University press 2002 Кросс-культурная психология
«Я» В СОЦИАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ
жүктеу/скачать 7.33 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- 4.1. Модель африканской личности , согласно Coy
- Дополнение 4.2.
- Дополнение 5.1.
«Я» В СОЦИАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ Понятие личности, как то, что задает структуру индивидуальности, — центральное в психологии. Действительно, описание и понимание единственного в своем роде индивида является ядром психологии личности. Несмотря на 47 См. Dyal, 1984; Smith, Trompenaars & Dugan; 1995; Van Haaften & Van de Vijver, 1996. 48 Смит и др. использовали скорее измерения с по мощью многопараметрических шкал, а не факторный анализ, но это не должно повлиять на структуру из мерений. 49 См., например, Cervone & Shoda, 1999. это установившееся положение, возможность того, что личность и самость представляют собой культурные конструкции и, следовательно, кросс-культурно варьируют, стало темой теоретических и эмпирических исследований лишь недавно. Один из центральных вопросов сформулировал Шведер и Бо-урн50: «Изменяется ли понятие личности в кросс-культурном смысле?» Ответ на него можно найти в материалах исследования индийцев в штате Орисса и состоит он в следующем. Как полагают, личность изменяется благодаря социальным отношениям, в которые она вступает, и ее следует описывать не столько с точки зрения устойчивых черт, сколько с точки зрения этих социальных взаимоотношений. Связи между этой концепцией человека и измерением индивидуализма и коллективизма (см.гл. 3) весьма очевидны. Об интенсивном изучении этой проблемы сообщалось в работах Марселла, Де Во и Сю51, как для западных, так и для азиатских культур. При исследовании личности, которое было основано на антропологическом изучении человека и междисциплинарном рассмотрении личности, была сделана попытка соединить психологию личности и социальную психологию52. Триандис (1989) проанализировал три аспекта личности (индивидуальный, публичный и коллективный), как они представлены по трем измерениям разных культур (коллективизм—индивидуализм, стесненность—свобода и культурная сложность). Изучив большое количество литературы, он пришел к выводу, что, чем более индивидуалистичный характер имеет культура, тем чаще про-
исходит «выбор» индивидуальных «Я», и тем реже происходит выбор коллективного «Я». (Под «выбором» Триандис подразумевает учет информации, важной для личности). Социальная «стесненность» связана с высоким уровнем выбора коллективного «Я», хотя чем сложнее культура, тем чаще осуществлялся выбор индивидуального и публичного «Я». Для объяснения этих паттернов предлагалось детское воспитание, экологические и культурные факторы, однако они продолжают оставаться в значительной степени неопределенными. Кагицибаси (1990, 1996) провела различие между взаимоздействующим «Я» и автономным «Я». Взаимодействующее «Я» развивается в обществах с «семейной моделью эмоциональной и материальной взаимозависимости». Это общество, как правило, с традиционной сельскохозяйственной экономикой и коллективистским стилем жизни; члены семьи должны полагаться друг на друга в случае болезни и заботиться о пожилых людях. Автономные «Я» можно найти в индивидуалистических западных урбанистических средах с «семейной моделью независимости», где члены семьи могут жить отдельно друг от друга без серьезных последствий для их благополучия. Кагицибаси выделила третью категорию «Я», которая развивается в «семейной модели эмоциональной взаимозависимости». Этот тип личности называется автономно-взаимодействующим «Я» который можно найти, в частности, в урбанизированных областях коллективистских стран. Несмотря на рост материальной независимости и социализацию в сторону большей автономии, эмоциональная взаимозависимость членов семьи сохраняется. Кагицибаси убеждена, что главное направление развития в мире — к этой третьей модели, которая позволяет проявлять как родственные отношения, так и автономность при взаимодействии человека с обществом в целом. Двойное различие между независимым «Я» и взаимозависимым «Я» получило поддержку в работах Маркуса и Китаямы53. Они утверждают, что люди в разных культурах имеют поразительно различные модели личности. Эти модели влияют на восприятие себя и других, на познание, эмоции и мотивации. В общем, западная концепция личности — это концепция человека автономного и атомизированного, составленного из набора дискретных черт, способностей, ценностей и мотивов, который стремится к самостоятельности и независимости от других. Напротив, в восточных культурах тяготеют к родственности, связанности и взаимозависимости, что основано на концепции «Я» не как дискретной сущности, а как сущности, которая неразрывно связана с другими сущностями. Человек становится «целым» лишь тогда, когда располагается на своем месте в социальной ячейке. Независимая же модель личности подразумевает, что люди считают себя уникальными, преследуют свои собственные цели и стремятся к самовыражению. Люди с взаимозависимой моделью «Я» стараются принадлежать и соответствовать целому и преследовать цели других, а также занимать свое исконное место. В более поздних публикациях это же различие было исследовано как теоретически, так и эмпирически. Например, Китаяма, Маркус, Мацумото и Норасаккунит54 представляют коллективную конструкционистскую теорию личности. В ней утверждается, что «многие 53 См. Markus & Kitayama, 1991. 54 См. Kitayama, Markus, Matsumoto & Norasakkunit, 1997, с. 1247. психологические тенденции и процессы одновременно являются и результатом, и поддержкой коллективного процесса, посредством которого представления о личности предписываются и воплощаются теми же самыми способами, благодаря которым определяются и переживаются в каждом культурном контексте социальные действия и ситуации». Понятие объединенных психологических процессов довольно старое, особенно под названием «коллективные представления» (например, Джахода, 1982), однако оно не получило должной поддержки, так как не были определены соответствующие механизмы. Социальные представления также могут иметь разное значение, которое довольно широко исследовали в школе Московичи (например, 1982). Эта школа признает наличие общих значений внутри культурной группы и несходство значений и восприятия у разных групп. Однако Китаяма пошел намного дальше, характеризуя скорее различия психологических процессов, а не различия социального восприятия. При чтении статьи Маркуса и Китаямы (1991) поражают различия, которые проводят между психологической деятельностью индивидов в разных обществах, особенно в Японии и США. Статью неоднократно и обычно с одобрением цитировали. Однако часть представленных в ней доказательств состоит из описаний случаев, произошедших в одном обществе, из-за чего трудно установить, действительно ли они отсутствуют в другом обществе, или нет. Более того, можно подвергнуть критике интерпретацию различий. Одно из исследований, на которые ссылались Маркус и Китаяма, описал Казенс55. Он представил тест из двадцати утвержде-
