Моноконфессиональная модель поселения и подходы к изучению истории немцев в России: основные проблемы и задачи исследовательской работы

_____________________________________________________________________________

Соперничество Востока и Запада (ислама, буддизма, христианства) и ранее присутствовало на пространстве региона. Отныне же это происходило в рамках российского государства с более сложной системой управления и этноконфессиональной палитрой населения. Роль государственной идеологии выполняло христианство, а приоритет РПЦ выражался в законах и преференциях даже по отношению к другим православным – старообрядцам. Рубежом в формировании государственной идеологии в России стал именно раскол, который пришелся на середину XVII в. и затронул Сибирь. Раскол стал и исходным пунктом в развитии отечественной философско-политической мысли Нового времени, подготовившей место для другой мировоззренческой позиции.

Определяя временные ориентиры, примем во внимание, что идеи Нового времени элита переносила на сибирскую почву для элиты, не всегда в западноевропейском варианте и не синхронно с их распространением в Москве или Санкт-Петербурге. Тем не менее, начальной датой можно считать 1708 г. – создание Сибирской губернии. Тогда, согласно петровским идеям, усилились центростремительные тенденции в государственном управлении⁷⁹, которые коснулись и вопроса о «туземцах». Завершающая дата символически совпадает с годом Великой Французской революции и связана с Указом об учреждении в Уфе «Духовного собрания магометанского закона», открытием Народных училищ и Азиатской школы, запретом Синода посылать тобольских миссионеров в «иноверческие селения», а также выходом в свет первого в азиатской части Российского государства журнала «Иртыш, превращающийся в Ипокрену». Возможно, что временной отрезок в 80 лет слишком короток для мирового исламоведения, но в Западной Сибири он оказался насыщенным многими явлениями и важным для осмысления тенденций Нового времени в местной умме.

Конец ХVII – начало ХVIII в. – время кардинальной смены парадигмы развития российского общества под влиянием европейских идей, которые начали играть моделирующую роль в развитии человечества. Время и обстоятельства вызвали к жизни «интеллектуальную миграцию»: «птенцы гнезда Петрова» отправились на запад за научными знаниями о законах развития общества, науки и природы, а ученые – на восток за «опытом выживания» вопреки этим законам. Это, по-сути, оставалось уделом немногих, кто стремился расширить границы познаваемого мира и использовать зачастую невостребованные на родине знания.

Представления многих уроженцев Западной Европы о населении опирались на понятия цивилизованные и дикие, при этом «под цивилизованностью понималась отнюдь не обязательно степень соответствия тех или иных элементов аборигенной культуры европейским и христианским нормам». Г.-Ф. Миллер к наиболее цивилизованным относил тех коренных сибиряков, кто находился в орбите мусульманской и буддийской культур⁸⁰.

В начале ХVIII в. на Урале и в Сибири на десять с лишним лет оказалось несколько тысяч «шведов» (шведов, немцев, голландцев, финнов) – бывших воинов Карла ХII⁸¹. Каролины не желали, да и не имели условий для межконфессиональных связей и тем более диспутов, но иногда вынужденно вступали в конфликты⁸². Иные выстраивали взаимовыгодный диалог с местными жителями, а единицы приобщались к православию и и исламу. Узнав от графа Пипера, что «шведы» в некоторых сибирских городах «...перекрещиваются и продаются в рабство татарам и язычникам», губернатор М. П. Гагарин тотчас распорядился провести подробное разбирательство и наказать ви­новных¹⁴⁸. В тот же период введен институт надзирателей за регулярным и правильным отправлением обрядов мусульманами, обращенными в христианство, а первыми и ревностными надзирателями над ними оказались каролины А. Эск (принявший фамилию Андреев) и К. Берх⁸³.

Не будучи учеными, каролины записали много интересных наблюдений за жизнью сибиряков, невольно приобщаясь к научным методам сбора информации и даже поучаствовав в работе экспедиций, в т. ч. и Великой Северной, которая отправилась в Сибирь по указанию Петра I. К примеру, в экспедиции Д. Г. Мессершмидта принял участие офицер, уроженец Померании Ф. И. фон Страленберг (Таберт)⁸⁴. Он же в 1720-х гг. приобрел у «ахуна Тобольска Азбакевича», с которым дружен, рукопись Абу-л-Гази Бахадур-хана «Шаджара-и турки»⁸⁵ и организовал ее перевод на русский язык. Если рассмотреть событие с позиции диалога культур, то оно отражает именно тот уровень контактов, когда обращение к наследию помогло преодолеть идейное противостояние христианского и мусульманского миров. Насколько возможно в тех условиях и личных обстоятельствах, Страленберг анализировал миссионерскую деятельность РПЦ по распространению «греческой веры»: «Коренные народы – естественные, искренние и благочестивые люди, которые мало знают о ложных клятвах, воровстве, блуде, чревоугодии, обмане и тому подобных пороках»⁸⁶.

