Сражение у мыса калиакрия

Меньше мы знаем адмирала Федора Федоровича Ушакова. Между тем прославленный Суворов, восхищенный мастерством Ушакова при взятии средиземноморской крепости Корфу, далеко не ради красного словца воскликнул: «Ура! Русскому флоту!.. Я теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу хотя мичманом?»

Суворов и Ушаков жили в одно время, участвовали в одних войнах. Многое в их судьбе было схоже. Оба ни разу не были побеждены, обоих турки из уважительного страха звали пашами: Ушак-паша и Топал-паша (Топал — значит, хромой. Суворов чуть прихрамывал). В конце жизни и генералиссимус и адмирал были отстранены от боевых дел, так как не угодничали перед монархами. Генералиссимус и адмирал одинаково верили в солдат и матросов, знали, что русские могут совершить во имя Родины такие подвиги, какие не под силу другим войскам. Разница заключалась лишь в том, что один водил в сражения пехоту и конницу, другой — корабли. Но и тут тоже было сходство, может быть, самое главное, — и Суворов и Ушаков были военачальниками-новаторами, совершенствовали формы боя, в устоявшиеся правила вносили свои поправки.

Русский генерал Драгомиров говорил: «Работают у того, кто сам работает, и на смерть идут у того, кто сам ее не сторонится». Суворов только однажды, при штурме Измаила, не был в гуще боя — наблюдал за ходом действий с холма. И Ушаков всегда находился в самом горячем месте сражения. Как раз одно из новшеств, которое он ввел, и заключалось в том, что флагманский корабль эскадры во главе с самим адмиралом вступал в бой с флагманом неприятеля.

Флагманские корабли были самые сильные, самые лучшие в эскадре. Если удавалось потопить такой корабль, поджечь его, взять на абордаж или заставить выйти из боя, то это сразу давало ощутимый результат. Гибель флагмана пугала, эскадра оставалась без руководителя.

Конечно, и русский флагманский корабль подвергался повышенной опасности. Русской эскадре тоже грозили неприятности в случае его гибели или гибели адмирала-флагмана. Но

на войне не победить без риска, без дерзости. Важно только, чтобы они были оправданными, чтобы были основания рисковать и дерзать.

А какие основания имел для этого Ушаков? Первое — он обладал даром мгновенно оценивать обстановку и видеть слабости вражеской позиции. Второе — экипажи его кораблей были обучены им и прекрасно владели парусами и пушками, они могли быстро и точно исполнить маневр и хладнокровно поразить цель. Третье — Ушаков очень хорошо знал противника, его приемы боя, его психологию и привычки. Например, Ушакову было известно, что турецкие адмиралы требуют от своих капитанов абсолютно точного исполнения распоряжений, дан­ных на весь бой. Значит, стои­ло разрушить намеченную па­шой схему боя, как неприя­тельские капитаны не знали, что им делать. Или другое — главным в тактике турецких кораблей считался абордаж, артиллерия предназначалась в основном для подготовки абордажного боя. Зная это, Ушаков смело вел корабли на противника и с расстояния в 50—70 метров картечью уничтожал турецких моряков, сгрудившихся у борта для абордажного броска.

Так, Ушаков одержал побе­ды в сражениях у острова Фидониси (36 русских кораб­лей против 49 турецких), у Керченского пролива (32 корабля против 54), у острова Тендра (5 линейных кораблей и 11 фрегатов против 14 ли­нейных кораблей и 8 фрега­тов турок).

Год 1791-й снова принес Ушакову блистательную побе­ду. У мыса Калиакрия (северо-восточнее Варны) в последний день июля 34 русских корабля разгромили турецкий флот, состоявший из 78 кораблей.

За восемь месяцев до это­го сражения войска Суворова взяли штурмом крепость турок Измаил, запиравшую устье Дуная. Крепость пала после девятичасового боя. С суши ее атаковали пехотинцы, с Дуная корабли гребной флотилии; в море крейсировала эскадра Ушакова, не давая флоту ту­рок помочь осажденным.

После падения Измаила между Турцией и Россией на­чались переговоры о мире. Казалось, турки, потеряв пос­ледний оплот на северном по­бережье Черного моря, долж­ны были стать сговорчивее. Но они затягивали подписание мирного договора. Почему? Потому что у них был еще до­вольно сильный флот; на по­мощь своим черноморским кораблям они постоянно перебрасывали корабли средизем­номорских эскадр. (Туркам принадлежали территории современного Египта, Алжира, Туниса, Ливии и Сирии.) Если бы султан разуверился в мощи своего флота, договор был бы подписан, и окончилась бы война, изнурительная для обеих стран. Тут на долю Федора Федоровича Ушакова и выпа­ло сказать свое веское слово.

Турецким флотом командо­вал капудан-паша Гуссейн. На помощь ему султан вызвал эскадру алжирского паши Саида-Али, старого, опытного флотоводца, одержавшего

много побед над европейски­ми адмиралами, прозванного «грозой морей», «львом полумесяца». Саид-Али, уходя из Стамбула, пообещал султану «привести Ушак-пашу с веревкой на шее». В то время не было телеграфа, но хвастли­вые слова алжирского адмира­ла дошли и до адмирала рус­ского.

Эскадра Ушакова в поисках неприятеля шла вдоль запад­ных берегов моря. У мыса Калиакрия русские неожидан­но обнаружили турецкий флот. Кораблей было очень много: 18 линейных, 17 фрегатов, 43 легких. Они стояли у берега под защитой нескольких бата­рей. Ветер дул со стороны берега, так что выгодное, на­ветренное положение было у турок. Гуссейн и Саид-Али считали свою позицию абсо­лютно неуязвимой, атаковать их мог разве только безумец. Поэтому часть экипажей была отпущена на берег праздно­вать религиозный праздник рамазан-байрам.

Эскадра Ушакова состояла из 16 линейных кораблей, 2 фрегатов, 2 бомбардирских судов, брандера и 13 легких кораблей.

Что было делать Ушакову? Неприятель наконец-то найден. В случае победы над ним окончится война — с выгодой для России. Но ведь турок намного больше... И стоят они по всем правилам морского искусства. Тем-то и славен Ушаков, что он, казалось бы, в неуязвимой позиции умел разглядеть изъян. Ушаков решил немед­ля, пока неприятель не приго­товился к бою, атаковать его.

Наблюдая за атакой, давай, читатель, считать, сколько раз русский адмирал нарушит правила боя. Первое нарушение он уже сделал — Меньшими силами нападает на большие. Тут же последовало второе нарушение. Он начал атаку ту­рецких кораблей, находясь в походном порядке. Его эс­кадра шла трехкильватерной колонной. (Посмотри схему А.) Полагается выстраиваться од­ной колонной, чтобы вся ог­невая мощь кораблей, все пуш­ки одного борта (вспомни Рейтера и Руперта) были нап­равлены на неприятеля. А тут три колонны — две трети пу­шек закрыты от неприятеля своими же кораблями. Так-то оно так. Но иначе Ушакову не использовать вид­ную пока ему одному слабость турецкой позиции. Ушаков на­меревается занять наветрен­ное положение, чего никак не предполагали оба паши. Эс­кадра входит в узкое прост­ранство между берегом и не­приятельским флотом. Если бы она входила классической колонной — авангард, центр, арьергард, — это заняло бы много времени, идут-то парусники, не торпедные катера мчатся. Турки с береговых ба­тарей и с кораблей расстреля­ли бы идущие один за дру­гим русские корабли, как мед­лительных гусей. Орудия правого борта пра­вой колонны несколькими зал­пами подавили береговые ба­тареи турок. Эскадра Ушакова заняла наветренное положе­ние. Гуссейн и Саид-Али были ошеломлены случившимся. Они приказали поднимать па­руса и рубить якорные канаты. Выбирать якоря, ждать, когда с берега прибегут матросы, нет времени. Надо как можно скорее уходить мористее, что­бы в отдалении построить ко­рабли в линию и принять бой. (Схема Б.)

Отходить с подветренной стороны просто. Турки отошли, и вот они уже выстраивают кильватерную колонну. Впере­ди корабль Сайда-Али и ко­рабль второго флагмана — вице-адмирала. Ушаков в это время ликвидирует свою вре­менную слабость — из трех колонн тоже строит одну. Сам он находится на 80-пушечном корабле «Рождество Христо­во». Русский флагман, верный своему принципу, уже наце­лился на флагманский корабль турок, на корабль Сайда-Али. Это третье нарушение правил: командующему всей эскадрой полагается быть в центре.

Схема В показывает нам очень важный период сра­жения. Большие корабли — и русские, и турецкие — выстроились в линии баталии, как в классическом бою. Ну что ж! Классическое — это не значит, плохое. В классическом есть резон. Но чего же тогда достиг Ушаков? У русских на­ветренное положение перед схваткой, они хозяева боя.

Однако не зря Сайда-Али звали «грозой морей». Он своим авангардом пытается, обогнав русские корабли, вый­ти на ветер. На схеме видно, как передовые турецкие ко­рабли уже повернули на 180 градусов. Ушаков вовремя понял, чего хочет достичь алжирец. Потом он писал об этом моменте в донесении; «...заметил я, что Саид-Али с вице-адмиральским кораб­лем и другим большим и несколькими фрегатами, будучи сам передовым, спешил отделиться вперед, выигрывая ве­тер, потому для предупреж­дения его нападения погнался я с кораблем «Рождеством Христовым» за ним, следуя вперед нашей линии... Построя линию нашего флота в самом близком расстоянии против неприятельской и догнав пе­редовой корабль паши Саид-Али, сигналом приказал всему флоту спуститься к неприятелю на ближнюю дистанцию, а корабль под флагом моим «Рождество Христово», приближаясь к передовому пашинскому кораблю в дистанцию полкабельтова, атаковал его».

