ГЛАВА 10 СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ПРАВОСУДИЕ

■ ЧТО ВЛИЯЕТ НА СУЖДЕНИЯ?.............................................................401

Показания свидетелей....................................................................401

Характеристики обвиняемого..........................................................412

Указания судьи.............................................................................416

Другие проблемы ..........................................................................419

■ ПРИСЯЖНЫЕ КАК ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ........................................420

Способность присяжных разобраться в существе дела......................420

Отбор присяжных.........................................................................422

Присяжные, полномочные выносить решение о смертной казни .........424

■ ПРИСЯЖНЫЕ КАК ГРУППА..................................................................425

Влияние меньшинства....................................................................426

Групповая поляризация ................................................................. 426

Милосердие ..................................................................................427

Действительно ли 12 голов лучше, чем одна? ...................................427

Действительно ли 6 голов так же хороши, как 12?............................428

Глава 10. Социальная психология и правосудие ■ 399

Это было одно из самых сенсационных преступлений в человеческой истории: футбольная звезда, актер и журналист О. Дж. Симпсон был обвинен в зверском убийстве своей бывшей жены и ее приятеля. Улики, как доказывало обвинение, полностью изобличают его. Поведение Симпсона подходило под стереотип долговременных супружеских ссор и угроз насилия. Судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что кровь Симпсона находилась на месте преступления, а кровь его жертв была обнаружена на его перчатках, в его машине и даже на носке в его спальне. Его поездки в ночь убийства и последующее бегство вполне вписывались в картину преступления.

Адвокаты Симпсона доказывали, что сотрудником полиции, который предположительно нашел окровавленную перчатку в поместье Симпсона, могли двигать расовые предрассудки. Более того, они заявили, что Симпсон и не мог рассчитывать на справедливый суд. Разве будут присяжные — две трети из которых были женщинами — расположены к мужчине, обвиненному в дурном обращении и в убийстве своей жены? И насколько вероятно, что присяжные смогут игнорировать досудебную шумиху в средствах массовой информации, следуя инструкции судьи?

Из этого судебного дела вытекают более общие вопросы, относящиеся к социальной психологии.

■ Свидетелей преступления не было. Насколько важны показания свидетелей? Насколько можно доверять воспоминаниям очевидцев?

■ Симпсон был обаятелен, всеми любим, богат и известен. Могут ли присяжные, как велит им долг, игнорировать привлекательность и социальный статус обвиняемого?

ш Насколько хорошо присяжные понимают важную информацию, такую как статистические вероятности, указанные в результатах тестирования ДНК крови?

■ Жюри присяжных было в основном составлено из женщин и черных, но включало также мужчин, белых — «нспэникс»' и «неиспэникс». Влияют ли характеристики присяжных на их вердикт? Если да, то могут ли юридические стороны использовать процесс отбора присяжных для того, чтобы набрать благоприятный для себя состав?

■ В делах, подобных этому, 12 членов жюри присяжных интенсивно совещаются, прежде чем вынесут свой вердикт. Как присяжные влияют друг на друга во время обсуждения? Может ли меньшинство переубедить большинство? Придет ли жюри из 12 членов к тому же решению, что и коллегия из 6 членов?

Эти вопросы занимают адвокатов, судей и обвиняемых. И это те вопросы, на которые социальные психологи могут предложить свой ответ, как то признали около ста американских юридических вузов, пригласив к себе по одному или более профессоров по специальности «право и социальные науки» (Melton & others, 1987).

Мы можем рассматривать зал суда как социальный мир в миниатюре, в котором повседневные социальные процессы усиливаются и имеют самые серь-

400 ■ Часть II. Социальные воздействия

езные последствия для всех участников. Здесь, как и везде, люди размышляют о мнениях других и влияют друг на друга. Существует, следовательно, длинный список проблем, имеющих отношение как к социальной психологии, так и к юриспруденции. Например:

■ Каким образом нормы и традиции культуры влияют на ее правовые акты? Скажем, как влияет культурное представление о распределении ролей между мужчинами и женщинами в деле воспитания детей на то, кому оставит суд в бракоразводном процессе ребенка — отцу или матери?

