Глава одиннадцатая СЛОМАННАЯ ОСЬ

Глава одиннадцатая СЛОМАННАЯ ОСЬ

Попытка Муссолини восстановить фашистский режим ввергла Италию в пучину гражданской войны. В течение нескольких недель, последовавших за перемирием, заключенным в сентябре, офицеры и солдаты итальянской армии в оккупированной немцами Северной Италии и патриоты в городах и деревнях создавали партизанские отряды, чтобы действовать против немцев и против своих соотечественников, еще поддерживавших дуче. Была установлена связь с союзными армиями южнее Рима и с правительством Бадольо. В эти месяцы в условиях ожесточенной гражданской войны, убийств и расправ была создана сеть итальянского сопротивления германской оккупации. Повстанческое движение в Центральной и Северной Италии, как и повсюду в оккупированной Европе, затронуло все классы населения.

Премьер-министр — президенту Рузвельту 21 сентября 1943 года

"… Я и мои коллеги в военном кабинете пришли к следующему заключению:

Весьма важно поддержать авторитет короля и властей Бриндизи как правительства и достигнуть единства командования по всей Италии. Несмотря на выступление Бадольо по радио сегодня, мы все же считаем, что король должен выступить перед микрофоном в Бари, сообщить итальянскому народу, что он там, и объявить, что Бадольо возглавляет законное правительство Италии, находящееся под его верховным руководством. Это необходимо не только для итальянского народа, но и для итальянских представителей и гарнизонов за границей.

Королю и Бадольо необходимо сообщить, что они должны создать как можно более широкое антифашистское коалиционное правительство. В этот критический момент необходимо сплотить все здоровые элементы, которые могут принести какую-нибудь пользу. Эти моменты должны быть разъяснены королем в его выступлении по радио. Было бы весьма полезно, если бы граф Сфорца⁴¹ и профессора, которые претендуют на представительство шести партий, захотели присоединиться к этим общим усилиям. Однако необходимо дать ясно понять, что ни одно из этих временных мероприятий, продиктованных военной необходимостью, не помешает итальянскому народу впоследствии свободно выбрать такое демократическое правительство, какое он предпочтет.

Предоставление правительству Бадольо статуса союзника не входит в наши ближайшие планы. Достаточно предоставить ему статус совместно воюющей стороны. На такой основе мы должны стремиться к постепенному превращению Италии в действенную национальную силу, выступающую против Германии, но, как мы говорили, она должна загладить свою вину. При определении условий перемирия нами будут учтены услуги, оказанные в борьбе против врага. Мы ожидаем, что Бадольо, со своей стороны, будет продолжать действовать в интересах союзников на основе перемирия. Мы будем придерживаться принципа оплаты в зависимости от результатов. Бадольо следует предоставить право объявить войну Германии, а сделав это, он сразу же станет если не союзником, то совместно воюющей стороной.

Бадольо можно сказать, что мы не собираемся создавать всюду союзническое военное управление. Если он будет сотрудничать, мы готовы передать территорию его правительству, как только она будет освобождена от врага. Это предложение касается исторической территории Италии, Сицилии и Сардинии. Отношения Объединенных Наций с итальянским правительством на территориях, которыми ему будет разрешено управлять, будут осуществляться через контрольную комиссию.

Нам было бы гораздо легче, если бы сейчас можно было подписать исчерпывающий документ о капитуляции, хотя и несколько устаревший. Правда, многие статьи правительство Бриндизи в его нынешнем положении не сможет выполнить. Но по мере того как мы будем продвигаться на север полуострова и передавать территорию итальянскому правительству, возможность выполнения обязательств станет реальной. Мы не хотим ставить себя в положение, при котором нам придется торговаться с правительством по поводу каждого нашего требования. Чем дольше мы будем оставлять этот вопрос нерешенным, тем труднее нам будет добиться подписания этого документа, и поэтому я надеюсь, что Эйзенхауэр получит подпись Бадольо под ним как можно скорее на основе, предложенной в телеграммах министра иностранных дел.

Об этом плане следует сейчас же сообщить королю и Бадольо. Прежде всего важно, чтобы король выступил с вышеуказанным заявлением. Для этого, конечно, не нужно ожидать окончательного детального определения политики".

