Удовлетворенность микрорайоном проживания, или территориальной общностью

«Удовлетворенность», которую в контексте этой книги можно определить как удовольствие, получаемое от проживания в том или ином районе, многим видится понятием, играющим ключевую роль в определении характера поведения горожан при выборе места жительства. Суть аргументации в этом случае такова: жители города, испытывая какие-либо трудности, тем не менее не покидают своего дома или района своего проживания до тех пор, пока уровень их неудовлетворенности либо этим домом, либо этим районом, либо тем и другим не достигает такой степени, что они начинают чувствовать необходимость переехать в другое место. Хотя у этого подхода есть свои критики [12], представляется необходимым сделать некоторые комментарии. Как указывает Бойс (Воусе, 1971), «... представляется, что процесс выбора места жительства является добровольным (то есть, строго говоря, невынужденным) и что начинается этот процесс из-за недовольства имеющимся жильем или районом проживания». В то же время при изучении подобной тематики перед ученым возникают две основные проблемы.

Во-первых, удовлетворенность невозможно измерить непосредственно, ее нужно установить. С этой целью необходимо жестко разграничивать случаи, когда «удовлетворенность» операционально понимается как открытое выражение того, что данному человеку нравится его или ее соседство, и ситуации, когда «есть все основания для жалоб, но они отсутствуют» (Schorr, 1964). В последнем случае мы опять сталкиваемся с трудностями, присущими всяким конкретным исследованиям в социальных науках. Обычной является ситуация, когда исследователь выбирает ту или иную общность, поскольку он или она полагают, что входящие в нее люди в целом не удовлетворяют их, что и покажет обследование; однако при этом очень часто оказывается, что на вопросы, рассчитанные на строго негативные высказывания, даются нейтральные или позитивные ответы. Подобное, видимо, объясняется либо тем, что респонденты уже привыкли к потенциально негативным сторонам жизни в данных условиях, либо расхождением в системах ценностей исследователей и исследуемых. Поэтому данные опроса в этом случае требуют очень осторожной и тщательной интерпретации.

Во-вторых, «удовлетворительная» жилая среда будет сильно различаться в зависимости от потребностей и намерений конкретных людей или тех или иных групп жителей, что в свою очередь зависит от множества факторов. Онибокун (Onibokun, 1974) предлагает некоторые способы изучения этого разнообразия факторов в своей работе, посвященной исследованию удовлетворенности местом жительства среди обитателей домов, построенных государством в одном из районов Канады. Для всестороннего изучения уровня удовлетворенности он составил перечень из 74 показателей, из которых 27 посвящены описанию данного микрорайона. В последней статье (1976) Онибокуна основное внимание уделяется рассмотрению влияния социальных факторов на уровень удовлетворенности. Основные выводы его исследований отражены в табл. 10-4, в которой отобранные показатели сгруппированы по пяти категориям: стадия жизненного цикла, социально-экономические характеристики, степень знакомства с районом проживания, стиль жизни, «принятый имидж» (восприятие человеком своею статуса и статуса микрорайона, к которому он принадлежит). Даже в этом жестко оговоренном контексте понятие «удовлетворенность», безусловно, предстает весьма многогранным. В других работах изучаются другие показатели или же к перечисленным Онибокуном характеристикам добавляются новые, например этническая принадлежность (Kasl, Harburg, 1972*) или ощущение безопасности (Carson, 1972). Учитывая все сказанное, представляется целесообразным дать краткий обзор тех разнообразных форм, которые может принимать чувство удовлетворенности, рассмотрев два полюса на шкале условий проживания, в которых обитают горожане,трущобные районы сосредоточения рабочего класса и пригородные жилые зоны верхнего и среднего классов.

==194

Таблица 10-4.

 ==195

 Удовлетворенность проживанием в городских трущобах. На первый взгляд рассмотрение проблем удовлетворенности в связи с проживанием в городских трущобах кажется парадоксальным. Как бы там ни было, под словом «трущобы», как мы уже отмечали, всегда подразумевалось нечто негативное - воображению сразу представляются мрачные перенаселенные кварталы в глубине города, застроенные жалкими домишками практически без всяких удобств, где не хватает самых необходимых учреждений обслуживания, а немногие имеющиеся давно устарели, где катастрофически низок уровень санитарии и гигиены, а процент заболеваемости столь же катастрофически высок, где асоциальное поведение является нормой и где сама среда несет печать усталости, апатии и отторгнутости от нормальной социальной жизни общества. Постоянное выдвижение на первый план ужасающего состояния материальной среды этих районов придало слову «трущоба» настолько яркий эмоционально окрашенный негативный смысл, что вместо него сейчас используют обычно более благозвучные термины. Специалисты по планированию города предпочитают пользоваться в этих случаях словосочетаниями типа «перестраиваемые районы» или «внутренние зоны города». Для жителей этих территорий понятие «трущобы» едва ли существует, они просто знают, что это слово используется газетчиками или другими горожанами для того, чтобы все понимали, насколько высоким является их собственный статус. Нет никакого сомнения в том, что слово «трущобы» является позорным клеймом и что оно подразумевает состояние кричащей бедности и деградации.