■ Какие юридические процедуры воспринимаются людьми как справедливые? Насколько важно впечатление о нейтральности и честности судьи или посредника? (Крайне важно, как сообщает Том Тайлер, 1988, 1989.) В большинстве англоязычных стран принята состязательная система правосудия, в которой представители сторон «рьяно» отстаивают свои интересы. В большинстве других стран подобная система отсутствует, в них более активную роль играет суд. Какую процедуру люди в англоязычных и неанглоязычных странах воспринимают как более справедливую? (Ив Северной Америке, и в Европе, как сообщает Аллан Линд и его коллеги (Allan Lind & others, 1976, 1978), большинство людей воспринимают состязательную систему как более справедливую.)

■ Почему клиенты и их адвокаты в делах по гражданским искам тратят такие значительные суммы на пошлины и издержки, прежде чем достигнут соглашения? Может быть потому, что когнитивные искажения заставляют тех, кто участвует в тяжбе, переоценивать собственные возможности и отвергать поэтому разумные предложения? (Анализ гражданских дел, проведенный Джеффри Рахлински (Jeffrey Rachlinski, 1990), выявил, что ответ на этот вопрос оказывается утвердительным.)

В уголовных делах психологические факторы могут повлиять на правовые действия, включая арест, расследование, выдвижение обвинения, договор¹, приговор и досрочное освобождение. Из уголовных дел, поступающих в окружные суды США, 4 из 5 не доходят до судебного процесса. Поэтому большая часть работы адвоката заключается «не в красноречивых выступлениях в зале суда, а в переговорах в совещательной комнате» (Saks & Hastie, 1978). Но даже в совещательной комнате решения принимаются на основе представлений о том, как могут поступить присяжные или судья.

Итак, независимо от того, доходит ли судебное дело до вынесения вердикта или нет, социальная динамика в зале суда имеет очень важное значение. Вследствие этого рассмотрим два набора факторов, которые были тщательно исследованы:

■ особенности судебных слушаний, которые могут повлиять на суждения присяжных о подсудимом и

■ характеристики самих присяжных и их группового обсуждения.

' Принятая в американском правосудии система внесудебных «сделок», когда обвинение и защита идут на взаимные уступки: например, некоторые пункты обвинения снимаются в ответ на признание обвиняемым вины по остальным позициям или помощь обвиняемого следствию и т. п. (Прим. перев.)

Глава 10. Социальная психология и правосудие ■ 401

■ ЧТО ВЛИЯЕТ НА СУЖДЕНИЯ?

В ходе развертывания судебной драмы присяжные слушают показания, составляют собственные впечатления о подсудимом, выслушивают наставления судьи и выносят вердикт. Рассмотрим все эти этапы последовательно. Когда предубеждения искажают суждения? И какие судебные реформы могли бы ослабить эти искажения?

ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ

НАСКОЛЬКО УБЕДИТЕЛЬНЫ ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ?

В главе 3 мы отмечали, что частные подробности и личные свидетельства, если они являются живыми и конкретными, могут быть чрезвычайно убедительными, зачастую даже более убедительными, чем информация, логически доказательная, но абстрактная. Нет лучшего способа подытожить доказательство, чем воскликнуть: «Я сам видел это!» Увидеть — значит уверовать.

В университете Вашингтона Элизабет Лофтус (Elizabeth Loftus, 1974, 1979) обнаружила, что тем, кто «видел», действительно верят, даже если известно, что их показания незначимы. Когда студентов знакомили с гипотетическим случаем разбоя, где налицо были неопровержимые улики, но не было свидетельских показаний, за виновность голосовало только 18%. Другие студенты получали ту же информацию, но вдобавок показания одного очевидца. Теперь, зная, что есть некто, заявляющий: «Это он!», за виновность голосовали 72%. В третьей группе адвокат подсудимого дискредитировал эти показания (свидетель имел зрение 20/400' и не носил очки). Смогла ли такая дискредитация показаний ослабить произведенный свидетелем эффект? Едва ли — 68% все равно голосовали за виновность.

