Представление и анализ социометрических данных

Невидимая для нас схема социальной вселенной становится благодаря диаграммам наглядной. По этой причине социометрическая диаграмма является тем целесообразнее, чем точнее и реалистичнее она отображает выявленные связи. Поскольку важна каждая деталь, самое точное изображение является также и самым адекватным. Трудность состоит не только в том, чтобы как можно более просто и кратко представить сведения, но также и в том, чтобы их можно было исследовать.

Разработаны самые разные виды социограммы. Общим для них является изображение схемы социальной структуры как целого и положение в ней каждого индивида. Одни показывают социальные конфигурации во временном развитии и в пространственном распространении. Другие виды социограмм в свою очередь отображают текущую и временную картины группы. Поскольку графическая техника изображения является методом исследования, социограммы построены так, чтобы из первичной карты сообщества можно было вынести небольшие части, заново их изобразить и, так сказать, изучить под микроскопом. Другая производная, или вторичная (деривативная), социограмма возникает, если из карты сообщества на основе их функционального значения мы выводим обширные структуры, например психологические сети. Картографическое отображение сетей указывает на то, что на основе первичных социограмм мы можем разрабатывать графические формы отображения, которые помогают нам в исследовании больших географических областей.
Концепция и открытия
Социометрия фактически возникла, как только мы смогли исследовать социальную структуру в целом и в ее частных областях. До тех пор пока основное внимание уделялось индивиду, его отношениям и его адаптации к группе, оно было невозможным. Но как только социальная структура стала рассматриваться как целое, можно было приступить также к изучению частностей. Благодаря этому нам удалось описать социометрические факты (дескриптивная или описательная социометрия) и функцию специфических структур, учесть воздействие одних частных областей на другие (динамическая социометрия).

Если мы рассматривают социальную структуру сообщества как связанное с определенным пространством и определенной физической географией целое, как общность, состоящую из домашних групп, школ и рабочих мест, как взаимоотношения между их жителями в этих ситуациях, то мы получаем концепцию психологической географии сообщества. Если же мы рассматриваем структуру сообщества в ее деталях, то узнаем конкретное положение каждого индивида в ней и видим также, что каждый индивид окружен ядром отношений, которое у одних «толще», а у других «тоньше». Это ядро отношений является наименьшей социальной структурой сообщества, социальным атомом³³. Для дескриптивной социометрии социальный атом является фактом, а не концептом, подобно тому, как для анатомии, например, дескриптивным (описательным) фактом является сердечно-сосудистая система. Социальный атом приобрел основополагающее значение, как только исследование развития социальной структуры позволило заключить, что он играет важную роль в построении человеческого общества.

Если определенные части этих социальных атомов внешне расположены между задействованными индивидами, то определенные части соединяются с определенными частями других социальных атомов, которые со своей стороны связаны с частями опять-таки других социальных атомов. Эти связи ведут к образованию сложных цепей отношений, которые в терминологии дескриптивной социометрии называются психологическими сетями. Чем дольше существует сеть и чем более она распространена, тем меньшими возможностями воздействия располагает отдельный человек, тем меньше его индивидуальный вклад. С точки зрения динамической социометрии функцией этих сетей является формирование социальных традиций и общественного мнения.

Другая и более сложная проблема заключается в том, чтобы описать процесс, лежащий в основе притяжений и отталкиваний между индивидами, эмоциональные потоки, из которых, очевидно, состоят социальный атом и сети. Этот процесс можно представить как теле. Мы привыкли считать, что чувства возникают в организме индивида и направляются с разной степенью интенсивности на людей или вещи из непосредственного окружения. Мы всегда полагали, что чувства не только возникают исключительно в организме индивида — в целом ли организме или только в определенной части, а также, что эти физические и психические состояния раз и навсегда остаются в организме после их возникновения. Эмоциональное отношение к человеку или объекту называется катексисом или фиксацией; тем не менее эти катексисы (привязанности) или фиксации рассматривались лишь в качестве индивидуальных проекций. Это соответствовало материалистическому пониманию целостности и, как мы бы сказали, микрокосмической независимости индивидуального организма. Гипотеза, что чувства, эмоции или идеи могут "оставлять" организм или "возникать" в нем, по-видимому, несовместима с этой концепцией. Утверждения парапсихологии сходу отвергались как ненаучные. Утверждение, что народ представляет собой коллективное единство, казалось романтическим и мистическим. Сопротивление каждой попытке поставить под сомнение неприкосновенную целостность индивида коренится в том числе и в представлении, что чувства, аффекты, идеи привязаны к структуре, в которой они могут возникать, теряться, действовать и исчезать. Ибо где иначе могли бы храниться эти чувства, аффекты и идеи, после того как они «покинули» организм?

