Самарская Евангелическо-лютеранская община и губернские власти: взаимодействие и противоречия (второй половине XIX - начале XX веков)

Процесс складывания взаимоотношений Самарской лютеранской общины с городскими и губернскими властями по вопросам социального и культурного развития города был противоречивый и не всегда последовательным, т.к. на него постоянно оказывали влияние следующие факторы:

1. 
   Внешнеполитический курс государства, который непосредственно отражался на национальной политике внутри государства, а так же отношении населения и местных властей к национальным общинам.
   
2. 
   Противоречивая законодательная политика государства, которая наиболее ярко проявилась в вопросе образования – непоследовательность курса по проведению политики веротерпимости, т.к. де-юре она провозглашалась, а де-факто, не было создано условий для ее реализации.
   
3. 
   Материальная обеспеченность лютеранского прихода, способствовавшая его активной благотворительной деятельности с одной стороны создавала благожелательное отношение к членам общины, с другой же вызывала определенные подозрения у местных властей в отношении «чистоты помыслов» иноверцев.
   

До начала 80-х гг. XIX в. община переживала период интенсивного роста и увеличения материального благосостояния. Определяющим фактором дальнейшего его развития является материальная обеспеченность, поскольку приход уже не зависел от выплат Генеральной консистории. В приходно-расходных книгах отмечается, что в резервных активах общины постоянно находилось около 40% её капиталов.[3] Наиболее значительными статьями доходов были: сдача в аренду помещений под магазины, добровольные пожертвования и членские взносы. На свои средства община не только самостоятельно себя обеспечивала всем необходимым, но и занималась благоустройством и благотворительной деятельностью.[4] Члены лютеранского общества входили в Общественного попечения о больных и раненых войнах, Самарское общество поощрения высшего образования [5] и регулярно выделяли средства для Николаевского и Александровского детских приютов.[7]

Деятели общины, в основном составляли классическую городскую интеллигенцию: среди них были предприниматели и промышленники, чиновники, врачи, архитекторы, учителя. Интегрируя в среду местной интеллигенции, они привносили черты своего национального характера, менталитет порядочных трудолюбивых горожан с высоким образовательным уровнем. В 60-е гг. в Самаре появляются частные школы и пансионаты с «немецким воспитанием»: женское училище Е.К. Рихтер, а так же первая самарская женская гимназия, возглавляемые А.А. Глейнг.[6] Однако уже в 90-е гг. XIX века, основная часть этих школ передается под попечительство «православных благодетелей». Данный процесс был связан с унификацией православной церкви и школы, что выразилось в передаче всех школ в ведение Министерства народного просвещения.[11]

В связи с этим процессом в конце XIX века в Самаре, как и в других городах, где проживали немцы, встал вопрос об образовании не православного населения. Так в 11 городских училищах в 1892 г. обучалось 48 учеников - лютеран.[3] В условиях поступления в учебные заведения обязательным экзаменом являлось знание Закона Божьего (православного), а в программу обучения был включен только предмет по «православным основам веры». Хотя в СЗРИ в статье 336 Т. III [9] и в уставах городских училищ провозглашалось, что обучение детей ведется без различия вероисповеданий, а государство в свою очередь обязывается обеспечивать преподавание лютеранской религии в учебных заведениях наравне с православием.[7] Введение Закона Божьего лютеранского исповедания в городские школах Самары произошло только в 1901 г., а открытие лютеранской школы при приходе в 1913. [8]

В 1908 году благодаря личному разрешению Самарского губернатора В.В. Якунина при лютеранской общине было открыто Общество молодых людей духовно-нравственного воспитания и поощрения образования. Цель общества обозначалась как «объединение, сохранение и укрепление евангелическо-лютеранского населения Самары в культурном и умственном отношениях».[10] С 1911 года с целью выяснить: не является ли Общество вредным в политическом отношении и не заметно ли среди его членов склонности к германизации оно находилось под постоянным надзором местных властей.[1] Таким образом, деятельность общества, вызывала серьезнейшие подозрения, связанные с изменением общеполитической ситуации в преддверии войны.