Последующие эксперименты выявили, что, хотя дискредитация свидетельских показаний уменьшает число голосов, поданных за виновность, дискредитированные показания все же более доказательны, чем полное отсутствие свидетелей (Whitley, 1987). Впечатления от живых свидетельских показаний, если они не опровергнуты другим очевидцем (Leippe, 1985),с трудом стираются из памяти присяжных. Это помогает объяснить, почему обвинительный приговор более вероятен в уголовных делах, в которых имеются свидетельские показания, нежели в тех, где такие показания отсутствуют (Visher, 1987).

Однако могут ли присяжные распознать ошибочные показания? Чтобы выяснить это, Гэри Уэллс, Р. К. Линдсей и их коллеги (Gary Wells, R. С. Lindsay & others) инсценировали в присутствии сотен свидетелей кражу калькулятора в университете Альберты. После этого они попросили каждого очевидца иден-

Степень запоминания очевидца/ни подробностей может выглядеть как весьма впечатляющая. Когда Джон Юилль и Джудит Катшелл (1986) изучали отчеты об убийстве среди бела дня на оживленной улице города Бернаби в Британской Колумбии, они обнаружили, что точность воспроизведения деталей в показаниях очевидцев доходит до 80%.

' То есть близорукость на один глаз и дальнозоркость на другой. (Прим. перев.)

402 ■ Часть II. Социальные воздействия

ЗА КУЛИСАМИ

«Система правосудия всегда поражала меня тем, как сильно она полагается на доктрину и практику разумных допущений. В социальной психологии меня привлекла именно возможность научной проверки многих подобных предположений. Предположим, что очевидец преступления способен достоверно рассказать о событиях, свидетелем которых он был. Устраивая инсценировки преступлений, я доказал, что свидетели могут быть крайне неточны и все же искренне уверены в себе. Это исследование продемонстрировало, что уверенность людей в точности своих воспоминаний определяется социальными и личностными факторами, а не качеством их памяти. Одним из важнейших результатов этого исследования стало то, что я смог предложить способы повышения точности свидетельских показаний. И это говорит о том, что социальные психологи способны не просто указать на проблему, но и предложить ее решение».

тифицировать подозреваемого по набору фотографий. Другие испытуемые, действуя в качестве присяжных, наблюдали опрос очевидцев, а затем оценивали их показания. Доверяли ли они неточным свидетелям реже, чем точным? Как оказалось, и точным и неточным свидетелям верили в 80% случаев (Wells & others, 1979). Это привело исследователей к заключению, что «наблюдатели абсолютно не способны выделить тех свидетелей, которые ложно опознали преступника в невиновном человеке» (Wells & others, 1980).

В дальнейших экспериментах Линдсей, Уэллс и Кэролин Рампел (Lindsay, Wells & Carolyn Rumpel, 1981) инсценировали кражу в условиях, которые иногда позволяли свидетелям отчетливо и долго разглядывать преступника, а иногда нет. Присяжные больше доверяли свидетелям, когда условия наблюдения были хорошими. Но даже тогда, когда условия были настолько плохи, что



«Как оказалось, моя прорва адвокатов ничего не стоила против их оравы свидетелей».

Глава 10. Социальная психология и правосудие ■ 403

две трети очевидцев ошибочно указывали на невиновного человека, 62% присяжных, как правило, все еще верили свидетелям.

Уэллс и Майкл Лип обнаружили также, что присяжные более скептично относятся к тем очевидцам, которые плохо помнят мелкие детали, хотя их свидетельства, как правило, самые достоверные. Присяжные считают, что свидетель, способный вспомнить, что на стене висели именно три картины, «действительно был внимателен» (Bell & Loftus, 1988, 1989). На самом же деле те, кто обращал внимание на детали, с меньшей вероятностью могли вспомнить лицо преступника.

Действительно ли так часто показания свидетелей бывают неверны? В романах сплошь и рядом описываются невинные люди, которые провели долгие годы в заточении из-за добросовестно заблуждавшихся очевидцев (Brandon & Davies, 1973). Только в Соединенных Штатах свидетели за год уличают в совершении преступлений около 75 000 человек (Goldstein & others, 1989). Поэтому даже десятки подобных случаев не могут доказать, что свидетельства очевидцев ненадежны. Чтобы оценить точность воспоминаний очевидцев, мы должны измерить общую частоту их «попаданий» и «промахов». Один из способов получения такой информации — инсценировать преступление, похожее на реальное, а затем попросить свидетелей дать показания.