Несмотря на все сказанное, существуют серьезные доводы в пользу того, что обитатель трущоб живет там не только по привычке или в результате адаптации. Как показали работы Уайта, Саттлза, Патрика и других, трущобы-это не только впечатляющие картины деградации материальной среды, которые сразу же предстают перед взором любого зашедшего туда человека. Трущобы обладают способностью творить свою собственную субкультуру, они порождают свой специфический «образ жизни», принимаемый их обитателями и несущий удовлетворение, которое компенсирует любые материальные лишения.

Эту мысль отлично подтверждают примеры переселения людей из трущоб в ходе реализации планов их ликвидации. Так, Фрид (Fried, 1963) опрашивал семьи, вынужденные из-за реконструкции кварталов их прежнего проживания (Вест-Энд в Бостоне) искать новые квартиры. Он утверждает, что такое вынужденное переселение чревато в высшей степени негативными разрушительными последствиями. Члены разрушенной общности, в которую входили представители рабочих семей, были очень довольны тем, что они живут вместе с людьми, занимающими такое же общественное положение, как и они; им также очень нравилась теплая атмосфера, которая была характерна для социальной жизни их прежнего района проживания. Фактически территория местной общины была продолжением внутренних пространств их домов, то есть она воплощала в себе часть их собственного «я» (см. также: Fried, Gleicher, 1961). И когда их община начала разрушаться, у людей появилось общее чувство скорби, сравнимое, по Фриду, с тем, что переживает человек, теряя своих близких, которое в некоторых случаях привело к тяжелым депрессиям и психосоматическим расстройствам.

 ==196

Впрочем, это чувство не обязательно имеет долговременный характер. Янг и Уильмот (Young, Willmott, 1957) изучали социальные последствия переезда жителей из района Бэтнел-Грин в центральной части Лондона в жилой массив, расположенный на периферии в Дебдене, который был построен местными властями (назвавшими его «Гринлейг»). Община Бэтнел-Грин представляла собой сплоченное сообщество обитателей внутренних кварталов города; неподалеку от них размещались места работы, учреждения социальной инфраструктуры и различные развлекательные заведения, которые активно посещали жители этого района. Переезд на новое место жительства существенно изменил характер социальных связей внутри общины, заметно повлияв на стиль семейных отношений, в которых большее внимание стало уделяться жизни в пределах каждой отдельной семьи в ущерб поддержанию контактов внутри всего круга ближайших родственников. Сначала, по приезде в Гринлейг, люди были очень разочарованы, однако уже через др . года отношение новоселов к этому району существенно изменилось в лучшую сторону. Они освоились здесь, и заметных признаков тоски по своему прежнему району почти не наблюдалось. По мнению Стрингера (Stringer, 1975a), возможной причиной этого является наличие в пригородах альтернативных, хотя подчас и ограниченных, возможностей для ведения активной социальной жизни, осознание которых компенсирует первоначальное недовольство новоселов.

Ко всем этим выводам необходимо относиться с осторожностью, поскольку социальная жчзнь далеко не всех территориальных общностей отличается подобной теплоте и и взаимопониманием, как далеко не всегда реконструкция старых районов обедняет жизнь их обитателей и приводит к возникновению чувства скорби о «потерянном доме». Тем не менее имеющиеся материалы обширных межкультурных исследований [13] позволяют предположить, что такие общности не являются исключением и что причиной удовлетворенности в этом случае служит частичная компенсация низкого качества материальной среды и недостатка коммунально-бытовых удобств в кварталах трущоб (притягательной атмосферой человечности и внутренней теплотой социальной жизни, существующими в них.

Привлекательность жизни в пригородах активно афишируется в течение многих лет; этому же способствует и рекламная литература по развитию пригородных территорий. Так, при расширении на рубеже веков пригородов в западной части Лондона главными инициаторами выступали железнодорожные компании. Представители «Великой западной железной дороги» всеми средствами стремились привлечь на постоянное жительство в пригороды и окружающие Лондон маленькие городки людей из мира бизнеса. В периодическом издании, называвшемся «Дома для всех-это западные пригороды Лондона», наряду с рассказами о преимуществах каждого пригородного района подробно описывались все особенности жилищного строительства, ведущегося здесь (Wilson, 1970). Другие железнодорожные компании следовали этому примеру в надежде увеличить движение на местных линиях. Такие публикации поддерживались статьями, писавшимися владельцами недвижимости, представителями акционерных компаний и самими жителями пригородных поселений. Вот примечатель-

 ==197

ная, на наш взгляд, выдержка из брошюры, изданной в тогда совсем крошечном городке Илинг («короле пригородов»), Мидлсекс. В описании, названном «Сельский городок рядом с Лондоном», он предстает в следующих красках: «...живописные пейзажи... величавые леса с могучими деревьями... идеальное курортное место для маленьких детей и престарелых... успешно отразил все попытки решить за его счет проблемы Лондона. В нем нет ни одного постороннего кладбища, в его границах не размещается ни один завод, ни одна из школ для бедных, нет ни одной психиатрической лечебницы, а все, что требует вмешательства полиции, решается в полицейском участке соседнего Брентфорда, ...очень удобное сообщение... со всеми пунктами Великой западной системы железных дорог-крупнейшей в Великобритании... знаменит своими частными школами, и, безусловно, ни одно поселение в пригородах Лондона, если не во всей стране, не имеет таких прекрасных условий для получения самых разных видов образования... ...активная социальная жизнь...