Другим показателем настороженного отношения городских властей к лютеранскому приходу является дело о захвате земли на городском кладбище. Лютеранская община в силу объективных причин не смогла поставить ограду по межевой линии, в связи, с чем советом общины было принято решение о переносе ограды за пределы своего участка. Часть членов Городской управы выступало за то, чтобы отдать землю в ведение лютеран, т.к. на этой земле располагался пустырь, и эта земля не использовалась для захоронений, а взамен собирать с них выплаты в пользу городской казны. Но по окончанию заседания мнение «о неприемлемости передачи земли в ведение иноверцев» преобладало среди членов Городской управы. [2]

Все рассмотренные нами эпизоды позволяют заключить, что лютеранская община занимала заметное место в развитии социо-культурной сферы Самары, способствуя развитию системы образования и повышению уровня культуры горожан. Настороженность, которая существовала между городскими властями и лютеранской общиной, несмотря на все те выгоды, которые сулило взаимное сотрудничество можно объяснить, на наш взгляд существенной разницей в ментальности.
Библиографический список:

1. 
   ГУСО ЦГАСО. Ф. 3. Оп.124. Д.106.
   
2. 
   ГУСО ЦГАСО. Ф. 153. Оп.9. Д.679.
   
3. 
   ГУСО ЦГАСО. Ф. 153. Оп.36. Д.946.
   
4. 
   ГУСО ЦГАСО. Ф. 383. Оп.1. Д.2., 6
   
5. 
   Адрес – календарь Самарской губернии 1876. Самара, 1876.
   
6. 
   Адрес – календарь Самарской губернии. 1877. Самара, 1877.
   
7. 
   Адрес – календарь Самарской губернии 1884. Самара. 1884.
   
8. 
   Адрес – календарь Самарской губернии 1914. Самара, 1914.
   
9. 
   Свод Законов Российской империи. Спб., 1912. Т. III. Ч.II. ст. 336.
   
10. 
    Российские немцы в истории Самарского края (1763-1941). Сборник документов. – Самара, 2006.
    
11. 
    Schaab C. Zur_Geschichte der deutschen Kolonisten im Saratowschen und Samaraschen Gouvernement 1764-1915. Aberdeen o. J.
    

С 1846 по 1918 гг. Римско-католическая духовная коллегия, консистория и архив располагались в особняке Г.Р. Державина на набережной реки Фонтанки. Данный факт заслуживает небольшого экскурса в историю. После смерти Г.Р. Державина (1816) и его супруги Дарьи Алексеевны (1842) дом и усадьба несколько лет пустовали, а в 1846 г. были приобретены Римско-католической духовной коллегией [3, с. 6]. «В 1918 г. размеренное и благополучное существование Римско-католической духовной коллегии внезапно оборвалось, и для державинской усадьбы наступили тяжелые времена … в 1924 году здание было превращено в обычный жилой дом с десятками густонаселенных квартир», каковым он и оставался до 1998 г. Решением правительства № 270-Р от 21 февраля 1998 г. состоялась передача усадьбы и сада Всероссийскому музею А.С. Пушкина для создания Державинского музейно-просветительного комплекса [3, с. 7].

Метрические книги римско-католических костелов населенных пунктов Зауралья (Урала и Сибири), входивших в Томский и Иркутский деканаты, после ликвидации в 1924 г. консисторского архива, оказались в составе коллекции ЗАГС Петрограда, а затем Ленинградской области. Потомки сибирских немцев, обращавшиеся с запросами о своих родственниках в московские, сибирские или поволжские архивы и не получавшие ответа по причине отсутствия метрических сведений, могут найти их здесь. Хотя название фонда сообщает: «Коллекция метрических книг римско-католических костелов городов России», но дела №№ 245, 248, 299, 307, 380 являются метрическими книгами совсем не городского населенного пункта, а Келлеровского молитвенного дома. Так, архивное дело № 245 «Экстракты № 38 по всем метрическим статьям Келлеровскаго р.-кат. молитвенного дома, Кокчетавского уезда Акмолинской обл. за 1910 г. I, II, III чч.”, действительно, является комплексным и, вопреки традиции, содержит в себе одновременно сведения и о родившихся-крестившихся, и о фактах венчания, и об отпевании умерших. Архивные дела №№ 333, 352, 395 хранят сведения о «Мариенбургском костеле» за 1910-1914 гг. В соответствии со сложившимся в XIX столетии в Российской империи стереотипом об этноконфессии, все католические церкви в стране именовались «костелами», в то время как протестантские – «кирхами». Именно поэтому немецкий католический приход в Сибири получил польское название.

В поисково-исследовательской работе «методологическими навигаторами» для нас выступили труды Т.А. Бернштам [1], Н.А. Миненко [2], Л.В. Островской [3, с. 165-181]. На основании полученных ранее результатов [4, с. 60-62; 6] и новых сведений из ЦГИА СПб, мы видим следующие перспективы исследования. На основании анализа данных метрических книг историку предоставляется возможность сделать репрезентативную выборку по социальному статусу и роду занятий родителей окрещенных младенцев. По именам родителей, детей и воспреемников можно составить поименный список прихожан, что расширяет возможности использования ценного исторического источника: метрическая книга становится не просто перечнем записей, а фиксатором событий, имевших чрезвычайную важность в повседневной жизни немецкой католической общины в Сибири начала ХХ в.

