Сборник статей участников IV международной научной конференции 25-26 апреля 2008 года Челябинск Том 3 Челябинск 2008

1. 
   Беляев, Б. В. Психологические основы усвоения лексики иностранного языка [Текст] / Б. В. Беляев. – М.: Учпедгиз, 1964. – 174 с.
   
2. 
   Махонина, А. А. К вопросу о классификации межъязыковых лакун [Текст] / А. А. Махонина // Язык и национальное сознание. – Выпуск 4. – Воронеж, 2003. – С. 40-45.
   
3. 
   Попова, З. Д.; Стернин, И. А. Язык и национальная картина мира [Текст] / З. Д. Попова, И. А. Стернин. – Воронеж, 2003. – 60 с.
   

С.В. Ляпун

Майкоп, Россия

ЯЗЫКОВОЙ ПОВТОР КАК ПРИЕМ РЕАЛИЗАЦИИ

ФУНКЦИИ ВОЗДЕЙСТВИЯ

(на материале современной газетной публицистики)
Языковой повтор всегда занимал немаловажное место в системе выразительных ресурсов газетной публицистики. В постсоветскую эпоху этот прием стал одним из самых популярных и востребованных в связи с тем, что обращение к повтору обеспечивает реализацию воздействующей функции публицистики, которая неотделима от ее основной интенции – убедить аудиторию, привлечь на свою сторону как можно больше читателей.

С помощью языкового повтора автор-публицист делает текст не только экспрессивным, эмоциональным, но и прагматически ориентированным, оценочным, добиваясь реакции читательской аудитории. Затрагивая чувства и интересы читателя, журналист в то же время влияет на его мышление, и таким образом воздействие оказывается разносторонним. Характер воздействия – открытый или завуалированный – может зависеть от того, к какому виду повтора обращается автор, но в любом случае этот прием привлекает и удерживает внимание массовой аудитории, воспринимающей передаваемую информацию в заданном журналистом ключе.

Рассматривая повтор как стилистический прием, мы разделяем мнение В.П. Москвина, который, устанавливая типологию повторов, выходит за рамки синтаксической стилистики и предлагает уровневую классификацию: «Повторяющаяся единица может (и это не раз подчеркивалось специалистами) принадлежать любому уровню языка – фонетическому, морфемному, лексическому, синтаксическому» [Москвин 2000:8].

В данной работе подвергаются анализу лексический и синтаксический повторы, которые нередко в контексте взаимодополняют друг друга, выполняя не только текстообразующую роль, но и актуальные стилистические задачи. Лексический повтор, отличающийся структурным и семантическим разнообразием (повторяться могут разные формы одного слова или разные значения), способствует созданию прагматической направленности газетного текста, и поэтому он по праву считается одним из интенсификаторов воздействия. Как полагает Е.А. Покровская, в настоящее время категория интенсивности в публицистике реализуется через отношения противоречия (принцип контраста), лексический повтор и языковую игру. Именно эти приемы, взятые вместе, формируют как прагматический потенциал газетного текста, так и сегодняшний языковой вкус [Покровская 2003: 152]. Материалом нашего анализа служат аналитические тексты, поскольку прежде всего в исследовательских жанрах, в силу специфики их формы и содержания, повтор проявляет себя как особая языковая единица, сочетающая значение количества и качества.

Лексический повтор лежит в основе другой классификации –позиционной, на которую обычно опираются ученые, выделяя разновидности этого приема исходя из того, какую позицию занимают повторяющиеся единицы. Среди позиционных разновидностей повтора ведущее место по частоте употребления занимает лексическая анафора, направленная на то, чтобы выделить ключевые фразы рассуждения и эмоционально вовлечь читателя в ход авторской мысли. Прагматический эффект, обусловленный данной стилистической фигурой, возрастает, когда анафорическое построение смежных отрезков речи сопровождается их графическим выделением, вследствие чего они приобретают динамизм и, конечно, экспрессивность:

Возможно, реформаторы свято верили, что всегда будут в правительстве.