...Один из лучших торговых центров за пределами Лондона... ...Дома

построены по высшим стандартам... по специальным проектам... соблюдение которых строго гарантируется, поэтому качество жилищных условий здесь заслуживает самых похвальных слов... ...новые дома построены

поблизости от центра города и в то же время совсем недалеко от самых популярных мест курорта» (G.A.C., 1904).

Если отвлечься от всех красот и образов бодрости, спокойствия, исключительности и престижности, которыми характеризуется жизнь в этих местах, то можно сосредоточить внимание на принципиальной особенности пригородов, которая состоит в том, что они позволяют объединить все, что есть лучшего в городской жизни, с достоинствами проживания в сельской местности.

Представляется, что именно эту особенность высоко ценят жители крупных городов. Результаты самых разных исследований показывают, что условия жизни в невысоких домах пригородов по всем показателям оцениваются выше, чем в многоэтажных зданиях во внутренних районах города (Lansing, Hendricks, 1967; Ladd, 1970; Hinshaw, Allott, 1970; Cooper, Marcus, Hogue, 1976). Майкельсон, опросивший случайно выбранных жителей Торонто (Michelson, 1973), получил такие же результаты. Домам на одну семью, как показывает табл. 10-5, независимо от стадии жизненного цикла, на которой находится респондент, отдавалось единодушное предпочтение перед многоэтажными зданиями.

Несмотря на все сказанное, мнение интеллектуального ядра общественного сознания о субурбанизации было негативным. В поддержку этого мнения можно привести ряд доводов. Во-первых, как пространственно выраженный феномен пригороды-детища в основном настоящего времени, а также проявление тенденции к застройке законченными целостными микрорайонами. В условиях отсутствия общепринятого современного стиля архитекторы стремятся придать проектируемым объектам обаяние старины, предусматривая использование в их внешнем облике всем известной символики прошлых эпох (Richards, 1946). Общественное мнение, хотя есть и несогласные с ним, осуждает такие стилистические изобретения за то, что они противоестественны, за то, что их использование никак не способствует устранению «обезличенное™» места, которой, как считают, почти всегда сопровождается проектирование новых районов, состоящих из стандартных жилых домов, в геометрическом порядке располагающихся по территории с учетом прежде всего удобства проезда на частных автомобилях. Во-вторых, серьезной критике подвергается образ жизни обитателей пригородов, поощряющий развитие эскепизма, конформизма, социального снобизма и способствующий превращению людей в «сообщников» замкнутой «организации» [14]. Авторы, которые основное внимание уделяют критике третьего и, возможно, самого главного изъяна, указывают на негативные последствия вторжения города (поскольку пригороды можно считать «городом в деревне») в сельскую местность. Впрочем, подозрительное отношение людей, ценящих идеалы сельской жизни, к беспорядочному разрастанию городских поселений в сельские районы, давно стало традицией. Однако и современные специалисты, занимающиеся городскими проблемами и озабоченные потерями сельскохозяйственных угодий, происходящими в ходе описываемого процесса, считают, что необходимо остановить «лихорадочное разрастание» пригородов за счет повышения плотности застройки в центральных и внутренних районах городов (Jensen, 1966).

Таблица 10-5.

Степень привлекательности односемейных домов по массиву опрошенных, стратифицированному по стадиям жизненного цикла

Стадия жизненного	цикла	%, предпочитающих частные, коммунальные или смешанные по правам собственности односемейные дома	%, предпочитающих многоэтажные дома	Всего
Один родитель ЖИВУЩИМИ № Один родитель Муж и жена в старше 35 ле Одиночка до 3:	с детьми, лесте с ним без детей возрасте т, без детей 5 лет	55(6) 61 (28) 69(96) 72(41)	45(5) 39(18) 31(43) 28(16)	11 46 139 57

Здесь не место для обсуждения достоинств и недостатков приведенных доводов. Тем не менее результаты двух конкретных эмпирических исследований, выполненных соответственно Зенером (Zehner, 1972) и Хербертом (Herbert, 1975), позволяют лучше понять суть исследуемой проблематики. Зенер провел исследование четырех пригородных поселений на северо-востоке США, каждое из которых располагалось в 15-18 милях от города, было построено в наши дни и заселено представителями верхнего