Когда сибирский митрополит Филофей проводил активную политику христианизации, в т. ч. и насильственной, Дж. Белл (Антермонский) записал, что мусульмане, проживающие на широких тобольских улицах, «названных Татарскими», «имеют счастье свободно выполнять обряды своей религии»⁸⁷. Возможно, британец сказал это из политеса, поскольку находился в составе российского посольства, в 1719 г. направлявшегося в Китай. Мнения расходились – И. Е. Фишер так описал обряд крещения при Филофее: «Церемония происходила зимой. В реке вырубалась большая прорубь, кандидат стоял по брюхо в воде, а поп брал их за голову и трижды окунал в воду. После этого им надевали кресты, за которые они, однако, платили, смотря по металлу». Местные были недовольны: «...говорили между прочим, что еще прежде они что-то понимали в своей старой вере, а теперь они не знают ничего. Они так озлоблены, что после крещения хотели перерезать себе горло, но это сделали лишь немногие, потому что страх смерти был все же сильнее их недовольства»⁸⁸. Впрочем, конфронтацию усиливали все участники событий: в 1724 г. Филофей писал Синоду, что мусульмане: «...подъезжают к новокрещеным и, смущая, велят именем своего начальника Сабанака церкви жечь, попов и причетников до смерти побивать и кресты побросать»⁸⁹.

Более отстраненно наблюдали ситуацию ученые: исходя из задач программы, составленной Г.-Ф. Миллером, участники Академического отряда Второй Камчатской экспедиции обязывались беспристрастно зафиксировать верования и религиозные обряды каждого этноса или племени Сибири, а пункты 779-829 напрямую связаны с исламом. Сам Миллер осознавал, что новокрещеным: «на сем не всегда утверждаться надобно, потому что у некоторых из них сердце еще непрестанно лежит к прежнему языческому закону и того ради много утаевают». В то время многие барабинцы оставались язычниками, не признавая «мугаметанской» веры⁹⁰. Лишь один из участников Второй Камчатской экспедиции, оставшийся жить в Сибири, – Я. И. Линденау, долгие годы фиксируя особенности жизни барабинцев писал, что они: «...магометанской веры, хотя до сегодняшнего дня сохранили свои языческие образы. Их шаманы – kamlada...»⁹¹.

Это обстоятельство вполне объяснимо, поскольку «любые старые мифологические традиции прочнее удерживались там, где минимально (или отсутствовало) влияние мировых религий»⁹². Эти традиции не близки другим сибирякам, так же как и приезжим иностранцам – носителям христианских традиций, ощущавшим свое цивилизационное «превосходство». Однако совместная жизнь⁹³ вызвала у некоторых православных положительные изменения в отношении к мусульманам-землякам. Таким стал первый сибиряк с европейским типом мышления – С. У. Ремезов, хотя в картографических материалах он не выходил за рамки провиденциализма и превозносил сияние православия, озарившего земли «поганых»⁹⁴.

В Екатерининской программе заселения и хозяйственного развития новоприобретенных южных территорий заметная роль отводилась иностранной колонизации. Как вписался в нее северокавказский регион? Научный интерес представляет выяснение сути стратегии и законодательной базы для приглашения сюда иностранцев и переселения немцев-колонистов с Волги, как части общероссийской программы и политики в Век Екатерины II.

Появление их в Предкавказье относится к концу ХVIII в. и было предопределено назревшими внутренними проблемами колоний. Высочайший указ 1775 г. «О разборе поселенных около Саратова колонистов и об учинении им ссуды» регламентировал процедуру увольнения признанных «неспособными к землепашеству». 318 семей были распущены по городам империи, но обязаны были возвратить свои долги. 50 семей переселились в города Кавказской губернии, на «позыв» колонистам, «перейти в новые заводимые города... в купечество, в мещанство, цеховые».

Значение для иностранной колонизации Предкавказья рескрипта императрицы от 9 мая 1785 г. (п. 4): «Желающим из иностранных поселившихся в Саратовском наместничестве, для удобнейшего отправления торгов и ремесел их, поселиться в городах Кавказской губернии, дать в том дозволение...» Роль Манифеста от 14 июля 1785 г. «О дозволении иностранцам селиться по городам и селениям Кавказской губернии и отправлять беспрепятственно торги, промыслы и ремесла свои». Гарантия свободы вероисповедания и освобождение на 6 лет от всякой государственной подати. Так был дан иностранцам зеленый свет для их торгово-промышленной деятельности на льготной основе.

В п. 6 рескрипта говорилось, что со вступлением в действие Казенной палаты будут раздаваться земли желающим поселенцам для заведения хозяйства. Это был уже шаг к реализации идеи 1778 г. Сенатский указ от 1 июля 1794 г. (он не представлен в наших сборниках документов) проливает свет на положение и судьбу 347 первых переселенцев. 74 семьи хлебопашцев и ремесленников из разных саратовских колоний были отправлены для поселения на земли в урочище Можары Моздокского уезда. Но при осмотре казенных поселений на Кавказской линии в июне 1791 г. оказалось, что никто не остался в поселении, «по неудобности расположения». Часть колонистов вернулась на прежнее место жительства, другие ушли в посторонние губернии. Не имея полномочий исключить их из наместничества, Кавказская казенная Палата была озабочена о «сыску разбежавшихся» и представила вопрос для рассмотрения и решения в Правительствующий Сенат. Итогом стал указ 1794 г. «О воспрещении находящимся в Кавказском наместничестве колонистам, без ведома начальства и без письменного вида, отлучаться от своих жилищ в другие места или губернии». История первой попытки переселения поволжских немцев-колонистов на Кавказ отразила его зарождение и стремление правительства удержать под контролем их самовольные миграции и отлучки.

Действительно, от одобрения Екатериной II доклада Вяземского до реалий образования первых немецких колоний на Северном Кавказе был весьма долгий путь, почти в 40 лет. Но важен факт, что этому предшествовало возбуждение вопроса на государственном уровне уже в ходе строительства оборонительной линии /1778 г./ по границе, что стратегически предусматривался иностранный компонент в планах заселения и освоения региона. Новые штрихи в политике колонизации в Век Екатерины проявились в обращении к внутренней миграции и переселению немецких колонистов с Волги.
Источники и литература:

1. ПСЗ РИ - изд. 1, СПб., 1830. Т. XX - №14302, №14607, №14814; Т. XXII - № 16193 и № 16 194, № 16223, №16226; Т. XXIII - №17230 и др.

2.Чекменев С.А. Иностранные поселения на Ставрополье в конце XYIII и в первой половине XIX в. // Матер. по изучению Ставроп. края. Вып. 12-13 – Ставрополь: 1971

3.Плеве И.Р. Немецкие колонии на Волге во второй половине XYIII века – М., АОО «МСНК» - 2008.

Переселенческую политику царизма можно условно разделить на несколько этапов. В конце XVIII – первой половине XIX вв. царизмом проводилось массовое переселение русского, украинского населения, немецких колонистов, греческих переселенцев, польских военнослужащих и ссыльных на Кавказ. Во второй половине - конце XIX в. после крестьянской реформы переселение различных этнических общин приняло отчасти стихийный и добровольный характер, поддерживаемый царизмом. В этот период в связи с экономическим, хозяйственно-промышленным развитием региона, началось массовое переселение малоземельного русского крестьянства из центральных губерний России, а также немецких колонистов, эстонских, молдавских, чешских, болгарских крестьян и др. Также в этот период в связи с промышленным бумом увеличился приток переселенцев европейского происхождения в города Кавказа, среди которых было немало служащих, специалистов различных отраслей, предпринимателей и т.д.

