Учебное пособие Издатели серии В. Г. Зусман, А. А. Фролов

Множественность названий, которые используются для обозначения жителей Британских островов, наглядно свидетельствует о том, что англичане не представляют собой однородной расы и являются результатом смешения народов, изначально очень далеких друг от друга по происхождению и языку: иберов, кельтов, датчан, англосаксов и норманнов¹²⁷.

Для формирования английского характера решающим явилось островное положение страны. Не случайно именно здесь возник роман о Робинзоне Крузо. Вообще в английской литературе можно найти множество произведений, действие которых разворачивается на острове («Утопия» Мора, «Коралловый остров» Бэллентайна, «Остров сокровищ» Стивенсона, «Повелитель мух» Голдинга и другие), поскольку в сознании английского читателя любой остров подсознательно ассоциируется с родной страной.

Для англичан характерно ощущение отделенности от остального мира (о поездке в страны континентальной Европы говорят: «поехать в Европу» или «на континент»), замкнутость, обособленность, ощущение, что мировые бури ее не касаются (так было по крайней мере до начала двух мировых войн и изобретения ядерного оружия в XX веке). «То, что делается по ту сторону Ламанша, воспринимается англичанами как происходящее в другой культуре и цивилизации», - пишет российский исследователь В. Шестаков. Даже сегодня, по его мнению, пролив представляет собой в сознании британца подобие средневекового рва, отделяющего городскую цивилизацию от варварства, упорядоченную жизнь от хаоса¹²⁸.

6. Заказ № 1321

Океанический климат дает большое количество осадков и туманов, сильные ветры, мало солнечных летних дней, небольшую разницу зимних и летних температур. Все это способствует формированию твердости характера, закаленности тела и духа, сдержанности в выражении чувств и эмоций.

Особенность английской природы состоит в ее необыкновенном разнообразии при малых размерах страны. Ландшафт здесь чрезвычайно переменчив: равнины сменяются горами, горы обрываются в океан, зеленый ковер переходит в меловые скалы. Не менее разнообразен и архитектурный пейзаж. Каждое графство Великобритании отличается своими строительными материалами, техникой, стилями. Отсюда парадоксальное с точки зрения иностранных наблюдателей сочетание приверженности традициям, конвенциональным нормам и ритуалам, с одной стороны, и пестование индивидуальности, нередко принимающей эксцентрические формы, - с другой. У. Эмерсон отмечал, что Англия - страна противоречий и неожиданностей: «Английскому характеру свойственны не постоянство и однообразие, а разнообразие и разнородности». Он подчеркивал, что эта материалистическая нация дала миру большое количество мистиков и поэтов, что, являясь неутомимыми путешественниками, англичане в то же время и страстные садоводы, приверженцы своей страны и домашнего уюта; хорошие друзья, но враги, которых не пожелаешь никому; мирный народ, но если их разозлить, чрезвычайно воинственный. Именно англичане при всей их законопослушности создали лучшие детективы, при всем их конформизме они обладают склонностью к эксцентричности и всячески культивируют индивидуальность¹²⁹.

От континента Англию отделяет только пролив Ламанш, который англичане называют The English Channel (Английский канал). Самое узкое его место, Па-де-Кале, они зовут The Strait of Dover no имени города Дувр, находящегося на его берегу с английской стороны. Это лишний раз подчеркивает склонность англичан смотреть на остальной мир так, словно именно они находятся в его центре и являются точкой отсчета (кстати, нулевой меридиан, от которого идет отсчет времени, действительно находится в Гринвиче в предместьях Лондона). С другой стороны, упорство, с которым англичане сохра-

няют на своих картах названия, отличные от принятых в большинстве стран мира, свидетельствует об их знаменитой приверженности традициям. Наряду с географическими названиями о традиционализме британцев свидетельствуют меры длины и веса, которые отличаются от принятых во всей остальной Европе, а также левостороннее движение на дорогах и своеобразная форма розеток для электроприборов.