 ==199

Таблица 10-6. Причины позитивной оценки своего места жительства

Причины, названные респондентами	Колумбия	Рестон	Норбек	Саутфилд
Касающиеся территориальной общности Доступная хорошо развитая социальная и бытовая инфраструктура, учреждения обслуживания удобно расположены; город хорошо спланирован Хорошие школы «Дружелюбные», «приятные», «мягкие» соседи Низка преступность, мало транспорта Поселение привлекательно вообще или по каким-либо особенным причинам Касающиеся системы транспортных коммуникаций Работа, магазины, центр города и т.д. легкодоступны Удобный подъезд к автомагистралям Касающиеся качества окружающей среды Много лесов, озер, холмов и т.д. Много свободных пространств, мала или отсутствует перенаселенность Материальная среда содержится в хорошем состоянии Вообще красивое, привлекательное место Численность респондентов	22 9 8 5 7 47 5 13 12 11 216	27 3 12 10 5 28 3 24 23 1 13 203	13 24 23 5 6 48 8 3 7 1 5 99	10 27 24 5 10 56 20 3 7 11 3 110

среднего класса. Во всех случаях респондентам нравилось жить в этих поселениях, причем по крайней мере 85% жителей оценивали свой населенный пункт как «отличный» или «хороший» и только 2-3%-как «плохой». Причины столь высоких оценок показаны в табл. 10-6. Их перечень образует характерный набор достоинств, которыми славятся пригороды: отличная планировка, дружелюбные или «мягкие» соседи, высокий уровень безопасности, хорошие возможности для обучения детей, прекрасное состояние окружающей среды и так далее.

Автор второго исследования, Херберт (Herbert, 1975), занимался изучением уровня удовлетворенности своим местом жительства среди обитателей двух районов Кардиффа: Адамсдауна - ветхих кварталов зданий, плотной стеной стоящих вдоль улицы в центральной части города, и Риубины - одного из самых престижных пригородов. Результаты его исследования показаны в табл. 10-7. По большинству параметров Риубина была оценена выше, чем район, где проживают рабочие, причем наиболее сильными были различия по таким показателям, как уровень безопасности, чистоты, развитость сферы развлечений и социальной сферы, внешняя привлекательность и наличие свободных пространств. В целом 96% жителей Риубины заявили, что они удовлетворены своим районом, а в Адамсдауне положительную оценку дали лишь 67%.

Оба исследования очень показательны. Повсеместно считается, что пригороды-это более безопасные районы (Rossi, 1955; Carson, 1972; Downs, 1973), имеющие улучшенную инфраструктуру и повышенные возможности получения качественного образования (dark, 1966; Gans, 1967), являющиеся прекрасными местами для установления насыщенных социальных контактов и сохранения позитивной анонимности существования (Flaschsbart, 1969), районы, проживание в которых обеспечивает людям повышенный социальный статус. Последнее обстоятельство имеет большое значение, поскольку многие горожане считают пригороды «заветным местом» (Buttimer, 1969), пределом желаний; по мнению таких людей, обитатели пригородов-счастливчики потому только, что они там живут. Подобные представления, порождаемые заманчивой перспективой обладания собственным домиком и садом в престижном привлекательном районе, для многих людей имеют очень большое значение. Удовлетворенность жизнью в пригородах, которую очень часто выражают его обитатели, означает прежде всего их удовлетворенность высоким уровнем социальной совместимости в этих территориальных общностях, реально существующей или воспринимаемой. В то же время частота соседских контактов отступает здесь на второй план.

 ==200

Таблица 10-7. Сравнительная оценка условий жизни в двух районах

	Адамсдаун			Риубина
	Уровень:			Уровень:
	высокий средний низкий			высокий	средний	НИЗКИЙ
Параметры:	(мнение	в %)		(мнение	В %)
Чистота	16	48	36	74	24	2
Развитость торговли товарами повседневного спроса	97	3	0	94	4	2
Отношения с соседями	63	26	11	58	32	10
Безопасность	37	43	20	54	38	8
Уровень позитивной анонимности	72	20	8	78	20	2
Развитость сферы развлечений	0	16	84	16	52	32
Шум	11	39	50	76	24	0
Внешний вид	6	47	47	82	18	0
Открытые свободные пространства	0	9	91	50	38	12
Развитость социальной инфраструктуры	16	62	22	42	50	8
Доступность	61	39	0	52	30	18

В заключение надо сказать, что контраст в состоянии материальной среды трущоб и пригородов не порождает соответствующего контраста в уровнях удовлетворенности жителей этих районов. Хотя многие считают пригороды идеальным местом проживания, большинство горожан довольны своими микрорайонами, а их неудовлетворенность носит чисто относительный характер.

Хеймстра и Макфарлинг (Heimstra, McFarling, 1974) привлекают внимание к тому факту, что в исследованиях, направленных на установление

 ==201

источников удовлетворенности, возможно, переоценивается уровень последней, поскольку в них не принимается в расчет несравнимость городской жизни в различных местах по многим параметрам. Это верное замечание, однако в рассмотренных примерах доли удовлетворенных были столь высоки, что, даже если значительная часть опрошенных была понята неверно, все равно результат остается таким, что можно уверенно говорить об удовлетворенности основной массы горожан районами, в которых они проживают. Этот вывод подтверждается и при исследовании миграционных намерений людей, когда они сталкиваются с необходимостью перемены места жительства.