К настоящему времени это уже было проделано много раз, иногда с обескураживающими результатами. Например, в Калифорнийском государственном университете в Хэйворде 141 студент стал свидетелем «нападения» на профессора. Спустя семь недель, когда Роберт Бакхаут (Robert Buckhout, 1976) попросил их опознать обидчика по набору из шести фотографий, 60% указали на невиновного. Так что совсем неудивительно, что свидетели настоящих преступлений иногда спорят о том, что они видели.

Разумеется, некоторые свидетели более уверены в себе, чем другие. А по сообщению Уэллса и его соавторов, присяжные считают наиболее заслуживающими доверия именно уверенных в себе свидетелей. Но печальные фак-

ты таковы, что, за исключением самых благоприятных условий, скажем, когда преступник выглядит очень своеобразно, решительность свидетелей имеет мало общего с достоверностью их показаний (Bothwell & others, 1980; Brigham, 1990; Luus & Wells, 1994). Хотя кое-какая корреляция между интуитивной уверенностью и точностью существует, некоторые люди — ошибаются они или нет — постоянно ведут себя более настойчиво. И это, как считает Майкл Лип (Michael Leippe, 1994),объясняет,почему заблуждающиеся свидетели так часто бывают убедительны и выглядят уверенными в себе.

Эти данные наверняка удивили бы членов Верховного суда США 1972 года. В своем определении, формулирующем позицию правовой системы США относительно свидетельских показаний, Верховный суд заявил, что среди факторов, подлежащих рассмотрению для оценки достоверности показаний, должна фигурировать «степень проявленной свидетелем уверенности» (Wells & Murrav.1983).

404 ■ Часть II. Социальные воздействия

Ошибки так или иначе вкрадываются в наше восприятие и память, ведь нащ разум — не машина для видеозаписи. Мы скорее конструируем свои воспоминания, частично основываясь на том, что в свое время воспринимали, а частично — на наших ожиданиях, убеждениях и имеющихся в данный момент сведениях (рис. 10-1 и 10-2).

Элизабет Лофтус и ее помощникам (Elizabeth Loftus & others, 1978) удалась выразительная демонстрация процесса конструирования воспоминаний. Они показывали студентам университета Вашингтона 30 фотографий, изображающих последовательные стадии дорожно-транспортного происшествия. На самой главной фотографии красный «Датсун» останавливался либо перед знаком «Stop» («Движение без остановки запрещено»), либо перед знаком «Уступите дорогу». Затем половину студентов опрашивали, задавая в числе прочих вопросов и такой: «Проезжал ли другой автомобиль мимо красного "Датсуна",

■ Рис. 10-1. Иногда поверить — значит и увидеть. Ожидания, порожденные культурой, сильно влияют на восприятие, запоминание и па показания. В эксперименте 1947 года по распространению слухов Гордон Оллпорт и Лео Постман показывали испытуемым эту картинку, на которой белый человек держит в руке что-то типа ножа. Затем испытуемые рассказывали об этом другим,те — третьим,и так далее поцепочке. После шести пересказов нож из руки белого человека обчно переходил к черному. (Поданным Robert Buckhout, «EyewitnessTestimony», 1974)



Эффект дезинформации:

эффект, возникающий тогда, когда человек, присутствовавший при событии, получает ложную информацию о нем и позднее встраивает эту дезинформацию в свою память о происшедшем.

