Прозвища как особый вид личных имен

2.3. Прозвища как особый вид личных имен

В прозвищах заключено также много интересного: в них отражается и буйная фантазия авторов и наблюдательность – умение выделить в человеке какие­то черты, которые характеризируют и тех, кому их дают, и тех, кто дает, свидетельствуют об их доброте или, наоборот, недоброжелательности.

Очень часто образуются прозвища от фамилии (рус. – Копейкин – Копейка, чеш. – Mrázek – Mráz, Máslová – Máslo) реже образуются прозвища от имен. Нередко возникают также именования по внешним признакам человека, особенностям его характера, склонностям, неожиданным ситуациям, в которые люди попадают и в которых они совсем не виноваты. Иногда при помощи прозвища можно помочь избавиться от недостатков. Прозвища могут исчезать, сменяться другими, непохожими на старые.

Современные неофициальные именования – это продолжение исконной древнерусской и древнечешской системы именования людей. Лексические основы прозвищ могут быть самыми современными, тем не менее, в них прослеживаются мотивы и отношения, известные еще в древнерусский и древнечешский период, что свидетельствует о глубокой традиционности системы личных имен в обоих языках.

Уже в текстах древнерусских памятников мы находим слова, которые напоминают прозвища. Так же как в Древней Руси, позднее прозвищами становились многие имена древнерусские, особенно после широкого распространения христианских имен. Это и понятно. С появлением христианских имен начинается процесс их усвоения на Руси, приспособления к русскому языку. Чем больше они русифицируются, тем больше вытесняют дохристианские, которые играли сначала ту же роль – именование человека от рождения до смерти. Однако дохристианские имена не исчезают совсем. Продолжая жить, они приобретают новые функции, в силу того, что их было гораздо больше, чем календарных, они могли различать тезок. Рождалось ли в семье несколько сыновей, которым при крещении давали одинаковые имена, нужно было как­то различать их. Вот и встречаем в памятниках такие именования, как «Ивашко Большой да Ивашко Меньшой Алексеевы дети Суровцевы». Подобные примеры, как в русском языке, мы найдем также в чешском. В чешском языке мы имеем в виду příjmí – второе, дополнительное имя, которое до введения фамилий отличало лица с тождественным личным именем. Например, братья имели имена: «Havel Beran, Havel Huba, Havel Ryba, Havel Kanovník» (Etymologický slovník češtiny, 2002, 355). Příjmí люди получали в течение своей жизни, оно не передавалось по наследству от поколения к поколению, и было необязательным. Люди часто имели несколько příjmí (Mareš Šedivý и Mareš Valdek) и даже форма příjmí могла меняться (Kříž и Křížek принадлежали одному человеку).

В памятниках можно наблюдать длительный процесс превращения древнерусских дохристианских имен в прозвища. Рядом с ними возникают и новые прозвища, которых не было среди древнерусских имен. Случаи, когда в древнерусских текстах прозвищные именования не только употребляются рядом с именами, но и вводятся в текст специальным термином, обычно словом прозвище, были редкими. Позднее, уже в XVII веке, рядом с прозвищными именованиями все чаще начинают употреблять слова прозвище, прозвание, назвище.

Также в чешской среде скоро появляются прозвища. Они появляются уже с первыми личными именами и продолжая развиваться и позднее во время существования двойного наименования. От древних личных имен они отличались тем, что это были имена дополнительные, вторые имена. Прозвище человек получил лишь в течении своей жизни и далеко не все люди его имели. Но если прозвища существуют наряду с личными именами, и часто возникают даже с подобных основ и частей речи, то некогда могут возникать затруднения при их идентификации. Ученные предполагают, что если в древних памятниках находятся вместе две имена, то первое из этих имен считают личным именем и второе – прозвищем. Вацлав Давидек в своей статье Jména «alias» čili osobní přezdívky (1941) пишет о том, что уже в XV веке существовали прозвища (Sokol, Suchý, Čert и др.). Но, по его мнению, прозвища в современном смысле этого слова появляются лишь в половине XVIII века, когда уже существуют фамилии.

Сейчас прозвища – именования неофициальные, они не записываются в деловые бумаги и используются, как правило, в небольшом коллективе. Прозвище выделяет каждого конкретного человека в коллективе. Имя не выделяет никаких черт человека, а прозвище либо указывает на особенности внешности, характера, либо каким­то образом связано с фамилией, именем, либо зависит от особых обстоятельств, в которых возникло. Это, например, прозвища типа Řeznice – по отцу, Bidlo – по росту и др.

Современные неофициальные именования бывают индивидуальными и групповыми (семейными, родовыми). Среди именований для внутрисемейных отношений различают: патронимы (именования потомков, образованные от имен, фамилий или прозвищ отцов или более далеких предков по мужской линии); метронимы (именования потомков, образованные от имен, фамилий или прозвищ матерей или более далеких предков по женской линии); а также андронимы (именования жен, образованные от имен, фамилий или прозвищ мужей); гинeконимы (именования мужей, образованные от имен, фамилий или прозвищ жен) и адельфонимы (именования братьев и сестер) и др. Также можно различать: 1. Прозвища возвеличивающие (мелиоративы) – прозвище, в котором отразилось желание называющего отметить особые достоинства или заслуги человека. Например, старые: Иоанн Златоуст, Ярослав Мудрый, Петр Великий. 2. Прозвища насмешливые – прозвище, в котором явно или скрыто содержится насмешка, издевка над человеком, которому оно дано. Например, Drbna, Škrtil – т. е. скряга. 3. Прозвища уничижительные – прозвище, в котором содержится желание называющего унизить, словесно уничтожить, выразить презрение к называемому человеку. 4. Прозвища школьные – т. е. те, которые дают ученики в школе своему товарищу.

