbeck’s group-man theories. The vigilante, like the grandfather in “The Leader of the People”, fully lives only for that time when he is part of a group, and when that group disperses the single man is left a hull [5, с. 97]). В рассказе находим подтверждение этой точки зрения, отчетливо просматривающееся в описании ощущений виджиланта – центрального персонажа новеллы: «Разум его твердил, что это <линчевание негра> было делом огромной важности, но глаза и чувства не соглашались с ним. Это было чем-то совсем обычным. Полчаса назад, когда он оттаскивал негра вместе с толпой, и пытался получить хоть какую-то возможность тянуть веревку, его настолько переполняло чувство жизненных сил, что он даже прослезился. Но теперь все онемело, все омертвело…<…> Майк тоже почувствовал оцепенелость, безжизненность»3. (His brain told him this was a terrible and important affair, but his eyes and his feelings didn’t agree. It was just ordinary. Half an hour before, when he had been hauling with the mob and fighting for a chance to help pull on the rope, then his chest had been so full that he had found he was crying. But now everything was dead, everything unreal… Mike felt the stiffness, the unreality in himself, too [6, с. 134]). Стейнбек рисует убедительную картину внутренней опустошенности человека, подчеркивает контраст между слепой яростью погони за негром и внезапным отрезвлением, в которое повергает Майка осознание им всего ужаса совершенного: «В момент, когда он оставил толпу на окраине города, холодное одиночество объяло его. Он шел быстро вдоль улицы, ему хотелось, чтобы кто-то шел рядом. Широкая улица была безлюдна, пустынна, и настолько же призрачна, насколько призрачным был парк…» (The moment he left the outskirts of the mob a cold loneliness fell upon him. He walked quickly along the street wishing that some other man might be walking beside him. The wide street was deserted, empty, as unreal as the park had been… [6, с. 134–135]). Герой и окружающая его обстановка в одночасье лишаются ощущения полноты жизни, чувства реальности: все вокруг становится эфемерным, иллюзорным, опустошенным – и улица, и парк, и сам Майк. Он уже не испытывает прилива тех жизненных сил, что завладели им несколько минут назад, и даже проявившаяся после взлома двери в тюремную камеру негра боль рождает в нем те же безутешные чувства: «…теперь эта боль, казалось, обладала приглушенными признаками одиночества» (…now the pain seemed to have the dull quality of loneliness [6, с. 135]). В одном из последующих эпизодов, рисующем возвращение виджиланта домой, глазами его жены внутреннее состояние героя передается следующим образом: «Ты был с другой женщиной… Ты думаешь, что выражение твоего лица не может не скрыть измену?» (You been with a woman… You think I can’t tell by the look on your face that you been with a woman?) Завершается рассказ тем, как Майк смотрит в зеркало и говорит: «Боже, она была права… Это как раз то, как я себя чувствую» (By God, she was right… That’s just exactly how I do feel [6, с. 141]). Осознание героем своего антигуманного поступка сопоставляется в финале с осознанием вины в супружеской измене. Майк не опровергает своей провинности, не пытается найти оправдание, поскольку всем своим существом ощущает тяжесть минувшего прегрешения. Как всегда у Стейнбека, наблюдаем сопоставление «биологической» и «социальной» стихий в едином плане: соизмеряя аморальность общественного демарша с порочностью супружеской неверности, Стейнбек выдвигает жестокое обвинение организации виджилантов, такой же неверной – совести и чести человека. Итак, рассказ Джона Стейнбека «Виджилант», в концентрированном виде выражающий сущность одного из явлений американской действительности 1930-х годов, в не менее убедительной форме, чем романы художника, равно как и романы других писателей эпохи «красных тридцатых», отображает специфику возникшей угрозы и, в некотором роде, предугадывает пути ее преодоления. Пытаясь познать свои внутренние ощущения и объяснить случившееся самому себе, герой «движется» к переосмыслению своих взглядов, к новому восприятию американской современности, к новому самосознанию, в зарождении которого писатель, наряду с культурологами и социологами американской жизни, видит гарантию справедливой, гуманистической Америки.
© Степанова О. В., 2012 УДК 821.161.1
жүктеу/скачать 0.77 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