Д. Б. Пристли в своей книге «Англичане», пытаясь выделить основные национальные черты британцев, сравнивает их с французами и американцами. Выбор именно этих наций для сравнения не случаен. Об американцах нередко говорят, что они с британцами составляют «две нации, разделенные общим языком». Теснейшим образом связанные с Англией изначально, американцы вследствие своеобразия геополитических особенностей ушли в некоторых аспектах очень далеко от своих англосаксонских корней. А поскольку во второй половине XX века Великобритания передала свои позиции ведущей мировой державы США, превратившись в их младшего политического партнера, то англичане испытывают к американцам сложный комплекс чувств, от ревности к их успехам до пренебрежительного отношения к отсутствию глубины и культурности, характеризующей, с их точки зрения, среднего американца.

Английские очерки о посещении Соединенных Штатов начали публиковаться еще со времен Ч. Диккенса и Э. Троллопа и, как правило, носили назидательный или критический характер. Американские писатели, философы, политики и журналисты (Т. Джефферсон, В. Ирвинг, Ф. Купер, У. Эмерсон, Г. Джеймс и др.) тоже не без иронии описывали дух и традиции нации, от которой отпочковались.

Французы - ближайшие соседи Англии на континенте. С ними у англичан исторически сложились очень своеобразные отношения любви-ненависти («Our sweet enemy, France»¹³⁰). Причиной во многом послужило то, что английская и французская концептосферы по большинству позиций оказываются несовместимыми. Отмечая склонность англичан к эмпиризму, Э. Истхоуп выстраивает целую систему оппозиций, которая, по его мнению, подсознательно мотивирует все поведение британца. В этой системе конкретное противопоставлено абстрактному, практика - теории, здравый смысл - дог-

¹ A. Easthope. Englishness and National Culture. Lnd - N. Y., p. 92.

163

ме, естественность - искусственности, протестантство - католичеству, английское - французскому и так далее.

Историческое взаимодействие англичан с французами началось в 1066 году, когда Вильгельм Завоеватель вторгся в Англию, убил в битве при Гастингсе короля Гарольда и стал английским королем. Вслед за этим в стране установилась необычная культурная ситуация. Знать, преимущественно норманнского происхождения, говорила только на французском языке. На нем принимали законы, выступали в парламенте и в суде. Церковь (христианизация Англии в целом завершилась к VIII веку) пользовалась латынью, а народ говорил на англосаксонских диалектах. Засилье французского языка продолжалось до XIV века, когда на основе лондонского диалекта начал складываться английский язык, в который вошло огромное число французских и латинских заимствований, значительно потеснивших слова германского происхождения¹³¹.

Английские монархи, потомки Вильгельма, часто вовсе не знавшие языка, на котором говорил их народ, имели родовые земли во Франции, состояли в родстве с французской правящей династией, проводили большую часть времени на континенте и считали Францию сферой своих политических интересов. Следствием этого явилась Столетняя война (1337-1453).

В XVI веке вражда Англии и Франции приобретает религиозную окраску. Реформация английской церкви, проведенная Генрихом VIII, противопоставила Англию Франции и Испании - странам, в которых особенно силен был дух католицизма.

Островное положение и удаленность от мировых торговых путей на протяжении многих столетий определяли отсталость Англии в экономическом, политическом и культурном отношении. Вплоть до XVI века страна запаздывала в своем развитии на 200-300 лет по сравнению с континентом.

Размеренное течение жизни как бы в отрыве от всего остального мира обусловило знаменитую английскую приверженность традициям (консерватизм, нелюбовь к переменам). В соединении со сдержанностью в проявлении чувств, умеренностью и взвешенностью

¹³¹ Д. Дефо в своем памфлете «Чистокровный англичанин» отмечает: «И речь свою украсили при этом таким невытворимым Шиболетом, Что по нему ты опознаешь вмиг Саксоно-Римско-Датский наш язык». Англия в памфлете... с. 37.