ний, в котором респондентам предлагали двадцать раз ответить на вопрос: «Кто я такой?» Американские студенты включали в свои ответы больше описаний черт личности, а японские — больше типов специфического поведения. Была также представлена модифицированная версия, в которой студентов попросили описать себя в специфических ситуациях. В этих условиях японские студенты дали такие описания, которые имели больше черт личности. Маркус и Китая-ма принимают интерпретацию Казенса о том, что данный паттерн отражает независимость американцев. Шкалу, разработанную Китаямой для оценки независимости и взаимозависимости, использовал Ван ден Хейвел (Van den Heuvel) и Пуртинга (1999) для выборок греческих студентов сельского и городского происхождения и голландских студентов. Голландские студенты, которых обычно классифицируют как независимых, получили значительно более низкие результаты для взаимозависимой модели «Я». Как нам кажется, это согласуется с аргументами Маркуса и Китаямы. Однако части шкалы были представлены и в разном формате: респондентов не просили оценить «Я» как таковое, а лишь их отношение к определенным социальным категориям, таким, как родители, дети, друзья, и т. д. В этом случае паттерн результатов оказался практически обратным: выборка греческих студентов сельского происхождения продемонстрировала более высокие средние баллы по независимости, а выборка голландцев — по взаимозависимости. Сочетая эти результаты с результатами Казенса, можно было бы доказать, что западные испытуемые (голландцы), несомненно, по утверждению, более независимые, но действовали бы более зависимо дома или в школе, а также по отношению к ро- дителям, друзьям и т. д. Таким образом, следует поставить вопрос, что же именно независимость и взаимозависимость «Я» означают на практике. В критическом исследовании Мацумото (1999) подвергает сомнению главную предпосылку, которая лежит в основе анализа Маркуса и Китаямы, а именно, что Япония более коллективистское, а США более индивидуалистическое общество. Среди восемнадцати исследований, в которых формально изучались различия между Японией и США по параметру индивидуализм—коллективизм, только одно дало подтверждение этому положению, а семнадцать — слабое подтверждение или отсутствие подтверждения общераспространенному мнению о том, что японцы обладают преимущественно коллективистскими ценностями. В аналогичном обзоре пятнадцати исследований Такано и Осака56 пришли к такому же выводу. Более того, согласно Мацумото, исследования различий в моделях «Я» на выборках японцев и американцев часто не обнаруживали ожидаемых результатов. Таким образом, ни предполагаемая взаимосвязь между параметром И—К и моделью «Я», ни кросс-культурные различия моделей «Я» не были в точности установлены. Несмотря на эту критику, мы считаем, что некоторые из эмпирических исследований Маркуса, Китаямы и их коллег дали важные результаты, которые нуждаются в объяснении. Например, Кита-яма (1997) попросил японских и американских студентов оценить влияние большого количества событий на их чувство собственного достоинства (jison-shin для японцев). Ситуативные описания были построены таким образом, что должны были стимулировать повышение 56 См. Takano & Osaka, 1999. или понижение чувства собственного достоинства в отдельном исследовании с аналогичными выборками студентов. Американские респонденты полагали, что они испытают большее повышение чувства собственного достоинства в положительных ситуациях, чем понижение чувства собственного достоинства, переживая отрицательные ситуации. Этот эффект оказался сильнее для ситуативных описаний, выполненных в США, чем для описаний в Японии. С другой стороны, японские респонденты сообщили, что они испытают большее понижение чувства собственного достоинства в отрицательных ситуациях, чем повышение чувства собственного достоинства, переживая положительные ситуации. Тем самым, проявились весьма существенные различия в самокритичности и самовозвеличивании между этими двумя обществами. В свете критики, подобной подходам Мацумото, можно было бы оспаривать, что различия были лишь результатом выражения. Японцы знают, что они должны вести себя скромно в случае успеха и быть самокритичными. Другими словами, различия могут быть следствием желания произвести впечатление или результатом соблюдения правил поведения в обществе. Китаяма (1997, с. 1256) принял эту альтернативную интерпретацию и продолжил во втором исследовании. Другие выборки японских и американских студентов попросили сделать те же оценки, но на этот раз не влияния на их чувство собственного достоинства, а влияния на чувство собственного достоинства типичного студента. «Мы предположили, что из-за того, что испытуемых попросили оценить истинные чувства (изменение чувства собственного достоинства) типичного студента, они не будут фильтро- вать свои ответы через какие-либо правила культуры общественного поведения, которые существуют». После таких инструкций были получены результаты, подобные результатам предыдущего исследования, что послужило основанием утверждать, что причиной ответов были не правила поведения, а фактический жизненный опыт личности. Конечно, существуют и другие объяснения этих результатов. Например, изменения в инструкциях могли сработать не так, как предполагали авторы. Возможно, мы плохо распознаем социальный обман других и, как правило, стремимся принимать видимое за истинное поведение, зачастую приписывая им психологическую деятельность в соответствии с социальными нормами. Также был обнаружен, по крайней мере, один озадачивающий результат. В первом исследовании третья выборка состояла из японцев, которые временно обучались в университете в США. Они указали на то, что испытывают большее повышение чувства собственного достоинства в положительных ситуациях, чем его уменьшение в отрицательных ситуациях, для ситуаций, воспроизведенных в США. Но для ситуаций, сформированных в Японии, была обнаружена обратная тенденция, которая согласуется с результатом для выборки японцев, проживающих в Японии. На наш взгляд, подобное быстрое влияние аккультурации трудно согласовать с основными различиями «Я». В итоге, теоретики в области черт личности так же, как и специалисты в области социального познания, видят в этом эмпирическую поддержку своих взглядов. Возвращаясь к прежней метафоре, заметим, что дело не в разном разрезании торта, вопрос состоит в том, сделан ли торт из одинаковых ингредиентов. Хотя дебаты о том, лучше ли определять душу как индивидуальный или как социальный феномен, лежат в основании многих противопоставлений, которые разделяют культурно-сравнительные и культурные подходы в современной кросс-культурной психологии. Многие исследователи рассматривают это разделение как бесплодное57. В гл. 2 мы рассмотрели теоретические позиции, на основании которых исследователи стремились преодолеть это разделение. Далее, в гл. 12, проанализируем эту проблему. КОНЦЕПЦИИ ЛИЧНОСТИ Ученые привносят в психологические концепции и теории достижения многих культур. Те, что происходили из не-за-падных обществ, часто относили к ин-дигенным концепциям личности. Но этот термин употребляется не совсем верно (см. гл. 17). Как мы убедились, можно доказать, что большинство теорий личности в психологии являются продуктом научной традиции, которая является индигенной для западных индустриально-городских культур. Многие исследования не-западных психологов также основаны на этой традиции58. Однако существуют и теории личности, основанные на не-западных традициях осмысления человеческого существования. Отметим те из них, которые построены на основании трудов авторов о культуре, в которой они воспитывались. Несомненно, эти работы отмечены западными влияниями, но в них присутствует и аутентичное понимание, труднодоступное для постороннего человека59. Ср. Kagitcibasi & Poortinga, 2000 См. Blowers & Turtle, 1987. CM.Sinha, 1997. Африканская личность Описания африканской личности, сделанные западными психиатрами во времена колонизации, были в значительной степени отмечены предубеждениями и стереотипами. Рост числа работ африканских авторов в 1960-х и 1970-х гг., претендующих на отдельную идентичность для африканцев, может рассматриваться, по крайней мере, частично как реакция на широко распространенную отрицательную картину, которая преобладала во времена колонизации. Напротив, в работе сенегальского психиатра Coy (1977, 1978) изложена пространная теория африканской личности и психопатологии. Схематическое представление человека в африканском осмыслении приведено на рис. 4.1. Внешний слой — тело, телесная оболочка личности. Затем идет принцип витальности, который действует как для человека, так и для животных. В большей или меньшей степени это можно приравнять к физиологическому функционированию. Третий слой представляет еще один принцип витальности, но он присущ только людям и символизирует человеческое психологическое существование, не присущее другим живым существам. Внутренний слой — это духовный принцип, который никогда не погибает. Он может оставлять тело во время сна и тогда, когда человек находится в состоянии транса, и покидает тело окончательно в случае смерти. Духовный принцип не наделяет тело жизнью, а существует сам по себе. Он принадлежит сфере предков и представляет эту сферу в каждом человеке. Концентрические слои личности находятся в постоянных взаимоотношениях с ее окружением. Coy описывает три референтные оси, которые касаются взаимоотношении