Одной из европейских этнических общин, переселившихся и массово проживавших на Кавказе на протяжении XIX – первой половины ХХ вв., была немецкая община, которая являлась одной из наиболее крупных, имевших высокие количественные показатели среди западноевропейских общин, проживавших на Кавказе. С другой стороны, переселение и создание немецких колоний на Кавказе является наглядным примером иностранной, в частности европейской колонизации в регионе. Немецкое население было переселено несколькими группами, как с исторической родины – Германии, так и из внутренних губерний России. Немцы имели многочисленные поселения - колонии на территории Северного и Южного Кавказа, отличавшиеся моноэтничностью и распространением европейского облика и уклада в жизни и быту. Немецкое население, проживая в сельской местности и городах, активно участвовало в экономическом развитии, хозяйственной, общественно-культурной жизни региона, при этом сохраняя свои культурные ценности и этнографические особенности, ярко выраженные в материальной и духовной культуре. Формирование немецкой общины как длительный процесс прошло несколько этапов, и было непосредственно связано с социальной адаптацией немцев, их хозяйственным и социокультурным развитием, сохранением черт национальной идентичности.

В целом, немцы Кавказа представляли собой единую региональную группу немецкого населения в Российской империи и Советского Союза. Однако, исследуя проблему, необходимо выделить два кавказских региона массового заселения немцев – Южный и Северный Кавказ, в процессе переселения, хозяйственной и культурной жизни немецкого населения в каждом из которых имелись как общие черты, так и характерные особенности и определенные различия. Переселение немецкого населения на Южный Кавказ носило, условно говоря, двухэтапный характер: 1) 1818-1819 гг. – переселение немецких колонистов – выходцев из Южной Германии, основной причиной которого послужили сектантские побуждения группы немецких крестьян переселиться на Восток и цели российской переселенческой политики; 2) вторая половина XIX – начало XX вв. - переселение отдельных лиц немецкого происхождения из Германии или внутренних губерний России, обусловленное в целях службы, профессиональной, предпринимательской деятельности и т.д. Переселение немецкого населения на Северный Кавказ происходило также в несколько этапов (конец XVIII в.- начало XIX в.; середина - вторая половина XIX в.). Но в отличие от Южного Кавказа, немецкие колонисты переселялись и расселялись на Северном Кавказе несколькими потоками на протяжении конца XVIII - XIX вв.; переселение носило более стихийный характер; переселенцы были в основном выходцами из внутренних губерний Российской империи (вторичное переселение) и частично из Германии; переселение проходило большей частью по экономическим мотивам в контексте общей переселенческой политики российского царизма. Среди немецкого населения Кавказа можно выделить 2 группы: крестьяне-колонисты, массово и поэтапно переселявшиеся и обосновавшиеся в регионе, а также предприниматели, представители научной, творческой интеллигенции, военного, духовного сословия немецкого происхождения, переселявшиеся дисперсно по работе, службе, в виду промышленного бума, культурного развития Кавказского края в основном во второй половине XIX – начале ХХ вв. В результате немецкие колонии являлись местами компактного проживания немцев, основными центрами концентрации, формирования немецкой общины Кавказа. А немецкое население, проживавшее дисперсно в городах и промышленных центрах Кавказа, объединялось вокруг культурно-религиозных общин.

К началу ХХ в. число немецких поселений на территории Азербайджана увеличилось до восьми – Еленендорф, Анненфельд, Георгсфельд, Алексеевка, Грюнфельд, Эйгенфельд, Траубенфельд, Елизаветинка. Немецким исследователем К.Штумпом отмечено 19 немецких поселений, существовавших на территории Грузинской ССР.⁹⁶ Исследователь Т.Н.Плохотнюк отмечает, что на Северном Кавказе существовали свыше 200 немецких поселений: на Ставрополье – 60, в Ростовской области свыше 100, в Краснодарском крае – около 20.⁹⁷ По итогам переписи, к 1939 г. численность немецкого населения на Кавказе достигала около 140-150 тыс. человек.⁹⁸

Немецкую общину, существовавшую на Кавказе на протяжении XIX-XX вв., можно охарактеризовать некоторыми общими чертами: развитие различных отраслей сельского хозяйства и производства – виноградарство и виноделие, земледелие, молочное производство, ремесло и т.д., развитие культурной и религиозной жизни (лютеране, католики, меннониты) – деятельность немецких школ, издание немецких газет, строительство церквей и т.д. Немецкое население имело довольно высокий уровень хозяйственного и культурного развития. В результате хозяйственного и общественно-культурного развития, социокультурной адаптации немецкое население на Кавказе сформировалось как крупная этническая община, наиболее крупная диаспорная группа среди европейских этнических общин региона.