164

в поведении и поступках это качество позволяло англичанам избегать резких социальных потрясений.

Дж. Оруэлл в своем эссе «Англичане» замечает, что революционные традиции не прижились в Англии. Он подчеркивает, что массы по сей день в той или иной степени склонны считать противозаконное синонимом плохого. Поэтому из самых сложных и взрывоопасных ситуаций англичане пытаются найти мирный и законный выход. Оруэлл приводит пример, когда во время нацистских бомбежек Лондона власти пытались воспрепятствовать превращению метро в бомбоубежище. «В ответ лондонцы не стали ломать двери и брать станции штурмом. Они просто покупали билеты по полтора пенни, тем самым обретая статус законных пассажиров, и никому не приходило в голову попросить их обратно на улицу»¹³².

То же самое мы наблюдаем и в исторической перспективе. Там, где другие страны шли через революцию, Англия выбирала эволюционный путь. Единственное событие, носившее характер политической революции (хотя в английских учебниках истории для его обозначения используется слово war, а не revolution) - гражданская война между сторонниками короля и парламента, закончившаяся казнью Карла I в 1649 году.

В то же время приход к власти Вильгельма Оранского в 1688 году носит название «Славная революция» (Glorious Revolution). Событие это является «славным» с точки зрения англичан именно потому, что по сути своей представляло бескровный дворцовый переворот. Революцией же оно именуется не в марксистском смысле, но в связи с тем, что положило начало принципиально новым взаимоотношениям между королем и парламентом.

Англия меняет свою государственную структуру постепенно и внешне без особого пафоса (особенно в сравнении с российскими политическими страстями). Осенью 1999 года палата лордов (существовавшая с XIII века!) приняла решение о самороспуске. Ставится вопрос и об упразднении королевской власти. Королевская власть в Англии никогда не была так сильна, как во Франции. Еще в 1215 году была подписана так называемая «Magna Carta», ограничивавшая власть короля. Начиная с приглашения на трон Вильгельма Оранского, монархи, по выражению Д. Б. Пристли, «в известной степени

165

примерялись так, как будто это были шляпы». Фактически страной правит парламент. Англия в XVIII веке становится центром Просвещения, в ней раньше, чем в других странах создано «цивилизованное» правительство, устроенное по законам «здравого смысла». Именно отсюда распространилась идея политической свободы - liberty, подхваченная позднее Великой французской буржуазной революцией. Англичане убеждены, что живут в демократической стране, потому что меньшинство обладает здесь достаточными возможностями, чтобы к нему прислушались, и способно ощутимо влиять на политику правительства.

Важнейшую роль в формировании английского национального характера сыграли реформация церкви, проведенная в первой половине XVI века Генрихом VIII, и пуританство, под знаком которого совершалась в XVII веке буржуазная революция. Собственно, под религиозным знаменем сторонники парламента выступали за быстрые и радикальные буржуазные преобразования в стране. С приходом Вильгельма Оранского пуританство победило окончательно. Иными словами, одержала победу идеология набиравшей силы буржуазии. В обществе сложились концепты, связанные с пуританским мировоззрением: бережливость, трудолюбие, умеренность, скромность, сдержанность, здравый смысл и приверженность «золотой середине». Пуританство оказалось напрямую связанным с эмпирическим подходом к действительности, который всегда отличал английскую нацию. Достаточно вспомнить, что Великобритания - сегодня единственная страна в Европе, не имеющая письменной конституции и строящая свое законодательство на законах и прецедентах (так называемом Common Law). Эмпирический взгляд на жизнь лежал и в основе «промышленного переворота», начавшегося во второй половине XVIII в., который опять-таки именуется в английских книгах революцией (Industrial Revolution). Благодаря изобретению паровой машины, сеялки, ткацкого станка, имевших конкретное практическое применение, Англия смогла стать в середине XIX века самой развитой промышленной страной мира. Начался период расцвета Великобритании - время империи, наивысшая точка которой совпала с правлением королевы Виктории (1837-1907). Многие историки даже называют этот период «временем Британии». Из небольшого острова Британия превратилась в центр Вселенной, а британцы из островного народа - в «образцовую» нацию,