человека с внешним миром. Первая ось связывает мир предков с духовным принципом, проходя через три другие слоя. Вторая — соединяет психологический принцип витальности с расширенной семьей человека, понимаемой как род, к которому он принадлежит. Третья — соединяет широкую общину с человеком, проходя через телесную оболочку к физиологическому принципу витальности. Эти оси представляют собой соотношения, которые обычно находятся в состоянии равновесия. Согласно Coy, традиционные африканские интерпретации болезни и ментальных расстройств и их лечение можно осознать посредством этой индигенной теории личности. Расстройство происходит, когда равновесие нарушается по одной или другой оси. Диагноз заключается в определении того, какая из осей была нарушена, а терапия направлена на восстановление равновесия. Обратите внимание, что в африканской традиции болезни всегда имеют внешнюю причину; они относятся не к внутрипсихичес-кой личной истории человека, а к агрессивным вмешательствам извне. Если нарушется равновесие по первой оси (которая связывает духовный принцип с миром предков), могут наблюдаться серьезные хронические состояния психозов, но это не приводит к смерти, так как духовный принцип не может разрушиться. Нарушения происходят из-за духов, которые передают послания от предков. Состояние транса как психотерапевтическая техника, во время которой человек одержим одним из этих духов, может служить для восстановления отношений с предками. Поэтому вхождение в состояние транса производит важный психотерапевтический эффект. Нарушение равновесия по второй оси, которая объединяет принцип психологической витальности с родом, приводит к органическим болезням, состояниям повышенной тревожности, тяжелым
4.1. Модель африканской личности, согласно Coy {no Sow, 1977, 1978) неврозам и изнурению. Вероятно, это серьезное заболевание, которое может привести к смерти через разрушение принципа витальности, обусловлено колдовством и может быть исцелено только колдовством. Нарушение равновесия с третьим полюсом (общины) приводит как к более мягким органическим и психосоматическим заболеваниям,так и к невротическим состояниям. Это обусловлено агрессией со стороны врагов и может быть исцелено с помощью фетишизма. Как правило, исцеление предполагает разрешениеконфликта (с общиной, семьей или предками) и, соответственно, восстановление равновесия. Мы упрощенно изложили эту теорию личности, модель же принимает несколько иную форму в матрилинейных и патрилинейных обществах. В концепции Coy сверхъествественное, например, в колдовстве, следует понимать в его культурном значении, перенасыщенном символическими интерпретациями. В то же время в своих работах Coy использовал язык западной психиатрии. Важность символизма подчеркивают и другие авторы, которые писали об Африке, например, Джахода60 ссылается на самые сложные концепции личности бамбара в Мали. Они различают шестьдесят элементов в человеке, которые составляют пары. Каждая из них содержит один мужской и один женский элемент. Например: мышление и рефлексия, речь и власть, будущее и судьба, имя и фамилия. Джахода усматривает здесь не только некоторые подобия в психологии, известной на Западе, но также и важные различия. Психология бамбара образует часть их мировоззрения, в котором отношения между различными элементами установлены скорее с помощью
символизма, а не с помощью аналитических процедур. Нсаменанг61 также указывает, что современные взгляды в психологии на индивида как на автономную сущность отличаются от африканской концепции, в которой человек сосуществует с сообществом, миром духов и с экологической окружающей средой. В Африке признают существование неразрушимой жизненной силы, которая продолжает существовать в мире духов после смерти. Личность есть проявление этой жизненной силы через тело. Уважение к личности выражается, например, в значении, которое придается приветствиям. Потраченное на них время — не просто потеря времени и усилий; оно отражает высокую социальную ценность приветствия, которая подразумевает большое уважение к людям. Нсаменанг (1992, с. 75) замечает далее, что в Африке «человек принадлежит не сам себе», а общине, в которой и для которой он существует. Важность общины отражается в поговорке «Делай пользу общине, и ты сделаешь добро себе; ищи добро только себе и ты найдешь себе погибель». По мнению Нсаменанга, приоритет родственных отношений будет оставаться верховенствующим, пока альтернативные системы социального обеспечения не смогут заменить обширные семейные связи. Амаэ в Японии Амаэ (атае), произносимое как ah-mah-eh, заняло видное место в работах психиатра Дои62 как суть концепции понимания японцев. Амаэ описывается как форма пассивной любви или зависимости, которая берет начало во взаимоотношениях 61 См. Nsamenang, 1992; Nsamenang, 2001. 62 См. Doi, 1973. младенца со своей матерью. Желание контактировать с матерью универсально для маленьких детей и играет важную роль в формировании новых взаимоотношений среди взрослых. Амаэ больше известно среди японцев, чем среди людей в других культурах. Дои считает существенным, что японский язык имеет слово для выражения амаэ, а также большое число терминов, относящихся к амаэ. По мнению Дои, культура и язык тесно взаимосвязаны. Он приписывает многие и далеко идущие значения амаэ менталитету японцев. Стремление получить прощение со стороны другого человека, сопровождаемое пассивной любовью и зависимостью, приводит к стиранию резкого различия, которое обнаруживается на Западе, между человеком (как это выражается в концепции «Я») и социальной группой. Как таковое оно влияет на коллективистские склонности, якобы преобладающие в японском обществе. Проблемы психического здоровья, проявляющиеся в виде психосоматических симптомов, чувстве страха и опасения, могут иметь свое происхождение в скрываемом амаэ (см. гл. 16). Пациент находится в таком душевном состоянии, когда не может обманывать снисходительность других. У человека, страдающего манией преследования и величия, «амаэ редко действует как промежуточное средство, с помощью которого он мог бы испытывать сочувствие к другим. Он стремится эгоцентрично следовать за амаэ и сделать это, соединяясь с каким-либо объектом или с другим человеком, которых он сам выбрал»63. При анализе социальных переворотов в Японии, в особенности студенческих волнений конца 1960-х и начала 1970-х гг., Дои
считает, что чем больше в современность проникает амаэ, тем больше всем присуща инфантильность. Связи между поколениями утеряны; амаэ стало общим элементом взрослого поведения детей и инфантильного поведения взрослых. Следует отметить, что важные положения концепции Дои подвергались критике и в самой Японии и за ее пределами. Например, Кумагаи и Кумагаи64 подчеркивают, что амаэ как чувство любви выражается в паттернах взаимодействия, которое меняется от «давать» до «брать», или от позиции дистанцирования себя до позиции утверждения себя. Согласно Икебе65, наблюдения специфического поведения заставляют предположить, что амаэ обладает аспектами и зависимости, и привязанности, наряду с аспектами снижения отрицания реальности разделения и для получения эмоционального и физического утешения от объекта привязанности. Подобные формулировки предполагают сходство с психологическими механизмами, которые обнаруживаются везде. Индийские концепции Согласно Паранджипе66, концепция jiva (джива) подобна концепции личности. «Jiva представляет собой все, что касается отдельного человека, включая весь его опыт и действия на протяжении всего его жизненного цикла». Он различает пять концентрических слоев. Внешний — тело. Следующий называется «дыхание жизни»; он относится к физиологическим процессам, например дыханию. Третий слой включает в себя ощущения и «разум», который координирует сен-сорные функции. Здесь расположены
