Том II филологические и юридические науки алматы астана баку гродно киев кишенев коламбия люденшайд минск невинномысск ташкент харьков элиста 2010
жүктеу/скачать 6.65 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Фактор гендера в лингвистической самоидентификации личности Камызина А.В.
- Использованные источники
- Мифологическая основа родинного обряда Капошко О. В., Бахор Т. А.
- Мифопоэтическая основа Сабантуя Каримова О.Н., Бахор Т.А.
- Derivational Level of Analysis Caterenciuc Svetlana
Использованные источники
Фактор гендера в лингвистической самоидентификации личности Камызина А.В. Ставропольский государственный педагогический институт, г. Ставрополь, Россия e-mail: kamyzina@yandex.ru
Однако принятое в русском языке слово «пол» не является эквивалентом «гендера». Пол - это физиологическая категория [1,с.12]. Гендер - это категория социальная, категория конструируемая, это своего рода надстройка над полом [2, c.24]. Если раньше это слово всегда сопровождалось определением «гендер - это…» или некой иронической ремаркой, типа «как сейчас принято выражаться, гендер, а в просторечье - пол, то теперь подобных дефиниций, как правило, нет. Став весьма распространенным, слово «гендер» теперь пользуется популярностью не только в научной среде, но и у обычных людей. По-видимому, половой самоидентификации современному человеку недостаточно, независимо от того, мужчина или женщина он. Значительное количество гендерно-лингвистических исследований в этой области говорят о наличии двух наиболее проблемных направлениях. Первое направление - это изучение того, как гендер, то есть социокультурный пол, отражается в языке. Все дело в том, что гендерные исследования возникли сравнительно недавно, с середины 1960-х годов, но это совсем не значит, что проблема взаимосвязи языка и пола не волновала исследователей раньше. Еще в античности древние философы в соотношении языка и пола видели, например, наличие в языке категории рода. В древности считалось, что категория рода отражает нелингвистическую категорию пола. Вот, например, в немецком языке есть слово Sünde - «грех», вот он женского рода, и считалось, что это неслучайно, поскольку женщина - существо греховное. В немецком же есть слово Tod - «смерть» - это мужского рода, и тоже считалось, что это неслучайно. Считалось, что «камень» мужского рода, поскольку он твердый и прочный, что соответствует идеалу мужественности. И так далее. То есть качества, которые стереотипно приписывались мужчинам или женщинам, переносились на предметы, совершенно с ними не связанные, вообще с полом не связанные. После войны, когда мужчины ушли на фронт, а женщины во многих случаях заняли их место, они поняли, что они могут работать, что они умеют работать. И когда после войны их начали потихоньку обратно вытеснять, им не захотелось уходить обратно. Это была одна из причин. Что касается собственно гендерных исследований, то они возникли, безусловно, уже в постмодернистский период. Обычно считается, что новое женское движение, то есть вторая волна феминизма конца 1960-х годов, студенческая революция 1968 г. послужили мощным стимулом в целом, в общенаучном контексте. Основной причиной, естественно, является накопление фактов, из которых затем и сложилось так называемое постмодернистское мировоззрение. То есть отказ от объективной истины, признание плюрализма, фрагментарности, признание того, что нет какой-то заданной, вне человеческого мышления данности раз и навсегда, в том числе нет такой данности, как пол биологический. Ранее считавшиеся биологически обусловленными и совершенно неизменными вещи, как пол, возраст и этничность, с позиции постмодернизма рассматриваются как конструируемые в человеческой психике, конструируемые в человеческом обществе. Отсюда и теория социального конструктивизма, то есть все критерии личности, все измерения личности, все ее параметры в большой степени создаются обществом. Поэтому интерес и возник в это время к тому, как же это конструирование происходит. В середине XX в. начался в гуманитарных науках так называемый лингвистический поворот, потому что было признано, что язык - основное средство конструирования социальной идентичности и вообще всего. Другое направление - это речь, речевое и коммуникативное поведение людей. Примерно в середины XVII в., благодаря путешествиям миссионеров, купцов до Европы дошли сведения о том, что у некоторых примитивных племен, находящихся на стадии первобытного развития, существует два языка - язык человеческий, «нормальный», и женский язык. Безусловно, это было некоторое преувеличение, но, тем не менее, в этих племенах