Возможно, они свято верили, что в стране будет президент, проводящий либеральные реформы.

Возможно, они свято верили, что эта система умеет бороться только с коммунистической оппозицией, а против них она не сработает.

Сработала. (Новая газета. 22.12.03. – далее НГ). В данном случае анафора переходит в анадиплозис, текстообразующая функция которого не получает дальнейшего развития, а сводится к тому, чтобы сделать лаконичное резюме.

Лексико-синтаксический повтор может выступать структурной основой для построения семантических фигур, которые, по мнению ученых, «являются непосредственными выразителями эмоционально-оценочной и образной экспрессии, в то время как синтаксические фигуры являются выразительно-интенсифицирующими компонентами категории интенсивности» [Сковородников 2001:75]. Обратимся к примеру, где анафора сочетается с градацией:

В создании прагматического потенциала газетного текста большую роль также играет эпифора, употребляющаяся, как правило, тогда, когда автор хочет подчеркнуть отрицательный результат или логически выделить резюме. И анафору, и эпифору ученые считают приемами смыслового акцентирования, что объясняется спецификой занимаемых ими позиций, которые привлекают внимание к коммуникативно значимым элементам речи. В соответствии с так называемым «эффектом края» лучше запоминается то, что дается в начале и конце сообщения. Вот почему журналисты стремятся максимально использовать прагматические возможности сильных позиций. Например, использование эпифоры делает авторскую мысль более упругой, оценку - более выпуклой. Приведем пример, где на основе данной стилистической фигуры построен лид журналистского комментария:

Как уже отмечалось, лексический повтор не всегда бывает тождественным. Более того, в некоторых случаях повтор преднамеренно сопровождается вставкой какого-либо слова, например, подчеркивающего проводимую аналогию между событиями или явлениями:

Интересно заметить, что в результате обращения к приему смыслового акцентирования может возникать юмористический эффект. В таком случае повторяемое слово получает в контексте дополнительные смысловые оттенки, которые и обусловливают юмористическую тональность определенного фрагмента текста. Немаловажным здесь является то обстоятельство, что автор добивается своей цели без особого психологического давления на читателя, и таким образом, его оценка не навязывается аудитории и вследствие этого не вызывает у нее отторжения. Приведем отрывок из интервью, взятого у сына известного украинского политика В. Януковича:

Прагматическая целеустановка предполагает подачу фактов или событий в установленном автором ракурсе, поэтому стремление повысить прагматический потенциал материала заставляет соответствующим образом организовывать текст. Так, весьма эффективным в плане выражения имплицитной авторской оценки, возникающей в результате приращения смысла, следует считать и кольцевой повтор, который также распространен в аналитической публицистике. Как это часто бывает, имплицитная оценка является иронической:

Итак, проведенный анализ показал, что языковой повтор обладает несомненными возможностями для того, чтобы повысить воздействие на массовую аудиторию. Этот прием является привлекательным потому, что с его помощью автор-публицист, интерпретируя события или явления, оказывает не только эксплицитное влияние на читательское восприятие и оценку окружающей действительности, но и имплицитное.

1. 
   Москвин, В.П. Типология повторов как стилистической фигуры [Текст] / В.П. Москвин // Русский язык в школе. – 2000. – №5. – С. 81-85.
   
2. 
   Покровская, Е.В. Понимание современного газетного текста (прагматический аспект) [Текст] / Е.В. Покровская. – М., 2003. – 274 с.
   
3. 
   Сковородников, А.П. Фигуры речи в современной прессе [Текст] / А.П. Сковородников // Филологические науки. – 2001. – №3. – С. 74-80.
   