Сколько метров в кабель­тове? 185,2 метра. Значит, Ушаков подошел к кораблю Сайда-Али на 90 метров. Ве­роятнее, «Рождество Христово» был еще ближе к турецкому флагману. По рассказам участников сражения Саид-Али и Ушаков видели друг друга. Русский адмирал крикнул алжирцу: «Сайд, бездельник! Я отучу тебя давать такие обещания!» Угроза алжирского адмирала пленить Ушакова не была пустой. Как видим, он смело шел на сближение с русским флагманом, и турки уже приготовили абордажные лестницы, чтобы перебраться на палубу «Рождества Христова». Но тут грянул бортовой залп русских пушек. Ядра перебили турку мачту, реи, разворотили корму. Новые залпы нанесли новые повреждения. И быть бы самому Саиду-Али в плену, но тут два линейных корабля и два фрегата турок, спасая своего адмирала, бук­вально вклинились между его кораблем и кораблем Ушакова. (Схема Г.)

Ожесточенный бой вели русские со вторым флагманским кораблем неприятеля — вице-адмиральским и с другими кораблями. Те с перебитыми мачтами, с изорванными парусами, с развороченными бортами один за другим выходили из боя. Излюбленный прием Ушакова — удар по флагманским кораблям — привел противника к потере морального духа. К вечеру, разуверившись в своих пашах, потеряв способность к сопротивлению, турецкие корабли смешались в кучу. Началось паническое бегство. Оно изображено на схеме Д.

Мы с тобой, читатель, еще не касались действий малых судов ушаковской эскадры. На схемах В и Г они изображены двумя стайками: одна стайка густая, в другой всего четыре корабля. Четыре (два фрегата и два бомбардирских судна) — это резерв, который Ушаков держит на направлении главного удара, то есть в самом ответственном месте. Решающим был бой флагманов: резерв в нужный момент со свежими силами вступил в дело и помог вывести из строя сильные турецкие корабли.

До Ушакова флотоводцы тактического резерва не выделяли: они не догадывались о его пользе, считая полезнее ввести в бой сразу все корабли. Только позже, изучая победы русского адмирала, стали заимствовать его военное открытие. Мы с тобой уж не будем больше называть нарушениями отступления от правил, которые допустил Ушаков. На самом деле эти нарушения — открытия в военно-морском искусстве.

Атака со стороны берега, которой началось сражение у Калиакрии, тоже открытие Ушакова. Спустя семь лет ее повторил известный английский адмирал Нельсон — он атаковал французскую эскадру у берегов Египта и одержал победу.

Но мы несколько отвлеклись от сражения, которое завершается у мыса Калиакрия. Итак, что делают малые корабли, изображенные в неизменном положении на схемах В и Г? Их положение меняется только на схеме Д. Это еще резерв — 17 крейсерских судов. Он предназначен для добивания и преследования одиночных неприятельских кораблей, выходящих из боя, а также для уничтожения шлюпок, кото­рые плывут к берегу. Ушаков о действиях резерва писал в донесении: «И во время посланных от меня крейсеров в погоню за судами... многие неприятельские суда загнаны на берег, затоплены, а некоторые сожжены, бегущего неприятеля люди во множестве побиты и потоплены...»

Суворов говорил: «Противник оттеснен — неудача, противник истреблен, взят в плен — удача». И еще: «Недорубленный лес опять вырастает...» Сам полководец всегда самым решительным образом преследовал бегущего врага и уничтожал или пленил его. Так же поступал и Ушаков, хотя людям, изнуренным в бою, бывает трудно найти силы для преследования. В этот раз корабли русского адмирала тоже преследовали врага. Но туркам повезло. Сначала их скрыла ночь, затем начался шторм. Ушаков временно приостановил погоню. А когда возобновил, пришло сообщение об окончании военных действий. Эскадра Ушакова, потеряв в сражении 17 человек убитыми и 27 ранеными, вернулась в Севастополь.

Последней каплей, которая разбила чашу упрямства турецкого султана, было прибытие в Стамбул части кораблей алжирской эскадры (многие корабли потонули в пути из-за повреждений, полученных в бою). Избитый флагманский корабль Саида-Али встал на якорь в Босфоре. На борту было 450 убитых и раненых. Моряки первым свезли на берег израненного адмирала, посадили его в закрытые носилки и понесли во дворец султана. И тут на глазах всего города флагманский корабль начал тонуть. Приход кораблей-калек, разгром эскадры так угнетающе подействовали на стамбульцев, что никто не подал кораблю помощи, и он утонул.

Победа русского флота у Калиакрии развеяла последние надежды Турции, и она пошла на мир.

Русско-турецкая война 1787—1791 годов закончилась. 29 декабря 1791 года в Яссах был заключен мирный дого­вор. Россия стала хозяином северных берегов Черного моря.

Мы с тобой, читатель, все время сравнивали Суворова и Ушакова. Их боевую славу равно ценит наш народ и до сих пор. В годы войны с фашистами Советское правительство учредило в признание заслуг перед Отечеством орден Суворова и орден Ушакова. Ими награждаются за выдающиеся победы военачальники армии и флота. Еще учреждена медаль Ушакова — для награждения за отвагу матросов, старшин и сержантов.