Глава 10. Социальная психология и правосудие ■ 41

Полвека назад профессор юриспруденции из Йельского университета Эдвин Бор-чард (1932) зафиксировал 65 случаев вынесения обвинительного приговора людям, чья невиновность впоследствии была установлена вне всяких сомнений. Большая часть приговоров основывалась на ложном опознании подозреваемого свидетелями. Бор-чард выяснил, что в ряде случаев осужденные, которых потом оправдали, находились на волосок от смертной казни через повешение или на электрическом стуле. Только благодаря исключительному везению некоторые смертные приговоры были заменены пожизненным тюремным заключени-

ем, так что оставалась возможность исправить судебную ошибку. Сколько неправильно осужденных на самом деле были казнены, сказать невозможно. Ошибка свидетелей отправила на 8 лет за решетку Рэндалла Эрза за изнасилование, которого он не совершал. Истинный виновник — поразительно похожий на Эрза — признался в этом преступлении после ареста за убийство двух женщин. Присяжные позже признавали, что их беспокоило отсутствие надежных показаний и тот факт, что Эрз был на один дюйм ниже жертвы, хотя предполагалось, что насильник на дюйм или два выше нее. Тем не менее неоднократное и уверенное опознание Эрза свидетелями оказалось убедительнее отсутствия улик.

когда тот останавливался у знака "Stop"?» Другой половине студентов задавали тот же самый вопрос, но про знак «Уступите дорогу», а не про «Движение без остановки запрещено». Позднее, когда им показывали обе фотографии, представленные на рис. 10-3, и спрашивали, какую же из них испытуемые видели раньше, те, кому перед этим задавали вопрос, соответствующий виден-

■ Рис. 10-2. Ожидания влияют на восприятие. Является ли крайний справа рисунок лицом или фигурой? (Поданным Fisher, 1968)

4ud ■ часть п. социальные воздействия

■ Рис. 10-3. Большинство люден, если им показать одну и:> этих фотографий,а затем задать вопрос, подразумевающий дорожный знак с другого фото, позднее «вспоминают » то, чего на самом деле не видели.

(По данным Loftus, Miller & Burns, 1978)

ному, отвечали правильно в 75% случаев. А те, кому ранее задавали сбивающий с толку вопрос, отвечали правильно только в 41% случаев. Таким образом, студенты в большинстве случаев отрицали то, что видели на самом деле, и вместо этого «вспоминали» никогда не виденную ими картинку!

В других исследованиях этого «эффекта дезинформации» («припоминания» ложной информации) Лофтус (Loftus, 1979) обнаружила, что после внушающих дезинформацию вопросов свидетели могут уверовать в то, что зеленый свет на самом деле был красным или что у грабителя были усы, хотя у него их не было. При опросе свидетелей полицейские и адвокаты обычно задают вопросы, сформулированные на основе их собственного понимания случившегося. Поэтому вызывает тревогу то обстоятельство, с какой легкостью свидетели встраивают ложную информацию в свои воспоминания, особенно когда считают, что спрашивающий хорошо информирован (Smith & Ellsworth, 1987).

Тревожно также осознавать, что фальшивые воспоминания воспринимаются и выглядят как настоящие. Они могут быть настолько же убедительны, как и настоящие воспоминания, — обезоруживающе искренними и все же искренне ошибочными. Это верно как для маленьких детей (особенно восприимчивых к дезинформации), так и для взрослых. Стивен Сеси и Мэгги Брук (Stephen Ceci & Maggie Bruck, 1993a, b) продемонстрировали детскую внушаемость, повторяя детям раз в неделю на протяжении 10 недель: «Хорошенько подумай и скажи мне, было ли с тобой когда-нибудь такое», например, «Можешь ли ты вспомнить,

как попал в больницу из-за того, что прищемил палец в мышеловке». Примечательно, что позднее, когда тот же самый вопрос задавал детям новый экспериментатор, 58% дошкольников отвечали ложным и зачастую весьма подробным изложением выдуманных событий. Один мальчик рассказывал, что брат втолкнул его в дровяной подвал и там он угодил пальцем в мышеловку. «А потом мы все поехали в больницу, мама, папа и Колин отвезли меня туда на нашем "универсале", потому что она была далеко. А доктор сделал мне на палец повязку».

Выслушивая такие драматические истории, профессиональные психологи часто дают себя одурачить. Они не в состоянии надежно различать настоящие и фальшивые воспоминания. Не способны на это и сами дети. Услышав, что ничего подобного на самом деле не происходило, некоторые из них возражают. «Но это на самом деле было. Я это помню!» — объяснял один из них. Для Сеси (Ceci, 1993) такие результаты означают возможность ложных обвинений, например, в сомнительных случаях сексуальных домогательств, где воспоминания детей могут быть искажены повторяющимися наводящими вопросами и где не существует подтверждающих свидетельств.