166

которая считала своим долгом нести цивилизацию, «окультуривать» население других менее развитых стран. Начинает формироваться чувство превосходства, ощущение избранности, хотя предпосылки к тому наметились гораздо раньше'". В период «викторианской эпохи» многие концепты национального британского характера стали восприниматься как константы.

Сегодня англичане отмечают, что уходит в прошлое их прежняя невозмутимость (знаменитая stiff upper lip), сглаживается врожденное чувство классовой принадлежности, видоизменяется представление о джентльмене, честности, воспитанности, справедливости. Однако сторонний наблюдатель замечает, что все эти концепты еще не перестали быть значимыми для национального сознания.

Попытаемся выделить особо значимые концепты английского культурного мира, обладающие особой значимостью.

Широко известно, какую роль играет в английской культуре концепт дома/домашнего очага - того, что обозначается словом «home». Дом наиболее близок по значению к русскому понятию «Родина» и английскому «homeland» (хотя существует, конечно же, и вариант «motherland»)¹³⁴. Сам факт, что родная земля ассоциируется в английском языке с домом, знаменателен. Это подтверждается многочисленными пословицами, крылатыми выражениями: «Home, sweet home», «East or West, home is best», «An Englishman's home is his castle» и т. п., а также обилием слов, от «home» образованных: «home-coming», «homesickness», «homey» «homeliness», «home-keeping», «homeward» и т. д.

Английское «home» обычно переводится на русский язык как «дом, жилище, домашний очаг, семья». Однако Карен Хьюитт в своей книге «Понять Британию» отмечает, что дом для англичанина не только место, где он живет, но и вся атмосфера, созданная живущими там людьми¹³⁵. При этом английское представление о доме как жилище значительно отличается от континентального. Для боль-

¹³³ Еще в 1559 году будущий епископ Лондонский Дж. Эйомер объявлял, что бог - англичанин, и призывал своих соотечественников семь раз в день благодарить его, что они родились англичанами, а не итальянцами, французами или немцами.

¹³⁴ См.: А. Вежбицкая. Семантические универсалии и описание языков... с. 278-279.

¹³⁵ К. Хьюитт. Понять Британию. Ижевск, 1992.

167

шинства англичан дом - это кирпичное строение с комнатами на первом и втором этаже. У каждого дома есть свой садик (пусть даже очень маленький), который составляет гордость хозяев. Его показывают гостям, за ним тщательно ухаживают, в него вкладывают немалые средства.

В целом английский дом представляет собой микромодель острова: глухой забор, отгораживающий от внешнего мира, и кусок любовно возделываемой земли - маленький, ухоженный, окультуренный. В основе английского концепта «home» нетрудно разглядеть вытекающую из географического положения страны идею обособленности, отделенности от всего остального мира и замкнутости в своем небольшом уютно обустроенном пространстве. Не случайно англичане так привязаны к своим домам. Предпринятая в 60-е годы попытка внедрить в Великобритании многоквартирные дома провалилась, и застроенные ими кварталы быстро превратились в трущобы.

Англия заселена очень компактно. Особенно ее южная и центральная часть. Однако это не мешает англичанам жить обособленно. И тут проявляют себя два других важнейших для английской мен-тальности концепта: «freedom» и «privacy».

Концепт «свободы» (freedom), так же как и концепт домашнего очага, органично вытекает из геополитического и исторического факторов. Страна расположена на острове, который отделен от суши - как бы независим от континента. После норманнского завоевания 1066 года Англия ни разу не была захвачена иноземцами. Британия не знала тирании. Королевская власть очень рано была уравновешена властью парламента. Первые политические свободы в Англии появились уже в XVII веке, когда во Франции о них еще не помышляли. В это время журналистов стали допускать на заседания парламента и им было разрешено публиковать материалы о заседаниях в газетах. Простые люди во многих городах начали образовывать так называемые «conversation clubs» - «дискуссионные клубы», где обсуждались животрепещущие политические вопросы. Английская свобода неотделима от независимости.

