Том II филологические и юридические науки алматы — астана — баку — гродно — киев — кишенев — коламбия люденшайд — минск — невинномысск — ташкент — харьков — элиста 2010

1. Аракин В.Д. История английского языка: Учеб. пособие для студентов пед. институтов по спец. № 2103 «Иностр. яз». – М.: Просвещение, 1985. – 253 с.

2. Арнольд И.В. Лексикология современного английского языка. – М.: Изд-во лит-ры на иностранных языках, 1959. – 352 с.

3. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М.: Советская энциклопедия, 1962. – 602 с.

4. Виноградов В.С. Перевод: общие и лексические вопросы. – М.: Издательство КДУ, 2006. – 240 с.

5. Зеленин А. В. Типология лексических заимствований в эмигрантской прессе (1919 – 1939). // Вопросы языкознания. – 2008. – №1 – С. 85 – 120

6. Ожегов С.И. Словарь русского языка: ок. 57000 слов / под ред. докт. филол. наук, проф. Н.Ю. Шведовой. – 15-е изд., стереотип. – М.: Рус. яз., 1984. – 816 с.

7. Апресян Ю.Д. Новый Большой англо-русский словарь: в 3-х т./ под общ. рук. Э.М. Медниковой, Ю.Д. Апресяна. – М.: Рус. яз., 1993. – 832 с.

8. Bliss A.J. A Dictionary of Foreign Words and Phrases in Current English. London; Henley: Routledge & Kegan Paul, 1977. IX, – 389p.
Акцентологические особенности современного русского языка
Матарыкина Ю.С.

Армавирский государственный педагогический университет, г. Армавир, Россия

(факультет психологии, логопедии и дошкольного образования, 4 курс)

ikoni08@rambler.ru

Жизнь языка динамична, его нормы постоянно меняются. Языковая норма – это то, как принято говорить и писать в данном обществе в данный период. Норма – явление историческое. Однако никто не может ввести в обиход какое-нибудь слово или, наоборот, что-то запретить в языке, изъять из него.

Одним из необходимых признаков культуры речи является правильная постановка ударения. В современном русском литературном языке можно найти немало единиц, произношение которых служит показателем уровня культуры речи и общей культуры говорящего.

Ударение – это выделение каким-либо акустическим средством одного из компонентов речи. Выделяют словесное, синтагменное, фразовое, логическое ударение. Нас интересует словесное ударение.

Изучение и нормализация русского ударения наталкивается на ряд объективных трудностей: во-первых, силовое ударение в русском языке выполняет несколько важных функций: выделяет слово в потоке речи и способствует его узнаванию; играет роль важного смыслоразличительного средства; участвует в ритмической организации не только поэтической, но и прозаической речи. Во-вторых, русское ударение отличается разноместностью и подвижностью.

Действительно в русском языке ударение может падать на любую часть слова: и на приставку (ВЫ´РЕЗАТЬ), и на корень (Р´ЕЗАТЬ), и на окончание ВЫРЕЗНО´Й. При словоизменении оно свободно переходит с одного слога на другой (ЗЕМЛЯ´ – ЗЕ´МЛЮ) и даже выходит за орфографические пределы слова (НА´ЗЕМЛЮ).

Приведем примеры смыслоразличительной функции ударения: МУКА´ – МУ´КА, ТРУСИ´ТЬ – ТРУ´СИТЬ.

Акцентные варианты могут иметь функционально-стилистическую закрепленность: ЛАВРО´ВЫЙ ЛИСТ, СЕМЕЙСТВО ЛА´ВРОВЫХ.

Особенно важной в этом плане представляется роль ударения как способа выражения грамматических значений и преодоления омонимии словоформ: РУКИ´ НЕ ПОДАСТ – ЧИСТЫЕ РУ´КИ, ОБРЕ´ЗАТЬ – ОБРЕЗА´ТЬ, ГРУЗИ´ТЕ – ГРУ´ЗИТЕ, АНАЛИЗ КРО´ВИ – В КРОВИ´, ПАЛЬТО МАЛО´ – СПАЛ МА´ЛО, МУДРЕ´НО РАЗОБРАТЬСЯ – ГОВОРИТ МУДРЕ´НО.

Мы видим, что разноместность и подвижность русского ударения не только устраняет монотонность речи, способствуя ее ритмической организованности, но и является важным различительным (фонологическим) средством.