Т.А. Марчук

Белгород, Россия

ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ

СМЫСЛОВЫХ ОТНОШЕНИЙ
Для того чтобы язык мог оптимально выполнять свою функцию средства общения, он должен адекватно выражать и передавать то, что для человека наиболее важно в его познавательной и практической деятельности, т. е. некоторые содержательные величины, смысловую информацию, или смыслы. Необходимо, чтобы такие смыслы были достаточно постоянны и одинаково понимаемыми и используемыми всеми говорящими; они должны быть узуальны. С точки зрения и человека и языка как средства передачи такие смыслы не могут быть не выраженными.

Такими узуальными смыслами мы считаем содержательные отношения, которые называем смысловыми отношениями (СО), поскольку они являются не только компонентами семантической структуры языковых единиц, но и их коммуникативной целью, передаваемой информацией, их смыслом. К ним относятся: А—отношения по преимуществу с пространственно-предметными параметрами: 1) пространственные, 2) части — целого, 3) принадлежности, 4) родовидовые; Б — отношения с событийно-временными параметрами: 5) временные, 6) причинно-следственные, 7) условные, 8) цели, 9) результата; В—отношения двойственной ориентации: 10) сравнения и 11) сходства/различия, 12) уступительные, 13) соединительные, 14) противительные, 15) разделительные, 16) по рядка, 17) именования. Следует иметь в виду, что классификация основана не на онтологических свойства отношений, а на видах категориальных значений языковых единиц.

В системе языка категория отношения также наиболее абстрактна, поскольку отношения, во-первых, включаются в число свойств языковых элементов и, во-вторых, служат средством их организации, объединяя в структуры. Отношения соединяют предметные и призначные значения, а также значения других отношений. Каждая единица языка характеризуется множеством отношений с другими элементами и единицами, в противном случае она оказалась бы вне системы. Смысл – это то, что должно быть передано в акте коммуникации, в устной или письменной форме. Смысл выражается языковыми единицами, выступающими в единстве формальной стороны, структурной грамматической формы, и содержания, т. е их значения, семантики.

Таким образом, можно говорить о четырех семантических областях в структуре языка: лексической и синтаксической (в их денотативно-отражательном аспекте), грамматической и словообразовательной.

Почти все традиционно выделяемые СО в лексике языка имеют определенные названия: «время» – временные / темпоральные отношения, «пространство» – «пространственные / локативные / локальные отношения» и т.п.

Локативные СО. Из всех рассматриваемых СО локативные представлены наиболее широко – словами разных частей речи. Можно отметить две особенности, характерные для подсистемы локальной лексики: с одной стороны, в английском языке существуют достаточно крупные классы слов (прёжде всего существительные и глаголы), значение которых содержит релятивный локальный компонент, и, с другой – доминантой в их семантической структуре является вещественный компонент. Наиболее крупные подклассы глаголов, так или иначе связанных с передачей локативных значений, обычно выделяемые лингвистами,– то глаголы местоположения (to lie, to stand) направленного движения (to come, to go), направленного действия.

СО части-целого. Для иллюстрации СО «часть-целое»обычно приводятся взаимотрансформируемые конструкции, выражающие данное отношение в наиболее чистом виде,– b is a part of a, a has b: The handle is part of the door – the door has a handle. A petal is a part of a flower – the flower has a petal.

Для номинации членов отношения «часть— целое» в английском языке используются существительные двух типов К первому у типу относятся имена нарицательные, конкретные, или «собственно имена» предметов, которые могут быть, в действительности частями других предметов и выступать как целое (например, dоог, handle, cuff, sleeve, finger, hand и пр.)

Второй тип — релятивные существительные. К именам обозначающим часть, кроме part относятся такие релятивные существительные, как element, component, constituent (member), organ,unit,item,article,entry (статья в словаре), синкретично называющие отношение и член отношения «часть».

СО принадлежности. Данное СО выражается глаголами, прилагательными и существительными. Глаголы to possess, to own (обычно определяемые в словарях друг через друга), указывают направление от обладателя к объекту обладания; и to belong — направление от объекта к обладателю. Они называют отношение и не несут какого-либо дополнительного значения.