Притягательность различных мест и внутригородские миграции

Как мы убедились выше, передвижения являются органической частью современного образа жизни. Установлено, что в Соединенных Штатах, где, как подсчитано, каждая пятая семья ежегодно меняет место жительства, в 1960 г. только 47,8% населения жили в данном месте в течение пяти и более лет. Подобные высокие показатели пространственной подвижности характерны и для многих других стран Запада (Johnston, 1971 b). Характер большинства переселений одинаков. В массе своей это внутригородские миграции, часто в пределах пешеходной доступности от прежнего места жительства. Каковы основания при выборе нового места жительства?

Согласно классическим урбанистским теориям, выбор места жительства определяется экономическими процессами. Так, Алонсо (Alonso, 1971, 157) считает, что цель в этом случае состоит в нахождении оптимальной локализации жилища, в которой получаемое человеком удовлетворение максимально: «Потребитель, обладающий определенным уровнем доходов и специфическими вкусами, будет стремиться сопоставить транспортные, экономические и психологические издержки с выгодами, которые извлекаются из удешевления земельных участков по мере увеличения расстояний от центра города и возрастания уровня удовлетворенности вследствие обладания большими пространственными ресурсами для организации жизнедеятельности». Это предполагает проведение осторожного и тщательного анализа достоинств всех возможных мест жительства для выбора наиболее оптимального из них. Модель, предлагаемая Алонсо, по понятным причинам является весьма упрощенной, к тому же представляется, что рисуемый ею процесс поиска нового места жительства не соответствует положению в реальном мире, в котором очень мало доказательств оптимизационного характера поведения [15]. В то же время необходимо тщательно рассмотреть противоположную точку зрения, согласно которой «...большинство людей покупает дом после очень непродолжительных поисков, в ходе которых обычно рассматривается лишь несколько вариантов в пределах ограниченной по площади территории. Следовательно, факты говорят о том, что процесс поиска нового места жительства далек от совершенства. Могут сказать, что, поскольку большинство людей считает покупку нового дома очень важным делом, их поведение при выборе места жительства не соответствует важности принимаемого решения. Совершенно ясно, что при поиске нового места жительства люди рассматривают невероятно малую долю всех возможных вариантов. Так, может быть, поведение людей в этом случае будет более объяснимо, если рассматривать его как один из вариантов реализации принципа наименьшего усилия, сформулированного Зипфом?..» (Barrett, 1976, 196).

 ==202

Во многих отношениях критика, которой подвергаются подобные взгляды, совпадает с критикой оптимизационны:, моделей; суть последней состоит в игнорировании сторонниками этих точек зрения самих принципов, согласно которым осуществляются процессы поиска нового места жительства и окончательного его выбора. Покупка дома-это редкое и чрезвычайно важное событие в жизни людей. И если процесс поиска и выбора предстает как бессистемный и ограниченный незначительной частью территории города, то это происходит, по-видимому, вследствие действия двух основных факторов. С одной стороны, подобный процесс требует немалого количества времени и денег. И если поиски ведутся в пределах какой-то определенной территории, то у потенциального мигранта появляется действующая в данном районе система координат, позволяющая производить сравнение различных мест между собой для принятия последующего решения. С другой стороны, поиски ведутся в известном мигранту городе. В случае внутригородской миграции потенциальный мигрант опирается на свое собственное умозрительное представление о городе, исходя при этом из сформировавшихся у него предпочтений к тем или иным районам [16].

Сущность этого процесса можно понять, используя концепцию, предложенную Брауном и Моором (Brown, Moore, 1971); она показана на рис. 10-8. Цепочка решений в ходе осуществления внутригородской миграции разбивается на две стадии. На первой стадии принимается решение о поиске нового места жительства, поскольку старое перестало быть подходящим либо из-за невозможности удовлетворить все ожидания и потребности семьи, либо потому, что супругу или супруга больше не устраивает местное сообщество, либо по обеим названным причинам. Вторая стадия соответствует фазам, через которые проходит процесс принятия окончательного решения. Поняв, что ему нужно, потенциальный мигрант начинает поиск. Многие очень плохо представляют себе особенности некоторых районов своего родного города или вообще ничего не могут о них сказать, поэтому их внимание сразу сосредоточится на тех районах, которые им известны. Результат поиска может быть трояким: либо находится место, позволяющее надеяться на более высокий уровень удовлетворенности условиями жизни, чем нынешнее место проживания; либо оказывается, что предполагавшееся место жительства не подходит потенциальному мигранту и поиск надо начинать сначала; либо поиск терпит полный крах и семья принимает решение остаться на прежнем месте.

Характер поиска определяется, по-видимому, совсем немногими правилами. Наибольшее влияние на него оказывает территориальная общность, к которой принадлежит потенциальный мигрант (Simmons, 1968), которая или является исходной точкой этого процесса, или же выступает в качестве стандарта, с которым сравниваются другие районы. Когда поиск ведется за пределами этой общности, основное внимание обычно уделяется близлежащим микрорайонам (Horton, Reynolds, 1969). Люди обычно с большей легкостью оценивают информацию о таких микрорайонах. Кроме того, переезд туда сулит очевидные выгоды малых перемен в жизненном укладе, поскольку в этом случае люди получают возможность, живя среди новых соседей и приобретя новый дом, сохранять ценные, с их точки зрения, контакты и знакомства на прежнем месте жительства.