Развитие языка представляет собой сложный и далеко не прямолинейный процесс, однако, на наш взгляд, все же возможно установить регулярные тенденции и достаточно отчетливые закономерности в этой области языковых норм, что в известной мере облегчит усвоение этого трудного участка кодификации русского литературного языка.

Изучив ряд исследований по данной проблеме, мы можем выделить следующие закономерности изменения ударения.

Первое. Усиление грамматической функции ударения. Например: ОБУ´Х – О´БУХ, ЛЕМЕ´Х – ЛЕ´МЕХ, ЛЫ´ЖНЯ – ЛЫЖНЯ´.

Надо заметить, что ударение на окончании – очень важно в языке. Оно устраняет редукцию, т. е. нечеткое произношение, и тем самым способствует узнаванию словоформы.

Второе. Важной особенностью развития ударения служит закрепление устаревающих или входящих акцентологических вариантов за устойчивыми сочетаниями или фразеологическими оборотами: В ДВУХ ВЕРСТА´Х, КАКИМИ СУДЬБА´МИ, УДАРИТЬ ПО´ЛБУ, ЛЕЗТЬ НА´СТЕНУ, ЕХАТЬ ЗА´ГОРОД, БРАТЬ ГРЕХ НА´ДУШУ, С УТРА´ ДО УТРА´,.

Третье. Связь с лексическим значением: ЛЕДНИ´К – ЛЕ´ДНИК, БРОНИРОВА´ТЬ – БРОНИ´РОВАТЬ.

Не один из указанных факторов не следует преувеличивать. В пределах даже одного и того же грамматического разряда слов, имеющих акцентологические колебания, обнаруживается два типа движения ударения: регрессивное и прогрессивное.

Регрессивное – это перемещение ударения с последнего слова ближе к началу слова.

Прогрессивное – перемещение ударения с первого слога ближе к концу слова.

Тенденции в движении нормы – это лишь приблизительные ориентиры. Норма ударения индивидуальна и склоняется из суммы признаков, важное место среди которых принадлежит: сфере употребления слова, общественной оценке слова и ударения, осмыслению данного ударения на фоне историко-литературной традиции.

Весьма сложным представляется вопрос о фонетических причинах изменения ударения. Это относится прежде всего к многосложным словам: ударение, боясь нарушить равновесие слова стремится занять срединный слог. Замечено, что наиболее употребительные слова не имеют более трех неударных слогов. Это своеобразие ритмического строя русской речи вероятно обусловлено физиологией дыхания и особенностями синтаксического строя русского языка.

Впрочем, естественное стремление к ритмическому удобству и сознательные усилия нормализации языка далеко не всегда совпадают. Оберегая культурные традиции, учитывая исторические, литературные и иные ассоциации, словари в некоторых случаях рекомендуют ритмически неудобные варианты: ГА´МЛЕТОВСКИЙ, ПО´СЛУШНИЧАТЬ.

Часто акцентологические сдвиги определяются сложным комплексом причин, не всегда поддающихся полному научному истолкованию. И все же установление причинно-следственных связей важно при определении основных тенденций в развитии русской акцентологической системы.

На основе всего вышесказанного, нами было проведено тестирование, в котором принимали участие 40 студентов дошкольного факультета. Для теста мы отобрали общеупотребляемые слова, а также случаи, в которых наиболее часто делают ошибки. Приведем тестовый лист, используемый в ходе исследования акцентологической грамотности (цифры обозначают количество правильных ответов).

августовский – 34

алкоголь – 29

алфавит – 40

асимметрия – 4

бюрократия – 40

генезис – 2

грошовый – 24

грушевый – 21

дефис – 40

договор – 31

документ – 40

досуг – 40

доцент – 40

дремота – 27

жалюзи – 26

зубчатый – 13

коклюш – 15

кулинария – 6

кухонный – 28

логопедия – 21

новорожденный – 24

обеспечение – 21

оптовый – 21

приговор – 40

приданое – 20

процент – 40

сливовый – 2

столяр – 18

танцовщица – 21

творог – 27

туфля – 21

углубить – 20

феномен – 29

флюорография – 29

ходатайство – 25

шарфов – 17

щавель – 26

эксперт – 40

атлас (геогр.)- 37, атлас (ткань) – 38

близкий – близок, близка, близко – 40

блюдо – мн. блюда, блюд, блюдам – 40

богатый – богат, богата, богато, богаты – 40

брать – брал, брала – 38, брало – 10, брали – 40

звонить – звоню, звонит – 33

квартал – 26, квартала – 23

позвонить – позвоню, позвонит – 27

приняла – 26, приняло – 27, приняли – 32

свекла – свеклы – 23

средство – 35, средства – 20

Проанализировав ошибки, допущенные тестируемыми, мы выявили некоторые общности, на которые необходимо обратить внимание при изучении курса «Русский язык». Ошибки основываются на:

1) незнании происхождения слова (жалюзи, квартал, коклюш – французские по происхождению, чем объясняется постановка ударения на последнем слоге);

2) плохом знании морфологии (брать – брал, брала, брало, брали; приняла, приняло, приняли – образование форм прошедшего времени глагола; средство, средства – образование множественного числа имени существительного; шарфов – форма родительного падежа, множественного числа имени существительного и т.д.)

3) отсутствии в печатном тексте буквы ё (грушевый, грошовый, новорожденный).

Русское ударение трудно поддается систематизации. Нормы постановки ударения самые подвижные в современном русском литературном языке. Однако большей части акцентологических ошибок, мы считаем, можно было бы избежать, если понять и запомнить ряд акцентологических правил, относящихся к каждой отдельной части речи.

1. Горбачевич К. С. Нормы современного русского литературного языка. М., 1989.

2. Орфоэпический словарь русского языка: Произношение, ударение, грамматические формы // Под ред. Р.И. Аванесова. М., 1997.

3. Словарь ударений русского языка / Ф.Л. Агеенко, М.В. Зарва. М., 1997.

4. Розенталь Д.Э., Джанджакова Е.В., Кабанова Н.П. Справочник по русскому языку: правописанию, произношению, литературному редактированию. – М., 2007.

5. Словарь ударений для работников радио и ТВ. М., 2004.

Лесосибирский педагогический институт – филиал Сибирского федерального университета, г. Лесосибирск, Россия.

e-mail: tamarales@mail.ru
Акатуй – ежегодный летний чувашский праздник, активно отмечаемый в Красноярском крае. Опрос чувашей, проживающих в северных районах края, позволяет выявить важнейшие компоненты этого праздника и проанализировать основные тенденции в его осмыслении представителями разных возрастных групп.

Обычно празднуют Акатуй в конце июня - начале июля и представляет собой большие народные гуляния, сопровождающиеся песнями, танцами, различными конкурсами.

В наше время Акатуй обычно проводится на центральной площади или стадионе. Но проживающие в Казачинском районе чуваши вспоминают, что раньше для определения места проведения праздника неженатые парни и незамужние девушки, взявшись за руки, двигались «змейкой» по опушке леса; где образуется хоровод, там и проводили .

Сейчас на праздник чуваши приносят с собой различного рода декорации, которые чаще всего представляют собой дом, огражденный забором. Обычно на заборе изображен петух, а за забором - деревья, кусты с сидящими на них птицами. На этом празднике звучат чувашские национальные песни, исполнители которых, как правило, одеты в национальные костюмы, компоненты которых отражают представления древних людей о мире и человеке.

Платья чувашских женщин – светлых тонов, преимущественно светло-синего или белого цвета. Женский праздничный головной головной убор–полотенчатый холщовый платок (сурпан), поверх которого надевается шапочка в форме усеченного конуса с наушниками, название которой–«теньге» – в переводе с чувашского обозначает «копейка», «монета». Эта шапочка расшита монетами и украшена бисером, бусинами. Звон монет призван защищать девочек, девушек и женщин, вернее, их женское начало от злых духов, сглаза и чар. Эти украшения передавались по наследству

Мужская чувашская одежда представляет собой длинную рубашку туникообразного покроя, украшенную вышивкой. Если вокруг грудного разреза и на концах рукавов у большинства чувашей преобладает растительный орнамент, то на подоле часто соседствуют дерево и конь. Шьют национальный мужской костюм только из белого материала, что, по мнению информантов, отражает представление о сакральной чистоте мужского начала. При этом на спине костюма вышивались чаще всего круг, ромб, розетка, символизирующие солнце. Основными формами в орнаменте являются: крест, различные геометрические фигуры, способствующие преодолению хаоса и защите от воздействия вредоносных сил. Именно поэтому орнаментируются те места одежды, где она граничит с открытым телом (вырез ворота, подол, низ рукавов)[1,с 354].

