Убийца Моцарта По пьесе Питера Шеффера «Амадей» Действующие лица: Антонио Сальери, он же Вольфганг Амадей Моцарт Катарина Кавальери, она же Констанция Вебер Сальери
жүктеу/скачать 394.55 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Катарина
- Сальери
- Сальери – Сны Катарина
- 2010 г. . Журавихин Игорь Павлович
Констанция - Ну и поганое дерьмо! Она вдруг бежит к нему, стараясь в своей ярости ударить его по лицу. Он хватает ее за руки, сильно трясет и швыряет на пол. Сальери - Via! Она застывает, не спуская с него ненавидящего взгляда. (Кричит зрителям.) Видите, как это было! Я хотел ее. Хотел сильно. Хотел близости с ней. Да именно тогда больше, чем когда-либо раньше! Но теперь это было бы уже мелко! Ведь я боролся не с Моцартом. Но через него! Через него я вел борьбу с господом богом, так сильно его возлюбившим. (Презрительно.) Амадей!.. Амадей!.. Любимец бога! КОНСТАНЦИЯ поднимается и бежит вон из комнаты. В тот же вечер я отправился к императору и порекомендовал ему человека самых средних способностей в качестве учителя для принцессы Елизаветы. Моцарт крупно на этом проиграл. Учеников у него не прибавилось, да и к тому же появился ребенок – сынок родился. (нарочито сочувственно) Бедняга. Мои же дела, напротив, пошли в гору. Как это не удивительно. Я ждал божьего гнева – он не последовал. Вместо этого и в 1784, и в следующем году публика ставила меня намного выше, чем Моцарта. И это не смотря на то, что именно за эти два года он написал свои лучшие фортепьянные концерты и струнные квартеты. Тихо звучит рондо из концерта для фортепьяно ля мажор, К.488. (На фоне музыки.) Венская публика принимала каждый новый его концерт с таким же визгом одобрения, с каким встречала новые фасоны дамских шляп. Каждый проигрывался только один раз и потом совершенно забывался!.. И лишь мне было дано понять, что в восемнадцатом веке никто лучше его не писал… Мои же оперы, напротив, ставились везде и нравились всем. Я сочинил «Семирамиду» для мюнхенской оперы. Она была принята с восторгом! От восхищения зрители падали в обморок! Я написал оперу-буфф для Венского театра. Весь город говорил о ней. Наконец я закончил свою трагическую оперу «Данаида» и поставил ее в Париже. Прошла с неслыханным успехом. От оваций чуть не рухнула крыша. Мое имя гремело по всей империи. Это было невероятно. Точно меня нарочно кто-то толкал от триумфа к триумфу!.. Моя голова заполнилась хвалебными гимнами. А дом мой – золоченной мебелью! Меня знала вся Европа. Обрел уверенность в себе. Начал вести бурную светскую жизнь. Завел салон, устраивал балы и весь сезон только и делал, что упивался роскошью! (Он садится в вольной позе.) Входит Катарина. Катарина - Моцарт был вчера на вашей комедии. Сказал, вас надо заставить навоз за собой убирать. Сальери (берет щепотку нюхательного табака) - Неужели? Как очаровательны эти зальцбуржцы! Катарина - Многие открыто возмущались. Тем не менее, он просит разрешения написать еще одну оперу. На итальянскую тему. Сальери (поспешно зрителям) - Оперу! Итальянскую! Это чревато. Это уж моя епархия. (Катарине) И на какой именно сюжет? Катарина - Женитьба Фигаро! Сальери - По этой гнусной пьесе Бомарше? Не мог найти ничего лучше! Изводить свой талант на этот вульгарный фарс! Катарина - Потому что он хочет писать о настоящих людях, о реальных событиях жизни. В будуаре, например! Для него нет более занятного места на свете! Чтобы на полу валялось белье! И простыни хранили тепло женского тела! И даже под кроватью был до краев наполненный горшок! Сальери – Что? Катарина - Ему нужна жизнь, Антонио, а не набившие оскомину легенды. Сальери – В моей опере «Данаида» тоже легендарный сюжет, однако, французам это не наскучило. Катарина - Французам невозможно наскучить. Для них – все забава. Разве что показать им реальную жизнь! Сальери - Опера должна возвышать. Она воплощают лучшее в нас. Это возвышенное искусство! Оно обращено к вечному в человеке и обходит стороной эфемерное. Оно видит в женщине богиню, а не прачку! Катарина – Как ты во мне? Сальери - Именно так! Тонко подмечено. Катарина - Тонко подмечено. Конечно – тонко подмечено! Признайся, тебе же самому нет дела до этих богов и героев. Скажи честно, кто тебе ближе – цирюльник или Геркулес? Ты так вознесся, точно стоишь на ходулях, но это, между прочим, не скрывает твоей задницы! Сальери замахивается, чтобы ударить Катарину. Он закончил «Фигаро»! Премьера первого мая! Сальери - Так скоро? Отдаленно мы слышим, как Фигаро поет: «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный!» Сальери (зрителю) - Не потребовалось особых трудов, что бы снять оперу с репертуара. Уж об этом я позаботился. Мой вызов господу богу оставался, как и раньше, безответным… Может быть, ему и вовсе не было до этого дела? Стало ясно, что оперы Моцарта успеха уже иметь не будут. На венских театралов в этом можно положиться. У него были жена и ребенок и ни гроша в кармане. Он написал отцу, просил денег в долг, но получил ответ… Катарина - Леопольд Моцарт скончался! (Уходит). Звучат два мрачных аккорда, которыми начинается увертюра к «Дон Жуану». Сальери (зрителям). Так появился мстительный призрак отца в опере «Дон Жуан»! Отца-мстителя такой силы опера еще не знала. И тогда же возник образ кающегося вольнодумца, осужденного на вечные муки!.. Я смотрел ошеломленно и видел, как из своей повседневной жизни он творит искусство. Мы были с ним простыми людьми, но он из заурядного творил легенды… А я из легенд – лишь заурядное… Разве не мог я прекратить с ним борьбу и проявить милосердие?.. Конечно, мог, друзья мои. Когда угодно. Если б господь проявил ко мне хоть каплю жалости! Каждый день, садясь за работу, я обращался к господу и молил его, слышите? Я все еще молил его! Сделай музыку мою достойной!.. Чтобы я услышал это сам! Один только раз! Хотя бы один! Но он не внял моим мольбам… Я слушал свои сочинения, погасшие в своей ординарности, лишенные намека на одухотворенность. И я вслушивался в его музыку… Звучит восхитительное терцетто «Нежный ветерок, спокойная волна» из оперы «Так поступают все женщины». …напоенную вдохновением, рвущимся наружу, которое ничего не могло заглушить! Я слушал его комическую оперу «Так поступают все женщины» о совращении двух сестер, двух обычных девушек, превращенных в богинь. Их арии о страстной любви звучали сладостнее райских песнопений. (С горечью обращается к богу.) Господи! Снизойди же ко мне! Будь милостив! (От имени бога.) « Нет, нет, нет! Ты не нужен мне, Сальери! У меня есть Моцарт! Лучше умолкни навсегда!» Ха-ха-ха-ха-ха! Музыка обрывается. Резкий, визжащий смех сочинителя вдруг зазвучал из уст самого господа бога! Нет, я должен положить этому конец! Но как? Оставался один способ. Уморить сочинителя голодом. Голодом изгнать божественное из плоти его! Бросить его в пучину нищеты! Не успел я погубить карьеру Моцарта, как господь вознаградил меня. Сбылась моя самая честолюбивая мечта! Я стал первым императорским капельмейстером. Признаюсь, я не на шутку забеспокоился. Сколько же мне еще предстояло оставаться безнаказанным? Входит Катарина. Катарина – У Моцарта ужасный вид. Говорят, пичкает себя лекарствами. Сальери - От какой же болезни? Катарина - Наверное, желчь разлилась. Но он видит сны. Сальери – Сны? Катарина – Всегда снится одно и тоже. Призрак в черном плаще, зовущий его за собой. Сальери (зрителю) – Вот оно…мое оружие мести. Я нашел способ уничтожить великого Моцарта. Я нашел способ отомстить Богу. Однажды ночью к Моцарту пришел человек в плаще и маске и сказал: «Вольфганг Моцарт, ты должен написать Реквием для мессы. Бери перо и приступай!». «Для кого Реквием? Кто умер?» спросил Моцарт. На что черный человек ответил: «У тебя семь дней». Повернулся и ушел. Сальери уходит за ширму, там надевает плащ и, отвернувшись от зрителей, надевает треуголку и маску. Выходит. Друзья мои!.. Не богохульства, на которое не решился бы человек, ведущий такую борьбу, как я! Я раздобыл черный плащ… Да, и черную шляпу. Да! Да! И маску тоже. (Он поворачивается – на нем маска.) И я предстал перед безумным сочинителем, как… вестник самого господа бога!.. Итак, признаюсь, что в ноябре 1791 года, я, Антонио Сальери, бывший уже тогда, как и ныне. Первым капельмейстером империи, проходил по пустынным улицам Вены в леденящий холод и под ясной луной – семь ночей подряд! И когда городские часы отбивали час ночи, я останавливался под окнами Моцарта, чтобы возвестить приближение его смерти. Часы бьют час ночи. Сальери, не двигаясь, стоит слева, поднимает руку и показывает семь пальцев – по одному на каждый день. Каждую ночь я показывал ему на один палец меньше… и затем удалялся. Каждую ночь лицо, которое я видел через стекло, становилось все безумнее и безумнее. Наконец уже не осталось дней – я сам был охвачен ужасом, - но прибыл, как и раньше. Остановился, простер к нему умоляющие руки, как призрак из его снов! (Зовет.) «Пойдем! Пойдем же со мной! Я тебя жду!» Он стоял, качаясь, и, казалось, может лишиться чувств. Но потом, собравшись с остатками сил, звонким отчетливым голосом крикнул мне из окна слова героя своей же оперы «Дон Жуан», пригласившего статую на ужин: «Любезнейшая статуя! Пожалуйте на ужин! /О, статуа джентиллисима – Вените а чена/ (итал.)». И так, довольно долго, мы взирали друг на друга, оба охваченные страхом. А потом, хотя это было невероятно, я стал мрачно кивать, как статуя Командора из его оперы. И пошел через улицу! Тихо, но с нарастающей угрозой звучит самый зловещий пассаж из увертюры к опере «Дон Жуан». Я отодвинул на двери задвижку, поднялся по лестнице, громко чеканя шаг, словно мои ноги были каменными. Я не мог остановиться. Мною двигал рок. Я был в плену его сумрачных снов! Моцарт, обезумевший от ужаса, стоял у стола. Везде лежали бумаги, ноты и счета. Цифр было почти так же много, как нотных закорючек. В комнатах холодно. Камин не горел. Лицо его было такое болезненное, что я сразу понял – он долго не протянет. Появляется Моцарт. Моцарт - Я знаю, зачем вы пришли!.. Но я вам не дамся. Во всяком случае не сегодня… И знаете почему? Потому что я в штаны наложил. Вот почему! И в таком виде – сами понимаете – для гроба не гожусь… И пожалуйста не думайте, что я испугался! Меня отравили – вот в чем причина! Во рту такая горечь! Это я точно знаю… И потом, месса еще не готова. Даже на половину. Так что придется вам пожаловать еще раз. Мне очень жаль, но…( Смеется, но потом вдруг хватается за живот от страшной боли.) Я говорю серьезно!... В таком виде месса не нужна вашему патрону! Попросите продлить мне срок. А то он скажет – я пишу для преисподней! (Смеется надрывно, с отчаянием.) Это, конечно же, шутка! Он ведь поймет, что шутка? Ведь – поймет?.. Черный Человек стоит безмолвно, не двигаясь. Вы меня нисколько не пугаете! И я вот что вам скажу. Если бы папочка мой был здесь, он бы не дал вам меня утащить! Он бы так и сказал: «Ступайте прочь!» И мы бы спели нашу песенку о поцелуях, и вам бы пришлось убираться!..( Сгибается в агонии.) Ах, в животе у меня что-то сильно болит, так болит! Черный Человек отворачивается. Моцарт бросается к нему с другой стороны. Послушай, о господи! У меня двое детей! Мне нужно время, чтобы закончить Реквием. Тогда, если мне суждено умереть, в семье останется немножко денег! Умоляю тебя! Они у меня так ужасно молоды!.. Подари в своей благости еще один месяц! Не так уж я грешен, чтобы ты не мог даровать мне этот срок! Черный Человек вновь отворачивается от него. Моцарт принимает это за отказ и забегает к нему с другой стороны. Если ты мне даруешь его, клянусь, я напишу вдохновенную музыку! Знаю, знаю – раньше похвалялся, что написал сотни прекрасных сочинений, но это неправда. Я так и не достиг совершенства ни в чем! Черный Человек старается опять отвернуться, но Моцарт бросается ему в ноги. (Умоляюще.) Еще один месяц, прошу тебя! И тогда я сам пойду за тобой! Ни слова не скажу! Обнимает ноги Черного Человека. Господи, один только месяц и нужен! Один! Один месяц! Только один! Один! Один! Черный Человек вдруг не выдерживает напряжения и кричит долго и пронзительно. Черный Человек срывает маску и оказывается Катариной. Катарина – Прекрати! Избавь меня от этой ужасной демонстрации! Я больше не могу! Ты дьявол! Ты сущий дьявол! Моцарт поднимается, снимает парик и становится Сальери. Сальери – Дьявол? Нет. Всего лишь человек. Свидетельство о смерти Моцарта гласило, что умер он, потому что отказали почки, чему способствовало резкое охлаждение тела. Но это я его убил! Я! Убил всем тем, что вы здесь видели! Катарина изможденная сидит на полу. Всхлипывает. Были организованны нищенские похороны. В общей могиле, с двадцатью другими покойниками. Даже без могильной плиты обошлись. Свалили тело в яму, и все. Вы хотите знать, что я тогда чувствовал? Конечно же – облегчение. Признаюсь вам в этом. Но и жалость тоже, хотя именно я помог уничтожить это существо. Я был способен на жалость. Один лишь бог не знает жалости. Я только истончил волшебную флейту, в которую господь дул беспрестанно. И она треснула в устах всевышнего от ненасытной его жадности к славе. Что же касается Констанции… Катарина встает. Покачиваясь, усталая проходит по авансцене и скрывается за кулисами. …она со временем опять вышла замуж. За датского дипломата, скучного, как черствый хлеб. И поселилась в Зальцбурге, на родине великого композитора, чтобы стать непререкаемой хранительницей всего наследия Моцарта. Я по-прежнему оставался в Вене – городе музыкантов – и пользовался всеобщим уважением. Позже я понял, как наказал меня Господь, что за приговор он мне вынес. О чем я просил его юношей в церкви? Разве не о славе? Что ж, теперь она у меня была! Я стал самым знаменитым музыкантом в Европе!.. Сделался пленником славы! Купался в ее лучах! Утопал в ней! И все благодаря сочинениям, которые, я знал, не стояли и ломаного гроша!.. Дух смердящего тлена, должно быть, исходил от меня, когда я сочинял свою мертворожденную музыку. А люди надрывались, выкрикивали мне похвалу, и глаза у них слезились от восторга… и вот, наконец, когда я пресытился славой, и меня стало от нее тошнить – от всех этих приемов, наград, почетных медалей и дорогих цепей – он сделал свой последний, мастерский удар кисти! И окружил стеной молчания! Музыка Моцарта звучала все громче и громче, а моя забывалась совершенно!.. (Злобно выкрикнул, глядя вверх.) Враг мой вечный! Беспощадный бог! Часы бьют шесть. И вот занялась заря. Я должен отпустить вас. Минута насилия, и все будет кончено. Понимаете, я не могу согласиться с таким приговором. Не могу раствориться в безвестности, чтобы никто даже не вспомнил имя мое! О нет! Не для того я жил на этом свете, чтобы господь бог мог вечно глумиться надо мной! У меня в запасе еще одна козырная карта. Посмотрим, что он сделает теперь. (Зрителям доверительно.) Всю последнюю неделю я громко кричу об этом убийстве. Вы сами слышали это. Помните? «Mozart, pieta! Прости своего убийцу! Моцарт!» Теперь мое имя у всех на устах: «Сальери убийца? Неужели это правда?» Вена, это город злословья, наконец, обрел достойную себе клевету! Когда они узнают о моей ужасной кончине, они поверят в эту ложь навсегда! Отныне все будет иначе. Помянут с любовью Моцарта – помянут с ненавистью и меня! Чем громче будет его слава, тем сильнее будет мой позор. Я все равно обрету бессмертие!.. Господь не сможет этому помешать!.. (Вынув из кармана бритву, он открывает ее и обращается к зрителям мягко и просто.) Amici cari,6 дорогие друзья. Когда я родился, мне была дарована лишь пара ушей и ничего больше. Только слушая музыку, я узнал о существовании божества. Только сочиняя ее, я смог ему поклониться. Вокруг меня люди мечтают о правах человека. Я же мечтал только о музыкальных созвучиях. Вокруг меня люди жаждут свободы для человечества. Я же тоскую о рабстве. Я хотел бы покоряться, беспредельно принадлежать, всецело отдаваться одной только Абсолютной музыке! Но в этом мне было отказано, и жизнь для меня утратила всякий смысл. Теперь я ухожу, чтобы самому стать призраком. Когда придет ваше время жить, я буду находиться здесь, в тени. И если вас постигнет в чем-то горькая неудача, и вы услышите язвительный смех неодолимого, отвергнувшего вас бога, я шепну вам на ухо свое имя Сальери, Пресвятой Покровитель посредственности. И в глубине своей опечаленной души вы сможете молить меня о прощении, и я дарую вам его. Vi saluto!7 Прощайте! Он подносит бритву к горлу, но, рука, дрогнув, выпускает ее. Выходит Катарина. Катарина - Из газеты «Немецкие музыкальные новости». Май 1825 года. «Сальери совершенно спятил. Он продолжает настаивать, что виноват в смерти Моцарта, и что именно он его отравил». Но никто в целом свете этому не верит! Сальери обезумевший падает на колени. Катарина резко разворачивается и уходит. Сальери (в исступлении кричит) - Perdonami, Mozart! Il tuo assasino – ti chiede perdono!8 Pieta, Mozart! Mozart, pieta!9 Perdonami, Mozart! 10 Mozart! Mozart! Perdonami… Il tuo assasino – ti chiede perdono! В зале мощно звучат последние четыре такта погребального МАРША МОЦАРТА. 2010 г. . Журавихин Игорь Павлович Тел: 8(903)008-01-64 E-mail: nemostudio@mail.ru 1 тема господа в католических мессах и песнопениях. 2 Грациэ, синьоре! Грациэ! Грациэ танто! 3 Грациэ э грациэ анкора 4 Несправедливый бог! /Дио ингиосто/ 5 /Немико этерно/ 6 Амичи кари! 7 Ви салюто! 8 Прости, моцарт, твой убийца просит у тебя прощения! (итал. Пердонами, моцарт! Иль туо ассасино – ти кьеде пердоно!) 9 Сжалься, Моцарт!.. Моцарт, Сжалься! (итал.) Пьета, Моцарт! Моцарт, пьета! 10 Прости, Моцарт! (итал.) Пердонами, Моцарт! жүктеу/скачать 394.55 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|