у женщин была особая лексика, некоторые слова они не могли, не имели права произносить, и ряд стилистических особенностей сопровождал их речь. Но поскольку в длительном историческом периоде считалось, что настоящий человек - это мужчина, женщина - некоторое отклонение от нормы, поэтому и не говорили о том, что есть мужской и женский язык, а говорили о том, что есть язык и… женский язык. Вот второе направление - мужская и женская речь. В начале XX в., например, к проблеме мужской и женской речи обращались крупные лингвисты, такие как Отто Есперсен, Фриц Маутнер, Эдуард Сепир, и они внесли определенный вклад. Но подход, особенно у Есперсена, был так называемый биодетерминистский, то есть все различия приписывались природной данности. Так, например, Есперсен изучал речь в своем кругу мужчин и женщин своего времени, и он пришел к выводу, что женщинам более свойственны сочинительные конструкции с союзом «и», а мужчинам свойственны подчинительные конструкции («сегодня жарко, потому что светит солнце»). Поскольку с точки зрения логики подчинительные конструкции считаются конструкциями более высокого уровня, на этом основании Есперсен приписал мужчинам большие умственные способности по сравнению с женщинами. И тот факт, что его наблюдения об употреблении женщинами иностранных слов, а мужчинами - слов родного языка, он также интерпретировал с позиции большей умственной одаренности мужчин [2, с.56]. Затем - этап феминистской критики языка, алармистский период - тогда точка зрения была таковая, что пол является определяющим фактором коммуникации. Это, во-первых, длительность речевого отрезка: кто имеет право дольше говорить, тот и господствует, тот, кто позволяет себе часто перебивать других, тот, кому чаще предоставляют слово, тот, кто позволяет себе говорить «э-э-э», «а-а-а», то есть долго размышлять. Это тоже борьба за власть. И тезис о том, что все так однозначно и просто, не подтвердился. В социолингвистике параллельно была разработана гипотеза переключения кода, то есть один и тот же человек в разных коммуникативных ситуациях ведет себя по-разному в речевом отношении. Вместе с тем, сегодня считается, что существуют определенные различия в мужской и женской речи, существуют они как тенденция. Чем выше уровень образования, тем меньше различия в речи. Есть исследования, которые показывают, что в профессиональной коммуникации гендерный фактор играет определенную роль. Эти вопросы очень слабо осознаются, их только начали исследовать. Тем не менее, они влияют на результат коммуникации, они влияют на признание человека профессионалом. Использованные источники
Мифологическая основа родинного обряда Капошко О. В., Бахор Т. А. Лесосибирский педагогический институт – филиал Сибирского федерального университета, г. Лесосибирск, Россия e-mail: igloo_@mail.ru
Информанты рассказывают, что, когда невеста выходит из церкви, кто-либо из домашних разбивает сырое яйцо. Это связано с пожеланием легких родов и множества детей (Каримова А., Казачинский р-он). Нужно отметить, что данный ритуал основан на восприятии яйца как соединения двух разных субстанций, разных начал: мужского и женского. Разбивается яйцо - разбивается яйцеклетка, способная к делению и последующему развитию [1, с. 832]. Эту же функцию активизации детородной деятельности имеют и другие приметы, например: молодожёны, которые планируют рождение ребёнка, должны подержать (потискать) чьего-нибудь малыша ребёнка у себя на коленях или на кровати (Мингазова В., г. Лесосибирск). Что касается внешних изменений, сопровождающих беременность женщины, то опрашиваемые отмечают: если у нее живот круглый – родится девочка, заостренный живот – к мальчику. Здесь отражено легко узнаваемое соотношение: заостренное есть фаллическое, мужское начало, а круглое - женское. С этой же точки зрения, можно объяснить и приметы, рассказанные чувашкой и татаркой о том, что можно повлиять на пол будущего ребенка. Если супруги хотят, чтобы у них родилась девочка, то перед зачатием нужно положить под подушку шапку, мальчик - топор (Гордеева Л., Енисейский р-н; Каримова А. , Казачинский р-н). Информанты указывают на то, что беременная не должна переступать через земляные плоды (редьку, свеклу, картофель и т. д.): может случиться выкидыш. На наш взгляд, это можно объяснить тем, что женщина есть воплощение земного начала: переступая через плоды, она переступает плодородность самой Матери – земли. Не полагается также говорить чужим (иногда – и родственникам) о дне и часе родов. Нарушение этого запрета могло привести к тому, что роженица будет мучиться при родах. Считалось, что каждый, кто