Самым любимым блюдом национальной кухни является чувашский пирог (кугаль), символизирующий ребенка в чреве матери. На Акатуй приносят не только блюда национальной кухни, но и пиво, традиционный хмельной напиток чувашей. Столы для угощения должны быть покрыты вышитыми скатертями. Декорации располагают позади этих столов.

На протяжении всего праздника проводятся различные состязания, игры, конкурсы. Самыми распространенные из них – карусель, бег в мешках, перетягивание каната, карусель (по воспоминаниям информантов, раньше на больших праздниках было по 2-3 карусели).

При определении времени проведения праздника, восстановлении его компонентов, их очередности, нельзя не заметить древней обрядовой природы Акатуя, магической сущности сопровождающих его действий.

Известно, что в старом чувашском быту Акатуй начинался перед выходом на весенние полевые работы и завершался после окончания сева яровых. Таким образом, Акатуй являлся, прежде всего, весенним праздником чувашей, посвященным земледелию. Об этом говорит и этимологическое значение названия: «Акатуй» происходит от чувашского слова «ака», «акать», что значит «сеять», «туй» в переводе означает «свадьба». Как видим, в названии праздника содержатся указания на брак и посев, который у древних земледельцев воспринимался как священный брак земли и земледельца. Об этом свидетельствует и семантика плуга – символа оплодотворяющего начала, зарождения жизни в земле. Деление национального чувашского пирога, по нашему мнению, является кульминационным моментом праздничной трапезы. Пирог – это образ созданного мира, выделение человеку части порога (его никогда не резали, только ломали) воплощает собой символическое деление вновь возникающего мира. Каждый получает свой надел и свою долю [2, с. 84].

На наш взгляд, особое значение в сакральном пространстве праздника приобретают столы, огороженные декорациями. Создается впечатление, что стол находится внутри дома: он окружен с двух сторон стенами дома и огорожен забором. Возможно, пирог кугаль также знаменует собой подобную «огороженность». Как столы сокрыты декорациями, так зерно сокрыто в тесте, знаменуя собой зерна, готовые в недрах земли к произрастанию, а мясо в пироге может быть знаком будущего животного приплода, находящегося в чреве домашней скотины. К такому выводу нас приводит и наблюдение над фигурками птиц, которые в декорациях располагаются на деревьях, кустах, т.е. вне дома. Возможно, с ними соотносятся силы, угрожающие произрастанию зерна.

Особая роль в декорациях принадлежит петуху, почти всегда изображаемому заборе и традиционно соотносимому с солнцем. Известно, что петух также выступает в качестве символа пробуждения жизни, активности жизнетворческих сил.

Древнему обряду пробуждения земли соответствует и приготовленное к этому празднику из хмеля пиво. Хмель, как известно, символизирует жизненную силу, благополучие. Символика пива также помогает раскрыть значение зарождения жизни в земледельческом обряде: пиво связывают с беременностью и рождением детей.

Такому значению праздника соответствуют национальные костюмы, украшенные соответствующим орнаментом (на женских рубашках - дерево, на мужских - конь и солнце). Солнце представлено и в головном уборе женщин - в виде солнечных дисков. Знаком солнца является и хоровод, определяющий место проведения Акатуя.

Таким образом, анализ данных опроса информантов - чувашей самых разных возрастов (от 16 лет до 80 лет) свидетельствуют о том, что при осмыслении праздника современными людьми теряется его глубинное сакральное значение. Молодежь, воспринимает этот праздник как своеобразное спортивное соревнование, возможность проявить свою сноровку, ловкость, физическую подготовку. Люди среднего возраста начинают задумываться о глубинном смысле действия, пытаются его интерпретировать. Именно они указали на белый цвет как чистоту мужчин, красный цвет – знак предназначенных к деторождению женщин. Люди старшего возраста более других склонны философски осмыслить обрядовое действие. Они настаивают на воспроизведении в ходе праздника тех его компонентов, которые в настоящее время почти не встречаются.
Использованные источники

1. 
   Адамчик В.В. Словарь символов. – М. : Астрель, 2006.- 630 с.
   
2. 
   Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантическмй анализ восточнославянских обрядов. - СПб.: Наука,1993.- 376 с.
   

Томский государственный педагогический университет, г. Томск, Россия

e-mail: meo2007@yandex.ru
Для изучения механизмов развития и подвижности языковой системы необходимо объединение в единую парадигму исследования системно-структурного описания языка и исторического языкознания. Язык при этом выступает как становящийся процесс, отвечающий на все познавательные потребности и духовные сдвиги в развитии общества, он перерабатывает материал опыта в «общественный продукт» [1, c. 73].

