Правовые основы школьной политики царизма в отношении татар-мусульман во второй половине XIX в

Правовые основы школьной политики царизма в отношении татар-мусульман во второй половине XIX в.

Министерство народного просвещения (далее – МНП) приступило к изучению вопросов школьного образования нерусских народов, активно привлекая к этому руководства Одесского и Казанского учебных округов. Одновременно МНП изучило опыт западноевропейских держав, в частности Англии и Франции, в области школьной политики в отношении населявших их колонии народов. Выработанная система образования нерусских народов была изложена в «Журнале Совета министра народного просвещения» №42 от 2 февраля 1870 г.

Наряду с этим мусульманским общинам предлагалось открывать на свои средства русские классы при мектебах и медресе. Без учителя русского языка открытие новых конфессиональных школ было запрещено.

«Правила» 26 марта 1870 г. были также направлены на расширение возможностей мусульман в получении образования в русских учебных заведениях. Для облегчения поступления в уездные училища и гимназии рекомендовалось организовывать подготовительные классы. В начальных учебных заведениях учащиеся-мусульмане освобождались от уроков «Закона Божия», в сельских, городских начальных училищах – от чтения по церковнославянским книгам, в уездных училищах – от церковнославянского языка, в гимназиях – от церковнославянского и западных языков. Важной составляющей нововведений являлась возможность преподавания исламского вероучения, за счет родителей учащихся или мусульманских обществ.

Осуществление проектируемых «Правилами» 1870 г. мероприятий по распространению русского языка среди мусульман требовало от инспекторов народных училищ не только знания татарского языка, этнокультурных особенностей мусульманских народов, но и единства и системности в действиях. Поэтому высочайше утвержденным мнением Государственного Совета 28 октября 1871 г. в Казанском учебном округе (далее – КУО) была учреждена должность инспектора татарских, башкирских и киргизских школ¹.

«Уставом о воинской повинности» 1874 г. для выпускников русско-татарских училищ и русских классов при мусульманских школах, срок действительной службы в сухопутных войсках сокращался с 6 до 4 лет, на морском флоте – с 7 до 6 лет.

Открытие русско-татарских училищ и русских классов при традиционных школах было тесно связано с проблемами обеспечения их педагогическими кадрами.

Разработанный учебным ведомством проект «Положения татарских учительских школ в Симферополе и Уфе» от 21 марта 1871 г. министром просвещения А.Д. Толстым был представлен на рассмотрение Государственного Совета. В ходе обсуждения, проект подвергся незначительной корректировке и, получив одобрение Государственного Совета, 27 марта 1872 г. был утвержден императором.

Татарские учительские школы являлись четырехклассными средними учебными заведениями с годичным сроком обучения в каждом классе. В связи с тем, что они пользовались правами прогимназий по уставу от 30 июля 1871 г., на них накладывались основные организационные стандарты этих учебных заведений. Выпускники татарских учительских школ не имели возможность поступать в высшие учебные заведения страны. Тем самым власти, используя административный ресурс, нацеливали их на деятельность в татарских начальных школах нового типа.

Предметами изучения в татарских учительских школах являлись: 1) русский язык, 2) арифметика с кратким курсом геометрии и черчением, 3) география, главным образом, российская, с краткими сведениями о важнейших исторических событиях, 4) «объяснение местных произведений и явлений природы» — природоведение, 5) педагогика и дидактика, 6) чистописание и рисование, 7) мусульманское вероучение. «Положение» 27 марта 1872 г. предусматривало также занятия гимнастикой и ремеслами.

Все школьные дисциплины, за исключением основ ислама, преподавались на русском языке. Вероучитель должен был избираться из мулл, знавших русский язык и, обязательно, с согласия муфтия.

«Устав о воинской повинности» 1874 г. освобождал учителей начальных русско-татарских школ от военной службы и зачислял их в запас в мирное время. Государственный Совет высочайше утвержденным 27 марта 1872 г. решением предоставил учителям русского языка при мектебе и медресе, а также их семьям права на пенсию и единовременные пособия равные с учителями начальных учебных заведений МНП.