эгоистические чувства, связанные с понятиями «Я» и «Мое». Четвертый слой представляет интеллект и когнитивные аспекты личности, включая «образ Я» и представление о себе. Пятый и наиболее глубинный слой jiva — месторасположение переживания блаженства. Паранджипе (1984, 1998) усматривает в этой концепции много общего с западными теориями, такими, как концепция Джеймса и Эриксона67, но обращает внимание на важную особенность. В отличие от jiva здесь существует «реальное я» или Атман (Atman), который является постоянной и неизменной основой жизни. Паранджипе (1984, с. 268) цитирует по этому поводу древнеиндийского философа Шанкару (Sankara). В нас есть что-то, что всегда является основой осознанного ощущения «Я»... Это внутреннее Я (antar-Atman) является вечным принципом, который всегда один и включает общий опыт блаженства... Атман можно осознать с помощью контролированного разума. Иными словами, чтобы достичь состояния блаженства, нужно добиться определенного состояния сознания. Мы подытожили описание Паранджипе с точки зрения только одной философской школы веданты, но и другие древнеиндийские ученые придерживаются мнения, что есть различные состояния сознания. К ним принадлежит Патанд-жали (Patanjahli), который описывает йогу, систему медитации, имеющую в настоящее время многих приверженцев за пределами Индии. Считается желательным достижение наивысшего состояния сознания. Это возможно только благодаря ограничению и контролю разума для того, чтобы направлять его к одной 67 См. James & Erikson. цели, отказу от наслаждений и претерпе-нию лишений. Достижение конечного состояния сознания, конечной реальности, которая пронизывает время и пространство, — это длительный и трудный процесс. Если человек достигает состояния полной отрешенности и внутреннего спокойствия, то его тело утрачивает свое значение (становится как рубашка), и он перестает испытывать страх, заботится о близких людях и стремится к самообладанию. Обычные люди слабо контролируют свои импульсы, поэтому они неспособны отказаться от постоянно существующих стимулов и превратностей жизни. Ясно, что люди, обученные самоотречению, будут гораздо менее подвержены стрессам и напряжению в жизни. Исходя из этих размышлений, Найду68 принял анасакти, или неотрешенность, за основу программы исследования стресса. В противоположность западной психологии, где желателен контроль результатов действий, древние индуистские манускрипты оценивали отрешенность, исходя из последствий чьих-либо действий. Западные исследования непреднамеренно теряют контроль ситуации, и это может привести к беспомощности и депрессии. Отрешенность приравнивается к добровольному отказу от контроля и, как предполагается, положительно влияет на ментальное здоровье. Методы, используемые для определения и оценки понятия анасактив основном те же, что используются в западной психометрии. Это делает данный подход одной из немногих попыток прямого перевода индигенного понятия философской и религиозной природы в личностный показатель, который можно изучить экспериментально. 68 См. Naidu, 1983;Pande & Naidu, 1992. ИЗМЕНЕННЫЕ СОСТОЯНИЯ СОЗНАНИЯ Общее название для феноменов, которые включают мистический опыт, медитацию, гипноз, транс и одержимость, — измененные состояния сознания (ИСС)69. В протестантской традиции христианства и среди ученых-агностиков ИСС имели сильный привкус аномальности. Сегодня практикование йоги или других импортированных форм медитации стало довольно обыденным явлением, а некоторые формы транса явно усматриваются в техномузыке. Широко распространено использование мягких психоактивных веществ, например, марихуаны. Они использовались с доисторических времен и, за исключением случаев злоупотребления, очевидно, интегрировались в жизнь групп, долгое время хорошо знакомых с их действием. От других состояний сознания (сна, сновидений и бодрствования) ИСС отличают четыре критерия. Наиболее важный — это интроспекция, самоанализ людей, что ясно дает понять, что они испытали временное состояние, которое, по их восприятию, отличается от обычных состояний сознания. Во время переживания ИСС все когнитивные процессы и эмоции изменяются. Наблюдения посторонними поведения людей во время ИСС выявляют второй критерий идентификации. Необычные паттерны моторного поведения и выражение лица обычно сразу показывают наблюдателю, что человек находится в необычном состоянии. Объединяя эти два критерия, можно перечислить характеристики ИСС, которые отличают их от «нормального» состояния сознания: 69 Altered States Of Consciousness- ASC; ср. Ward, 1989.
9) чувство омоложения, 10) гипервнушаемость70. Третий критерий — индукция (приведение в состояние транса). Обычно классификация ИСС базируется на различных средствах индукции71. Три наиболее важных метода — это использование галлюциногенов, снижение стимуляции окружением, и напротив, сенсорная «бомбардировка» и физическая напряженность. Прием галлюциногенов сегодня наиболее известный метод индукции благодаря популяризации некоторых психоактивных наркотиков. Снижение стимуляции окружением является основной техникой индукции при медитации. Стимульная депривация может быть самопроизвольной в результате отключения от внешних событий М внутренней сосредоточенности. В других случаях физическая изоляция и одиночество являются важными факторами для достижения ИСС. Сверхстимуляция также может принимать различные формы. Иногда к желаемому результату приводит легкая, но ритмичная стимуляция, а иногда используется «бомбардировка» различными приемами (хлопанье в ладоши, танцы, пение). Физическое напряжение, ведущее к истощению, голоду и жажде, а порой и самоистязание применяются для облегчения наступления ИСС. 70 См. Ludwig, 1969. 71 См. Dittrich, Von Arx & Staub, 1985. Четвертым критерием идентификации являются характеристики психофизиологических измерений во время переживания ИСС. Ученые проводили исследования с теми, кто практиковал йогу и дзен-медитацию. Некоторые исследователи отметили обилие высокоамплитудных альфа-волн в ЭЭГ. Были получены и другие важные результаты, но они обычно не согласуются с другими исследованиями. Ананд, Чхина и Сингх72 обнаружили, что у двух йогов альфа-активность никак не блокировалась внешней стимуляцией. Они могли держать свои руки в ледяной воде сорок пять минут и все же показывали устойчивую альфа-активность с высокой амплитудой. Касамацу и Хираи73 наблюдали появление альфа-активности через пятьдесят секунд после начала дзен-медитации у сорока восьми буддийских монахов и послушников. Это происходило, несмотря на то, что они медитировали с открытыми глазами, хотя обычно обильные альфа-волны могут регистрироваться лишь тогда, когда люди закрывают глаза. Еще одним важным результатом является то, что альфа-блокировка все же имела место в ответ на внешний стимул (в противоположность результатам74) и не происходило никакого привыкания при повторении одного и того же стимула. Такого эффекта привыкания следовало ожидать и его фактически наблюдали в выборке контрольных субъектов. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы выяснить, являются ли различия между двумя упомянутыми исследованиями функцией различий между двумя формами медитации, или же был вовлечен некий артефакт метода. ИСС— широко распространенный феномен. В обзоре Бургиньона и Эваску75 некоторые институционализированные формы ИСС были идентифицированы в подавляющем большинстве всех отобранных обществ. Институционализа-ция подразумевает религиозные, медицинские или другие социальные функции и предполагает наличие определенных специфических условий и людей (например, медиков или шаманов). Важный вопрос, относящийся к ИСС, — наблюдаются ли различия в сфере действия и типах ИСС, обнаруживаемых в обществе, что можно было бы объяснить с точки зрения культурных переменных. Бургиньон (1976, 1979) придает особое значение различиям между трансом, или галлюцинативным трансом, и трансом одержимости. В состоянии транса человек может испытывать галлюцинации. Довольно часто они принимают форму взаимодействия с духами, в результате чего дух или душа человека, находящегося в трансе, может даже покидать тело и улетать. Этот опыт следует запомнить, чтобы передать другим (например, клиентам, которые ищут совета у духов) или использовать его в целях лечения. Одержимый становится иным существом, а именно духом, который завладел телом, и часто не помнит того, что происходило во время состояния одержимости; другие люди должны при этом присутствовать, чтобы услышать, что сообщили духи. Бургиньон рассматривает транс как переживание, а одержимость как представление, которое требует аудитории. Одержимость обычно вызывается барабанным боем и танцами, а транс постом, сенсорной депривацией и наркотиками.