Самое первое городское немецкое население на год закладки Оренбурга в 1743 г. состояло из военных, которые по роду деятельности относились к временному населению и часто меняли место службы. Они жили по законам России и пользовались ими наравне с российскими гражданами. Русские офицеры и губернаторы И.А. Рейнсдорп, О.А. Игельстром, П.К.Эссен, П.П. Сухтелен, А.П. Безак входили в состав горожан Оренбургской губернии. Во-вторых, согласно приглашению Екатерины II (1764 – 1796 гг.) доля немецкого населения росла за счет добровольного переселения поволжских немецких колонистов из Саратовской и Самарской губерний и колонистов из Южной Украины, которые в 1871 г. сменили статус колониста на статус поселянина-собственника ⁹⁹. Переселенцами назывались те колонисты, которые селились на казенных, частных или купленных землях ¹⁰⁰. Низшие немецкие социальные слои – крестьяне, ремесленники и прочий люд, составляли основное ядро переселенцев.

В третьих, важно выделить социальный признак в формировании населения – участие немцев, вышедших из дворян, мещан, духовенства, крестьянства. Они являлись государственными и частными служащими, собственниками, кустарями и торговцами. Начало и расцвет их деятельности приходиться на вторую половину XIX в., когда движущим фактором выступали экономические причины, лежавшие в основе развития товарно - денежных отношений.

В-четвертых, следует отметить в вопросе формирования городского населения факт незначительного участия немецких пленных из армии Наполеона времен Отечественной войны 1812 г. и каторжан. Известно, что с 1746 г. в Оренбургский край ссылали уголовных преступников, каторжан, беглых и т.д. В конце 40-х – 50-х годов XVIII в. в Оренбурге проживал некий сосланный немец Иосиф Розе. Этот человек по воспоминаниям поэта Г.Р. Державина, исполнял в городе-крепости роль учителя немецкого языка у детей военнослужащих и состоятельных горожан ¹⁰¹. Губернатор П.П. Сухтелен добился в 1831 г. прекращения в край ссылки преступников и осужденных¹⁰².

В-пятых, к последнему источнику формирования городского населения следует отнести иностранцев – немцев, австрийцев, швейцарцев. Российское правительство, заинтересованное в привлечении иностранного капитала для развития отечественной торговли и промышленности, издало в 1766 г. разрешение для иностранцев на вступление в торговые договора и обязательства.

Пять крупных городов губернии – Оренбург, Челябинск, Орск, Троицк, Верхнеуральск – выбрали местом жительства подданные государств Баварии, Пруссии, Саксонии, с 1871 г. объединенной Германии, и Австрии, Швейцарии. Они нашли пустующие ниши в местной экономике, заняли их и внесли значительный вклад в развитие местной промышленности, торговли и культуры. Успешно немецкое городское население участвовало в благотворительных акциях, соблюдало свой национальный уклад в семейной и религиозной жизни, не забывало народных традиций, обычаев и языка. В условиях города наблюдался медленный процесс ассимиляции, появлялись смешанные браки и семьи.

По территориальному признаку в городах проживали немцы – выходцы из Прибалтики, Петербурга и Москвы, Поволжья и Новороссии (Украины), Закавказья и Волыни. Это смешение было связано с колонизацией нового региона на Южном Урале и длительному сроку проживания в России после Манифестов Екатерины II 1762 – 1763 г., когда немецкие жители адаптировались к законам и условиям проживания в стране. По конфессиональной принадлежности немецкое население подразделялись на католиков, лютеран, реформатов, меннонитов и православных.

В годы Первой мировой войны городские немецкие жители пережили ухудшение отношений к ним в губернии, которое проявлялось к запрете использования национального языка в общении, а для германских подданных в национализации предприятий, в депортации и в интернировании. Такая политика продолжалась до социалистической революции в октябре 1917 г.

Формирование сельского населения Оренбургской губернии приходится на вторую половину XIX в в отличие от городского немецкого населения. Земли для заселения были отведены в Манифесте от 22 июля 1763 г. «по реке Самаре, в сорока верстах от Оренбурга и вниз реки Самары … по реке Волге, до устья речки Иргиза и вверх по Иргизу, к поселению несколько тысяч семей, весьма плодородные и выгодные земли имеются»¹⁰³.

