Учебное пособие для студентов филологических факультетов, университетов и пединститутов 3-е издание Москва · 2002
жүктеу/скачать 5.31 Mb. Pdf көрінісі
|
| Глава III. Грамматический строй языка
поставить перед собой более общий вопрос о характере всего повествования, о взглядах Всеслава, о том, насколько точка зре- ния автора «Слова» совпадает с рассуждениями Всеслава, и т.д. Разумеется, не во всех случаях можно проделать подобный анализ. Да и само по себе предложение не всегда нуждается в такого рода анализе. Так, в выражении «первый блин комом» нам сравнительно безразлично, как понимать творительный падеж комом — как падеж превращения или только как падеж сравнения. Безразлично потому, что семантика слова ком не нуждается в этом уточнении: блин, который превратился в ком, — это в общем то же, что и блин, напоминающий ком. Иного ха- рактера предложение о Всеславе, который скакал волком. Здесь анализ творительного падежа дает возможность лучше понять характер самого текста, создает более широкую перспективу. Третий случай можно обнаружить в старинной пословице «Грех да напасть бороною ходят», где из двух интересующих нас сейчас видов творительного падежа (сравнения и превращения) явно выступает вперед значение творительного сравнения: «грех» и «напасть» сравниваются с бороной, которая задевает одних, но минует других, подобно тому (сравнение) как зубья бороны при первом прохождении взрыхляют землю по одной полосе и оставляют ее нетронутой по другой. Здесь творительный падеж бороною воспринимается как творительный сравнения, ибо не- известно, чтобы в старинных народных повериях «грех и на- пасть представлялись бы именно бороною» 1 . Таким образом, если проанализировать лишь два значения творительного падежа — сравнения и превращения, то опреде- ление того или иного из этих значений возможно в ряде случаев только на основе глубокого анализа содержания всего предло- жения. Но вместе с тем и здесь проявляется общий закон грам- матики и ее категорий: как ни различны подзначения твори- тельного в словах волком, комом, бороною, все они объединяются единым общим значением этого падежа вообще. Это общее от- влеченное значение, взаимодействуя с частными подзначения- ми, вместе с тем возвышается над ними. Поэтому можно гово- рить о творительном падеже вообще, не уточняя, какое именно подзначение этого падежа имеется в виду. Говорящий обычно и не замечает этих подзначений, проходит мимо них. Отвлечен- 1 Там же. С. 502–503. Ср. с этим латинское metus hostium, которое может означать и «страх врагов» (genetivus subjectivus) и «страх перед врагами» (genetivus objectivus) в зависимости от контекста. 301 ная категория творительного падежа дает возможность как бы устранять вопрос о подзначениях в системе определенного па- дежа, хотя сама эта отвлеченная категория — результат истори- ческого развития языка. Поэтому нельзя согласиться с теми лингвистами, которые, ссылаясь на многообразие функций каждого падежа, склонны вообще отрицать его общее значение 1 . В действительности многообразие падежных функций не снимает вопроса об общем значении каждого падежа, подобно тому как многообразие способов употребления слова обнару- живает связь конкретных случаев его осмысления с основным значением в данную историческую эпоху (гл. I). При всем многообразии ранее проанализированных функ- ций творительного падежа в русском языке (причем указаны были далеко не все подзначения этого падежа) все же можно утверждать, что основным его значением является значение инст- рументальное, подобно тому как винительный падеж — это преж- де всего падеж прямого объекта, родительный — определитель- ный, именительный — назывной (номинативный) и т.д. В соотношении общего и частных значений падежа обнаружива- ется закон языка, его способность передавать общее и отдель- ное не только в слове, но и в грамматической категории. Вот почему число падежей в различных языках, имеющих эту грамматическую категорию, различно. В русском языке их шесть (если не считать звательного и старинного местного падежа), в немецком четыре, а во многих языках, например, Дагестана их значительно больше. Это объяс- няется тем, что в этих последних языках наряду с «обычными» падежами существуют многочисленные так называемые мест- ные падежи, обозначающие различные положения предмета в пространстве. Так, в лакском языке особый падеж обозначает нахождение в чем-либо (къатлуву — «в доме»), позади чего- нибудь (къатлух — «за домом»), на чем-либо (къатлуй — «на доме»), под чем-либо (къатлулу — «под домом»). По-видимому, 5. Грамматические категории 1 А.А. Потебня, дав глубокий анализ «конкретных значений творительного падежа», отрицал как общее значение падежа, так и общее значение слова (от- рицание общего значения слова Потебня переносил и в область грамматики). С других позиций обоснование общего значения для каждого падежа (имени- тельного, родительного, дательного, винительного) проводится в ст.: Jakobson R. Beitrag zur allgemeinen Kasuslehre // Travaux du cercle linguistique de Prague.1936. N 6. P. 240–288. Иначе трактует вопрос А.В. Исаченко (см.: Исаченко А.В. Грам- матический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология. Ч. 1. Братислава, 1954. С. 127–144). |