знает о родах, мог ненароком повлиять на их исход. (Каримова А., Казачинский р-н). В основе этого запрета лежит осознание родов как открытой границы между миром своим и миром чужим. Украинка указывает, чтобы роды прошли нормально, надо открыть в доме все дверцы шкафов, ящики, духовку, форточки и так оставить, пока роженица не вернется домой (Севастьянова Р., г. Лесосибирск). Открывают для того, чтобы ребенку было легче выйти на этот свет (вспомним: когда человек умирает – наоборот, все закрывают, пресекая его связь с миром живых). У чувашей, русских и украинцев после родов ребенка 40 дней никому показывают, чтоб не сглазить (Капошко Н., г. Лесосибирск). Известно, 40 – пороговое число: через 40 дней душа умершего человека переходит окончательно в другой мир, 40 дней нужно ребенку, как пришельцу из другого мира, для окончательного приобретения статус члена человеческого рода [1, с. 83]. Информанты указывают и на следующее предписание: только ребенок сделает первые шаги - матери надо между его ступнями ножом провести (Каримова А., Казачинский р-н). Здесь, как нам кажется воплощено представление о несуществующих мистических путах, которые надо разрезать, чтобы они не мешали ребенку в дальнейшем. Широко распространено в Красноярском крае и представление о том, что новорожденные дети не могут сразу ходить, так как еще в материнской утробе ноги каждого ребенка связаны невидимыми путами (вспомним, что связывание и развязывание сопровождают любое пороговое событие). Следует разрезать у младенца невидимые природные путы, и тем самым разрушить связь с миром, из которого он пришел (вспомним, что покойнику перед погребением развязывают руки и ноги, давая возможность уйти в другой мир) [2, с. 55]. Важным компонентом родинного обряда, утверждающего дитя в статусе члена человеческого общества, является крещение. Обратим внимание на то, что священник, обращаясь к западу - символу тьмы и темных сил, спрашивает: «Отрекаешься ли ты от сатаны и всех дел его и демонов его, и всего служения его, и всей гордыни его?». И отвечает оглашенный или восприемник его, и говорит: "Отрекаюсь". Вопросы и ответы на них повторяются трижды. (Шубина Ю., г. Лесосибирск). Этот компонент информанты отмечают и в мусульманском родинном обряде. Как только малыш рождается, в его уши проговаривают слова восхваления Всевышнему: в правое ухо – азан (призыв к молитве), а в левое ухо – икамат (другой призыв к молитве). Это делают для того, чтобы призыв к Богу коснулся слуха младенца раньше, чем зов Сатаны. (Алиева К., г. Лесосибирск). По старинной русской традиции, крестины являют собой большой домашний пир. Его главное угощение – крестильная каша, заправленная молоком, маслом, сахаром, иногда украшенная половинками вареных яиц. (Шубина Ю., г. Лесосибирск). Как видим, при появлении ребенка, нового члена общества, возникает необходимость перераспределения общей доли, а каша – и есть блюдо, делимое на части, доли. Это блюдо (крестинное, свадебное, поминальное) используется всякий раз, когда возникает необходимость символического перераспределения жизненных благ и ценностей [2, с. 83]. Эту же функцию несут на себе и блюда, которые готовятся на рождения ребенка у других народов. Так, у татар - это суп с домашней лапшой (Авхадеева Р., г. Лесосибирск), пирог балиш (балеш, бэлэш) со сладкой, мясной или рыбной начинкой (Ганеева Р., Каримулина Ф., Пировский р-н). У чувашей это кутья, сладкая пшеничная каша, подсахаренная или сдобренная медом (Истомина В., Енисейский р-н). Что касается подарков новорожденным, то у татар это: детская рубашечка (закрывая наготу, усиливали человеческое начало), носочки (неприкрытыми ногами по земле ходят только животные) или мыло, посредством которого осуществляется процедура обмывания, воплощающая символическое отделение ребенка от того мира, из которого он появился (Авхадеева Р., г. Лесосибирск). Чуваши утверждают, что новорожденным можно дарить новые и ношенные другими детьми вещи, но даренные детские вещи нужно сразу постирать. (Гордеева А., Казачинский р-н). Категория старогов в традиционной культуре отчетливо связывается со «своим», обжитым, освоенным. Старые, поношенные вещи воплощают идею преемственности, передачи благ и ценностей от одного поколения другому, поэтому не случайно детская «новизна» (пеленки, одежда) делается из «старизны» [2, с. 45]. Таким образом, современное восприятие процесса появления ребенка на свет у любого народа отражает существенные компоненты древнего родинного обряда, акцентирующего те его компоненты, которые связаны с границей между двумя мирами, двумя началами – природным и человеческим.
