ПРОБЛЕМНОЕ ПОЛЕ «ЛИНГВИСТИКА ТЕКСТА»

ПРОБЛЕМНОЕ ПОЛЕ «ЛИНГВИСТИКА ТЕКСТА»

Вопрос о том, как языкознание обращается с текстом как объектом изучения и рефлексий представляется весьма продуктивным не только с позиций металингвистики, но и в качестве способа моделирования текста в сознании современного лингвиста. Сложились следующие способы рефлексий ученых: применение к объекту определенных методов, принципов и процедур исследования; дефиниции; формулировки новизны, практической и теоретической значимости исследования; приоритетность изучения текста в определенных аспектах и междисциплинарных контекстах (актуальность) и т.д. Интерес в качестве материала изучения представляют также формулировки гипотез, постановка проблемы, задачи исследования и пр. Среди различных путей рассуждать о тексте как основном объекте лингвистики текста привлекает внимание речемыслительная стратегия метафорического обсуждения. Это так называемые проблематизирующие контексты: «текст как что».

Из работ 50 авторов методом сплошной выборки извлечены 526 метафорических контекстов. Были использованы статьи, обзоры, в том числе коллективные монографии за 30 лет. Разумеется, охват контекстов не исчерпывающий, но все же позволяет увидеть некоторые стратегии осмысления текста в отечественной лингвистике. Следует оговорить, что многие исследователи и весьма известные их научные тексты не попали в представленную выборку, так как не во всех научных произведениях встречаются метафорические контексты осмысления понятия текст.

В данной статье мы ограничились лишь анализом открыто метафорических стратегий осмысления текста, то есть выбирались контексты, построенные по модели «текст как (что), (какой), (принадлежность чего). Данные распределения изученных 375 контекстов представлены в таблице 1. Указанные три стратегии метафоризации понятия текст в лингвистических работах распределяются неравномерно. Так, стратегия текст как какой (187 контекстов) показывает направленность метафоризации на приписывание тексту все новых и новых признаков.

Таблица 1. Параметры метафорических контекстов (упорядочены по частотности употребления)

Метафора текст как объект (48 контекстов) развивается лишь в двух направлениях какой и чего:

(какой) более сложный, чем язык; лингвистический; физический (природный); природный; естественный; пространственно-временной; системный; лингвистический; становящийся; целостный; многомерный; функционирующий; сложный; исследовательский; изучения с позиций лингвистики текста; специфический; самостоятельный объект лингвистики вне речевой деятельности; лингвистический / психолингвистический; специальный лингвистический; обладающий особой природой, которую нельзя понять и объяснить, исходя из свойств языковых единиц, изучаемых названными; негэнтропийный самоорганизующийся; самостоятельный объект исследования, представляющий собой организованную последовательность языковых единиц разных уровней; лингвистический, имеющий свою имманентную структурную организацию, не сводимую к линейной последовательности непосредственно связанных друг с другом высказываний; не как простая динамическая система, а как синергетическая система; в функционировании которого значительную роль играют хаотические самодвижущиеся энергетические процессы; нечто, существующее объективно, независимо от воспринимающего субъекта;

(чего) исследования; лингвистики; лингвистического исследования (изучения); лингвостилистики; понимания (как реальность); восприятия; понимания и оценки его реципиентами; изучения разных наук: психологии, философии, социологии, лингвистики, культурологии, прагматики и т.д.; художественное произведение; лингвистическая реальность (возникающая в процессе познания мыслящим субъектом феномена объективной действительности).

Стратегия «чего» (62 контекста) развертывает метафору текст как принадлежность, составляющая чего в предметное русло, в основном в зону принадлежности текста какому-либо смысловому полю. Стратегия текст как что имеет 32 контекста. В то же время достаточно активны в употреблении и обратные метафоры: что как текст: сад, геном, музыка, подарок, история, афоризм, природа, город (Петербург, Москва как текст евроремонта и т.п.), местность (Крым) и т.д. Причем часто встречаются категоричные взаимообратимые суждения: природа как текст и текст как природа, картина как текст и текст как картина и т.п.

По количеству реализованных стратегий процесс метафоризации понятия текст распадается на три стратегии метафоризации (8 полей); на 2 стратегии в 7 случаях, единственный путь метафоризации возможен в трех полях (см.: Табл. 1). Иными словами, картина выбираемых путей метафоризации текста функциионально неравнозначна (рис. 1).