Открытие прочной структуры и закономерного развития социальных атомов и сетей подтвердило существование экстраиндивидуальных структур, в которые стекаются эмоциональные потоки — и, вероятно, удастся обнаружить еще много других структур. Но здесь проявилась еще одна сложность: пока мы (в качестве вспомогательных Я) выуживали у каждого индивида необходимые ответы и нужный материал, по причине нашей близости к индивиду мы стали склонны представлять себе теле как нечто исходящее от индивида, направленное на других людей или объекты. На индивидуально-психологическом уровне в подготовительной фазе социометрического исследования это, наверное, так. Но как только мы перенесли эти ответы на социометрический уровень и исследовали их не изолировано, а в их взаимоотношениях, веские методологические доводы свидетельствовали в пользу того, что этот эмоциональный поток, теле, следует понимать как интерперсональную или, более точно и общо, как «социометрическую структуру». Спроецированные чувства не имеют в социометрии никакого смысла. Они должны быть, по меньшей мере потенциально, дополнены «ретроецированными» чувствами. Одна часть не существует без другой. Это континуум. Пока новые знания не принуждают нас к изменению и усовершенствованию этого концепта, мы должны предположить, что реальный процесс в жизни одного человека соответствует, чувствительно на него реагируя, реальному процессу в жизни другого человека и что имеется бесчисленное множество позитивных и негативных разновидностей этой человеческой чувствительности. Теле потенциально может существовать между любыми двумя людьми. Но оно может стать действенным только тогда, когда эти люди встречаются или когда их чувства и идеи по определенным каналам, например сети, встречаются на определенном расстоянии. Эти эффекты дистанции или теле оказались комплексными социометрическими структурами, на которые через длинную цепь индивидов со звеньями совершенно разной чувствительности — от полного безразличия до максимального ответа — воздействует все то же теле.

Социальный атом состоит, следовательно, из многочисленных структур теле. Со своей стороны социальные атомы являются частями еще более крупных образований, психологических сетей, которые соответственно их отношениям теле связывают или разделяют большие группы индивидов. В свою очередь психологические сети являются частями еще более крупной единицы, психологической географии сообщества. Сообщество, наконец, является частью самой крупной конфигурации, психологической совокупности человеческого общества.

Эти широкие обобщения способствуют формированию псевдоцелостной (глобальной, тотальной) картины социальной вселенной. Основополагающая социальная и психологическая структура группы остается мифологическим продуктом их фантазии, мифологией, стоящей на пути к прогрессу от старого к новому социальному устройству, точно так же, как и фетиш товаров до анализа Маркса. Диалектические и политические глобалисты³⁴ оказались в тупике. Подлинный прогресс в политической теории может выкристаллизоваться только тогда, когда обеспечено более конкретное знание об основополагающей структуре группы.

Раньше представлялся необходимым только экономический анализ каждой реально существующей группы. С развитием широкого спектра социометрических процедур социального анализа, которые ухватывают саму основу социальной структуры, вырисовывается возможность нового развития. Исследователи-социометристы воспринимают глобализм неомарксистов как нечто такое же поверхностное и нереалистичное, как Маркс в свое время воспринимал глобализм Гегеля. В сравнении с размахом (еlan) глобалистских социально-философских школ социометрическое стремление может показаться робким. Вместо того чтобы анализировать общественные классы, состоящие из миллионов людей, мы проводим тщательный анализ малых групп. Это означает отход из социальной вселенной в ее атомарную структуру. Совместными усилиями многих ученых с течением времени мы снова придем к общей картине человеческого общества, которая, однако, будет более обоснованной. Это, пожалуй, может показаться глубоким падением, отступлением к старому после диалектического самодовольства, но отступлением стратегическим, отступлением к большей объективности.