Существительные — имена членов отношения (possessor, owner – possessions, belongings) обладают определенной степенью релятивности, что проявляется в их обязательной сочетаемости с именами соответственно объекта и субъекта обладания:

СО сходства и СО различия. В английском языке наличествует достаточно большое (по сравнению с количеством имен других СО) число полнозначных слов, в первую очередь прилагательных, образующих два синонимичных ряда по значению соответственно сходства (тождества) (similar,analogous) и различия (different). В классе существительных и глаголов им соответствуют однокорневые слова similarity, difference.

Временные СО предшествования/следования и одновременности. В языке названные СО выступают как цельные автономные понятия предшествования, следования, одновременности с общим категориальным значением ‘когда’ и составляют лишь часть понятийной и функционально-семантической категории темпоральности. На фоне достаточно ярких различий в системе форм и значении грамматической категории времени данные значения выступают как универсальные. Эксплицитно они слабо представлены в системе и существительного и глагола. Среди существительных можно отметить редко употребляющиеся имена СО (sequence, simultaneity), a среди глаголов — to precede, to follow, to ensure, выражающие к тому же идею порядка, пространственного следования) ранга и результата. Полнее темпоральные СО представлены в системе прилагательных, особенно широко в подсистеме производных единиц. Внутри группы прилагательные находятся друг к другу в разнонаправленных отношениях (синонимии, антонимии).

Причинно-следственные СО. С семантической точки зрения, т. е. системы значений, причинно-следственные СО обнаруживают еще меньшее разнообразие, чем временные СО. Значения «причины», «основания», значение противочлена — «следствия», а также значение «результата» (как следствия), характеризуются цельностью и однозначностью.

Кроме имен отношений, упоминавшихся выше, значения данных СО часто выражаются глаголами, организованными синонимическими и конверсными отношениями, образующими лексико-грамматический комплект. Во-первых, это синонимический ряд «быть причиной», «вызывать» (to cause, to bring on, to bring about, to create, to generate, to lead, to induce, to produce, to provoke, to result in ) и фразеологическое сочетание to give rise to.

Во-вторых, это глаголы с конверсным значением ‘быть следствием’, ‘результатом’: to result from, to arise from, to come from, / out of, to originate from/ in и сочетания to be due to/to be owing to.

Отношение «результата», «следствия» может быть передано также соответствующими существительными: result, consequence, effect, issue, outcome, aftermath (to be the result/ the consequence of).

В разряде прилагательных СО причины находит выражение кроме due и owing, в отглагольных и отсубстантивных образованиях resulting, resultant, consequent, выражающих элемент R в формуле aRb, т.е. само отношение.

СО цели. Это отношение передает связь между двумя действиями одного или нескольких субъектов и выражается предложениями с придаточным или с инфинитивом цели.

В лексике СО цели именуется рядом существительных aim, goal, object, purpose, design, а так же end, cause, result, передающих значение, намерения «достичь чего-то».

В глагольной лексике прослеживается еще одно противопоставление в парах глаголов, обозначающих в основном, но не всегда, действия со строго детерминированной последовательностью, «процессы с одной степенью свободы». Здесь имеется в виду противопоставление действие – результат действия или цель, например в парах таких глаголов: to look for – to find, to go – to arrive, to look for – to see.

СО условия. Условные СО представлены в лексике как будто бы бедно существительным condition (условие) и глаголом to condition. Существительное condition характеризуется теми же особенностями употребления, что и другие имена отношений, но встречается реже.

Таким образом, в системе полнозначных слов СО представлены как собственно-лексическими, так и словообразовательными значениями существительных, прилагательных, глаголов, наречий.

Разные СО по-разному представлены в системе лексических средств. Существительные называют отношение или члены отношения. Прилагательные и глаголы для некоторых СО объединяются разнонаправленными семантическими (синонимическими, конверсными) отношениями, образуя лексико-грамматические комплексы, или комплекты, единиц.