Патронимы в чешской среде образовались при помощи суффиксов ­ic, ­ův<­óv с проприального (онимического) или апеллятивного наименования отца: «Bún Sdislavic – сын Sdislavův» (Encyklopedický slovník češtiny, 2002, 355). Метронимы в чешской среде образовались при помощи суффикса ­in: «Sigmund Mandin – муж Mandy» (Encyklopedický slovník češtiny, 2002, 355).

Современное неофициальное индивидуальное именование часто бывает двучленным: личное имя + прозвище, прозвище + фамилия, что составляет некоторое подобие именования по имени и фамилии: рус. – Лёва Красный (очень румяный), Хома Белов (Белов – его фамилия, Хома – прозвище, потому что он похож на хомяка), чеш. – Monokl – с имени Monika, Stárek – его фамилия Mládek и др.

Групповое прозвище, это прозвище, которое дано группе людей, семье, роду, поселению, этнической группе: Буквари – студенты педучилища в Пензе; Сельсовет – собирательное прозвище семи подруг с одной улицы. Некоторые групповые прозвища-характеристики близко соприкасаются с названиями жителей по месту, отличаясь от последних повышенной эмоциональностью и морфологической выводимостью из топонимов: Сухонята (живущие по реке Сухона), Гусляки (живущие на реке Гуслица). В чешской среде это, например, групповое прозвище Kujebáci – жители Vysokého Mýta.

Фамилия, имя, прозвище главы семьи часто становится основой прозвища всей семьи: Надувалы (прозвище деда – Надувала), Николаевичи (имя отца – Николай), Моськины (имя деда – Моисей). Одного человека из такой семьи можно звать Надувала, Моськин. Но прозвищные имена семей могут быть и собирательными именами (singularia tantum): Суета, Мелюзга, Змеиное Гнездо (о злом семействе), Глупа Деревня (о наивном, доверчивом семействе). Многие имена семей мотивированы профессией главы семьи: Кузнецы, Бондари. Имена супругов, образованные от их фамилий или от прозвища одного из них, могут быть словами pluralia tantum: Гуси (Гусевы).

Для образования прозвища жены от имени, фамилии или прозвища мужа, т. е образование андронимов в неофициальной сфере активно используется суффикс -иха: Мошиха (фамилия мужа Мошкин), Бараниха (прозвище мужа Баран за упрямство), Сережиха (имя мужа Сережа). Суффикс -иха настолько активен при именовании женщин, что с ним могут быть образованы прозвища даже от фамилий самих этих женщин: Фролиха (ее фамилия Фролова), Левчиха (ее фамилия Левчук). С этим суффиксом возможны также индивидуальные женские прозвища: Лодыриха (ленивая). Реже встречаются суффиксы -ачка, -учка: Круглячка (ее фамилия Круглова), Федоручка (ее фамилия Федорук) -ша: Прокурорша (прозвище мужа Прокурор).

Именования мужей, образованные от имен, фамилий, прозвищ жен, т. е. гинеконимов у русских большая редкость: Улыбин (прозвище жены – Улыба).

Именование брата по имени или прозвищу брата или сестры или именование сестры по имени или прозвищу брата или другой сестры касаются, как правило, младших детей. На младших детей прозвища старших могут перейти без всяких именований. Адельфонимы могут различаться суффиксами: старший брат Еж, младший – Ежонок; старший брат Синий (его фамилия Синёв), младший – Подсиненный, младшая сестра – Синичка. Возможны лексические различия: старший брат Карась, младший – Пескарь; старшая сестра Рашпиль, младшая – Подпилок. В этих соотношениях можно видеть отголоски структурного и семантического соименования, отмеченного для древнерусских имен.

То же соименование отмечено в прозвищах представителей разных поколений: отец Тима (сокращенная форма имени Тимофей) – сын Подтимух; прозвище отца Воробей – сына зовут Молодой Воробей; прозвище отца Леса – сын Лесик; прозвище отца Нос – сын Носик; прозвище отца Боров – сын Боровок; имя деда Наум – внук Наумчик, имя деда Лаврентий – внук Лаврик, прозвище отца Казак – сына Казачок и т. п.

В метронимах повторены те же словообразовательные модели: прозвища мальчиков Дунич (имя матери Дуня – Евдокия), Нюрыч (имя матери Нюра – Анна) аналогичны прозвищам от сокращенных мужских имен: Витич (имя отца Витя   Виктор). В именованиях девочек, образованных от имен или прозвищ матерей, преобладает суффикс -иха: Нюшиха (мать Нюша – Анна), Косолапиха (прозвище матери – Косолапая). Некоторые метронимы похожи на фамилии: Натальин (имя матери – Наталья). Лексическое соименование наблюдается в именованиях целого семейства, образованных от прозвища матери, например: мать – Петрушка, дочери: Большая Петрушка, Маленькая Петрушка и Петрунька».

«Прозвища очень древнее и сложное явление в русском языке, различны их источники, по­разному складывались их судьбы. Одни прозвища жили только в древнерусском языке (Яновая, Полюжая), другие были продуктивны в XVII­XIX веках (Оверята), третьи образуются уже в период существования национального русского языка (Кюхля, Боча)» (Полякова, 1975, 109).