Учебное пособие для студентов филологических факультетов, университетов и пединститутов 3-е издание Москва · 2002
жүктеу/скачать 5.31 Mb. Pdf көрінісі
|
| Глава III. Грамматический строй языка
как бы через «голову» существительного человек: человек этот — Ольга. Поэтому и счастье оказывается не его (человека), а ее (Ольги). Возможности сосредоточиться на грамматической категории рода имеются в разных языках, располагающих этой категори- ей. Однако сами особенности отдельных языков определяют своеобразие средств ее выделения. Так, в немецком языке, где камни характеризуются мужским родом, а растения обычно жен- ским родом, персонификация с помощью рода менее заметна, чем, например, в английском, в котором все вещи ассоцииру- ются с it, а поэтому персонификация вещей или животных с помощью «он» или «она» оказывается гораздо заметнее, чем в языке немецком 1 . Сосредоточиться на грамматической категории рода возможно и тогда, когда при переводе с одного языка на другой происхо- дят изменения внутри самой категории. Подобные изменения обычно проходят незамеченными, и только в случаях персони- фикации неодушевленных предметов или при наличии одушев- ленных существ эти изменения дают о себе знать и своеобразно осмысляются в языке художественной литературы. Остановимся в этой связи на двух известных в литературе при- мерах, но попытаемся прокомментировать их соотносительно. Изящное и в то же время полное глубокого смысла стихотво- рение Г. Гейне об одинокой пихте, растущей на севере и тоску- ющей по южной пальме (Ein Fichtenbaum steht einsam...), было великолепно переведено Лермонтовым («На севере диком стоит одиноко / На голой вершине сосна...»). При переводе, однако, тональность стихотворения изменилась, так как в немецком язы- ке пихта — существительное мужского рода (ein Fichtenbaum) 2 , а пальма — женского (die Palme). Противопоставление по роду двух существительных, персонифицированных у Гейне, было снято Лермонтовым, так как и сосна и пальма в русском языке относятся к женскому роду. В результате все стихотворение у Лермонтова, прекрасное по-своему, получило, однако, более абстрактное значение, чем у Гейне, так как противопоставле- 1 См.: Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958. С. 275 (в главе «Пол и род» приводятся интересные факты из разных языков). 2 Мужской род этого слова определяется его вторым элементом (der Baum — «дерево»), тогда как die Fichte женского рода. По-видимому, Гейне употребил сложное слово der Fichtenbaum вместо простого die Fichte именно для того, что- бы создать противопоставление по роду с последующим существительным die Palme. 277 ние мужского и женского начала, отчетливо выраженное в не- мецком оригинале, не сохранилось в русском переводе (сосна на севере грезит во сне о прекрасной пальме — о родстве душ) 1 . Совсем иное отношение сложилось при переводе Крыловым знаменитой басни Лафонтена «La cigale et la fourmi» (у Крылова «Стрекоза и Муравей»). В этом случае в оригинале оба суще- ствительных относятся к женскому роду (по-французски и «куз- нечик» и «муравей» женского рода), тогда как Крылов, заменив кузнечика стрекозой, создал противопоставление, отсутствую- щее у французского автора: мужское трудолюбие муравья (мура- вей — мужского рода) оттеняется женским легкомыслием стре- козы (стрекоза — женского рода). В этом примере оригинал оказался абстрактнее перевода. В русском тексте возникло новое осмысление старой темы о трудолюбивых и ленивых 2 . Таким об- разом, если в восьмистишье Гейне проводилось противопостав- ление мужского и женского рода, а в переводе Лермонтова оно было снято, то в случае с Лафонтеном и Крыловым отношение оказалось обратным: у Крылова возникло противопоставление по признаку пола, которое отсутствовало у французского бас- нописца. Так грамматическая категория рода, сама по себе, казалось бы, «не ощутимая», не только «оживает» в определенных усло- виях, но и определяет характер целого повествования 3 . Итак, следует отличать функции грамматической категории рода в общенародном языке от особых случаев ее осмысления в стиле художественной литературы, когда мысли предоставляет- ся особая возможность сосредоточиться на этой категории и 5. Грамматические категории 1 Ср.: Щерба Л.В. Опыты лингвистического толкования стихотворений // Советское языкознание. Т. 2. Л., 1936. С. 129; Выготский Л.С. Мышление и речь. М., 1934. С. 273. 2 Хотя кузнечик оказался у Крылова стрекозой, тем не менее эта последняя сохранила все признаки кузнечика (попрыгунья, пела). В действительности стрекоза не прыгает и не поет. Крылов частично отходит от старой темы, но частично и сохраняет ее. Об этом см. заметку: Плотникова-Робинсон В.А. Стре- коза или кузнечик? // Лексикографический сборник. 1958. Вып. 3. С. 133–138. 3 В известном стихотворении французского поэта XIX столетия Сюлли-Прю- дома «Разбитая ваза» («Le vase bris é ») есть тонкое, как бы пунктиром намечен- ное противопоставление мужского и женского рода: ваза по-французски муж- ского рода (le vase), а вербена, умирающая в этой вазе, женского. Поэт Апухтин в своем переводе этого стихотворения заменил слово вербена словом цветок, чтобы сохранить родовое противопоставление (ваза — она, цветок — он, тогда как при вербене получилось бы два имени женского рода): «Ту вазу, где цветок ты сберегала нежный...» |