72 См. Anand, Chhina & Singh, 1961. 73 См. Kasamatsu & Hirai, 1966. 74 См. Anand, 1961. 75 См. Bourguignon & Evascu, 1977. Бургиньон обнаружил определенные закономерности между типом ИСС, то есть трансом или одержимостью, и культурными переменными. Хотя есть много исключений: транс более типичен для мужчин, а одержимость — для женщин. В обществах охотников и собирателей более распространен транс; в более сложных обществах одержимость является более частой формой ИСС. Существуют также различия между главными культурными регионами. Среди аборигенов Америки широко практиковалось использование психоактивных растений, вводящих в транс. В Африке чаще встречается одержимость. Есть много вариантов объяснения этого. Например, подчиненная позиция женщин среди земледельцев отмечалась как возможная причина большего количества случаев одержимости. Тогда получается, что ИСС служит личным целям, заставляя духов выражать пожелания одержимого. Некоторые авторы76 отмечали случаи, когда шаманы и священники манипулировали социальным контролем и политической властью. Влияние культурных переменных рассматривал также Уоллес (1959). Имеются весьма примечательные различия между североамериканскими индейцами, которые используют пейот для религиозных ритуалов, и европейскими американцами. Индейцы рассказывали о чувстве благоговения и избавления от физических недугов, а у евроамерикан-цев наркотик очень по-разному влиял на настроение — от депрессии до эйфории. У них переставали действовать социальные ограничения, изменялось поведение, чего не наблюдалось у индейцев. Изменения восприятия были угрожающими у испытуемых американцев евро- 76 См., например, Dobkin de Rios, 1989. пеиского происхождения, которые прошли весь спектр переживаний. Индейцы же рассказывали о видениях, которые согласовывались с их религиозными верованиями и оправдывали их ожидания относительно того, что должно было произойти. Очевидно, культурные ожидания и знания являются важными детерминантами субъективных (эмпирических) и объективных (наблюдаемых) аспектов поведения77. Существовала тенденция утверждать, что различные ИСС, описанные в литературе, являются проявлениями одних и тех же базовых процессов. К такому заключению Питере и Прайс-Уильяме (1983) пришли, исходя из феноменологической точки зрения. По их мнению, поиск значения и понимания является фундаментальным для различных культурных проявлений ИСС. Согласно некоторым авторам, соматическое основание единства ИСС существует в обычном нейрофизиологическом состоянии, что характеризуется парасимпатическим доминированием в ЭЭГ78. Так как существуют большие сомнения в энцефалическом происхождении паттернов волн ЭЭГ, психофизиологические теории могут иметь только предварительный характер. ВЫВОДЫ
В кросс-культурной психологии существует много теорий, которые выделяют личностные различия, обусловленные ситуацией. В первой части этой главы мы представили явные доказательства этого. Сходство основных измерений черт личности, как бы они ни определялись, обеспечивают общую психологическую основу различий внешних, присущих культуре паттернов поведения людей. 77 См. также Ludwig, 1969; Peters & Price-Williams, 1983.    Дополнение 4.2. Некоторые примеры ИСС
Следующий пример одержимости был взят из наблюдений, проведенных Фигге (Figge, 1973, с. 29-30) среди умбанда (Umbanda), религиозной группы в Бразилии. После начальной подготовки — пения и молитв — медиумы начали танцевать под аккомпанемент барабанов и хлопать в ладоши. Духов призывают «вселиться в тело». Некоторое время спустя, как правило, лидер культа, первый начинает извиваться верхней половиной тела (торсом), пение становится более громким, зрители выкрикивают приветствия. Когда движения заканчиваются, для всех верующих, перед ними вместо человека стоит «воплощенный дух». Он смотрит вокруг налитыми кровью глазами, приветствует священные места вокруг и предводителей группы криками и жестами. Ему передают украшения, которые принадлежат духу, и он подкрепляет свое присутствие, рисуя свой знак на полу. Обычно другие медиумы следом за ним также впадают в транс. «Они стоят вокруг и бормочут или ходят подрагивающей походкой туда и сюда маленькими шажками, как звери в клетке». Помощники и медиумы, которые не являются одержимыми, получают благословения и указания. Они также могут оказать поддержку, когда дух покидает тело и человек может упасть. «Во время сеанса, который может длиться до 6 часов, во многих медиумов вселяется несколько их духов, а некоторые так и остаются неодержимыми». Обычно присутствуют зрители, желающие приблизиться к духам, получить магическое лечение, лекарственные травы, и т. д. Во время сеанса духи исчезают, когда им заблагорассудится, или же их просят уйти соответствующими песнями. После промежуточного состояния, похожего на то, что было в начале «сеанса», медиумы приходят в себя. Обычно, через несколько минут они достаточно оправляются для того, чтобы занять свои места среди других медиумов, не привлекая больше внимания. Как правило, «главный дух» события уходит последним. Сеанс заканчивается молитвами. Мы можем привести пример транса из наших собственных наблюдений в 1966 в группе бушменов области Ганзи (Ghanzi) в Ботсване. Транс достаточно обычен среди бушменов (Lee & DeVore, 1976). Основным средством приведения в состояние транса являются напряженные продолжительные танцы. Женщины и дети сидят вокруг маленького костра, поют и хлопают в ладоши. Мужчины двигаются вокруг этого круга ритмичными резкими движениями. Транс наступает постепенно; танец человека становится неправильным, и он может покинуть круг танцующих мужчин. Сеанс, который обычно проводят в полнолуние и к которому готовятся заранее, имеет медицинские цели. Человек в трансе, который обильно потеет и производит впечатление нескоординированного, поглаживает и растирает больную часть тела пациента, иногда отходит, ворчит и отряхивает руки (возможно, для того, чтобы выбросить болезненное начало). Из-за слабой координации, тот, кто находится в трансе, может даже упасть в огонь. Все рефлексы отдергивания отсутствуют, и если другие люди не помогут ему сразу же, этот человек может получить серьезные ожоги. На следующий день он чувствует себя уставшим и измотанным. Во второй части главы мы представили исследования авторов, которые считают, что имеются существенные различия в структуре личности в разных культурах, даже то, что в западной психологии называется личностью, по сути, является культурной характеристикой. Также мы представили несколько концепций личности, которые происходят из не-запад- ных традиций, и их характерные особенности. Заключительная часть посвящена ИСС, которые связываются с плохим психическим здоровьем в промышленных странах, но часто институционализированы в религиозных и социальных практиках в преимущественно традиционных обществах.