Выявленные нами метрические книги поселков Келлеровка и Мариенбург фиксируют ряд черт национального менталитета. Собственно началу метрических записей предшествует, с чисто немецкой пунктуальностью, «Алфавитный список родившихся за 1910 год»¹⁸⁰, включающий 290 записей. Окрещенные записаны не просто в алфавитном порядке, но каждый под своим порядковым номером, рядом (в следующей графе) приведен номер записи в метрической книге. Данное обстоятельство является дополнительным свидетельством тому, что данный экземпляр не являлся «рабочим», а изначально предназначался для архивирования.

Запись о дате и месте рождения крещаемого позволяет воспроизвести названия и охарактеризовать сеть населенных пунктов, где проживали немцы-католики, ставшие в начале ХХ века сибиряками.

В силу острого дефицита католических священнослужителей немецкой национальности на территории Южной Сибири, возник и закрепился казус, не поощрявшийся каноническим правом, но весьма распространенный на практике: церковные таинства совершались «post factum» («на дому присягали супружескую верность»¹⁸¹).

Наконец, обнаруженные метрические книги предоставляют исследователю возможность восстановить в хронологической последовательности данные послужного списка священнослужителей, так как каждая запись в такой книге заверялась, совершивший таинство указывал свое имя и духовное звание, дату и место события.

3. Музей Г.Р. Державина и русской словесности его времени / Сост. Некрасов С.М., Мохова Т.Н. Санкт-Петербург: Изд-во Александра Зимина, 2008. 32 с.

6. Недзелюк, Т.Г. Римско-католическая община Мариенбурга: особенности локального менталитета // Путь в Сибирь: Электронная библиотека. Режим доступа: http://library.ikz.ru/georg-steller/aus-sibirien-2013-2006/nedzelyuk-t.g.-rimsko-katolicheskaya-obschina.

8. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). Путеводитель в двух томах (Том 2). СПб.: Архивный комитет Санкт-Петербурга, Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб), 2009. 560 с.

1. Реформы Александра II и формирование антинемецких общественных настроений в российском обществе. Сосредоточение основных претензий к немецкому населению империи в культурно-образовательной сфере: обвинение в нежелании знать русский язык, неуважении к русской культуре и истории после более чем столетнего пребывания в России.

2. Национально-культурная русификационная политика Александра III и неудачная попытка проведения радикальной реформы в колонистских образовательных учреждениях в 1881 г. Методы проведения реформы: передача учебных заведений в государственное управление (МНП) вместе со школьными зданиями и капиталами, несогласованное с сельскими обществами увольнение учителей. Первые протесты со стороны немецкого населения и первые признаки националистических мотивов в действиях чиновников Одесского учебного округа: протесты общества инспектор учебного округа называет оскорбительными для «русского чувства». Провал реформы.

3. Вторая попытка ( 1887 г.) – реализация проекта радикального преобразования немецкой школы в русскую общеобразовательную с назначением русского учителя со знанием немецкого языка или без него. В новом проекте присутствует откровенная антинемецкая направленность, так как он полностью игнорирует несовместимость немецкой и русской сельской школы по характеру, целям и продолжительности обучения. Предложенная радикальность в проведении реформы встречает сопротивление со стороны директоров училищ учебных округов. Характер обсуждения проекта в Одесском учебном округе обнаруживает разногласия в подходах к проведению реформы среди 4-х директоров училищ: 1) применить «жесткие» радикальные меры в проведении русификации немецкой школы; 2) признать «естественное» право немецкого населения на изучение родного языка и сохранение культуры и постепенно преобразовать немецкую национальную школу, неторопливо сближая позиции сельских обществ и учебного управления. Провал проекта.

Передача немецких учебных заведений в государственное управление (МНП) порождает конфликты между чиновниками учебного ведомства и немецким населением, которое традиционно содержало сельскую школу. Проявления ранее неизвестного в немецких образовательных заведениях произвола государственных чиновников и как следствие - обострение национальных отношений. Стремление чиновников придать учебным проблемам национальный оттенок в угоду антинемецким общественным настроениям, которые поддерживались верховной властью. Осторожность в оценках со стороны попечителя Одесского учебного округа и его призыв к директорам и инспекторам училищ не превращать школьные проблемы в национальные конфликты.

Немецкая школа становится мишенью для нападок. Рассмотрение любых конфликтов приобретает устойчивую национальную окраску.