Пересказ событий

Пересказ событий фиксирует людей на их воспоминаниях, как точных, так и неточных. Точный пересказ помогает позднее сопротивляться дезинформирующему внушению (Bregman & McAllister, 1982). Но иногда чем дольше мы повторяем свой рассказ, тем больше укрепляемся в своем заблуждении. Уэллс, Фергюсон и Линдсей (Wells, Ferguson & Lindsay, 1981) показали это, предлагая

чио ■ часть М. социальные воздействия

очевидцам инсценированной кражи репетировать свои ответы, перед тем как занять свидетельское место. Это увеличивало уверенность в себе тех, кто ошибался, в результате чего присяжные, слушавшие их ложные показания, оказались более склонны к осуждению невиновного. В главе 4 упоминалось о том что мы часто подстраиваемся под слушателя и вследствие этого начинаем верить в измененное сообщение. Представьте себя свидетелем спора, вдруг перешедшего в драку, в которой один из участников нанес повреждения другому. Следует судебное разбирательство, и перед процессом вкрадчивый адвокат одной из сторон расспрашивает вас. Можете ли вы слегка изменить свои показания, приведя версию драки, благоприятную для клиента этого адвоката? И если вы сделаете это, не могут ли ваши последующие воспоминания на суде быть слегка тенденциозными?

Блэр Шеппард и Нейл Видмар (Blair Sheppard & Nevil Vidmar, 1980) сообщают, что ответ на оба вопроса должен быть утвердительным. В университете Западного Онтарио они назначали нескольких испытуемых студентов свидетелями драки, а также адвокатами и присяжными. Если свидетели беседовали с адвокатами ответчика, они позднее давали на суде более благоприятные для него показания. В дальнейших экспериментах Видмар и Нэнси Лэйр (Vidmar & Nancy Lair, 1983) выяснили, что свидетели в своих показаниях отнюдь не опускают существенные подробности; они просто изменяют тон голоса и подбор слов в зависимости от того, считают ли они себя свидетелями ответчика или же потерпевшего. Оказывается, одного этого достаточно, чтобы изменить производимое на присяжных впечатление. Таким образом, не только наводящие вопросы могут исказить воспоминания очевидцев, но даже их собственные пересказы событий, которые помогают слегка подстраиваться под аудиторию.

БОРЬБА С ОШИБКАМИ

Учитывая такие тенденции к искажениям, какие можно предпринять шаги, чтобы добиться безошибочности свидетелей и присяжных? Специалисты предлагают несколько идей.

Когда Рональд Фишер и его коллеги (Ronald Fisher & others, 1987) изучали видеозаписи интервью свидетелей, проведенных опытными флоридскими детективами, они обнаружили типичное явление. Вслед за начальным открытым приглашением («Расскажите мне, что вы помните») полицейские время от времени перебивали свидетеля уточняющими вопросами, в том числе такими, которые требовали сжатых ответов («Какого он был роста?»). Фишер и Эдвард Гейсельман утверждают, что в начале интервью свидетелю необходимо дать возможность изложить свои воспоминания без подсказок.

Показания будут более полными, если интервьюер поможет свидетелю припомнить события, предложив ему сначала восстановить в памяти обстановку, представить себе место действия и то, что он думал и чувствовал в этот момент. Даже показ фотографий места происшествия — скажем, магазинной кассы и кассирши, стоящей там, где ее грабили, — обычно помогает уточнить воспоминания (Cutler & Penrod, 1988). Дав очевидцу достаточно времени на свободное, без перебиваний, излияние всего, что приходит на ум, интервьюер затем подсте-

Глава 10. Социальная психология и правосудие ■ 409

гивает его память стимулирующими вопросами («Было что-нибудь необычное в его голосе? Было что-нибудь необычное в его внешности или одежде?»). Когда Фишер и его коллеги (Fisher & others, 1989, 1994) обучили детективов такой методике опроса свидетелей, объем информации, получаемой от свидетельских показаний, возрос на 50%. Благодаря такой результативности эта процедура «когнитивного интервью» была принята на вооружение полицией Северной Америки и Великобритании (Memon & Bull, 1991).