По мнению Дж. С. Адамса (Adams, 1969), внутригородские миграции происходят в соответствии с умозрительными представлениями мигрирующих жителей о городском пространстве, ориентациями на определенные сектора территории города и в определенных направлениях. В упрощенной форме этот процесс показан на рис. 10-9. Респондент, живущий в точке X, знает всю территорию города, однако лучше всего ему известен тот его

 ==203

Рис. 10-8. Модель принятия решения о смене места жительства. Brown, Moore (1971, 203).

==204

Рис. 10-9. Секторальная модель города в сознании его жителей. J.S. Adams (1969, 305).

сектор, который включает зонированное пространство его района проживания (R-3), «даунтауна» (R-1) и внутригородских трущоб (R-2) (представление о котором сформировалось во время многократно повторяющихся поездок на работу и обратно), а также районы пригородов на границе этого сектора (знания о которых он накопил при посещении периферийных торговых центров). Территории других секторов города известны ему весьма приблизительно (S-2, S-3, S-4), однако он может иметь о них яркие позитивно или негативно окрашенные стереотипные представления. Секторальная ориентация внутригородских миграций проявляется в том, что выбор нового места жительства будет осуществляться прежде всего в пределах указанного сектора. В то же время эти миграции ориентированы и по тем или иным направлениям. Предпочтительность для респондента территорий повышенного социального статуса означает, что вероятнее всего он будет стремиться жить в ближних пригородах, а не в старых внутригородских кварталах (Johnston, 1971 b).

Адаме излагает свою модель в терминах теории концентрической организации городского пространства, разработанной Берджесом, однако этого можно было и не делать, поскольку, как установили другие исследователи, идея о секторальной и связанной с тем или иным направлением ориентации внутригородских миграционных потоков жизнеспособна и вне этой теории. Джонстон (Johnston, 1971a) указывает, что при выборе места жительства в городе Кристчерч в Новой Зеландии решение переселенцев определялось ориентацией в определенном направлении, а именно в том направлении, где были свободные для новой застройки земли (которые

 ==205

остались только в районах ближайшего внешнего окружения города), а также действием секторального фактора, проявлявшимся в стремлении, поселяясь на новом месте, оставаться недалеко от районов проживания людей такого же социального статуса. Поэтому они обычно строили свои дома на периферийной границе того сектора города, в котором жили прежде. Дональдсон (Donaldson, 1973), продолжая исследование Кристчерча, рассмотрел пункты выезда всех людей, переселившихся в северо-западную часть города. Результаты исследования подтвердили представление мигрантов о секторальной клинообразной схеме территории города, служащей в качестве основы при пвиске нового места жительства.

Не все исследования столь явно подтверждают правильность модели, предложенной Адамсом (напр., Brown, Holmes, 1970), но она сохраняет свое значение как концепция, пригодная для дальнейшего критического анализа [17] и осмысления, а также в качестве наглядного примера для показа глубины взаимосвязей, существующих между имеющимися мысленными представлениями индивидов и характером миграционного поведения. Следующий раздел посвящен рассмотрению иных видов «миграций».

Осознаваемые возможности и поведение потребителя

Как правило, в любом городе магазинов и учреждений бытовых услуг или отдыха гораздо больше, чем необходимо для удовлетворения всех потребностей данного человека. И представляется маловероятным, чтобы житель даже среднего города знал больше, чем лишь небольшую часть подобных заведений, существующих в нем. Поведение потребителя ориентировано главным образом на нахождение таких учреждений, где его специфические потребности удовлетворялись бы более или менее приемлемым для него образом. Как только они находятся, возможно по рассмотрении всего лишь одного или двух вариантов, человек, даже если его потребности удовлетворяются в них весьма приблизительно, обычно прекращает дальнейшие поиски. Поведение, определяющее характер пространственных перемещений внутри города, отличается такими же особенностями: раз установившись, маршруты поездок на работу или с потребительскими целями становятся привычными и остаются практически неизменными. Из-за таких стереотипов поведения площадь «познанной территории» города расширяется сравнительно медленно. Если представить город в виде «пространства возможностей», содержащего всю совокупность того, что он может предоставить горожанам (Stea, Wood, 1974), то окажется, что каждый отдельно взятый человек знает лишь небольшую, но высокоселективную часть этого «пространства».

Механизм поисков и принятия решения о выборе того или иного пространственно локализованного учреждения, удовлетворяющего определенные потребности конкретного человека, представляет собой вопрос, ответ на который социологи будут искать в течение многих лет. В настоящий момент сделаны лишь первые шаги в изучении этого механизма на уровне взаимосвязей мыслительных процессов и реального поведения, несравнимые с огромными усилиями, направленными на изучение особенностей и характера реального поведения в целом. И если принять во внимание характер задач, решаемых при планировании городского развития, а также чрезвычайную сложность процессов, определяющих особенности поведения конкретного потребителя, подобный перекос в исследованиях становится достаточно понятен. Надо сказать, однако, что в последнее время появляются признаки увеличения интереса к изучению этой

 ==206

тематики на микроуровне. Для того чтобы получить некоторое представление о характере и масштабах этих работ, мы рассмотрим исследования, посвященные анализу внутригородского поведения потребителя.