Не успев получить мое послание, президент послал мне следующую телеграмму:

Президент Рузвельт — премьер-министру 21 сентября 1943 года

"Я направлю следующую телеграмму генералу Эйзенхауэру, как только Вы дадите свое согласие:

"Ввиду положения, создавшегося в Италии, необходимо действовать как можно скорее.

1. Вы воздержитесь от определения долгосрочных условий перемирия впредь до дальнейших указаний.

2. В зависимости от требований военной обстановки Вы уполномочиваетесь время от времени делать рекомендации для облегчения условий военного перемирия, чтобы, таким образом, предоставить итальянцам возможность в меру их сил вести войну против Германии.

3. Если нынешнее правительство Италии объявит войну Германии, ему должно быть разрешено, при соблюдении условий, содержащихся в нижеследующем четвертом параграфе, продолжать действовать в качестве правительства Италии и в качестве такового к нему следует относиться как к совместно воюющей стороне в войне против Германии. При этом определенно предполагается, что народ Италии имеет неотъемлемое право решить, какую форму правления он будет иметь в конечном счете, и что вопрос об окончательной форме правления в Италии будет решен после изгнания немцев с итальянской территории.

4. Функции союзной военной администрации и соответствующие функции Союзной контрольной комиссии будут, как только это станет возможным, переданы Союзной комиссии, возглавляемой главнокомандующим союзными войсками, которому будет поручено контролировать и время от времени инструктировать правительство Бадольо по военным, политическим и административным вопросам.

5. Вы будете поощрять всеми доступными способами решительное использование под Вашим руководством итальянских вооруженных сил против Германии".

Мне казалось, что наши две телеграммы не противоречили друг другу ни в одном важном пункте, если не считать вопроса об отсрочке определения длительных условий перемирия. В этом я уступил президенту, и мы договорились, что эта телеграмма должна быть послана генералу Эйзенхауэру в качестве директивы от нас обоих.
14 сентября Муссолини встретился с Гитлером впервые после своего «освобождения». В последующие дни оба они обсуждали, как продлить жизнь итальянского фашизма в районах Италии, еще оккупированных германскими войсками. 15 сентября дуче объявил, что он вновь взял на себя руководство фашизмом и что новая республиканско-фашистская партия, избавленная и очистившаяся от предательских элементов, создаст достойное доверия правительство на Севере. Один момент казалось, что старая система, нарядившаяся в псевдореволюционные одежды, может вновь ожить. Но результаты разочаровали немцев. Весьма показательно замечание Геббельса, относящееся к этому времени:

«Дуче не извлек моральных выводов из итальянской катастрофы, которую предвидел фюрер. Естественно, он был слишком рад видеть фюрера и снова оказаться на свободе. Но фюрер ожидал, что дуче прежде всего расправится со своими предателями. То, что он этого не сделал, говорит о его подлинной ограниченности. Он не революционер, подобно фюреру или Сталину. Он настолько привязан к своему итальянскому народу, что у него отсутствует размах мирового революционера и мятежника»⁴² .

Но пути к отступлению не было. Начались серенькие «100 дней» Муссолини. В конце сентября он основал свой штаб на берегу озера Гарда. Это жалкое призрачное правительство известно под названием «Республика Сало». Здесь разыгралась жалкая трагедия. Человек, более 20 лет бывший диктатором и законодателем Италии, находился вместе со своей любовницей в руках германских хозяев, целиком подчинялся их воле и был отрезан от внешнего мира тщательно отобранными германской охраной и врачами.

Капитуляция Италии застала итальянские армии на Балканах врасплох, и многие итальянские части оказались в отчаянном положении, будучи зажаты между местными партизанскими силами и мстительными немцами. Началась жестокая расправа. Итальянский гарнизон на острове Корфу, насчитывавший более семи тысяч человек, был почти целиком истреблен своими бывшими союзниками. Итальянские войска на острове Кефалония держались до 22 сентября. Многие из уцелевших были расстреляны, а остальные депортированы. Некоторым гарнизонам Эгейских островов удалось небольшими группами бежать в Египет. В Албании, на далматинском побережье в Югославии некоторые части присоединились к партизанам. Чаще солдат направляли на принудительные работы, а офицеров расстреливали. В Черногории большая часть двух итальянских дивизий была переформирована Тито в «дивизию Гарибальди», которая понесла тяжелые потери в конце войны. На Балканах и в Эгейском море итальянские армии потеряли после перемирия 8 сентября почти 40 тысяч человек, не считая тех, кто умер в концентрационных лагерях.