Во второй половине XIX в. происходила унификация управления учебными заведениями и включение в нее конфессиональных школ нерусских народов¹. Необходимость подчинения мусульманских учебных заведений управлению МНП были предопределены «Правилами» от 26 марта 1870 г. Дело в том, что подотчетность мектебе и медресе и их преподавателей – мулл Оренбургскому Духовному Магометанскому Собранию выступала сдерживающим фактором при организации русских классов при конфессиональных школах, контроле над их деятельностью, в связи с тем что решения органов МНП не являлись для них обязательными. Функционировавшие фактически независимо от государственных органов конфессиональные школы, по мнению чиновников, представлялись более привлекательными для татар и составляли конкуренцию русско-татарским учебным заведениям.

Государственный Совет поддержал внесенный в марте 1874 г. министром просвещения Д.А. Толстым проект передачи управлению МНП всех существующих, «а равно имеющих быть открытыми впоследствии инородческих школ и училищ: башкирских, киргизских (казахских – Ч.С.) и татарских, под разными наименованиями (в том числе мектебе и медресе), содержимых из казны или местных средств»¹. Контролю органов МНП подлежали также лица, осуществлявшие частную преподавательскую деятельность.

При этом, опасаясь негативной реакции со стороны мусульманского населения, до принятия особой инструкции, нацеленной на регламентацию процедуры управления учебными заведениями мусульман, непосредственное наблюдение за мектебе и медресе было запрещено. Допускался лишь неофициальный сбор информации и статистических сведений о мусульманских школах.

Составленный руководством КУО проект инструкции в мае 1876 г. был представлен в Комитет министров на утверждение. Однако Комитет министров счел необходимым передать ее для согласования в Министерство внутренних дел (далее – МВД). Министр внутренних дел Н.П.Игнатьев в 1881 г., основываясь на отзывах большинства губернаторов, населенных мусульманами территорий, сообщил МНП что «находит необходимым подвергнуть проект коренной переделке, ибо без этих изменений инструкция может послужить поводом к возбуждению … мусульман, которые усмотрят в правилах инструкции меры, направленные к стеснению мусульманской религии»¹.

Министр народного просвещения барон А.П. Николаи, учитывая мнение МВД, признал проект инструкции не отвечающей поставленной цели. Вместо него было составлено циркулярное предписание министра попечителям учебных округов, утвержденное царем 5 февраля 1882 г. Согласно циркуляру, наблюдение над мусульманскими школами сводилось к тому, что чиновники учебного ведомства должны были «с должной осторожностью посещать школы, вникать в их обстановку и устройство, собирать о них статистические данные, давать, где можно словесные советы, не предъявляя никаких обязательных требований»².

Следующим шагом в унификации управления татарскими школами стала ликвидация в 1889 г. должности инспектора татарских, башкирских и киргизских школ КУО. В результате учебные заведения мусульман, как русско-татарские, так и мектебе и медресе переходили под управление дирекций народных училищ. МНП циркуляром от 30 июня 1892 г. разъяснило, что открытие мектебе и медресе могло осуществляться только с их разрешения.

Власти придерживались мнения, что религиозный фанатизм среди мусульман инициируется и поддерживается духовенством. Приобщение духовной элиты к русской культуре посредством освоения русского языка, должно было убедить их, а через них все мусульманское население в превосходстве «русской цивилизации» и способствовать их ассимиляции. В связи с этим государственные меры в отношении мусульманского духовенства были направлены на введение образовательного ценза.

Мысль о том, что кандидаты на духовные должности должны владеть русским языком, законодательное оформление получила в утвержденном журнальном постановлении Совета министра народного просвещения от 2 февраля 1870 г., которое, однако, не установило срока нововведения, предоставив это предварительному согласованию органов МНП и МВД. Передача в 1874 г. мусульманских учебных заведений ведению МНП актуализировало этот вопрос. Но на данном этапе решение вопроса было приостановлено МВД.

В 1877 г. МНП внесло на рассмотрение Государственного Совета проект закона «О мерах к распространению русского образования между инородцами-магометанами». Но члены Государственного Совета и в этот раз воздержались от введения образовательного ценза для духовенства. Основной причиной стала русско-турецкая война 1877-1878 гг. Государственные чиновники опасались, что какие-либо ограничительные действия могли спровоцировать волнения среди татарского населения Крыма и Поволжья. В связи с этим было рекомендовано вернуться к проектируемым МНП мерам при более благоприятных условиях¹.