С символизмом иного рода мы сталкиваемся в областях исследования, которые занимаются преимущественно психологической теорией. Пример тому — недавние разработки в школе гештальтпсихологии. Дж. Ф. Браун и Курт Левин схематизировали социальные структуры и социальные барьеры, не исследовав их эмпирически. Умозрительная схема может быть также вредной для развития молодой и ищущей свой путь экспериментальной науки, как и политическая схема. Имеется много звеньев в цепи межличностных отношений, которые нельзя угадать. Они требуют конкретного исследования в самой группе. Нас интересуют здесь не результаты исследования, например соответствует ли исследование возможным фактическим отношениям или нет, нас интересует контраст между эмпирическим и символическим методами процедуры. Мы поняли во время социометрической работы, как недостоверны наши самые удачные догадки в отношении социальной структуры, поэтому мы предпочитаем, чтобы наши концепции возникали и развивались с развитием эксперимента, и мы не берем их готовыми из любого априорного или несоциометрического источника.
Степень социометрического сознания
Оценить вред, нанесенный всеми символическими концепциями социальной структуры, проще всего, если непосредственно включиться в решающий эксперимент в качестве исследователя, который входит в группу, какой бы маленькой или большой она ни была, с намерением применить к ней социометрический метод. Проведение социометрического эксперимента даже в совсем небольшом сообществе представляет собой крайне щекотливую психологическую проблему, которая становится тем большей, чем более комплексным и дифференцированным является сообщество. Существует тенденция недооценивать возникающие сложности. Социометрические методы, казалось бы, должны приниматься благосклонно, поскольку они помогают осознать и прояснить основополагающие структуры (основные проблемные струтктуры) группы. Но это не всегда так. Некоторые люди противятся им, другие даже относятся к ним враждебно. Следовательно, нужно тщательно подготовить группу, прежде чем подвергнуть ее тестированию.

Социометрические техники должны ориентироваться на открытость данной популяции к социометрическому группированию, на его зрелость и готовность к исследованию, которая каждый раз может меняться. Психологическое состояние индивидов можно назвать степенью социометрического сознания. Сопротивление социометрическому методу часто можно свести к психологическим барьерам и барьерам, обусловленным воспитанием. Для полевого исследователя важно по отдельности продумать каждую проблему и попытаться с нею справиться.

Первая проблема, с которой, как правило, сталкиваются, — это незнание сути социометрического метода. Подробное и ясное изложение, вначале, наверное, в малых и доверенных группах, затем в случае надобности на городском собрании, оказывается крайне полезным, поскольку позволяет открыто обсудить возможные недоразумения. При этом отдельные индивиды, как правило, узнают, что в их группе имеют место многочисленные социальные и психологические процессы, не интегрированные демократическим способом. С другой стороны, становится ясным, что страх и сопротивление направлены не столько на метод, сколько на возникающие в результате выводы. Эти и другие реакции определяют степень социометрического сознания группы. Они определяют также форму и объем подготовки, в которой нуждаются члены группы, прежде чем можно будет приступить к проведению процедуры.

В ходе исследования спонтанные реакции участвующих индивидов позволяют нам сделать вывод о причинах их страхов и сопротивлений. В одном из обследованных сообществ несколько индивидов сделали свой выбор и обосновали его непосредственно; другие долго мешкали, прежде чем сделать выбор; один или два члена даже отказались от участия. После применения результатов тестирования к группе одна получившая несколько выборов женщина оказалась весьма недовольна. Ей не определили в соседи мужчину, который не ответил на ее первый выбор. Понадобились недели, чтобы она преодолела свой гнев. Однажды она, улыбаясь, сказала, что ей нравится нынешний сосед и, даже если бы была такая возможность, она бы уже не поменяла его на свой изначальный первый выбор. Другой женщине не важно было кого выбирать. Диаграмма сообщества показала затем, что также и никто из других индивидов ее не выбрал. Она была изолирована. Следовало предположить, что она догадывалась о своей позиции аутсайдера в группе и поэтому не очень-то хотела об этом узнать. Она не занимала в группе положения, которого ей хотелось, и поэтому, наверное, предпочитала его скрывать.