Мифопоэтическая основа Сабантуя Каримова О.Н., Бахор Т.А. Лесосибирский педагогический институт – филиал Сибирского федерального университета, г. Лесосибирск, Россия e-mail: tamarales@mail.ru
Генетически календарный праздник Сабантуй у предков современных татар восходит к обрядам общественных молений и жертвоприношений в честь бога неба и солнца Тенгре и духов предков. Сабантуй с самого начала являлся весенним праздником, связанным с пробуждением природы и началом весенних работ. Его происхождение связано с бытовавшими у многих древних народов мира обрядами ритуального вступления в брак с природой. Поэтому первоначально игры и состязания Сабантуя носили сакральный характер. В этом контексте слово «туй» следует толковать именно как "свадьбу" ("бракосочетание"). В основе праздничного обряда дарений, пришедшего на смену языческим жертвоприношениям, лежит стремление к продолжению рода, обеспечению плодовитости скота и плодородия земли. Мотив одаривания, заменивший жертвоприношение, является основой сбора подарков на Сабантуй. Древняя обрядовая основа Сабантуя отчётливо видна в семантике его названия. «Сабантуй» в переводе с татарского - «Праздник плуга». Плуг – фаллический символ, знак оплодотворяющего начала, а земля олицетворяет собой женское лоно. Таким образом, сакральное значение Сабантуя заключается в задабривании земли, чтобы она давала богатый урожай. Земля здесь сравнивается с невестой, а плуг - с женихом. На этом значении основано современное восприятие Сабантуя как праздника "невест". Он был одним из немногих массовых гуляний, где юноши и девушки беспрепятственно общались друг с другом в совместных играх, хороводах и выбирали себе будущих невест и женихов. Часто родители или старшие родственники приезжали на Сабантуй, чтобы присмотреть хорошую партию для своих детей. Главной составляющей праздника является борьба «Керэш» («Куреш»). Борющиеся обвязывают руки отрезом ткани, что символизирует нерушимое единство двух противоположных начал. Элемент обвязывания рук отрезом ткани встречается только у татар. В настоящее время мало кто знает об истинном смысле этого компонента обряда. Информанты просто констатировали: «Так было еще во времена дедов». В целом же поединки на майдане демонстрируют не только силу, ловкость, мастерство, мужество батыров, но и их спортивное благородство, уважительное отношение к сопернику. Победителю борьбы вручается главный приз – баран. Это животное, как известно, символизирует огонь, солнечную энергию, пылкую страсть, мужество, импульсивность. У мусульман баран всегда считался жертвенным животным, символизирующим «огонь, солнечную энергию, пылкую страсть, мужскую силу и др.» [1, с. 844]. Но, как свидетельствует проведенный нами опрос, понимание сакрального смысла этого приза становится все более неясным. На наш взгляд, обращение к истокам обряда позволяет выявить функцию этого жертвенного животного. Сабантуй был магическим обрядом жертвоприношения богам плодородия. Право оросить землю кровью жертвенного барана предоставлялось батыру – победителю в борьбе на полотенцах – «Керэш». По сути, вся торжественная часть Сабантуя представляет собой подготовку всех присутствующих к самому главному действию праздника, финалу весеннего сева – жертвоприношению, сакральному поливу, оплодотворению земли, принявшей семя. Без этого действа обряд не может быть завершен. Издавна главной составляющей Сабантуя были конные скачки вокруг холма, имитирующие ход солнца по небу, прокладывание первой борозды и сев, что символизировало оплодотворение земли. Обязательно награждали не только победителя, но и повредившего ногу бегуна, а особенно коня, пересекшего финишную черту последним. Шеи таких скакунов украшали вышитыми полотенцами, платками. На культ рождающей силы земли указывает и прежнее название конных скачек: «кыз куу» - «догони девушку». Девушку должен был догнать парень, который хотел, чтобы она стала его невестой. Не случайно самое популярное пожелание молодоженам у мусульман даже и сейчас звучит так: "Живите красиво и скачите на коне счастья!". Следует отметить, что сейчас скачки на Сабантуях поселкового и районного уровня проводятся редко, молодёжь рассматривает их всего лишь как один из видов состязаний. Иногда, на Сабантуе встречается и такое соревнование как бег в гору (тауга чабыш), в котором участвуют и мужчины и женщины. Утратилось и понимание этого действа как поклонения духу горы, сакральному центру мироздания. Этому же посвящена и эмблема Сабантуя – повязанное на шест полотенце. Шест здесь – и Мировая гора, и центр мира, и коновязь кочевника. Полотенце – знак свадьбы, соотносимый также с женским началом. Связь Сабантуя с культом рождающей земли отражается и в том, что подарки победителям вручает самая молодая замужняя женщина. Так издавна подчёркивалась взаимосвязь женщины с плодородием земли. Только развлекательным признаётся современной молодёжью и следующее состязание: покорение тёсаного столба, на вершине которого прикрепляются призы. Утрачено представление о столбе как о фаллическом символе, знаке божественной силы, земной и