Только в четвертом тезисе нашел отражение один из многочисленных психологических факторов из числа тех, которые, безусловно, существенно влияют на характер поведения потребителя.

Исследования, направленные на изучение сознания потребителей в связи с особенностями их поведения в рассматриваемой сфере, появились главным образом в последние десять лет. Причинами их появления было как разочарование существовавшими способами объяснения потребительского поведения, так и возрастание в целом интереса ученых к применению этого подхода. Давая обзор ранних исследований в этой области, Гарнер (Garner, 1970) выделяет четыре крупных направления, которые, по мнению автора, заслуживают дальнейшей разработки: изучение самих умозрительных представлений, рассмотрение взаимосвязей между различными представлениями и разными типами имеющихся у потребителей потребностей, анализ взаимосвязей между «осознанной» (поведенческой) и реально существующей сферами торгового обслуживания, а также проникновение в механизм изменения умозрительных представлений под влиянием нового опыта и появления новых возможностей удовлетворения потребительских запросов. Если произвести обзор проведенных исследований по выделенным таким образом направлениям (Davies, 1976), то окажется, что большинство работ относится к двум первым из них. Много работ посвящено исследованию существующих в сознании людей представлений о возможных местах совершения тех или иных покупок. Бреннан (Brennan, 1948) указывает на различия представлений индивидов о размещении предприятий розничной торговли (см. также: Lee, 1962); Брюс (Bruce, 1971) анализирует отдельные компоненты, формирующие притягательный образ тех или иных бакалейных лавок; Даунс (Downs, 1970) делает то же самое в отношении всех торговых центров; Хейнемейер (Heinemeyer, 1967), Кляйн (Klein, 1967) и Гудзон (Hudson, 1974) изучают взаимосвязь между представлениями индивидов и теми или иными особенностями расположения места жительства; Паркер (Parker, 1976) занимался изучением влияния социальной принадлежности на этот процесс, а Лентнек и др. (Lentnek et al., 1975)-роли, которую играют в нем уровень доходов семьи и ее общее экономическое благосостояние.

И наоборот, количество исследований, относящихся к третьему и четвертому направлениям, сравнительно невелико и в значительной степени

 ==207

обязано своим появлением трудам Хортона и Рейнолдса (Horton, Reynolds, 1971). Хортон и Рейнолдс проводят различие между «пространством действия» и «пространством деятельности». «Пространство действия» включает те учреждения, о существовании которых потребитель знает и которые он мог в прошлом посещать. С другой стороны, «пространство деятельности», по определению авторов, состоит из тех учреждений, которые данный потребитель посещает ежедневно (Davies, 1976). Хортона и Рейнолдса интересовали прежде всего процессы научения, определяющие развитие мысленных представлений о пространстве. Признавая, что характер этих процессов исследован далеко не полностью, они считают тем не менее, что формирование таких представлений у новосела проходит три стадии. На первой стадии пространственные знания человека в основном определяются расстоянием до различных объектов и относятся в первую очередь к территориям, непосредственно окружающим дом, а также тем, которые стали известны данному человеку во время поездок на работу. На следующей стадии эти знания наращиваются через общение с соседями и коллегами по работе, происходящее в ходе процесса социализации, что приводит к расширению числа потенциально доступных ему учреждений торговой сферы. На последней стадии пространственные представления человека достигают полной завершенности, совершение покупок в районе нового места жительства становится обыденным мероприятием, а «пространство деятельности» становится равным пространству действия.

Эти идеи были поддержаны другими авторитетами. Например, Смит (Smith, 1976с), изучая Гамильтон (Онтарио), попытался установить «поле пространственной информации» городских потребителей, в широком смысле эквивалентное понятию «пространство действия». Понятие поля пространственной информации было введено для обозначения имеющейся у человека информации, касающейся пространственного распределения специфического набора определенных элементов городской среды, в данном случае бакалейно-гастрономических магазинов внутри города. Были произведены измерения двух характеристик информационного поля: общего числа магазинов, известных потребителю, и среднего расстояния их от места жительства респондента. В этом исследовании проверялись четыре гипотезы, две из которых относились к особенностям размещения места жительства и были взяты непосредственно из работ Хортона и Рейнолдса, а остальные касались роли социального статуса респондента в этом процессе. После проведения многоступенчатого регрессионного анализа полученных результатов Смит пришел к выводу, согласно которому как длительность проживания в данном месте, так и особенности социального статуса данного человека являются важными факторами формирования пространственного информационного поля.