Англичане и теперь гордятся независимостью средств массовой информации и считают, что могут получать из них абсолютно объ-

168

ективное представление о том, что происходит в их стране и мире. Одна из самых популярных английских газет носит название «Independent» - что подчеркивает ее свободу от интересов каких бы то ни было политических партий.

Англо-русский словарь под редакцией В. К. Мюллера в качестве русских эквивалентов английского слова «freedom» предлагает «свобода» и даже «воля» (что уже совсем никак не вписывается в рамки английской концептосферы, так как «воля» - чисто русский концепт, связанный с российскими необъятными пространствами).

Англичане же вкладывают в понятие «freedom» совершенно иной смысл. Английское представление о свободе сосредоточено на возможности делать то, что хочешь, и не делать того, чего не хочешь¹³⁶. В подтверждение сказанного А. Вежбицкая цитирует Локка, который в своем «Опыте о человеческом разумении» писал: «...свобода выбора состоит в нашей способности действовать или не действовать в соответствии с нашим выбором, нашей волей». Она ссылается также и на английского философа XX века Исайю Берлина, который в своих эссе о свободе называет «freedom» «понятием отрицательной свободы».

Действительно, англичане любят повторять, что свобода человека ограничивается кончиком носа соседа. «Liberty» (от лат. «liber-tas») тоже обычно переводится на русский язык как «свобода». Слово вошло в употребление в Англии в XVII-XVIII веке. Дж. Б. Пристли утверждает, что именно англичане выработали идею свободы, которую затем подхватила и превратила в свой лозунг Великая французская буржуазная революция.

Слово «liberty» в настоящее время хотя и не исчезло полностью из употребления, но либо приобрело отрицательную коннотацию (например, в выражениях типа «to take the liberty of...» - позволить себе; «to take liberties with smb» - позволять себе вольности с кем-либо и т. п.), либо стало специализироваться на «общественных правах» и политическом дискурсе. «Freedom» же связано с личными правами индивида, личным пространством, личной независимостью, с «приватностью» - «privacy».

' А. Вежбицкая. Семантические универсалии и описание языков... с. 439-442.

169

Для английского национального сознания частная жизнь, приватность (privacy) и свобода (freedom) определяются друг через друга, составляя единое смысловое целое. Приватность является реакцией на скученность, желанием защитить личностное пространство, которое англичане ощущают почти физически как продолжение собственного тела и оберегают очень ревностно¹³⁷. О важности данного концепта для английского сознания свидетельствует обилие словосочетаний, с ним образованных: «private life», «private means», «private property», «in private» и т. п. Само слово происходит от «private» -«частный/личный, уединенный, тайный/конфиденциальный» и предполагает наличие психологически безопасного расстояния между отдельной личностью и окружающими. Концепт «privacy» крепко сцеплен с концептом «home».

В то же время «privacy» вплотную подводит нас и к пониманию английской сдержанности, которая вовсе не является следствием отсутствия эмоциональности, как это представляется многим иностранцам, но стремлением сохранить комфортную обстановку общения, нежеланием смутить собеседника. Англичанин, скованный рамками этикета, по замечанию Пристли, стремится домой, чтобы там, наконец, расслабиться в приватной обстановке, выпустить на волю свою истинную сущность"⁸.