КЛЮЧЕВЫЕ ТЕРМИНЫ автономная личность и взаимодействующая личность «большая пятерка» измерений измененные состояния сознания (ИСС) индигенные концепции личности локус контроля нейротизм темперамент черты личности эквивалентность экстраверсия См., например, Mandell, 1980; Winkelman, 1986. 
ПЛАН ГЛАВЫ Общий интеллект Генетическая эпистемология Когнитивные стили Контекстуальное познание Выводы Ключевые термины В этой главе мы сконцентрируем наше внимание не на социальном поведении, а на когнитивных аспектах. Мы представим четыре точки зрения на познание, начиная с унитарной. Исходным является понятие общего интеллекта. Мы рассмотрим различные аспекты его изучения, включая использование тестов для оценки когнитивных способностей в разных культурных группах. В следующем разделе мы кратко рассмотрим теорию Пиаже, которую называют генетической эпистемологией; в ней выделены когнитивные структуры, которые дифференцированы скорее по возрасту, а не по культуре. В третьем разделе мы представим когнитивные стили — общие способы восприятия мира, «подстроенные», однако, под когнитивные запросы окружающей среды. Четвертый раздел (о концептуализации) относится к познанию, которое обусловлено контекстом. В этих подходах познание обусловлено заданием, составной частью социокультурных контекстов (см., например, исследование специфических способностей, проявляющихся при выполнении специальных заданий). Познание— это область кросс-культурного исследования, которая имеет очень противоречивую историю. Различия между культурными группами по уровню выполнения когнитивных тестов интерпретировались крайне отличающимися способами. Некоторые усматривали причину этих различий как более или менее прямое отражение вариаций врожденных способностей. На групповом уровне подобные интерпретации опираются на понятие расы по тестам умственных способностей — общего интеллекта (на различия IQ) и приписываются «расовым» различиям когнитивных способностей. Однако, согласно более распространенной точке зрения,
когнитивные процессы изначально культурно-обусловлены. Культурные группы обладают различными паттернами способностей, которые укоренены как в экологических особенностях, так и в социокультурных паттернах. С этой точки зрения, мы предполагаем, что существуют кросс-культурные различия в организации когнитивной деятельности, и, следовательно, качествено различное интеллектуальное развитие. Вопрос о том, насколько велики эти различия, теперь уже не имеет первоначального смысла, так как принято, что познание является культурно-обусловленной областью психологического функционирования. Учитывая эти противоречия, важно заранее обозначить нашу точку зрения. Существуют две основные темы. Во-первых, мы придерживаемся универсалистского подхода и ищем когнитивные вариации, которые связаны со специфическими культурным опытом, а также ищем фундаментальное сходство, которое основано на общечеловеческих когнитивных процессах. Этот подход требует анализа очень широкого диапазона исследований, от абсолютистских (когнитивные способности и процессы, которые не затронуты культурой) и до релятивистских (когнитивная сфера специфическая и уникальная для конкретной культуры). Универсалистская точка зрения, в свою очередь, занимает промежуточное положение: мы полагаем, что основные когнитивные процессы являются общевидовыми для людей, но проявляются они по-разному. Культура влияет на развитие, содержание и использование этих процессов, но не меняет их в корне. Во-вторых, мы будем продолжать приводить данные, подтверждающие точку зрения, что человеческое поведение во-общем приспосабливается к контексту с учетом экокультурной структуры. Эта позиция в отношении познания нашла отражение в «законе культурной дифференциации», и впервые была сформулированы Фергюсоном1: «культурные факторы предписывают то, что должен усвоить человек в определенном возрасте; следовательно, разные культурные окружения приводят к развитию различных паттернов способностей». ОБЩИЙ ИНТЕЛЛЕКТ В первом разделе обратимся к традиционным исследованиям, которые в той или иной степени принимают унитаристскую точку зрения о когнитивном функционировании и рассматривают общий интеллект как постоянную характеристику человека. Понятие д В противоположность понятиям о познании, которые мы будем обсуждать в этой главе позже, понятие общего фактора интеллекта основывается, в основном, на психометрических доказательствах, особенно на многочисленных данных о корреляции между результатами тестирования различных когнитивных способностей. Спирман2объяснялэтотфеномен, постулируя общий фактор интеллекта, который он называл д, представляющий то, что обычно оценивают все валидные когнитивные тесты. Он считал д, в значительной мере, врожденной способностью. Другие исследователи, например Терстоун3, обнаружили специфические, не взаимосвязанные факторы, которые считались несовместимыми с понятием фактора общего интеллекта. Однако можно доказать, что причиной этих раз- 1 См. Irvine & Berry, 1988; Ferguson, 1956, с. 121. 2 См. Spearman, 1927. 3 См. Thurstone, 1938. личий были методы факторного анализа, которые применялись для обработки данных4. Способ организации огромного количества доступной информации был предложен Кэрроллом5. На основе 460 выборок данных, полученных между 1927 и 1987 гг., он предложил иерархическую трехслойную модель. Слой I включает узкие, специфичные способности; слой II — групповые факторы, общие для субтестов, а слой III состоит из единственного общего фактора интеллекта. Таким образом, психометрический подход к понятию д, или общему интеллекту, вполне обусловлен. Степень, в которой тест измеряет д обычно определяется нагрузкой первого основного компонента или фактора матрицы корреляции тестов. Было обнаружено, что мощность первого фактора увеличивается в зависимости от сложности тестов, а тесты на абстрактное мышление обладают самой высокой нагрузкой д. Уже Спирман (1927) заметил, что тесты с более высокой нагрузкой д позволяют получить и большие различия групп по этому фактору. Анализируя подобные факты, Йенсен6 сформулировал «гипотезу Спирмана», согласно которой различия в результатах тестирования между разными «расовыми группами»7 в США будут выше для тестов с более высоким содержанием д, то есть, для тестов, предположительно, представляющих более точные измерения интеллектуальных способностей. Эмпирические исследования этой гипотезы были проведены в США с американцами африканского и европейского происхождения. Йенсен (1985, 1998)
определил прочную взаимосвязь между g-нагрузкой тестов и средним различием результатов для этих двух традиционных категорий населения США. В тестах на абстрактное мышление средняя разница результатов находится в пределах одного стандартного отклонения. Йенсен интерпретирует это как свидетельство явного различия интеллекткальных способностей этих двух групп. Поскольку эти различия часто воспринимались как расовые, психометрический подход к когнитивным способностям оказался дискуссионным8. Эмпирические данные исследований, проведенных в США ставят под сомнение интерпретацию Йенсена (1985, 1998). Например, когда Хамфрис9 проанализировал показатели «Проекта банка интеллектуальных данных» для более чем 100 000 человек, протестированных с помощью большого набора когнитивных тестов, то установил, что корреляция g-нагрузки составила 0,17 с «расовыми» различиями и 0,86 с социально-экономическими различиями в статусе. Результаты были проанализированы для участников с низким и высоким социально-экономическим статусом, и отдельно — для американцев африканского происхождения и американцев европейского происхождения. Различия результатов тестирования объяснили неблагоприятными факторами окружающей среды (низким социально-экономическим статусом, который в одинаковой степени относится ко всем индивидам, независимо от «расы»). Чтобы исследовать противоречивость групповых различий по показателю д в свете кросс-культурных данных, следует 8 См., например, Neisser et al., 1996; Sternberg & Grigorenko, 1997a. 9 Cm. Humphreys, 1985. установить, что с психометрической точки зрения фактически измеряется кросс-культурно посредством тестов интеллекта. Верной10 предложил иерархическую модель, которая включает д и другие названные факторы на различных уровнях возрастающей с специфичностью. Он утверждал, что нашел подтверждение этой модели в результате своих эмпирических исследований. Ирвин (1979) во всестороннем обзоре ранних кросс-культурных исследований, включая и те, которые проводились в Африке, нашел доказательства существования как показателя д, так и специализированных факторов, таких, как фактор мышления, вербальный, предметного мышления, математического и концептуального мышления. Эти аналитические исследования соответствуют точке зрения Кэрролла (1993). Таким образом, тесты интеллекта продемонстрировали наличие схожих структур в западных и не-западных странах. По ходу настоящей главы мы обратимся и к иному доказательству, которое согласуется с этой интерпретацией. Еще один вопрос заключается в следующем, действительно ли различия уровней оценок по тестам отражают различия каких-то врожденных способностей. Чтобы идентифицировать, какая основополагающая особенность когнитивной жизни индивида несет ответственность за то, что отражается в д, Верной (1979) представил на рассмотрение различие между «интеллектом А» и «интеллектом В», в соответствии с определением Хеб-ба11: первое это — генетический набор и потенциальные возможности индивида, в то время как второе — результат его развития через взаимодействие с культурой (ср. различие генотипа и фенотипа в генетике, см. гл. 10).