Следует напомнить, что Оренбургский военный губернатор П.К. Эссен предпринял несколько неудачных попыток переселить немецких колонистов из Саратовской губернии на земли Илецкого соляного промысла (1817 – 1825 гг.) при Донгузском и Елшанском форпостах. В 1890 г. меннониты основали Ново-Самарское поселение в Бузулукском уезде Самарской губернии (до 20-х XX в.), который позже вошел в состав Оренбургской области. Причинами переселения явилось обезземеливание в материнских колониях Юга России – в Таврической, Херсонской, Екатеринославской губерниях в середине XIX в., прекращение бесплатной раздачи земельных наделов и высокая продажная цена за десятину (300 руб. за десятину). В Оренбургской губернии цены на землю были ниже, в среднем 34 руб. за десятину, в 1890 г. были куплены земли у местных купцов и образованы 3 колонии из числа вольнопокупателей. В 1891 – 1892 г. возникло 13 колоний из числа безземельных меннонитов. В 1894 материнская колония из Екатеринославской губернии основала 5 новых колоний на землях бывших помещиков Деевых, выплачивая в среднем по 28 руб. за десятину. Безземельные колонисты получили наделы по 40 десятин, по 200 руб. подъемных и на 2 года освобождались от уплаты долга материнским колониям. В 1893 по 1899 гг продолжалась покупка земель и основание колоний меннонитов, их число составило к началу XX в. 22 поселения. Они стали самостоятельными к 1912 г., пережили неурожаи, жилье в землянках, использование примитивных методов обработки земли и спешное оснащение современной сельхозтехникой, обустройство инфраструктуры, установление дружеских отношений с соседями ¹⁰⁴.

За Уралом и в окрестностях Оренбурга возникали в 1890 - 1903 гг. колонии лютеран и католиков, состоящих из безземельных переселенцев из западных неменнонитских колоний. Территориально они были между собой разобщены, т.к. селились вперемежку с русскими, башкирами, украинцами, татарами. По вероисповеданию вместе с католиками жили лютеране, баптисты, евангелические сепаратисты (Оренбургский, Орский, Троицкий уезды). В целом в Оренбуржье, включая Ново-Самарское поселение, проживало 10 тыс. немцев крестьян, которые освоили 106853 десятины целинной земли. Уровень экономического развития этих поселений был достаточно высок ¹⁰⁵.

Таким образом, возникновение городского немецкого населения началось в Оренбургской губернии намного раньше (1743 г.), чем сельского (1890 г.), поскольку главное внимание со стороны правительства уделялось строительству города-крепости Оренбургу и укрепленной линии мелких крепостей в целях скорейшей колонизации обширного региона на Южном Урале.

В данном докладе делается попытка рассмотреть основные законмерности расселения, адаптации немцев к реалиям Российского государства, их взаимоотношений с коренным (польским, украинским, белорусским населением).

В Царстве Польском противоречия между немцами и другими национальностями не достигали такой остроты, как в австрийском и, особенно, прусском (германском) захватах, хотя с фрондирующими поляками русское правительство не церемонилось. Неслучайно, после 1815 г. в Царство Польское устремились тысячи немецких переселенцев, в первую очередь текстильщики. Они составили значительную часть населения Лодзи и Томашова.

В рамках «русского захвата» и Российской империи в целом имели место поздние миграции немецких колонистов, одна из крупнейших пришлась на годы после польского восстания 1863 г.: в 1863 г. в Волыни проживало 5.684 немца, в 1871 г. – уже 24 тыс., в 1889 г. – 102 тыс., в 1897 г. – 171 тыс., и в 1911 г. – более 200 тыс.¹⁰⁷

Значительная часть немцев из Царства Польского переселилась в Бессарабию и другие районы Российской империи. 29 ноября 1813 г. царь Александр I обратился с воззванием к колонистам Великого герцогства Варшавского, в котором давались гарантии привилегий и религиозных свобод, содержался призыв к переселению на территорию России¹⁰⁸.

Немцы образовали в Царстве Польском особую этно-профессиональную группу индустриальных рабочих, составлявших относительное большинство квалифицированных пролетариев, занятых на предприятиях Лодзи, Варшавы и других городов. Действовали немецкие профсоюзные организации, издавались газеты для немецких рабочих. До 1918 г. немецкая организация Царства Польского входила в состав социал-демократической партии Королевства Польского и Литвы. Ее лидерами были О. Зайдлер, А. Крониг, Э. Цербе, В. Цинзер. После 1918 г. была создана Немецкая рабочая партия Польши с центром в г. Лодзь¹⁰⁹.