Премьер-министр — премьеру Сталину 21 сентября 1943 года

"Теперь, когда Муссолини поставлен немцами в качестве главы так называемого республиканского фашистского правительства, важно парировать этот шаг, сделав все, что мы сможем, для усиления власти Короля и Бадольо, которые подписали с нами перемирие и с тех пор, насколько они это могли, верно выполняли его и выдали большую часть своего флота. Кроме того, исходя из военных соображений, мы должны мобилизовать и сконцентрировать в Италии все силы, которые желают бороться или по крайней мере оказывать сопротивление немцам. Они уже активно действуют.

Я предлагаю поэтому рекомендовать Королю обратиться по радио к итальянскому народу с призывом сплотиться вокруг правительства Бадольо и объявить о своем намерении создать антифашистское коалиционное правительство на широкой основе, причем подразумевается, что не будет предпринято ничего такого, что могло бы помешать итальянскому народу решить, какую форму демократического правительства он будет иметь после войны.

Должно быть также сказано, что полезные услуги армии Итальянского Правительства и народа, направленные против врага, будут приняты во внимание при разработке и осуществлении перемирия; но что, хотя Итальянскому Правительству предоставляется свобода в отношении объявления войны Германии, это не сделает Италию союзником, а сделает ее лишь совместно воюющей стороной.

В то же время я хочу настоять на подписании исчерпывающих условий перемирия, которые все еще не осуществлены, хотя некоторые из этих условий не могут вступить в силу в настоящий момент. Взамен Бадольо было бы обещано, что союзные правительства намерены передать Сицилию и Сардинию и исторический материк Италии, как только он будет освобожден от противника, под управление Итальянского Правительства под наблюдением Союзной Контрольной Комиссии.

Я выдвигаю эти предложения также перед Президентом Рузвельтом, и я надеюсь, что могу рассчитывать на Ваше одобрение. Как Вы, конечно, поймете, этот вопрос является крайне срочным по военным причинам. Например, итальянцы уже изгнали немцев из Сардинии, и имеется много островов и ключевых позиций, которые они все еще удерживают и которые мы можем получить".

Он ответил следующей телеграммой:

Премьер Сталин — премьеру Черчиллю 22 сентября 1943 года

"Ваше послание от 21 сентября получил.

Я согласен с Вашим предложением в отношении обращения по радио итальянского Короля к народу. Но я считаю совершенно необходимым, чтобы в обращении Короля было ясно заявлено, что Италия, капитулировавшая перед Великобританией, Соединенными Штатами и Советским Союзом, будет сражаться против Германии вместе с Великобританией, Соединенными Штатами и Советским Союзом.

Я согласен также с Вашим предложением о необходимости подписания исчерпывающих условий перемирия. Что касается Вашей оговорки о том, что некоторые из этих условий не могут войти в силу в настоящий момент, то я понимаю эту оговорку лишь в том смысле, что эти условия сейчас не могут быть осуществлены на территории, которая пока находится под властью немцев. Во всяком случае я хотел бы получить от Вас по этому вопросу подтверждение или необходимые разъяснения".

Я спросил президента, что он думает по этому поводу, и указал, что, по моему мнению, долгосрочные условия капитуляции вполне могут быть разработаны комиссией по перемирию, которую мы в то время создавали в Италии.

Премьер-министр — президенту Рузвельту 25 сентября 1943 года

"Я не ответил на телеграмму Дяди Джо⁴³ относительно поддержки короля Италии, а также на его замечание о подробных условиях, потому что не знаю, какой линии Вы придерживаетесь в отношении него. Вы, несомненно, получили мою телеграмму. Макмиллан сообщает, что Бадольо удастся заставить подписать без труда".

28 сентября маршал Бадольо выехал из Бриндизи на итальянском крейсере для подписания на Мальте долгосрочных условий капитуляции.

После подписания Бадольо имел короткий разговор с генералом Эйзенхауэром об объявлении войны Германии, как того хотел итальянский маршал.