1. Варшавская, А. Смысловые отношения в структуре языка [Текст] / А. Варшавская. – Л., 1984. – С.5-49.

2. Никитин, М. Лексическое значение в слове и словосочетании [Текст] / М. Никитин. – М., 1974. – С. 218-222.

3. Солнцев, В. Язык как системно-структурное образование [Текст] / В. Солнцев. – М., 1977.– С.238-241.

4. Сусов, И. Семантика и прагматика предложения [Текст] / И. Сусов. – Калинин, 1980.– С. 47-51.

Г.Г. Матвеева

Ростов-на-Дону, Россия

К ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ

ПРАГМАЛИНГВИСТИКИ КАК НАУКИ
Прагмалингвистика вышла из прагматики. А прагматика – это аспект семиотики наряду с семантикой и синтактикой. Критерием оценки семантики является ее адекватность объективной действительности. Критерием синтактики является ее правильность линейной организации. Критерием прагматики является ее успешность в практике общения.

Семиотика, как известно, это наука о знаках. Если объектом изучения является языковой знак, то мы говорим о прагмалингвистике.

В настоящее время нет общепринятого определения прагмалингвистики. Однако можно проследить эволюцию её дефиниции. Так, в 1999 году в таком авторитетном издании, как Лингвистический энциклопедический словаре, в статье «Прагматика» ее автор Н.Д.Арутюнова относит прагматику к области «исследований в семиотике и языкознании, в которой изучается функционирование языковых знаков в речи» [Арутюнова 1999: 389]. Из этого определения вытекает, что, во-первых, в языкознании еще изучается прагматика, а не прагмалингвистика, а, во-вторых, человек, присутствие которого обязательно постулируется в прагматике как аспекте семиотике [Морис 1983], в данном случае еще не находит прямого упоминания. Однако предложенное определение, тем не менее, имеет важное методологическое значение, так как в нем мы видим отступление от структурной парадигмы и переход к новой антропоцентрической парадигме в языковедческих исследованиях.

И это принципиально, потому что именно в прагматике, как и в прагмалингвистике, изучается, во-первых, влияние человека на знак; во-вторых, влияние знака на человека и его поведение; в-третьих, взаимодействие людей с помощью знаков, и, наконец, функционирование знаков в деятельности человека. Так что акцентирование внимания современных языковедов на тот факт, что в лингвистике изучается не просто знак, а языковой знак, позволяет нам остановиться на термине прагмалингвистика. Известно, что было несколько предложений относительно именования дисциплины – прагматическая лингвистика, лингвистическая прагматика. Мы остановились на самом компактном термине – прагмалингвистика.

Современное определение прагмалингвистики как языковедческой дисциплины стало возможно в результате исторического поступательного развития некоторых предшествующих дисциплин, в которых изучалась речь человека. Среди них упомянем теорию речевого акта (ТРА), лингвистику текста (ЛТ), функциональную грамматику, психолингвистику, социолингвистику, этнолингвистику.

Теория речевых актов сложилась в рамках лингвистической философии [Арутюнова 1999: 412] под влиянием идей Л.Витгенштейна о множественности назначений языка и их неотделимости от форм жизни. Оформилась ТРА как дисциплина в 1955 г. в лекциях Дж.Остина, где ее основная категория – речевой акт (РА) – была определена как «целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе» [Арутюнова 1999: 412]. Обратим внимание на тот факт, что в определении не уточняется, кто совершает речевое действие и для кого это действие целенаправленное. Иными словами, действующее лицо не называется, но подразумевается. Проблематика РА и речеобразования содержится в лингвистических концепциях В.Гумбольдта, Ш.Балли, С.Карцевского, Л.П.Якубинского, К.Бюлера, Э.Бенвениста, М.М.Бахтина.