Историческая перспектива дает возможность решения вопросов, связанных с диалектикой языковой системы и ее использования, в рамках самого языка. Сопоставление исторически первичных и вторичных значений языковых форм позволяет более надежно выявить основные тенденции употребления знаков и механизмы исторического развития семантики языка. Раскрытие механизмов изменения значений более важно с точки зрения семантической теории, чем описание семантической системы знака в синхронии т.к. каждое фиксированное значение языкового знака – факт исторически преходящий. Механизмы изменения значений обладают большей стабильностью в языке, и образуют посредническую сущность языка в отношениях человека с миром. Историческое формирование семантики языка можно проследить через анализ процессов семантического переноса и метафоризации посредством системы стереотипных моделей.

Изменениям подвержены не только значения языковых единиц или средства их выражения, но и сами концепты, выраженные теми или иными языковыми единицами. Концепт является фундаментальной категорией лингвистики, его изучению посвящены исследования многих лингвистов (Е. С. Кубрякова, И. А. Стернин, З. Д. Попова; Ю. С. Степанов, В. И. Карасик, и др.). Предметом концепта может стать любой элемент мира. Концепты объединяются в концептосферы, т.е. в ассоциативные множества концептов, которые относятся к определенным участкам мира. Совокупность концептосфер определяется как картина мира, т.е. «метафорически обозначенное отражение мира сознанием» [2, 101].

При изменении значения слова, репрезентирующего концепт, и формирования нового значения, происходит т.н. «нарушение тождества языковой единицы» [3, 207]. Изменение значения слова может привести к нарушению ассоциативных связей, существовавших между содержанием существующего концепта и формой его выражения. Название может «перейти» на другое ментальное образование или привести к изменениям содержания самого представленного им концепта. Нарушение тождества, незначительная модификация отдельного концепта и эволюция этих явлений на протяжении долгого времени могут привести к формированию нового концепта на базе старого. Особенности эволюции исходного концепта и формирования на его базе нового возможно проследить при проведении исследований в диахроническом аспекте (И. Е. Тищенко, Л. В. Бабина). Модификация концепта может идти несколькими путями; на его изменения влияют внутренние и внешние факторы; варьируется и степень сложности модификации концепта.

К внутренним факторам, влияющим на изменение концепта относят: соположение (слияние и компоновка признаков нового концепта, заимствованных из исходного), достраивание (переключение сознания с одной на другую концептуальную области), развитие (формирование новых признаков, не связанных с исходными) и интеграцию (метафорические и метонимические переносы признаков концепта) [4].

Р. Козилек выделяет три типа отношений взаимодействия концепта с окружающей действительностью: (а) концепт и действительность не изменяются на протяжении долгого времени; (б) концепт может менять характеристики, но изменения в действительности не влияют на этот процесс; (в) модификации подвергается сама область концептуализации, но концепт не имеет изменений в структуре [5, 10]. И. Е. Тищенко утверждает, что «представление о действительности (независимо от степени сформированности), с одной стороны, определяется характером самой познаваемой действительности, и в этом смысле изменения в содержании концепта могут быть вызваны, на протяжении значительного периода времени, изменениями самой действительности» [6, 42].

Общекогнитивные механизмы человеческого мышления предопределяют модификацию концепта во времени. Изучение истории развития отдельного концепта встречает ряд трудностей, выражающихся методологических ограничениях – учете фактора носителей языка, необходимости постоянно расширяющегося контекста и психологической верифицируемости. Выходом из сложившейся ситуации можно считать то, что концепт на протяжении всего времени своего развития формирует и аккумулирует разнообразные концептуальные признаки, и изучение динамики возникновения и особенностей функционирования этих признаков позволяет дать характеристику эволюции концепта в целом.

Рассмотрим, например, концепты, выраженные в английском языке словом tea. С появлением в Англии напитка, приготавливаемого из листьев чая, сформировался концепт, выраженный словом tea. Его наглядным образом является напиток соответствующего цвета, вкуса и аромата, подаваемый в чашке – a cup of tea. Вся традиции приготовления, ритуалы подачи напитка относятся к ядру концепта. He put the good old cup of tea softly on the table by my bed <…> (Wodehouse. Jeeves Exerts the Old Cerebellum). Каждое утро согласно английским традициям дворецкий подавал хозяину чашку правильно заваренного чаю.