Однако Верной пошел дальше, введя понятие «интеллект С», который относится к выполнению индивидом теста на интеллект. Это различие между интеллектом В и С отводит иную роль культуре, так как высокий интеллект (В) может быть оценен с помощью теста, а может и не быть. В результате такое выполнение теста (С) не может адекватно представлять даже фенотип. В предыдущей главе упоминались нежелательные источники противоречий, что приводит к неэквивалентности результатов применения тестов, как к культурным отклонениям. Многочисленные культурные факторы, такие, как язык, содержание темы, мотивация, скорость, могут способствовать отклонениям. Таким образом, исследователи получают данные только об «интеллекте С». Только исключив внешние влияния, исследователи смогут сказать хоть что-нибудь об «интеллекте В». Следует ясно понимать, что искаженные тесты и наблюдения приводят к ошибочным интерпретациям. Это особенно заметно, когда выводы пытаются распространять на опосредованное понятие «интеллекта А». Одно из затруднений состоит в том, что специалисты в области психометрии часто придерживались довольно узких взглядов на эквивалентность когнитивных тестов. Анализ культурного отклонения был, главным образом, направлен на искажение пункта (задания) теста12. Как мы увидим в гл. 11, каждое задание исследуется с помощью такого подхода для того, чтобы понять, имеют ли тестируемые при одних и тех же способностях равную возможность правильно его выполнить. Задания теста, которые были одинаково трудными для одной из групп, могут быть определены подобным образом. Результаты указывают на ограниченное влияние искаженного зада-12 См. Berk, 1982; Holland & Wainer, 1993. ния теста. Однако сравниваются задания только при анализе искажения. К сожалению, в значительной степени не хватает исследований, в которых принят более широкий взгляд на эквивалентность, а также признается необходимость в работах, направленных на другие формы неэквивалентности. В частности, необходимы такие формы анализа, которые помогут идентифицировать источники искажений, аналогичным образом затрагивающие все или большинство заданий теста13. Более или менее аналогичные ограничения приняты в США, что отражено в понятии «беспристрастность» тестов для различных групп. Беспристрастность оценивается, исходя из определенного стандарта или тех внешних критериев для различных групп (например, успехи в школе или на работе), на диагностику которых ориентирован тест. Тест отвечает этому параметру, если тестируемые с идентичными внешними критериями оценки также получают идентичные оценки по тесту. Однако наблюдается тенденция совпадения общих культурных характеристик для критериев беспристрастности и тестами на интеллект; особенно в том случае, когда они оба предполагают знания и устные навыки, полученные в хорошей школе. Вот почему психометристы, например Мессик14, требовали установить более широкое определение валидности тестов, которое включает социальные аспекты, наряду с психометрическими. Психометрические показатели помимо д Существуют другие способы анализа причины кросс-культурных различий
оценок когнитивных тестов, которые отличаются от тестов, основанных на д. Флинн15 собрала архивные данные результатов тестирования интеллекта из четырнадцати (главным образом западных) стран. Некоторые данные относились к пунктам регистрации призывников и были основаны на тесте, который применялся уже много лет. Другие же были получены для выборок стандартизации при разработке тестовых норм. Данные военных включали фактически всех молодых людей в стране, так как исследовались целые возрастные группы на пригодность к несению военной службы. Увеличение Ю с течением времени было обнаружено во всех странах, со средним значением в 15 пунктов по шкале IQ (или 1 стандартное отклонение) для каждого последующего поколения (после 1950 г.). Флинн (1987) предположила, что тесты IQ не измеряют интеллект как общую способность, а имеют только косвенное отношение к этому. Вероятней всего то, что здесь влияют некие неопознанные факторы, связанные с образованием. Результаты Флинн информативны для кросс-культурного исследования, так как они показывают, что среднее значение оценок по тесту IQ у населения США далеко не стабильно и может изменяться довольно сильно за относительно короткое время. Другой пример — исследование Ван де Вийвером (в печати) индуктивного мышления в Замбии, Турции и Нидерландах у детей последних двух классов начальной школы и первых двух классов средней школы (включая выборки урожденных голландцев и турецких иммигрантов). Ван де Вийвер применял тесты с множественными вариантами правильного ответа, чтобы оценить индуктивное мышление, а также тесты, которые оце-нивали различные компоненты индук-
тивного мышления, а именно, классификацию, создание правил и их проверку16. Кроме того, он использовал два вида заданий, одно — буквенное, другое — цифровое. При составлении заданий использовался фасетный план17, что позволяло создавать систематические комбинации элементов, которые увеличивали или уменьшали трудность заданий теста. Аспекты буквенных заданий включали, например, наличие (или, наоборот, отсутствие) гласных букв, идентичных букв и последовательное их расположение по алфавиту. С помощью методов анализа пунктов и многомерного анализа Ван де Вийвер обнаружил, что все аспекты влияли повсеместно, и что они сходным образом способствовали повышению трудности заданий в каждой из культурных выборок. Для восьми тестов также было установлено, что компоненты усложняли задачи более или менее аналогично. Ван де Вийвер пришел к выводу, что результаты подтвердили структурную эквивалентность тестов (ср. гл. 4 и 11). Это означает, что индуктивное мышление и его различные компоненты являются общими для рассмотренных культурных популяций. Дальнейший анализ показал, что количественные различия средних значений результатов тестов нельзя интерпретировать по фактической величине (не полностью выполнялись статистические условия эквивалентности измерения, одно из трех условий, которые были определены в гл. 4). Ван де Вийвер сделал вывод о том, что убедительные результаты о структурной эквивалентности доказали правомерность предположения о том, что индуктивное мышление является аспектом познания, в значительной степени, при идентичных компонентах. Это справедливое заклю- ,6 Ср. Sternberg, 1977. 