космической жизненной энергии, восхождения, устойчивости, прочности и постоянства [1, с. 286]. Сакральный смысл мы видим и в беге с ложкой во рту, в которой находится варёноё яйцо, соотносимое с утробой земли, порождающей все живое. Одежда татар, приходящих на праздник, также символична. В целом она олицетворяет внутреннюю сущность человека, средоточие силы, жизненной энергии. Тюбетейка, покрывающая голову мужчин, соотносится с небом. Это подтверждается не только орнаментом, но и используемыми при украшении камнями, бисером, имитирующими светила на небесном своде. Тюбетейка символизирует также небесное покровительство человеку. Монеты, пришиваемые на татарский костюм в большом количестве, как и издаваемые ими своеобразные звуки, выполняют функцию защитника от злых сил. Полумесяц, изображённый на головном уборе, выступает в качестве символа мира изменчивых форм, наглядно отражая процесс возникновения и исчезновения элементов мироздания. Таким образом, анализ данных опроса татар самых разных возрастов свидетельствует о том, что при осмыслении Сабантуя теряется его глубинное сакральное значение. Молодёжь воспринимает этот праздник как чисто декоративный. Люди среднего возраста начинают задумываться о глубинном смысле праздника, пытаются его интерпретировать. И только представители старшего поколения более других склонны философски осмыслять его обрядовое значение.
1.Энциклопедия символов /сост. В.М.Рошаль. – М.: АСТ; СПб.: Сова, 2007. – 1007. Истоки празднования Сабантуя уходят в глубокую древность и связаны с аграрным культом. Об этом свидетельствует его название: «сабан» означает «яровые», «плуг», а «туй» — «свадьба», «торжество». Так в названии Сабантуя сочетаются указание на суть праздника и на характер его проведения: 1) торжество в честь сева яровых; 2) брак земли и плуга. Первоначальная же цель обряда, заключалась в задабривании духов плодородия с тем, чтобы благоприятствовать хорошему урожаю в новом аграрном году.
State University of Moldova, Chisinau, Republic of Moldova e-mail:svetlana.caterenciuc@yahoo.com
For example, the centre of the lexical meaning of the word development is the meaning that is carried by the root-morpheme develop-. The suffix -ment is added not to the root, but to the verbal stem develop- turning this verbal stem into a noun-stem development - , characterized by quite a definite lexico-grammatical meaning. From the structural point of view there are the following types of stems: Simple stems, semantically non-motivated, generally monomorphic and phonetically identical with root-morphemes .The derivational structure of stems does not always coincide with the results of morphemic analysis, as not all morphemes relevant at the morphemic level are relevant at the derivational level of analysis as well. Morphemes that possess only differential and distributional meanings (i.е. bound morphemes and all types of pseudo-morphemes) are irrelevant to the derivational structure of stems, as they do not meet the requirement of double opposition. On the derivational level, the stems of such words as retain, receive, horrible, pocket, etc. should be regarded as simple, non-motivated ones. Derived stems are built on stems of various structure through which they are motivated, such stems are understood on the basis of the derivative relations between their ICs and the correlated stems. The derived stems are mostly polymorphic and they can be analysed only in one IС that is itself a stem, the other IС being necessarily a derivational affix, e.g. in girlishness the ICs are the suffix -ness and the stem girlish-. Compound stems are made up of two ICs, both of which are stems themselves, as, e.g. lamp-shade, match-box, pick-pocket, snow-white, dark-blue, pen-holder etc. The comparison of the two levels of analysis, namely, morphemic and derivational again demonstrates that their results coincide in elementary cases only and even then they are interpreted differently. For example, the stem pen-holder is compound at both levels, but according to the morphemic analysis it consists of two root morphemes and a suffix pen+hold+еr after the formula n+v+er, whereas from the derivational point of view it is analysed into two stems, one simple: pen- and the other derived: holder, i.e. according to the formula n+n.. On the morphological level words are divided into four groups according to their morphological structure , namely the number and type of morphemes which compose them. [2] They are: -root or morpheme words (their stem containing one free morpheme) e.g. dog, hand; -derivatives (containing no less than two morphemes of which at least one is bound), e.g. dogged, handy, handful; - compound words ( consisting of not less than two free morphemes), e.g. dog-days, handball, handbook; -compound derivatives ( consisting of not less than two free morphemes and one bound morpheme referring to the whole combination. The pattern is (stem + stem) + suffix), e.g. left-handed, long-legged. жүктеу/скачать 6.65 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|