Постепенно, с развитием чайной культуры на территории Великобритании, обычный концепт переходит на новый уровень, уровень культурного концепта. Его окружают когнитивные слои, сформировавшиеся в ходе исторического процесса. На этих когнитивных уровнях проявляется то, чем является чай для англичанина: (а) чай как лекарство, (б) чай как показатель гостеприимства, (в) чай как способ общения с друзьями, (г) чай как способ проведения время. Наличие этих слоев подтверждается литературными источниками: (а) Daniel was feeling cold and wakeful and he asked her to make him a cup of tea (Stafford. A Country Love Story). Страдающий бессонницей, замерзший Даниэл попросил приготовить ему чашку чаю, чтобы согреться и успокоиться; (б) “Won’t you come back with us and have a quiet cup of tea, Mr. Evans?” (Christie. The Four Suspects) Женщина приглашает инспектора, расследующего дело, выпить чашку чаю и побеседовать в спокойной обстановке; (в) What about the little cosy chat over a cup of tea which Henry had promised? (Wright. Olivia’s Bliss) Оливия была удивлена, увидев в доме пышный прием, ведь Генри обещал ей беседу за чашкой чаю в кругу близких друзей; (г) <…>, she was free. She could make herself a cup of tea and read (Donnelly.The Tea Rose). В течение следующего часа героиня романа была свободна и могла уделить себе время: налить чашку чаю и почитать.

Культурный концепт, выраженный словом tea, имеет два сегмента: один репрезентирован словом tea и означает общественное или семейное мероприятие, посвященное особо важному событию, другой – словом tea в значении приема пищи, происходящего примерно около пяти часов, во время которого подают чай (различают «низкий» чай с легкой закуской и «высокий чай», заменяющий ужин). Mrs. Liversedge <…> had given a musical tea in his honour (Galsworthy. The Man of Property). В честь приезда Соамса был организован музыкальный званый чай. Ere the half-hour ended, five o’clock struck; <…>, and all were gone into refectory to tea (Brontë Jane Eyre). В пять часов все ученицы школы отправились пить чай. “<…> We’re having a sort of high tea, not dinner. <…> It gives us such a nice long evening, uninterrupted” (Lawrence. The Blind Man). Хозяйка дома объясняет гостю, что «высокий» чай, в отличие от ужина, позволяет проводить вечера, не прерываясь на еду.

Парадигма лексической сочетаемости слова, tea, репрезентирующего культурный концепт, включает комбинации с прилагательными (strong, good, etc.), обозначающими качество напитка, с существительными для образования сочетаний, называющих предметы (tea-caddy, teaspoon, etc.), относящиеся к чайному ритуалу в Англии, с глаголами, обозначающими действия, выполняемые во время чаепития и приготовления чая (to have, to make (up), to brew, to pour, etc.) [7, c. 487]. They offered us tea there, strong sweet tea, but out of the best china service, <…> (Hill. Mrs. de Winter). Гостям предложили крепкий сладкий чай из лучшего фарфорового сервиза.

Изучение литературных источников конца XX в. показало в некоторых случаях изменение сочетаемости лексемы tea. Для сегмента tea характерна такая сочетаемость, как to have, to drink, etc. Новые варианты сочетаемости представлены выражениями: to cook tea, to eat tea, to make tea (готовить еду для трапезы). Эти примеры немногочисленны. Они, вероятно, широко представлены в разговорном варианте, но в настоящее время не считаются литературной нормой, поэтому редко используются в художественных произведениях. Наличие новой парадигмы сочетаемости слова tea говорит о его включении в один ряд со словами breakfast, lunch, dinner, supper со значением прием пищи, о формировании нового концепта, выраженного словом tea, на базе вышеназванного сегмента. <…> he would cycle <…> to his own home, where his mother was cooking his tea (Gregory. The Garden). Один из героев рассказа торопится домой после работы, где мать готовит ему ужин. Philip didn’t eat tea like they did at home (Anthony. No Enemy but Time). Филип не ужинал, как это было принято в доме его друзей.

Подтверждением формирования нового концепта являются данные британского проекта по отбору культурных иконических знаков, символизирующих Британию, и Англию в частности. В списке культурных иконических знаков данного проекта, слово tea встречается дважды, в значении напитка и в значении приема пищи (meal) [8].