Лингвистика текста (ЛТ) – это дисциплина о правилах построения текста и его смысловых категориях, выражаемых по этим правилам. В данном случае так же, как и в ТРА не уточняется, кто строит текст по правилам его построения, и кто выражает смысловые категории по этим правилам. Однако действующее лицо, т.е. отправитель текста, подразумевается и выводится из данного определения. Истоки лингвистики текста можно найти в работах, посвященных правилам выбора актуализации языковых единиц при переходе от языка к речи. Назовем имена А.М.Пешковского, Л.В.Щербы, В.В.Виноградова, Ш.Балли и др.

Функциональная грамматика – это разновидность грамматики, имеющая объектом изучения функции единиц строя языка и закономерности их функционирования [Бондарко 1999: 565]. Под функционированием понимается взаимодействие с элементами окружающей среды. А функции языковых средств рассматриваются как свойственная им в языковой системе способность к выполнению определенного назначения и к соответствующему функционированию в речи. Функция также рассматривается как результат функционирования, т.е. как реализованное назначение, достигнутая цель. Опять-таки действователь, т.е. тот, кто реализует и достигает в речи цели, здесь не назван, но подразумевается и выводится как отправитель текста. Истоки функциональной грамматики находим в трудах Л.В.Щербы, И.И.Мещанинова, В.В.Виноградова. Разработка проблем функциональной грамматики реализуется в трудах С.Д.Кацнельсона, А.В.Бондарко и его многочисленных учеников, прежде всего, разработчиков идеи функционально-семантического поля (см. работы Ю.Н.Власовой и ее учеников).

Психолингвистика – это наука о процессах речеобразования, восприятия и формирования речи (в их соотношении с системой языка) [Леонтьев 1999: 404]. Хотя в данном определении человек как носитель речи прямо не назван, однако нельзя даже подумать о том, что в разработках психолингвистики речь идет не о человек, потому что в психолингвистике разрабатываются модели речевой деятельности и психофизиологической речевой организации именно человека. Психолингвистика зародилась в 30-х гг. ХХ века в трудах Л.С.Выготского, А.Р.Лурия, Н.И.Жинкина, С.Д.Кацнельсона и разрабатывалась в трудах А.А.Леонтьева и его учеников.

Социолингвистика – это дисциплина, изучающая проблемы, связанные с социальной природой языка, его общественными функциями, механизмом воздействия социальных факторов на язык и той ролью, которую играет язык в жизни общества [Швейцер 1999: 481]. Здесь уже назван субъект речи – общество: изучается речевая деятельность не отдельного человека, а группы людей. Социолингвистика зародилась в 20-30-х гг. ХХ в. в трудах Л.П.Якубинского, В.В.Виноградова, Б.А.Ларина, В.М.Жирмунского, Е.Д.Поливанова и др.

Этнолингвистика (от греч. ethnos – народ) - это направление в языкознании, изучающее язык в его отношении к культуре народа. В этом направлении изучается взаимодействие языковых, этнокультурных и этнопсихологических факторов в функционировании и эволюции языка [Кузнецов 1999: 597]. Здесь, как видно из определения, в качестве речедеятелей выступает еще более крупное общество – народ. Начало исследований данной проблематики в России было положено в трудах Ф.И.Буслаева, А.А.Потебни, А.Н.Афанасьева. В США данное направление как самостоятельное оформилось в 70-х гг. ХХ в. в связи с изучением индейских племен Северной и Центральной Америки.

Как видно из истории формирования антропоцентрической парадигмы в различных направлениях языкознания в ХХ веке, вовлечение человека и его практики речевого общения в науку о языке заняло довольно длительный период, который увенчался переходом интересов исследователей от структурной парадигмы к антропоцентрической парадигме, в центре которой стоит человек и его взаимоотношение с языком. В полной мере идеи антропоцентрической парадигмы реализуются в новой науке о языке – прагмалингвистике. Прагмалингвистика вобрала в себя достижения всех наук, разрабатывавших различные аспекты использования человеком языка. Поэтому можно дать такое рабочее определение данной дисциплине.