До 1914 г. немцы в Царстве Польском оставались, в целом, лояльны Российской империи (служили в русской армии в годы первой мировой войны), они адаптировались к условиям жизни, интегрировались в общественно-политические структуры, не испытывали серьезных проблем во взаимоотношениях с коренным населением.

В.Л. Гентшке

(Москва. Россия)
«Немецкий компонент» в жизни Туркестанского общества:

специфика формирования (до 1917 г.)
Достижения отечественной и зарубежной историографии позволяют сегодня воссоздать процесс формирования «немецкого компонента» населения Туркестана, картину жизни представителей немецкого этноса.

Отдельные представители этнических немцев появились в крае еще до его завоевания Россией: российские посланники, путешественники, невольники.

После завоевания региона Российской империей, создания Туркестанского генерал-губернаторства, введения ее протектората над Бухарским эмиратом и Хивинским ханством, сюда со второй половины XIX века стали переселяться не только русские, но и представители других народов, увеличилась этническая мозаичность территории.

Переселенческая политика в регион, жизнь его населения, определялись не только самобытностью края, но и его подчиненностью военному министерству, особой системой управления, что затруднило процесс переселения сюда этнических немцев. Так, они, не являясь лицами коренного русского происхождения, не могли быть устраиваемы на переселенческих участках края.¹¹⁰

Немецкое население, переселившееся в Туркестан в эти годы, не было однородным, как по месту прежнего жительства, социальному составу, так и по религиозным взглядам (лютеране, католики, меннониты и т.д.).

В одном случае это немцы, попавшие в край в ходе военной службы, осевшие в нем в большей своей части выходцы из прибалтийских губерний. В другом - это немцы представители управленческой элиты края, направляемые для несения, как военной, так и гражданской службы, среди них и первый генерал-губернатор Туркестана К.П. Кауфман. Сюда добровольно прибывали инженеры, стоявшие у истоков добычи полезных ископаемых, строители железных дорог, архитекторы, исследователи края, врачи, аптекари, журналисты и т.д. внесшие значительный вклад в развитие края. Были и лица, сосланные в регион за свои убеждения.

Значительная группа немцев, переселилась в регион, следуя религиозным убеждениям или спасаясь от гонений за них. Среди них меннониты. Во второй половине XIX в. в их среде оформилось течение, приверженцы которого, получили «откровение», что убежищем для Божьего народа, должна стать Средняя Азия.¹¹¹ Углубляло ситуацию и расслоение, шедшее в немецких поселениях центра страны. В 1879 г. группа меннонитов попросила посодействовать их переселению в край генерал-губернатора Туркестана фон Кауфмана, находившегося в это время в Петербурге. Он обратился к Александру II, и затем сообщил депутатам о предоставлении меннонитам возможности поселения в Туркестанском крае.¹¹²

С 1880 г. меннониты стали направляться в Туркестан. Некоторые из них погибли в дороге, другие осели, не доехав до Ташкента. Прибывшие в регион основали поселения в Аулиеатинском уезде. Трудолюбивые переселенцы создали крепкие образцовые хозяйства, занимавшиеся земледелием, мясомолочным животноводством, коневодством, сыроварением, ремеслами.¹¹³ Меннониты стремились сохранить на новых местах ту систему землепользования, какую имели у себя на прежнем месте жительства, уделяли внимание внедрению агротехнических новшеств, улучшению пород скота. Переселение не отразилось на внутренней жизни общины, религиозных убеждениях меннонитов.

Часть меннонитов проследовала дальше в Бухарское ханство, но не была принята. Принял их Хивинский хан, разрешив поселиться в урочище Ак-Мечеть, освободив от повинностей на 4 года.¹¹⁴ Община практически не увеличивалась (1899 г. - 140, в 1913 г. – 143 человека). Ее члены первоначально оставались гражданами России. В 1904 г., по их просьбе, они были «уволены из подданства России». Некоторые мигрировала в Канаду и США.¹¹⁵ Жизнь хорезмских меннонитов отличалась, в частности в хозяйственной сфере. Не получив земель для земледелия, они занялись огородничеством и ремеслом, починкой сельхозинвентаря, хлопкоочистительных машин, участвовали в строительстве дворцов, домов, ветряных мельниц, ткали, шили халаты местного покроя и т.д. С местным населением они жили мирно, изучали язык, обычаи, и почти не говорили по-русски. В свою очередь местные жители у них научились выращивать новые огородные культуры.