Рис. 1. Распределение основных стратегий метафоризации

Рис. 2. Распределение метафорических стратегий по количеству употреблений (слева направо базовые смыслы расположены в порядке убывания их частотности)

По оси (что) активными организующими полей метафоризации понятия текст являются смыслы: знак, целое, процесс, информация (рис. 2). Область принадлежности текста какому-либо полю метафоризации (стратегия чего) не обнаруживает активности в номинациях. Это скорее попытка онтологизации проблемного поля, область его экстенсивного развертывания.

Итак, рассмотрение научных метафор лингвистического объекта сложной и неоднозначной природы позволяет констатировать, что текст изучается экстенсивно, путем расширения проблемного поля. Область креативных номинаций понятия текст расширяет представления об изучаемом объекте, в то же время происходит адаптация научного сообщества к некоторым прорывным метафоризациям текста. Например, метафора текст как природный объект была предложена еще Б. Спинозой, но лишь на рубеже 21 века она начинает активно осваиваться лингвистикой текста.

Е.А. Москвичева

Волгоград, Россия

Сложным остается в теории языка вопрос о статусе паремий. Под паремиологией мы понимаем совокупность устойчивых высказываний, относящихся к малым фольклорным жанрам: в первую очередь это пословицы и поговорки, а также афоризмы и крылатые слова, загадки и прибаутки и т.п.

Пословицы и поговорки являются тем слоем языка, в котором непосредственно сосредоточено культурно-национальное мировидение народа, его миропонимание, осознаваемое в контексте культурных традиций.

Пословицы и поговорки отражают и формируют те свойства человека, которые ценятся или осуждаются в соответствующем обществе и соответствующей культуре. Можно сказать, что в них запечатлены характерные черты менталитета народа.

Вопрос об отношении единиц паремиологии к фразеологии вызывает много споров и дискуссий. Одни исследователи считают невозможным включить паремии в состав фразеологии (В.П.Жуков, С.И.Ожегов, А.С.Спирин), другие же, наоборот, являются сторонниками широкого подхода к пониманию фразеологии (В.Л.Архангельский, Ю.А.Гвоздарев, М.М.Копыленко, А.В.Кунин, И.И.Чернышева).

Структурно-семантическая самодостаточность пословицы, ее текстовая природа служат здесь камнем преткновения. Так, С.И.Ожегов считает, что пословицы и поговорки выходят за пределы собственно фразеологии языка и, подобно «крылатым словам», не являются элементом системы языка [Ожегов 1986].

«Фразеологический словарь русского языка» под редакцией А.Н.Молоткова не относит пословицы и поговорки к фразеологическим единицам. Авторы словаря полагают, что у пословиц иная, чем у фразеологизма, природа: в основе содержания высказывания, передаваемого предложением-пословицей, лежит суждение, тогда как в основе лексического значения фразеологизма – то или иное понятие.

Того же мнения придерживается и А.С.Спирин. В «Словаре русских пословиц» он четко разграничивает три типа устойчивых образований: пословицы, поговорки и фразеологические единицы (фразеологизмы) [Спирин 1985].

Сторонники другого подхода (А.В.Кунин, И.И.Чернышева, М.М.Копыленко, Р.Н.Попова) уверены, что возвести барьер между фразеологизмами и пословицами не удастся, а их взаимодействие проявляется все отчетливее.

Подавляющее большинство пословиц относится к фразеологическим единствам, так как значение их мотивировано в современном языке и они не содержат компонентов с несвободным значением [Кунин 1955: 143].

По мнению И.И.Чернышевой, пословицы, обладая рядом свойств: меткостью, образностью, выразительностью, создают экспрессивность высказывания, то есть создают тот же эффект, что и фразеологические единицы. В состав фразеологии можно включить те пословицы, которые отличаются высокой частотностью употребления, воспроизводимостью, «общеупотребительностью» [Чернышева 1997: 78].

Единицы паремиологии могут быть включены во фразеологический фонд, поскольку большинство пословиц, согласно В.Н.Телия, это прескрипции – стереотипы народного самосознания [Телия 1996: 240], которые при употреблении в речи воспроизводят характерный для той или иной лингвокультурологической общности менталитет, служащий для нее, как пишет А.Я.Гуревич, духовной оснасткой, психологическим инструментом [Гуревич 1984: 9].