Положение сначала было непонятным для наших войск на местах. Итальянцы были их врагами более чем три года, а присоединившись к Объединенным Нациям, они через несколько недель очутились в новом положении. Президент и генерал Эйзенхауэр считали, что необходимо выступить с публичной декларацией, чтобы объяснить итальянцам и всему миру статус совместно воюющей стороны. Я приветствовал это.

Премьер-министр — президенту Рузвельту 30 сентября 1943 года

"Я согласен, что мы должны выступить с совместным заявлением, и, может быть, это будет также удобным случаем, чтобы привлечь и Д. Дж.? Сейчас ясно, что он согласен считать итальянцев совместно воюющей стороной. Правда, мы можем потерять несколько дней, сносясь с Москвой, но эта задержка относительно незначительна по сравнению с ценностью участия русских.

Если Вы согласны, то не сообщите ли Вы Сталину, что мы хотим сделать такое заявление? Присоединится ли он к нам или он предпочитает, чтобы мы начали действовать без него? Конечно, мы должны рассмотреть все те изменения к проекту, которые он, возможно, пожелает предложить.

Я лично хотел бы внести несколько изменений, о которых я сообщаю в последующей телеграмме. Если Вы не возражаете против них, то не направите ли Вы Сталину текст в этом его виде?"

Текст декларации, составленный мной, гласил:

"Правительства Великобритании, Соединенных Штатов и Советского Союза признают положение королевского итальянского правительства, как о нем заявил маршал Бадольо, и принимают активное сотрудничество итальянской нации и вооруженных сил в качестве совместно воюющей стороны в войне против Германии. Военные события после 8 сентября и жестокое обращение немцев с итальянским населением, завершившиеся объявлением Италией войны Германии, фактически сделали Италию совместно воюющей стороной, и американское, английское и советское правительства будут продолжать сотрудничать с итальянским правительством на этой основе. Три правительства признают обязательство итальянского правительства подчиниться воле итальянского народа после изгнания немцев из Италии, при этом предполагается, что ничто не нарушит абсолютного и непререкаемого права народа Италии конституционными средствами избрать демократическую форму правления, которую он сочтет для себя подходящей.

Отношения между правительством Италии и правительствами Объединенных Наций как совместно воюющими сторонами не могут сами по себе повлиять на недавно подписанные условия, которые сохраняют свою полную силу и могут быть изменены только в результате соглашения между союзными правительствами и принимая во внимание ту помощь, которую итальянское правительство сможет оказать делу Объединенных Наций".

Эту декларацию одобрили и президент Рузвельт, и Сталин.

У меня был длительный разговор с графом Сфорцей, когда он проезжал через Лондон, направляясь в Маракеш, и я считал, что мы достигли соглашения, в силу которого он должен был лояльно сотрудничать с королем и Бадольо до тех пор, пока мы не сможем после скорейшего захвата Рима сформировать широкое нефашистское правительство. Таким образом, я твердо придерживался намеченного нами курса. Мы намерены были сохранить монархию до освобождения Италии, привлечь итальянское правительство на нашу сторону в борьбе против Германии, укрепить это правительство, включив в него представительные и готовые бороться элементы, и привлечь русских к урегулированию итальянских дел.

Бывший военный моряк — президенту Рузвельту 4 октября 1943 года

«Теперь, когда Дядя Джо присоединился к нам по вопросу об итальянской декларации, крайне важно заставить короля как можно скорее объявить войну. Такова, насколько мне известно, и Ваша точка зрения. Я предлагаю дать Эйзенхауэру указание оказать на короля максимальный нажим. Не должно быть никаких вздорных разговоров о том, чтобы ждать занятия Рима. Мне кажется, итальянцам давно пора начать реабилитировать себя. Если Вы согласны, дайте, пожалуйста, необходимые указания без дальнейших сношений с нами».

Президент сейчас же начал действовать.

Президент Рузвельт — премьер-министру 8 октября 1943 года

"5 октября я информировал Эйзенхауэра следующим образом: «Президент и премьер-министр считают, что король Италии должен как можно скорее объявить войну Германии. Не представляется необходимым ожидать занятия Рима. Поэтому вам следует настоять, чтобы итальянское правительство как можно скорее объявило войну, не дожидаясь дальнейших успехов».

В соответствии с этим 13 октября королевское итальянское правительство объявило войну Германии.