Относительная социально-политическая стабильность в стране в период правления Александра III позволила властям довести до логического завершения законодательные инициативы, касавшиеся мусульманского духовенства. 16 июля 1888 г. были утверждены «Правила об установлении образовательного ценза для духовных лиц магометанского исповедания по округу Оренбургского Духовного Собрания», который вступал в силу с 1891 г. Согласно документу, для получения места высшего приходского муллы в городах требовалось знание русского языка в объеме одноклассного начального народного училища; места сельского муллы – владение русской разговорной речью и умение читать по-русски. Более подробно процедура экзаменов была регламентирована утвержденными министром народного просвещения 30 декабря 1890 г. «Правилами для производства испытаний и выдачи свидетельств в знании русского языка, для занятия должностей по округу ОМДС»².

В соответствии с националистическими тенденциями внутреннего курса Александра III, мусульманам в 1880-х гг. было запрещено занимать преподавательские должности в средних и высших учебных заведениях страны. Возможность их деятельности в качестве домашних учителей ограничивалась кругом единоверцев¹.

Государство в 90-х гг. XIX в. предприняло действия по регламентации внутренней организации мектебе и медресе. Аргументируя тем, что в мусульманских школах среди учебной литературы встречались рукописные книги, пропагандирующие идеи, «враждебные русским государственным началам», а обучением в них занимались выходцы из Бухары, Персии и других мусульманских стран, которые «не только не содействуют сближению магометанского населения с русским, но часто препятствуют распространению русского языка и русской грамотности»², МНП по предварительному соглашению с МВД, 10 июля 1892 г. направило попечителям Казанского, Московского, Оренбургского учебных округов циркуляр, предписывавший соблюдение следующих требований к конфессиональным учебным заведениям. Во-первых, в мектебе и медресе должны были употребляться исключительно печатные книги, одобренные российской цензурой. Тем самым на мусульманские школы распространялись требования, действовавшие в отношении других начальных учебных заведений подведомственных МНП, а это, в свою очередь, являлось элементом унификации управления. Во-вторых, к преподавательской деятельности могли допускаться только российские подданные, получившие образование в России¹. В целом, эти распоряжения были направлены на ограничение возможностей традиционных учебных заведений.

Циркуляр вызвал волнения среди татарского населения и многочисленные ходатайства об его отмене². В результате в 1894 г. было принято решение, согласно которому, несмотря на то, что «распоряжение о печатных книгах должно оставаться в силе»³, в мусульманских школах допускались рукописные учебные пособия. При этом государство оставляло за собой право проводить ревизию школьной литературы силами инспекции народных училищ⁴. МНП в 1895 г., утвердив список разрешенных к употреблению в мектебе и медресе книг, изданных за границей, также в определенной степени отступило от циркулярного требования о запрещении нероссийских изданий.

В конце XIX в. учебные власти заинтересовались санитарным состоянием татарских конфессиональных школ. Циркуляром от 31 июля 1891 г. МНП предписало руководствам учебных округов обращать внимание на соблюдение санитарных условий в мектебе и медресе⁵. Это соответствовало возросшей роли школьной гигиены.

Законодательство российской империи было призвано охранять господствующую религию и отстаивать интересы его сторонников. Запрещался переход от православия в другое вероисповедание. Стремясь сохранить в православии крещеных татар, МНП распоряжением от 21 ноября 1891 г. запретило принимать в мектебе и медресе детей, родители которых вернулись в ислам².

Подводя итог, следует сказать, что:

1. Комплекс мер по распространению общего начального образования и русского языка был изложен в «Правилах» от 26 марта 1870 г. Заложенные в них принципы реализовывались в последующих нормативно-правовых документах, регламентировавших школьное образование татар-мусульман.

2. Передача конфессиональных школ татар в ведение МНП соответствовало тенденции к унификации управления начальными учебными заведениями в стране. Формальный характер контроля со стороны МНП над мусульманскими школами не помешал распространить на них требования, действовавшие в отношении других начальных школ ведомства. Распоряжения и законы 1880-1890-х гг. были направлены на ограничение возможностей мектебе и медресе.

3. Ключевые законодательные инициативы в области школьного образования татар-мусульман принадлежали органам МНП, которое при разработке отдельных вопросов активно сотрудничало с МВД. Сдерживающим фактором ряда правовых инициатив или отказа от них являлась необходимость сохранения социальной стабильности среди мусульманского населения.

Л.Х.Самигуллина