Глава 1. Травма и спасительные встречи с нуминозным

(Dickinson, 1961: 599)
Травматический транс, на который намекает поэтесса, – это то, что я ранее назвал
системой самосохранения (Kalsched, 1996: 4). Эта защитная система имеет свой телос, или
цель, которую мы постараемся постичь на следующих страницах. Случаи, представленные в
этой главе и на протяжении всей книги, доказывают предварительную гипотезу, что задача
системы самосохранения состоит в том, чтобы уберечь невинную сердцевину я от
дальнейшего страдания в реальной жизни, удерживая ее в другом мире ради ее
«безопасности» . Кроме того, эта невинная сердцевина я является сакральной сферой
человеческой личности, которую часто называют душой. Защитная система, которая
«покрывает бездну трансом», пытается уберечь невинный остаток я от дальнейшего влияния
страданий-в-реальности. Эта защита нужна для выживания индивида в угрожающем и
травмирующем окружении, но она становится проблемой в долгосрочной перспективе,
потому что психологический рост зависит от качества отношений с другими, ведь именно
через отношения невинная часть я постепенно приобретает опыт. Диссоциативные защиты
предотвращают этот процесс и, таким образом, затрудняют развитие личности.
Изолируя уязвимое ядро я, система самосохранения использует определенные, очень
мощные силы того бессознательного, которое Юнг называл «коллективным» или
«архетипическим». Эти силы, в свою очередь, часто переживаются как духовные или
«нуминозные»
13
. Они могут ввести человека в транс или безжалостно фрагментировать
внутренний мир так, что острая боль не будет ощущаться. Эти многообразные и изменчивые
силы, которые принадлежат областям, находящимся за пределами Эго, приходят на выручку
травмированной психе и заставляют ее диссоциировать. Изучая их, мы получаем
возможность увидеть темные глубины психической реальности, в обычных условиях
остающиеся скрытыми для нас. В обычных жизненных ситуациях эти силы
14
 поддерживают
функционирование Эго, но в критические моменты (при травме) они мобилизуются для
защиты. В отсутствие помощи извне это приводит к психопатологии и застою в развитии.
То, что я называю силами, находящимися за пределами Эго, проявляется в сновидениях
и другой продукции воображения во время процесса психотерапии. Эти
персонифицированные присутствия можно найти во всех случаях, описания которых
приведены в этой и в последующих главах. У читателя будет возможность найти здесь
подтверждение тому, что индивиды с историей детской травмы часто имеют доступ к
измененным состояниям сознания, в которых они, так сказать, настроены на такие
«частоты», которые большинство из нас не может видеть или слышать. Многие из них
обладают подлинными паранормальными способностями (см.: Reiner, 2004, 2006). Вероятно,
при обычных условиях невидимый мир духов для них более доступен, и в их сновидениях
иногда разыгрываются архетипические драмы, подобные научно-фантастическим фильмам
13 Немецкий теолог Рудольф Отто (1869–1937) стал использовать этот термин в своей книге «Идея
священного». Он пишет: «Для этого я образую слово нуминозное (если от omen можно образовать ominous, то
от numen получается numinous)» (цит. по: Отто Р. Священное: об иррациональном в идее божественного и
его соотношении с рациональным. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 2008, с. 13). Под нуминозным
он понимает универсальный опыт иррационального экстрасенсорного чувства, которое врывается в человека,
наполняет его в одно и то же время восторгом и благоговейным страхом. Чтобы описать его, он использует
слова «содрогание», «ступор», «удивление», «крайнее изумление». Отто писал, что такого рода прорывы
являются ядром мистического переживания и эквивалентны «пустоте» буддистских мистиков (там же, с. 50).
14 Попеременно ангельские и демонические «силы», населяющие то, что Анри Корбен (Corbin, 1977: ix)
называл mundis imaginalis, были предметом исследований теолога и библеиста Уолтера Винка (Wink, 1994,
1998). Для него является несомненным, что такие архетипические силы – это невидимые духовные реалии,
которые часто являются доминируюшими как в человеческих сообществах, так и у индивидов. Винк приводит
примеры описания этих сил в Новом Завете и особо указывает на послания апостола Павла, в которых тот,
только вступив на путь своего апостольского служения, предупреждает о коварных сетях, которые плетут силы,
враждебные жизни. Эти силы тем более опасны, что невидимы: «…наша брань не против крови и плоти, но
против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных»
(Еф. 6: 12).

типа «Звездных войн» или мифопоэтическим сагам типа «Властелина колец». Иногда у них
бывают спасительные для жизни встречи с позитивной стороной нуминозного, когда в
момент острой нужды появляется «голос» или «присутствие» наподобие ангела-хранителя.
Это дает им своего рода внутреннюю безопасность, которой они никогда не получали ни от
кого из людей.
Однако время от времени ими овладевают темные и ужасающие энергии и образы –
демонические голоса или преследующие внутренние объекты, которые могут атаковать,
стыдить и унижать изнутри, ретравмируя и загоняя человека в отчаяние и полную
безнадежность, иногда даже толкая к самоубийству. Позитивные или негативные, эти
вулканические и безличные либидинозные или агрессивные силы являются еще не
трансформированным и поэтому мифологическим выражением того, что Винникотт и
другие теоретики объектных отношений называют детским всемогуществом. Но они, по-
видимому, являются и чем-то бо́льшим. Они – персонифицированные представители
универсальных архетипических сил и в этом качестве находятся в ведении центрального
архетипа, который управляет ими с удивительной «проницательностью». В этом смысле
детское всемогущество обладает своего рода «скрытым порядком» (см.: Bohm, 1980),
который рождает предсказуемые паттерны.
В этой главе мы рассмотрим поразительную связь между травмой и встречей с
позитивными, интегрирующими аспектами этого архетипического уровня (темные аспекты
диссоциативных сил будут рассмотрены в главах 3, 4 и 9). Люди, у которых есть такой
позитивный интегрирующий опыт, никогда о нем не забывают. Многие из них утверждают,
что после таких переживаний у них пропадает страх смерти. Мы можем предположить, что в
такие моменты на мгновение поднимается занавес, разделяющий два мира, и человек
получает возможность восприятия иной реальности. Такие моменты позволяют увидеть
проблески или «намеки» на существование трансцендентного или невыразимого измерения
человеческого опыта.

жүктеу/скачать 3.07 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: