Лекция 1(37). Позднее Средневековье: экономика, социум, политика

Лекция 1(37). Позднее Средневековье: экономика, социум, политика

Хронологические рамки данного периода европейской истории обозначили старт Великих географических открытий на рубеже XV–XVI вв. и Английская буржуазная революция в середине XVII в.

Его содержание противоречиво. С одной стороны, зарождался капитализм, который теснил феодализм, по необходимости приспосабливаясь к требованиям обречённой, но ещё сильной социальной системы. С другой – феодализм, разлагаясь, отстаивал свои позиции и пытался поставить достижения враждебной, но эффективной социальной системы себе на службу и тоже был вынужден к ней приспосабливаться.

Экономика Западной Европы в Раннее Новое время кардинальных изменений не претерпела. Она по-прежнему базировалась на естественных источниках энергии и ручных орудиях труда. От 80 до 90% активного населения были заняты в сельском хозяйстве и до 20% – в промышленности и непроизводственной сфере.

Сельское хозяйство обеспечивало европейцам скромное, но относительно гарантированное питание, а также необходимое промышленное сырьё.

Возможности технического и технологического прогресса были ограничены. Главные технические инновации состояли в распространении верхнебойного, или наливного, водяного колеса, на лопатки которого вода падает сверху, ветряной мельницы с поворотным корпусом или шлемом, улавливающей ветер любого направления, и совершенствовании систем передачи энергии, которые нашли применение в различных отраслях: мукомольной, горнорудной, металлургической, писчебумажной, полиграфической, сукноделии и сельском хозяйстве.

Так в горнорудной добыче стали применятся механические водоотливные механизмы и подъёмники. В металлургии – механическое дутьё, позволившее увеличить размеры доменной печи, расплавлять металл до жидкого состояния (прежде с помощью ручных мехов – до тестообразного) и разливать его в формы. В металлообработке коленный вал позволил использовать дробильные, волочильные и прокатные механизмы и механические молоты. Появились простейшие виды сверлильных, токарных, шлифовальных станков. В текстильном производстве внедрялись горизонтальные ткацкие станки, сукновальные мельницы и самопрялки. В сельском хозяйстве каскады ветряных мельниц обеспечивали откачку воды с осушаемых участков, дренаж и регулирование уровня грунтовых вод.

Главной технологической новацией явилось распространение мануфактурного, т. е. крупного коллективного производства, в котором сырьё или полуфабрикат превращалось в готовое изделие рабочими, последовательно выполнявшими отдельные операции единого производственного цикла.

Мануфактурная стадия, первая в истории капиталистической индустрии, предшествовала второй – фабричной и продолжалась до промышленного переворота, точкой отсчёта которого можно считать создание Джеймсом Уаттом в конце 1760-х гг. первой работающей модели паровой машины. Но в XVI и XVII вв. доминировала старая экономическая структура – индивидуальное мелкое ремесленное производство.

Капитализм в эти столетия был больше занят коммерцией и финансами, развитие которых стимулировалось колониальной торговлей и вливанием в европейскую экономику за период с 1510 по 1620 г. драгоценных металлов, главным образом из Нового Света, ценой 25–30 тыс. тонн в золотом эквиваленте.

Социальная структура изменилась более значительно, хотя по-прежнему основную массу населения составляли селяне. Горожан в Европе около 1600 г. насчитывалось 6 млн. Городов с населением более 100 тыс. было тогда всего 12: Неаполь, Милан, Венеция, Рим, Палермо, Мессина, Лиссабон, Севилья, Париж, Лондон, Антверпен и Амстердам. В начале XVII в. к ним присоединился Мадрид, в 1700 г. – Вена. Основная масса горожан обитала в маленьких городках. Впрочем, урбанизация набирала силу. Для сравнения – в 1500 г. в Европе было всего 4 города с населением более 100 тыс. жителей.

Зато серьёзно изменился облик традиционных классов, и начали формироваться новые. Что касается феодалов, то, во-первых, в связи с Реформацией существенно уменьшилась численность первого, клерикального сословия, и возросла его зависимость от светских властей. Во-вторых, вследствие притока на королевскую гражданскую службу состоятельных горожан, которые вместе с должностями и чинами приобретали дворянство, обновилось и умножилось второе, рыцарское сословие.

Проникновение успешных простолюдинов во дворянство было явлением европейского масштаба и для феодализма очень важным, потому что способствовало приобретению частью дворянства тех или иных буржуазных черт, т. е. адаптации класса феодалов к новым социальным условиям. «Новое дворянство», пришедшее в XVI в. на смену рыцарству, продлило жизнь второго сословия ещё на 200–300 лет.

Но главные изменения произошли в характере межклассовых и внутриклассовых связей, которые были вызваны постепенной утратой феодальной земельной собственностью своих специфических черт: иерархичности, условности, раздельности и корпоративности.

Феод (лен) постепенно трансформировался в безусловную частную собственность того, кто им непосредственно владел.

Крестьянские держания превращались в частную собственность двумя путями. В первом – феодал утверждал своё право собственности на крестьянские наделы, а крестьяне его теряли и по статусу приближались к арендаторам. Во втором – владельческие права крестьян на держания укреплялись, приближаясь к собственническим, а феодал их терял. В обоих случаях повышалась гражданская правоспособность крестьян, которые полностью избавлялись от всех видов личной зависимости и внеэкономического принуждения. Повышение социального статуса крестьянства отразилось в общественном сознании – его зажиточную верхушку стали воспринимать как часть третьего сословия.

Важным аспектом перерождения поземельных отношений явилось социальное расслоение крестьянства. Одна его часть богатела и увеличивала свою земельную собственность до таких размеров, что её приходилось либо сдавать частями в аренду, либо возделывать с привлечением наёмных работников. Другая – нищала, теряла возможность существовать за счёт исключительно собственной земли, вынуждена была работать по найму или арендовать землю у богатых соседей. Это приводило к зарождению в крестьянской среде элементов капиталистических отношений: издольной аренды и батрачества.

Известен и такой путь эволюции сеньориально-крестьянских отношений, на котором крестьянин лишался и прав на землю, и свободы. Крестьянские наделы объявлялись собственностью господина, а крестьяне – его принадлежностью. Надел, к которому прикреплялся крестьянин, обеспечивал ему существование за счёт натурального хозяйства. От денежной и натуральной ренты он освобождался, зато обязывался барщиной в ориентированном на рынок господском хозяйстве.

Иными словами, крепостной крестьянин полностью лишался гражданской правоспособности, приближаясь к рабскому состоянию. В XVIII в. оно развилось до такой степени, что господа продавали крепостных без земли семьями и порознь. Этот вариант имел место в Восточной Германии, Дании, Чехии, Венгрии, Валахии, Молдавии, Польше, России. Ф.Энгельс определил его формулой «второе издание крепостного права», подразумевая реставрацию порядков Раннего и Классического Средневековья. Но, строго говоря, Средневековье такого феномена не знало. Он стал возможен только в условиях развития капиталистических отношений и был по сути квазифеодальным.

Третье, бюргерское сословие также перерождалось. С одной стороны, превращение корпоративной и условной земельной собственности в индивидуальную открывала для разбогатевших простолюдинов возможность её покупки, а бюрократизация власти облегчала им проникновение в госаппарат. В свою очередь обладание землёй и чиновной должностью на королевской службе создавали возможность для аноблирования (приобретения дворянского достоинства). С другой – экономическая конъюнктура стимулировала капиталистическое предпринимательство. В результате бюргерская элита частью одворянивалась, частью обуржуазивалась.

Рядовое бюргерство расслаивалось по буржуазному принципу. Цех превращался в замкнутую корпорацию мастеров, передававших своё звание по наследству. Подмастерья и ученики со стороны в их ряды не допускались и, по сути, становились наёмными рабочими. Мастеров и «вечных подмастерьев» разделял принципиально новый, буржуазный по своей природе антагонизм. Последние создавали собственные «братства», или «товарищества». В духе средневековых традиций они имели корпоративную символику, святых-покровителей и т. п. Но главным смыслом их существования была борьба за достойную оплату и условия труда.

Так постепенно формировались классы ранней буржуазии и предпролетариата. Их антагонизм в какой-то мере влиял на социальный климат Позднего Средневековья, но определяющим стал позднее, когда буржуазия и народ перестали вместе противостоять духовенству и дворянству в качестве третьего сословия.

В формально-юридическом плане она характеризуется: 1) превращением монарха в единственный источник законодательной, исполнительной и судебной власти; 2) созданием мощного бюрократического аппарата, многочисленной постоянной армии и усилением роли полицейских, судебных и фискальных органов.

Гипертрофированные концентрация и бюрократизация власти были обусловлена отмиранием вассально-ленного договора и сословного представительства, ограничивавших королевскую власть в Раннем и Классическом Средневековье.

Специфическая характеристика абсолютной монархии – кажущаяся надклассовость, выражавшаяся в независимости государя от подданных и его внешне равной удалённости от интересов основных классов в интересах нации в целом. Наиболее ярко это выражалось в том, что абсолютизм: 1) подавлял рецидивы феодального сепаратизма аристократии и поддерживал буржуазию политикой меркантилизма и протекционизма; 2) так или иначе, находил поддержку и дворянства, и буржуазии.

На самом деле классовая природа абсолютной монархии оставалась неизменной – это было государство феодалов. Они занимали ключевые посты в государственном аппарате, создавали общественное мнение, которым руководствовался монарх при принятии решений, формировали офицерский корпус. Монархи, политика которых расходилась с интересами дворян, свергались в дворцовых переворотах.

Возникновение абсолютизма было связано со слабостью главных классов, которые могли бы контролировать королевскую власть. Позиции феодалов слабели, а позиции буржуазии ещё не окрепли. Поэтому и те и другие нуждались в защите государства, не в последнюю очередь от социальных низов. Классовую природу абсолютной монархии со всей очевидностью выявили уничтожившие её буржуазные революции.

Зарубежные историки, констатируя «укрепление монархического принципа», термину «абсолютизм» предпочитают определения «новая, ренессансная и персональная монархия», «административная монархия в сословном обществе», «административное централизующее государство», «классическое государство», «династическая эпоха». Понятие «абсолютизм» отвергается как не соответствующее действительности ввиду ограничения власти королей привилегиями аристократии и провинций.

Относительно вопроса о классовой природе абсолютизма в западной историографии осторожно постулируется, что для каждой страны ответ будет свой, а для всей Европы он вряд ли возможен. Хотя в качестве общего правила утверждается, что «классическое государство» устанавливалось в борьбе с господством земельной аристократии, опираясь на группу служащих, в противовес баронам, лордам, крупным феодалам, боярам, которые подменяли собой государство во времена анархии.

Действительно, власть абсолютного монарха была заключена в жёсткие рамки. Оборотной стороной крайней степени централизации и отчуждения власти от общества стала её ненадёжность и хрупкость. Десяток и удачливых придворных авантюристов мог легко совершить дворцовый переворот. Но, меняя на престоле личности и даже династии, заговорщики никогда не покушались на абсолютизм как таковой.

Нельзя не согласиться с тем, что существовали весьма разнившиеся имперская, национально-государственная и региональная модели абсолютизма. Также абсолютизм был способен, в зависимости от конкретных обстоятельств, как способствовать, так и препятствовать национально-государственной консолидации.

Верно и то, что абсолютизм выражал национальные интересы. Но его классовую природу всё это не меняло – он оставался механизмом власти феодалов.

Первые буржуазные революции отразили противоречия эпохи. Их было три: Крестьянская война в Германии (1524–1525) – первая и неудавшаяся; национально-освободительная война в Нидерландах (1566–1609) – вторая и первая победившая; Английская (1640–1660) – третья по счёту и первая определённо названная в историографии революцией.

В буржуазной историографии термин «революция» легко употребляют, когда речь идёт о резких изменениях в частных сферах общественных отношений: финансовой, интеллектуальной, технической и т. п. Например, «революция цен» для характеристики всплеска инфляции, «религиозная революция» в связи с Реформацией, «интеллектуальная революция» в связи с естественнонаучным прогрессом. Но стараются избегать, когда речь идёт о глобальных социальных потрясениях.

В советской историографии он, наоборот, резервировался за глобальными пертурбациями и скупо применялся для характеристики переворотов в отдельных сферах жизни общества. При этом в целях контрастного выявления глубинной сути феномена отсекались его конфессиональные, политические и иные частные особенности. В результате рисовалась схематичная, в отдельных случаях даже утрированная картина прошлого. Так, в частности, случилось с Крестьянской войной в Германии, для понимания сути которой считалась излишним и даже затемняющим её (в качестве идеологической маскировки) анализ религиозных противоречий. Аналогичным образом в оценке Нидерландской революции как социально-экономического переворота несколько умалялось значение её национально-освободительной составляющей.

Наоборот, буржуазная историография в нидерландских событиях второй половины XVI в. видит, главным образом, национально-освободительную борьбу, лишь попутно с которой решались социально-экономические вопросы.

Таким образом, проблема первых буржуазных революций состоит в том, чтобы найти в них связь различных, порой взаимоисключающих векторов социального развития, ни один из которых не имел очевидного превалирования.