В нашем исследовании мы опираемся на мнение сторонников широкого понимания фразеологии, включающих в ее состав пословицы и поговорки. Это, как нам кажется, позволит более полно рассмотреть весь объем фразеологических единиц. В качестве признаков, позволяющих отнести пословицы и поговорки к фразеологическим единицам, можно назвать следующие: устойчивость состава, структуры и значения; воспроизводимость в речи в готовом виде; семантическое преобразование компонентов или семантический сдвиг; непереводимость на другие языки; экспрессивно-эмоциональная окрашенность. Отсутствие резких границ между данными типами языковых средств проявляется в том, что пословица или поговорка нередко «сворачивается» до фразеологизма, а фразеологизм, со своей стороны, может «разрастись» до объема поговорки или пословицы.

Также как и паремии, фразеологизмы оценивают действительность. Они являются единицами языковой личности, в них отражены ее базовые ценности. Фразеологизмы являются средством вербализации этих ценностей в речи.

Мы считаем, что пословицы, наравне с поговорками, представляют собой материал исследования фразеологии; это фразеологизмы, но, согласно В.Л.Архангельскому, особого типа – это пословичные фразеологизмы. От других фразеологизмов они отличаются тем, что это не словосочетания, входящие в предложение в роли члена предложения, а целые предложения, простые и сложные [Архангельский 1964: 160].

Фразеологические единицы как продукт духовной деятельности являются объективированной ценностью культурного наследия народа. Во фразеологизмах закреплены общечеловеческие, этнические, групповые ценности, отражающие представления о должном в различных сферах общественной жизни. Главенствующее положение занимают абсолютные ценности: жизнь ‘Жизнь прожить – не поле перейти’; любовь ‘Где любовь, там и согласие’; знание ‘Знание – сила’; счастье ‘Всяк человек своего счастья кузнец’; семья ‘Детишек воспитать – не курочек пересчитать’; дружба ‘Друга на деньги не купишь’; добро ‘Доброе дело само себя хвалит’; бог ‘На бога надейся, а сам не плошай’; труд ‘Без труда не вытащишь и рыбку из пруда’; родина ‘Каждому свой край сладок’ и др.

Фразеологические единицы, проходя стадию личностного присвоения в сознании отдельного индивидуума, становятся носителями личностно значимых ценностей, определяющих мотивацию поведения человека. Фразеологизмы встраиваются в структуру языковой личности, устанавливая ценностные отношения между элементами картины мира данного человека.

Во фразеологии закрепляются и передаются результаты культурного, национального, исторического опыта народа. Фразеология, обладая культурной памятью, воздействует на воспроизведение культурных традиций носителями языка, а также на формирование национально-культурного менталитета.

Аксиологический характер фразеологии предопределяет необходимость наличия именно оценочной лексики в языковых единицах.

В основе различных культур лежат системы ценностных ориентаций, которые находят свое выражение в языке, в частности во фразеологизмах. Языковая модель мира складывается из комплексной презентации мира всеми уровнями языка, включая и фразеологический, связанный с наивной, обыденной картиной мира, свойственной сознанию рядового носителя языка.

В фразеологических единицах как в зеркале отражаются сменяющие друг друга общественные формации. Единственно неизменным остается ценностная шкала, на которой зиждется нормы общества. Без оценки невозможно существование.

Лингвистический анализ фразеологизмов дает возможность объективно установить некоторые ценностные приоритеты изучаемой культуры, выявить особенности национального характера того или иного народа.

1. Архангельский, В.Л. Устойчивые фразы в русском языке [Текст] / В.Л. Архангельский // Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии. – Ростов-на-Дону, 1964.

2. Белецкая, А.Ю. Пословица как прецедентная единица в аргументативном дискурсе [Текст] : дисс. канд. филол. наук / А.Ю. Белецкая. – Самара, 2002.

3. Гуревич, А.Я. Философия культуры [Текст] / А.Ю. Гуревич. – М., 1984.

4. Кунин, А.В. Курс фразеологии современного английского языка [Текст] / А.В. Кунин. – М., 1996.

5. Новосельцева, В.А. Концептуализафия времени в русской фразеологии и художественных текстах [Текст] : дисс. канд. филол. наук / В.А. Новосельцева. – Краснодар, 2005.

6. Норманн, Б.Ю. Когнитивные аспекты паремиологии и национальная картина мира в славянских языках [Текст] / Б.Ю. Норманн // Славянский вестник. – Вып. 2. – М., 2004.

7. Русские народные загадки, пословицы, поговорки [Текст] / Сост., авт. вступ. ст., коммент. и слов Ю.Г. Круглов. – М., 1990.

8. Телия, В.Н. Русская фразеология [Текст] / В.Н. Телия. – М., 1996.

9. Чернышева, И.И. Старые проблемы в новой лингвистической парадигме [Текст] / И.И. Чернышева // Филологические науки. – М., 1997. – № 2.

О.А. Муллинова

Краснодар, Россия

В отличие от синонимии гипонимия определяется в терминах односторонней замены (односторонней импликации): в тексте возможна эквивалентная замена гипонима на гипероним, обратное же – не всегда допустимо. Ср.: «Он рассказал об этом вчера» и «Он сообщил об этом вчера». В данном случае двусторонняя замена невозможна, так как сообщить можно не только устно. В тексте возможен переход от гиперонима к гипониму или их совмещение, что связано с получением дополнительной информации и конкретизацией обозначаемого.

При сопоставлении синтагматики гиперонима и гипонима синтаксическая сочетаемость должна быть одинаковой, а лексические проявления гипонимов (по сравнению с гиперонимом) будут ограничиваться, так как содержание значения у гиперонима богаче, чем у гипонима.

Следующим семантическим отношением между составляющими поля является конверсия. Конверсией в современной лингвистике называют семантическое отношение пары слов, описывающих одну и ту же ситуацию относительно разных участников этой ситуации – актантов.

Лексические конверсивы выражают двусторонние субъектно-объектные отношения, обладают как минимум двумя валентностями и представляют в тексте одно и то же действие (отношение) в разных, обратных направлениях:

Х сообщает У новость <=> У получает от Х новость.

Обозначая с разных точек зрения один и тот же внеязыковой факт, конверсивы имеют достаточно различные значения, взаимно отрицающие друг друга. В отличие от синонимов конверсивам не свойственно контактное или хотя бы относительно близкое по расположению употребление в тексте. Один из конверсивов употребляется в тексте, а другой остается за его пределами, но всегда подразумевается благодаря закономерной мене субъекта и объекта, связанных конверсивными отношениями. Общим конверсивом для всего процессуального поля передачи информации можно считать глагол получать (информацию). В то же время каждому семантическому классу в составе поля соответствуют различные конверсивы. Так, лексические единицы, входящие в семантический класс глаголов передачи информации устным путем, находятся в конверсивных отношениях с глаголом слышать. Глаголы, обозначающие передачу информации письменным путем, находятся в конверсивных отношениях с лексико-семантическим вариантом читать. Лексические единицы, входящие в семантический класс глаголов передачи информации техническими средствами, имеют различные конверсивы: получать, слышать, видеть, читать.

Широко распространенным семантическим отношением в процессуальном поле передачи информации является синонимия лексических единиц. Для отнесения слов к одному синонимическому ряду релевантными будут такие признаки синонимии, как: семантическая общность и частичная заменяемость слов; факультативными признаками членов синонимического ряда являются: понятийная общность, общая денотация и так называемые «схождения» в звуковом и морфологическом составе слов [Вилюман 1980: 42]. В качестве примера приведем синонимический ряд с доминантой лгать, являющейся отправной единицей сравнения синонимов: врать (разг.), обманывать, сочинять (разг.), брехать (прост.), заливать (прост.), травить (прост.) [Словарь синонимов русского языка 1970: т.1, 501]. Эти глаголы объединяются значением «говорить ложь» и отличаются оттенками значения, которые нейтрализуются в тексте.

Антонимия – семантические отношения слов (лексико-семантических вариантов), значения которых осмысляются как противоположные. Антонимы выступают в качестве знаков раздвоенного на противоположности единства, указывая на неразрывную связь противоположностей в каждом конкретном проявлении данной сущности. Различается два вида противоположности: контрарная (выражается видовыми понятиями, между которыми есть средний (промежуточный) член: кричать – шептать – молчать) и комплементарная (образуется видовыми понятиями, которые дополняют друг друга до родового, между которыми нет промежуточного члена: говорить – молчать).

Таким образом, основополагающим при построении процессуального поля передачи информации является принцип гиперо-гипонимических отношений составляющих его единиц. Наиболее регулярными являются синонимические отношения слов, менее регулярными – антонимические.

1. Вилюман, В.Г. Английская синонимика [Текст] / В.Г. Вилюман. – М.: Высш.школа, 1980. – 128 с.

2. Словарь синонимов русского языка. В 2-х т. [Текст] / Под ред. А.П.Евгеньевой. – Л.: Наука, 1970 – 1971 с.