Здравый смысл

«Common sense» традиционно переводится на русский язык как «здравый смысл». Однако слово «sense», которое нередко выступает как синоним всего выражения, имеет в английском языке множество словарных значений, среди которых «смысл» далеко не главное. Первым значением, которое предлагают словари, является «чувство, ощущение, сознание». Причем обращает на себя внимание тот факт, что в английском «sense» содержатся два момента, которые в русском языке разводятся: «чувства» и «сознание, разум». Та же двойст-

170

венность зашифрована и в глаголе «to sense», который соединяет в себе значения: «ощущать, чувствовать и понимать». В этих семантических оттенках проявляется склонность англичан к эмпиризму. Джон Локк подчеркивал, что под «sense» он понимает не интеллектуальную способность, «формирующую наши рассуждения и осуществляющую доказательства», а определенные «практические принципы», необходимые для формирования нравственности¹³⁹.

Эмпирический подход проявляет себя во многих областях английской культуры: в философии, праве, языке. Эмпирическое отношение к жизни зашифровано и в менталитете. При всей внешней простоте грамматического строя всякое правило имеет большое число исключений, в результате чего овладение английским языком не может быть сведено к постижению некой абстрактной схемы, но предполагает скрупулезное запоминание отдельных случаев («прецедентов»).

В английском языке существует множество структур, свидетельствующих об особой «привязанности» британцев к точному факту, к очевидному: «it's a fact» - «это факт», «in actual fact», «as a matter of fact» - «фактически, на самом деле, в действительности», «actually», «really» - «на самом деле», «exactly» - «точно», «obviously» - «очевидно» и т. п. Это лишний раз подтверждает высказывание А. Вежбиц-кой о том, что «...в области культурно значимых объектов и концептов языки обладают особенно богатым словарным запасом»¹*. Однако эмпиризм определяет и невербальные концепты британцев, язык английских жестов.

Своеобразную окраску эмпиризм сообщал и различным художественным системам, даже тем, которым эмпиризм чужд. Примером может служить романтизм. Определяя сущность новой поэзии в предисловии к знаменитому сборнику «Лирические баллады», Вордсворт призывал поэтов обратиться к «незначительному», то есть к непосредственному опыту повседневной жизни.

С концептом «sense» тесно связан «reason», который обозначает не столько «разум, рассудок», сколько способность думать, понимать и формировать представления и суждения на основе фактов (так объясняет значение этого слова Оксфордский словарь англий-

171

ского языка). В то же время показательно, что одно из значений «reason» объясняется в словаре через понятие «sense» - «good sense» («благоразумие, здравый смысл»). «Reasonable» в английском сознании выступает как антоним «rational» (рациональный). Дж. Б. Пристли подчеркивает, что в соседних с Англией странах государственное устройство имело в своей основе рациональное («rational»), но не разумное («reasonable») начало. Он делает вывод о том, что британские государственные институты, основанные на здравом смысле, несмотря на кажущуюся нелогичность и даже абсурдность, оказались более долговечными и приспособленными к жизни. При этом он характеризует английское политическое устройство как «politically and socially reasonable, not intolerable to men of sense» (курсив наш. - M. Ц.).

Концепт «reason» окончательно сформировался в XVIII веке, в эпоху Просвещения, одним из названий которой в Англии было «The age of reason». Выражение «reasonable man» («благоразумный человек») приобрело дополнительные оттенки смысла и стало трактоваться как «человек, чье поведение строго регламентировано социальными предписаниями и принятыми в обществе моральным кодексом и правилами поведения»¹⁴¹. «Здравый смысл» в этом толковании стал одним из основных принципов поведения джентльмена и был возведен в культ во времена королевы Виктории. Викто-рианцы, по свидетельству писателя М. Арнольда, совершали благоразумные поступки не просто потому, что они казались им таковыми, но потому, что находили особое удовольствие в возможности следовать велению долга и здравого смысла. Таким образом, рассматриваемый концепт лежит в основе свойственной британцам законопослушности, служит оплотом социальной стабильности и известного консерватизма. «Common sense» оказывается теснейшим образом связанным с другими концептами, составляющими «анг-лийскость»: «джентльмен», «сдержанность», «приверженность традициям».