Экономическая ситуация в стране, нехватка земель, голод, расслоение в среде российских немцев, побуждали их к переезду в Туркестан. Так недалеко от Ташкента располагалось немецкое село Константиновское, населенное выходцами из Саратовской губернии, покинувшими ее в 1892 г. из-за недорода (579 душ)¹¹⁶. Немецкие поселения отличались своей ухоженностью, обустроенностью. До столыпинских преобразований они были единственными среди всех переселенческих поселков Туркестанского края с подворной системой землепользования, что делало их самыми успешными в хозяйственном отношении. В них были достаточно широко распространены арендные отношения.

Туркестан привлекал и деловых немцев, не имеющих русского подданства. Но им запрещалось приобретение в крае земель и недвижимости. Деловые люди, обходя запрет, консолидировались с российскими предпринимателями и даже меняли гражданство. Успешно действовали в рае и немецкие торговые дома.

В 1897 г. в Сырдарьинской области, где проживало наибольшее число немцев Туркестана, насчитывалось: немцев подданных России 1887 человек (1129 мужчин, 758 женщин), из них горожан – 691 чел; подданных Германии – 17 чел., Австро-Венгрии – 10.¹¹⁷

Новым этапом в процессе формирования немецкого населения и его влияния на жизнь региона стала Первая мировая война. Сюда стали прибывать немцы, как беженцы, так и военнопленные. Антинемецкая истерия отразилась на положении немцев Туркестана, они подозревались в пособничестве Германии и находились под особым надзором полиции.¹¹⁸

Немецкое население, как отмечают исследователи, в общем, было культурно и конфессионально автономно, имело в городах соответствующий социальный статус, высокий образовательный уровень, достаточную обеспеченность, в сельской местности земельные наделы, местное самоуправление на поселковом и даже волостном уровне, в основном национально и религиозно однородные общины.¹¹⁹

Итак, формирование немецкого компонента в Туркестане шло в основном за счет миграций, (в основном это вторичные переселенцы, прежде всего из Поволжья) и лишь незначительно за счет естественного прироста. Жизнь немцев в крае имела свою специфику, определяемую особенностями жизни региона, путями и этапами пополнения немецкого населения, а влияние немецкого компонента на жизнь края было весьма заметным, несмотря на относительную малочисленность этнических немцев в регионе.

Л. Мухамедова (Кох)

(Ашхабад. Туркменистан)
История возникновения немецких посёлков в Туркменистане
После завоевания Средней Азии, одно из наиболее важных мероприятий было освоение новых земель. Царизм направляет крестьян-переселенцев во вновь при-соединённые земли, в том числе и в Закаспийскую область. Под переселенческие же поселки в первое время выделялись в основном «свободные» земли из государствен-ного фонда. Основной целью создания посёлков в Закаспии было укрепление новых границ и снабжение городов и воинских частей сельскохозяйственными продуктами. Поэтому первые русские (в том числе и немецкие) переселенческие посёлки Закас-пийской области создаются в приграничной полосе и близ городов.

В 1891 – 1892 гг. Туркестан пережил самую большую переселенческую волну¹²⁰. В Закспийской области не было «самовольческих» посёлков, как это было в других среднеазиатских республиках. В эти годы образуются два немецких посёлка – Крестовый и Саратовский.

К началу первой мировой войны в Астрабадской провинции Ирана возникло 13 «самовольческих» посёлков с несколькими хуторами и выседками. В них насчитывалось свыше 400 хозяйств¹²⁶ Основную часть переселенцев составляли вторичные выходцы из Туркестана и Закаспия.

Два из них были немецкие: Немецкий (посёлок находился в 15 верстах от Кара-су, на арендованной на 40 лет земле, выходцами из Таврической губернии)¹²⁷ и Александровский (посёлок в 1914 г. был ещё в состоянии застройки)¹²⁸.

Большие угодья в северной части Ирана имели богатые менониты.

В годы становления советской власти на территории Туркменской ССР был один посёлок № 67, где жили таранчинцы (68 семейств) и немцы(63 семейств).

Нужно отметить, что в области происходила постоянная внутренняя миграция. Так жители Козелковского в 1918 г. попросили разрешение переселиться в Самсоновский посёлок (бывший Саратовский).

В годы коллективизации посёлок Крестовый был преобразован в Колхоз им. Сталина. Козелковский – в колхоз им. Розы Люксембург, а Гродековский – в колхоз им. Энгельса.