Другие индивиды также выказывали страх перед разоблачениями, которые мог сделать социометрическая процедура. У одних людей этот страх выражен сильнее, у других слабее. Один не решался разобраться в своих отношениях в соответствии с реальными потребностями, другой боялся последствий. Например, один человек заметил, что он чувствует неловкость, когда ему приходится назвать того, кого он хотел бы иметь в качестве коллеги по работе. "Нельзя выбрать всех, а я не хочу никого обидеть". Другой сказал: "Если я не получу в качестве соседа того, кто мне нравится, то есть если он будет жить на некотором расстоянии, мы сможем больше дружить - лучше не слишком часто видеть друзей".

Эти и подобные замечания обнаруживают основополагающий феномен, форму межчеловеческого сопротивления, а именно в выражении симпатии, испытываемой к другому. На первый взгляд это сопротивление кажется парадоксальным, поскольку оно проявляется именно тогда, когда может быть удовлетворена важная потребность. Это сопротивление индивида по отношению к группе вполне объяснимо. С одной стороны, его можно свести к страху индивида узнать о своем положении в группе. Полное осознание своего положения может оказаться неприятным и болезненным

С другой стороны, это сопротивление основывается на страхе, что другие могут узнать, кто человеку нравится, кто не нравится и какое положение в группе ему на самом деле хочется занимать. Сопротивление вызывается внеличностной ситуацией индивида, его положением в группе. Он чувствует, что его позиция в группе не является результатом его собственных усилий, но главным образом результатом того, что чувствуют по отношению к нему лица, с которыми он соприкасается. Он может даже смутно ощущать, что за пределами его социального атома имеются невидимые телеструктуры, которые влияют на его положение. Страх выразить чувство предпочтения, которое он питает к другим, фактически является страхом перед чувствами, которые другие питают к нему. Объективный процесс, лежащий в основе этого страха, был открыт нами во время количественного анализа групповой организации. Индивид боится сильных эмоциональных потоков, которые «общество» может направить против него; это страх перед психологическими сетями. Это боязнь тех мощных структур, влияние которых неограниченно и не поддается контролю. Это страх, что они могут погубить его, если он не будет вести себя смирно.

Задачей социометриста является постепенное устранение существующих или развивающихся в группе недоразумений и страхов, с которыми он встречается. Члены группы охотно оценят преимущества, которые им сможет дать социометрическая процедура: более уравновешенную организацию коллектива и более уравновешенное положение каждого индивидуума внутри него. Социометрист должен применить все свое искусство, чтобы добиться полного сотрудничества со стороны членов группы, по крайней мере по двум причинам: чем более спонтанно будет их сотрудничество, тем ценнее плоды его исследования и тем больше смогут помочь им его результаты.

Экспериментальный метод в науке, повсеместно принимаемый за непреложную истину, был солидно сформулирован Джоном Стюартом Миллем [9]. Миллевская «Система логики» была опубликована примерно сто лет назад (1843). Между работой Милля и работой Огюста Конта существует тесная связь. Милль признает, что своей системой логики он обязан многим ценным идеям Конта (Elliot 1910, Littre 1877). (Среди прочего под влиянием Конта Милль заменил априорный метод в науке апостериорным.) Поэтому моя критика принципа экспериментального метода Милля относится также к Конту.

Имеются достаточные основания сомневаться в абсолютном значении общих законов (Moreno 1948). Вера в общие и унифицированные законы есть кредо «сциентизма». В конечном счете всегда были такие же приверженцы идеи науки, равно как и приверженцы идеи Бога. Без такого кредо, будь оно верным или нет, наука (по меньшей мере то, что обычно под нею понимается) потеряла бы свой смысл. Создание высшей области исследования, "сверхнауки", которая может быть независимой от религии и метафизики, является постулатом нашей компетентной критики. Такое исследование будет иметь целью исследовать логические границы науки, и оно не поколеблет ее авторитета, ибо главным свойством науки является то, что она всегда готова изучать самое себя и не соглашаться сама с собой.