Тем не менее интервьюер должен быть крайне осторожным и избегать в своих вопросах скрытых предположений. Лофтус и Гвидо Занни (Loftus & Guido Zanni, 1975) обнаружили, что вопросы типа: «Не видели ли вы эту разбитую фару?» вызывают в два раза больше ложных воспоминаний, чем вопросы без скрытых предположений, например: «Не видели ли вы, была эта фара разбита?» Сходным образом, если завалить свидетеля массой фотографий, достоверность последующего опознания подозреваемого уменьшается (Brigham & Cairns, 1988). Свидетели, которые аналитически сравнивают фото, чтобы сузить круг подозреваемых, ошибаются чаще тех, кто сразу хватается за карточку нужного человека (Dunning & Stern, 1994).

Случай Рона Шатфорда иллюстрирует, каким образом полицейские могут спровоцировать ложные опознания самой композицией ряда подореваемых

410 ■ Часть II. Социальные воздействия

(Doob & Kirshenbaum, 1973). После ограбления универсального магазина в пригороде Торонто кассирша могла припомнить только, что у преступника не было галстука и он «был очень элегантно одет и выглядел симпатичным». Когда полиция поставила хорошо одетого Шатфорда в строи из одиннадцати непривлекательных мужчин, причем все они были в галстуках, кассирша легко опознала в нем «преступника». Только после того как он отсидел 15 месяцев из назначенного ему длительного срока, в этом преступлении сознался другой человек, благодаря чему Шатфорд на повторном суде был признан невиновным. Многие очевидцы опознают в ряду подозреваемых того, кто больше всего похож на преступника.

Гэри Уэллс (Gary Wells, 1984, 1993) сообщает, что один из способов минимизировать ошибки — это предложить свидетелям «пустой» ряд, без настоящих подозреваемых, и отсеивать тех свидетелей, кто совершит ложное опознание. Те, кто не сделает такой ошибки, окажутся более точны, когда позднее будут рассматривать действительный ряд подозреваемых. Еще один способ увеличить достоверность — просто предложить свидетелям отвечать да или пет на последовательное предъявление подозреваемых (Cutler & Penrod, 1988; Lindsay & Wells, 1985). Свидетели, рассматривающие только одного человека, более склонны сказать «нет», чем те, кто вндит целый ряд (Gonzalez & others, 1993). Когда свидетель видит одновременно группу лиц или фотографий, он обычно склонен выбирать того, кто наиболее похож на преступника.

Полиция также может минимизировать ложные опознания с помощью инструкций, указывающих, что преступника может и не быть в ряду подозреваемых (Malpass & Devine, 1984). По сравнению с рядом из многих подозреваемых, ряд, составленный из одного подозреваемого и нескольких заведомо невиновных людей, еще больше снижает вероятность ошибки (Wells, 1993). Ряд, содержащий невиновных, позволяет полиции отсеивать свидетелей, «опознавших» их. Если же ряд составлен только из подозреваемых, у полиции нет возможности узнать, кто из свидетелей фантазирует.

Такие процедуры полицейского опознания больше всего похожи на хорошие экспериментальные методики. В них имеется контрольная группа (ряд, не содержащий подозреваемых, или ряд, в котором сомнительные свидетели пытаются выявить подозреваемого, основываясь лишь на общем его описании). В них есть экспериментатор, беспристрастный к гипотезам (сотрудник полиции, не знающий, кто является подозреваемым). Вопросы построены так, что даже отдаленно не намекают на конкретный ответ (процедура не подразумевает, что преступник обязательно находится в ряду подозреваемых). С учетом этих социально-психологических данных канадская Комиссия правовых реформ рекомендовала новые процедуры опознания подозреваемого свидетелями, чтобы снизить в будущем вероятность новых дел типа дела Рона Шатфорда (Wells & Luus, 1990).