17 См. Cantor, 1985. чение для разных популяций тех, кто получил школьное образование, по крайней мере, в объеме начальной школы. Представление о природе различий между группами по результатам тестирования можно также получить из сравнительных исследований в более широком диапазоне культурных популяций. В метаанализе результатов выполнения когнитивных тестов Ван де Вийвер (1997, с.697) собрал и проанализировал 197 отдельных исследований, в которых использовались разнообразные тесты когнитивных способностей (главным образом, измерение общего уровня интеллекта). Одним из исследуемых вопросов была связь между образованием и выполнением тестов, где использовался индекс, который назвали «богатством». Он основан на расходах на образование (деньги, потраченные на человека в год) и ВНП страны. Ван де Вийвер обнаружил положительные корреляции богатства и результатами тестов у культурных групп, а также с продолжительностью обучения в школе. Поэтому он сделал вывод, что «национальные различия по богатству связаны с различиями в выполнении тестов на интеллект, потому что они являются естественным обоснованием различий в образовании, и (отчасти случайно) идентифицируют источники отклонений при измерениях». Таким образом, связь между выполнением когнитивного теста и обучением в школе имеет два обоснования: выполнение теста может быть фактически улучшено в результате получения образования; и связь может быть обусловлена содержанием теста, аналогичным школьному материалу. Этот вывод согласуется с другими результатами о связи между обучением в школе и выполнением когнитивных тестов, что рассматривалось и Сигаллом (1999). Культурная вариативность изучалась как в международных кросс-культурных сравнениях интеллекта, так и в внутринациональных (кросс-этнокультурных групповых) сравнениях. Эти сравнения изучал Ван де Вийвер в своем метаана-лизе, что позволило ему наблюдать различия результатов обоих этих типов культурно-сравнительных исследований. Например, мера эффекта (величины групповых различий) была больше для международных, чем для внутринациональных исследований. Возможно, из-за влияния аккультурации при совместном проживания в одном и том же обществе, с более или менее единой системой школьного образования. Кроме того, характеристики тестов (например, западных по сравнению с местными), сложность материалов стимулов и требуемого ответа являлись более весомыми основаниями для прогнозирования различия во внутринациональных исследованиях, в то время как экокультурные характеристики групп (богатство) были более прогностичными для различий при выполнении международных тестов. Ван де Вийвер сделал вывод, что «даже когнитивно простые задания имеют такие характеристики, которые вызывают кросс-национальные различия. Можно было бы предположить, что они включают знакомство со стимулами,процедурами ответа и тестируемыми ситуациями в целом» (с. 697). Дальнейшая поддержка интерпретации с точки зрения культурного искажения основана на обнаружении того, что западные задания выявили бо'льшие кросс-культурные различия, чем разработанные для местных условий не-западные задания. Результаты Ван де Вийвера (1997) подтверждают еще один аргумент против «расовых» интерпретаций. Можно выявить групповые различия врожденных способностей только в случае, если качество окружающей среды, насколько это благоприятствует интеллектуальному развитию, было аналогичным. Как мы убедимся (гл. 10), широко распространено мнение о том, что индивидуальные различия общего интеллекта и когнитивных способностей связаны с генетическими факторами18, что сильно отличается от утверждения, что групповые различия обусловлены (по крайней мере, частично) «расой». Ведущие генетики поведения, такие, как Пломин и де Фриз19 подчеркивали: «Мы не можем с уверенностью утверждать, что генетическое влияние не подразумевает генетического детерминизма, или, что оно ограничивает вмешательство окружающей среды». Когнитивные процессы развития, по-видимому, отражают взаимодействие между организмом и окружающей средой. Поэтому выводы о преобладании одного из этих компонентов довольно иллюзорными (ср. гл. 2). Трудно согласиться, что социально-экономические условия для афро-американцев в США более благоприятны, чем для американцев европейского происхождения. Одна из работ, авторы которой придерживаются другого мнения, произвела определенный фурор в США (см. дополнение 5.1.). Проблемы при тестировании способностей В статье с выразительным названием «Вы не можете взять это с собой: почему оценки способностей не пересекают границ культуры» Гринфилд (1997а) доказывает, что тесты предполагают все виды условностей и ценностей, которые разделяются тестируемым и теми, 18 См. Ceci & Williams, 1999; Steernberg & Grigorenko, 1997a. 19 См. Plomin & De Fries, 1998, с 69. Дополнение 5.1. Колоколообразная кривая
Это название книги Херрнстайна и Мюррея* о распределении уровня интеллекта среди всего населения США. Подзаголовок звучит: «Интеллект и классовая структура в жизни Америки». Основной тезис Херрнстайна и Мюррея состоит в том, что в современном американском обществе IQ является главным фактором, который требуется для успеха в жизни. Таким образом, очень важно, где вы окажетесь на графике колоколообразной кривой распределения населения по уровню интеллекта. Диспропорционально многие члены некоторых групп, особенно афроамериканцы, находятся внизу колоколообразной кривой показателей Ю. Основываясь на стабильности интеллекта, Херрнстайн и Мюррей доказывают, что вмешательство государства изменит не слишком многое, и поэтому соответствующие обширные программы не являются надежной социальной инвестицией. Помимо другой критики **, эта позиция противоречит многим кросс-культурным данными, которые мы рассмотрим в этой части, по крайней мере, по трем причинам:
* См. Hermstein & Murray, 1994. ** См., например, Fraser, 1995, с. 4-23. . *** См. Van de Vijver & Leung, 1997; Flynn, 1987. **** См. Eldering & Leseman, 1999; Kagitcibasi, 1996.  риканцы, предположительно, отличаются, имеют столь недавнее происхождение (вспомните о периоде «недоразвитости» в средневековой Европе, который историки называли «темными веками»), что генетические изменения не могут служить объяснением. Дополнительные социальные значения этнической принадлежности, без адекватных доказательств, связываются с врожденными способностями. Например, контроль измерений Ю уменьшает различия между черными и белыми при безработице. Однако контроль измерений IQ не подразумевает контроля «интеллекта» (см. выше). Подобные аргументы имеют отношение к связи Ю с другими социальными факторами. Одним из примеров являются наблюдаемые связи между Ю и вероятностью внебрачного материнства (что чаще обнаруживается у афроамериканок). Взаимосвязь валидна, но любые выводы об интеллекте, сделанные Херрнстайном и Мюрреем, необоснованны. Между 1960-ми и 1990-ми гг. наблюдалось увеличение количества незамужних матерей во всех группах в США; подразумевает ли это, что интеллект во всех группах в этот период фактически понизился?
Таким образом, существуют взаимосвязи между IQ и всеми видами экономических и социальных факторов. Причинно-следственная же направленность таких взаимосвязей часто неясна. кто проводит тестирование, но вряд ли они применяются в других обществах. Она справедливо отбрасывает культурно-инвариантное сравнение оценок по тестам, когда когнитивные тесты измеряют одни и те же способности по идентичным шкалам, которые имеют одинаковое значение во всех культурах (см. гл. 11). Хотя некоторые исследователи игнорировали многие тесты способностей в различных культурах, а иногда и продолжают это делать, существуют кросс-культурные исследования, которые восприняли их всерьез. жүктеу/скачать 7.33 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|