4. Основные проблемы реформирования центральных училищ, аналогов которым не существовало в системе образования Российской империи. Их цели (подготовка из среды немецкого населения учителей русского языка, т. е. его распространение) соответствовали целям русификации «инородцев), однако уровень знания ими русского языка не соответствовал ожиданиям чиновников учебного ведомства и оставался низким. Две точки зрения в отношении их реформирования: 1)сокращение количества; 2) преобразование в двухклассные сельские училища с ремесленными классами или в профессиональные школы. Найденный выход – от реорганизации отказаться, однако на должность учителя русского языка и заведующего назначать лиц русского происхождения (или украинцев, греков), т.е. православных. Положение узаконено в 1895 г. Таким образом, руководство обучением детей поселян лютеранского, меннонитского и католического вероисповедания поручалось православным. Они пользовались неограниченным доверием учебного начальства, настраивали его против немецких учителей в училище и всего немецкого сельского общества. Причины и характер конфликтов.

Конфликт в Саратском центральном училище (1890). «Русский» учитель Е. Бодникевич был приглашен по инициативе местного пастора, т.е. сельское общество самостоятельно, до принятия специального циркуляра, изъявило желание обучать своих детей русскому языку и согласилось на назначение православного учителя. Однако учитель восстановил против себя не только общество, но и детей: позволял себе называть учеников «бранными словами», вымогал взятки. Вставший на его сторону директор народных училищ Бессарабской губернии Ф. Соловьев обвинил сельское общество в «нерасположении» к Е. Бодникевичу из-за серьезных требований к ученикам при обучении русскому языку. Пришлось признать, что учеников бранными словами называл, но исключительно потому, что был раздражен массой работы и упорством учеников, не желающих изучать русский язык. Конфликт в училище показал, что русские учителя намеренно разжигали конфликты, уверенные в поддержке учебного начальства, разделяющего антинемецкие настроения. Обнажил он и другую проблему – назначенные в немецкую школу русские учителя часто не были более искусными в учительском ремесле, чем единоверцы-немцы.

Конфликт в Грунауском центральном училище (1899). Назначенный директором. Э. Ставраки дискредитировал немецкого учителя в глазах учеников и учебного начальства, угрожал ему увольнением. Директор народных училищ Екатеринославской губернии А. Малевинский придает конфликту политический характер, указывает попечителю учебного округа на то, что все в училище говорят по-немецки, что не в каждой школе висит портрет императора, что не все дети знают, в каком государстве живут. Чтобы подтолкнуть попечителя Одесского округа к решительным действиям и оправдать свои , А. Малевинский в своем рапорте сослался на шовинистские статьи Велицина.

Конфликт в Орловском центральном меннонитском училище (1909) наиболее интересен. Он произошел в период послабления русификационной политики в империи, после опубликования указа «Об укреплении начал веротерпимости» (1905) и предоставлении Третьей государственной думой права преподавания на родном языке в немецких учебных заведениях (1907). Именно в этот период директором училища назначается П. Мороз, откровенно одиозная личность, член партии «Союз русского народа» и предположительно агент Тираспольской охранки (1909). За короткое время он восстановил против себя все сельское общество и учащихся своей грубостью и бестактностью, уверенностью в своей безнаказанности. Особенно возмутило население его грубость по отношению ко второму учителю, преподавателю вероучения Унру, которого уважала вся волость. В знак протеста население отказалось отпускать в училище детей, количество учащихся сократилось с 78 в 1909 г. до 12 в 1911. Училище оказалось на грани закрытия. Конфликт дошел до судебного разбирательства, материалы которого были опубликованы в печати. П. Мороз был вынужден оставить должность, но от своих убеждений не отказался.

5. Появление в центральных училищах незначительного количества детей православного вероисповедания обусловило появление православных законоучителей. Взаимоотношения сельских немецких обществ с православными учителями особенно обострились с началом Первой мировой войны. Любые конфликты в немецких учебных заведениях разбирались чиновниками учебного округа с национальной точки зрения. Православные учителя рассматривались как защитники коренного православного населения, которое находилось в окружении враждебного немецкого. К обвинению в адрес немецкого населения добавляется социальный аспект – православные законоучители становятся защитниками русских людей, «находящихся в услужении у немцев на заводах и во дворах…».. Конфликт в Гальбштадском центральном училище, инициированный православным законоучителем Николаем Некрасовым (1915).

6. Первая мировая война – культурная национальная катастрофа немецкого населения Российской империи, оправдание предвоенной русификационной политики и антинемецких настроений.