Тезисы V международной конференции 25-26 ноября 2010 г. Москва − 2010 удк ббк под редакцией

Оболенская Ю.Л.

Мифологема «иберийский характер»

Понятия иберийского мира, иберийской культуры, иберийского характера и духа существуют в нескольких ипостасях: не только как малоизученная и вызывающая бурные споры проблематика истории и археологии, философии и культурологии, но и как неотъемлемая часть менталитета и национального характера, а кроме того, как важнейшая составляющая языкового и мифологического сознания населяющих пиренейский полуостров народов, отраженная в мифах и легендах, топонимах, антропонимах, а также в довольно большом количестве обнаруженных артефактов, и, наконец, в до сих пор не расшифрованных письменных памятниках на иберийском языке.

В докладе речь пойдет лишь о mundo ibérico как лингво-культурном пространстве пиренейского полуострова, поскольку проблематика Ибероамерики (iberoamerica) требует обширного специального исследования.

Понимание иберийского мира как лингво-культурного пространства, а не этноса исключительно важно, потому что с момента появления в 7-5 веке д.н.э. сведений об Иберийском полуострове и населявших его иберах до времен греческого историка Полибия, иберами назывались жители юго-восточного побережья полуострова. Историки того времени не разделяют аборигенов на отдельные племена, а выдающийся греческий историк и географ Страбон, также придерживался географического, а не этнического подразделения племен полуострова, называя иберами народы, проживавшие от Роны до «перешейка», т.е. до Гибралтара, не выделяя даже полулегендарный Тартесс в долине Гвадалкивира, как особую область.

Разделяя мысль М. Хайдеггера о том, что «Язык – это дом бытия», следует признаться, что иберийский дом пока закрыт для нас. Обнаруженные и до сих пор нерасшифрованные иберийские надписи 4-3 веков д.н.э. позволили сделать вывод о том, что иберийское письмо использовало греческий алфавит с элементами пунической графики и выявить две разновидности этого доиндоеввропейского языка: северо-восточную или Левантийскую (ареал ее распространения от юга Франции до Аликанте) и более древнюю южную (в ареале восточной Андалусии).

Понять, какими были иберы, помогают их изображения, запечатленные в скульптурах и рисунках на камне, керамике и бронзе, а также свидетельства греческих и римских историков, военачальников, географов и философов. Ремесла иберов, их обряды и культы, быт и досуг, прически и наряды также представлены найденными изображениями и артефактами. Мы располагаем «автопортретами», часть из которых может являться идеализированным изображением в скульптуре или схематичным и несовершенным рисунком на камне или керамике, а также оценками иберов «со стороны» других культур; эта двойная оптика позволяет проследить истоки мифологемы иберийского характера.

Характер и образ жизни любого народа складывается под влиянием окружающего его ландшафта, климата, наличия или отсутствия природных богатств и т.п. Большая часть иберов занималась земледелием и скотоводством, были заняты добычей руды, олова, золота и серебра. Для иберов существенным фактором оказалось неравномерное распределение плодородных земель и полезных ископаемых на занимаемых ими территориях, постоянная борьба и противостояние посягавшим на то и на другое соседей воспитывало в них суровость нрава и жестокость обычаев, свободолюбие и такую важную черту характера как племенной индивидуализм.

Главное качество, присущее иберам – воинская доблесть. Испанский археолог и философ Антонио Аррибас в монографии, посвященной иберам, замечает: «Иберийские военные строевые порядки и методы ведения войны известны нам лучше, чем их пристрастие к работе. Воинственный характер местного населения объясняется не только их врожденным темпераментом, но и скудностью земли, а главное - неравномерным распределением богатств, которое превращало неимущих в изгоев и бандитов». Иберийские наемники уже в 5 в. д.н.э. приглашались в Афины, Сиракузы использовали их в качестве ударной силы, а с 342 г. д.н.э. иберы входили в элиту карфагенского войска. Бандитами они становились, когда вели партизанскую войну на своих землях, захваченных карфагенянами и римлянами. Ливий, описывая, как сражались иберы, отмечает склонность воинов к бахвальству, подчеркнутому бесстрашию, воинственность гимнов, кличей и прыжков иберов, отправляющихся в бой в своеобразном танце под монотонную музыку.

Еще больший энтузиазм и пышность отличали религиозные и праздничные культы, также сопровождавшиеся танцами, игрой на флейтах и трубах. Изображения на иберийской керамике представляют культовые танцы взявшихся за руки мужчин или женщин, иногда похожие на хоровод, особенно выразительны и динамичны изображения музыкантов. Танец и музыка были важным элементом самореализации и своего рода знаковой системой.

Индивидуализм иберов проявлялся в неспособности к объединению для обороны или совместного ведения хозяйства, города-государства постоянно воевали друг с другом, а Страбон объяснял нежелание иберов объединяться в сообщества гордым характером.

Независимость, гордость, свободолюбие, индивидуализм, бесстрашие и ловкость, склонность к приключениям, нелюбовь к рутинной работе, (когда выбор бедняка – не рабский труд или попрошайничество, а добыча золота, разбой или удача наемника), жестокость и выносливость, бой и религиозный культ как праздник, показная роскошь и бахвальство, темперамент и стремительность – это те качества иберийского характера, которые можно выявить в исследованиях и выводах испанских историков и философов. Однако их совокупность представляет собой готовый архетип будущих покорителей Нового Света. Одновременно это и архетип экзотического народа, живущего на краю Европы и знакомого европейцам по отзывам путешественников и произведениям искусства ХIХ и ХХ века, в том числе и русского. Мифологема иберийского характера «закольцована» опосредованным восприятием других культур, и она давно стала частью универсального мифологического сознания.