Критически ли подходят присяжные к показаниям свидетелей? Чувствуют ли они хотя бы интуитивно связь между обстоятельствами опознания и его обоснованностью? Знают ли они, в каких случаях следует принимать в расчет уверенность свидетеля? Осознают ли они, как могут повлиять на память ранее заданные наводящие вопросы, стресс, испытанный во время происшествия, промежуток

Глава 10. Социальная психология и правосудие ■ 411

* Таблица 10-1. Факторы, влияющие на свидетельские показания ФЕНОМЕН НАСКОЛЬКО ЗНАЧИМ*

1. Формулировка вопросов. На показания 97% свидетеля может повлиять то,

как сформулированы задаваемые ему вопросы.

2. Инструкции перед опознанием. Инструкции 95% полицейских могут повлиять на готовность

свидетеля сделать опознание и/или на вероятность того, что он или она опознают данного человека.

3. Позднейшая информация. Показания 87% свидетелей зачастую основываются не только

на том, что они фактически видели, но

и на информации, полученной ими позже.

4. Точность против уверенности. Уверенность 87% свидетеля не является надежным признаком того,

что его опознание точно.

5. Установки и ожидания. На восприятие 85% и воспоминания свидетеля могут повлиять

его внутренние установки и ожидания.

* Процент экспертов по свидетельским показаниям, согласных с тем, что «данный феномен достаточно значим, чтобы психологи учитывали его, рассматривая свидетельские показания». (Поданным Kassin, Ellsworth, Smith, 1989)

времени между событием и показаниями, факт расовой принадлежности подозреваемого, то, расплывчаты или отчетливы воспоминания о сопутствующих деталях? Исследования в Канаде, Англии и Америке выявили тот факт, что присяжные недооценивают многие из этих факторов, относительно каждого из которых установлено, что он влияет на показания свидетелей (Cutler & others, 1988; Noon & Hollin, 1987; Wells & Turtle, 1987).

Для того чтобы обучить присяжных, теперь зачастую просят специалистов осветить тему свидетельских показаний (обычно так поступают представители защиты). Цель таких консультаций — представить присяжным рассмотренную выше информацию, что должно помочь им правильно оценивать показания свидетелей как со стороны защиты, так и со стороны обвинения. Специалисты разъясняют следующее:

■ Очевидцы зачастую воспринимают происходящее выборочно.

■ Обсуждение событий может изменить воспоминания свидетелей или расширить их.

■ Исследования, основанные на инсценировках преступлений, показали, что свидетели часто ошибочно выбирают преступника из ряда подозреваемых.

■ Свидетелям особенно свойственно ошибаться, когда они пытаются опознать человека другой расы (глава 11).

■ Присяжные не должны обращать внимание на уверенность, с которой свидетель дает показания.

В табл. 10-1, составленной по результатам опроса 63 экспертов в области свидетельских показаний, перечислены феномены, в отношении которых экс-пепты наиболее согласны между собой.

412 ■ Часть II. Социальные воздействия

Эксперименты показывают, что благодаря подобной информации присяжные более скептично относятся к показаниям и более полно обсуждают их (Loftus, 1980; Maass & others, 1985; Wells & others, 1980). Изучив условия, при которых свидетели заслуживают доверия, присяжные более склонны верить их показаниям (Cutler & others, 1989; Wells, 1986).

Согласно известному судебному юристу Кларенсу Дарроу (Clarence Darrow, 1933), присяжные редко осуждают человека, который им нравится, или оправдывают того, кто им не нравится. Он утверждает, что главная задача адвоката — вызвать у присяжных симпатию к своему подзащитному. Прав ли он? И справедливо ли другое утверждение Дарроу: «Факты, относящиеся к преступлению, сравнительно несущественны»?

Дарроу преувеличивает. В одном исследовании свыше 3500 уголовных и около 4000 гражданских дел выяснилось, что в 4 случаях из каждых 5 судья согласился с решением присяжных (Kalven & Zeisel, 1966). Хотя все могут ошибаться, обычно доказательства достаточно очевидны, чтобы присяжные могли отбросить свои предубеждения, обратиться к фактам и вынести свой вердикт единогласно (Saks & Hastie, 1978; Visher, 1987). По отношению к присяжным Дарроу слишком циничен; факты безусловно имеют значение.



При прочих равных условиях люди часто проявляют больше мягкосердечия к физически привлекательным обвиняемым.