Однако не все авторы полностью разделяют этот вывод. По мнению Хадсона (Hudson, 1976), модель научения, предложенная Хортоном и Рейнолдсом, является одной из типичных концептуальных схем, которые обладают тем недостатком, что их использование ничего не дает для непосредственного исследования связей, существующих между мысленными представлениями о пространстве и реальным поведением в нем, и которые очень часто имеют весьма сомнительную ценность с точки зрения психологии. Поэтому в работе «Образы среды, пространственный выбор и поведение потребителя» Хадсон (Hudson, 1976) пытается исправить ситуацию. Поскольку эта работа также очень хорошо отражает современное состояние исследования мыслительных процессов в связи с реальным поведением покупателей, она заслуживает более подробного рассмотрения.

В этом исследовании предлагается и апробируется теоретическая модель пространственного поведения индивидуального покупателя, основанная на

 ==208

предыдущих разработках автора, касающихся структуры представлений о пространственной организации учреждений, принадлежащих к сфере розничной торговли (Hudson, 1974). Модель, показанная в табл. 10-8, первоначально использовалась для анализа поведения покупателей при посещении продовольственных магазинов; позднее, однако, выяснилось, что она вполне применима и при изучении других ситуаций, когда человек ставится перед необходимостью выбора одного из нескольких пространственно размещенных объектов. Модель устанавливает взаимосвязь между тем, что человек знает о том или ином реально существующем магазине, и имеющимся у него представлением об идеальном магазине этого типа, причем первый оценивается на фоне последнего. В ней присутствуют следующие элементы: значительное, хотя и ограниченное, число магазинов, составляющих объективно существующую среду розничной торговли (А); суммарные знания индивида об этой среде и его общая оценка последней (В), а также знания и оценки индивида, относящиеся к искомым в данный момент магазинам (С); и, наконец, итоговый выбор, который делает индивид. Процессы, ведущие к формированию мысленного представления о размещении объектов в пространстве, и механизм принятия конкретного решения в своих основных чертах понимаются автором в соответствии с принципами теории Келли о построении индивидуального мысленного конструкта (Kelly, 1955), теории поля Левина (Lewin, 1951) и результатами, полученными Тоулманом при изучении когнитивного картирования (Tolman, 1932, 1952). Их основные особенности показаны в табл. 10-8. Затем этой модели при помощи многопозиционного шкалирования была придана операциональная форма, после чего началась ее апробация путем соотнесения с данными ежедневных наблюдений за поведением отдельных

 ==209

потребителей, производившихся в течение десяти недель. Главный результат этих исследований состоял в установлении очень устойчивых взаимосвязей между представлением индивидуумов о тех или иных магазинах и частотой их посещения. При сопоставлении расстояний от наиболее посещаемого до наиболее «притягательного» магазина с имеющимися статистическими выкладками, касающимися непосещаемых, но известных покупателю магазинов, выявилось много неожиданного.

Анализ этой работы позволяет сформулировать два определенных вывода. Во-первых, как признает сам Хадсон (Hudson, 1976), масштаб его исследования был весьма ограниченным: обследовались всего 25 студентов, и то лишь по части покупки бакалейно-гастрономических товаров. Хотя студенты часто выполняют роль массива респондентов при проведении социальных исследований, в данном случае их нельзя было считать репрезентативными для населения в целом. Точно так же хотя покупка бакалейно-гастрономических товаров относится к числу важнейших видов покупок, особенно среди тех, которые совершаются людьми в пределах города, однако ее исследование ничего не говорит об особенностях перемещений, связанных с приобретением товаров, которые приобретаются реже, и оставляет в стороне процессы, определяющие конкретный пространственный выбор в этом случае.

Во-вторых, эта работа является отличной отправной точкой для изучения психологических аспектов подобных проблем, поскольку в предложенной модели делается попытка открыто применить достижения психологической науки. Несмотря на то что теоретические построения Келли, Тоулмана и Левина имеют немало противников, их использование в этой модели по крайней мере создает для географов прецедент, на который можно ссылаться при обсуждении того, что может внести география в исследование специфических особенностей поведения городского покупателя и чем могут затем воспользоваться представители других дисциплин.

Необходимо сделать еще два более важных замечания по поводу исследования характера пространственного поведения потребителя в поведенческой географии. Во-первых, вполне очевидно, что в этой области пока гораздо больше теоретических построений, чем эмпирических исследований, подтверждающих или опровергающих их [18]. Слова о том, что исследование носит постановочный характер и его результаты нуждаются в дальнейшем эмпирическом подтверждении, очень часто встречаются в заключительных разделах таких работ. Хотя представление, согласно которому эмпирическому исследованию должно предшествовать формулирование неких теоретических положений, является, безусловно, верным и естественным, во многих случаях соответствующих эмпирических работ вообще не производится.

Второе замечание затрагивает проблему «соответствия» [19]. Немалые затраты энергии и использование тонких количественных методов для доказательства, что поведение потенциального покупателя зависит от удаленности магазинов от его дома, а также от уровня цен в них, выглядит несерьезно. Я бы не сказал, что изощренное трудоемкое получение тривиальных по существу результатов является главной особенностью данного направления исследований, но нужно помнить и о наличии подобных тенденций в изучении покупательских предпочтений в городе, как, впрочем, и в других областях поведенческой географии.