University press 2002 Кросс-культурная психология

При анализе субъективной культуры людей спрашивают о том, как они воспринимают себя и как они видят других. Триандис и Вассилиу (Vassiliou, 1972, с. 308-309) обнаружили, что греки обычно описывают себя как филотимных (philotimous). В целом 74% выборки респондентов использовали этот термин при описании самих себя. В английском языке не существует эквивалента понятия philotimo. Триандис и Вассилиу отмечают: «человек, который обладает такой чертой характера, вежливый, добродетельный, надежный, гордый, обладает «доброй душой», правильно себя ведет, выполняет обязательства и свой долг, он правдивый, щедрый, самоотверженный, тактичный, почтительный и приятный». Они подводят итог, утверждая, что фи-лотимный человек «ведет себя по отношению к членам своей группы так, как они того ожидают от него».

Очевидно, Триандис и Вассилиу считают, что они могут передать греческую кон-

² См. 1977; Osgood etal., 1975.

³ См. Herskowitz, 1948.

цепцию своим, преимущественно американским и западноевропейским читателям. Следует задать вопрос, а возможно ли это в действительности? Охватывает ли это описание все существенные аспекты philotimo, как оно воспринимается греками или что-то важное все же было пропущено? Если первая из альтернатив справедлива, то можно задать еще один вопрос: что из того, что подразумевается, подчеркивается в philotimo в Греции.

Слова имеют не только денотативное, но и коннотативное значение. Слово указывает на определенный референт (соотнесение); оно имеет указывающее или справочное значение, которое называется денотативным⁴. Кроме того, оно обладает эмоциональной и метафорической интонацией, тем, что называется конно-тативным значением⁵. Термины «объективное значение» и «субъективное значение» охватывают (более или менее) ту же противоположность. Для описания коннотативного значения слов используется метод «семантического дифференциала» (Osgood, Suci & Tannenbaum, 1957). Респонденту предлагают слово, которое следует оценить по ряду 7-балльных шкал. Полюса каждой шкалы отмечаются парами противоположных прилагательных, например хороший/ плохой, светлый/темный или быстрый/ медленный. По результатам факторного анализа, который был проведен в США, получалось, что оценки по всем видам слов можно представить тремя факторами, которые обозначались как «оценка» (хороший-плохой), «сила» (сильный-слабый) и «активность» (активный-пассивный). Эти три фактора совместно определяют трехмерное пространство аффективного значения. Аффектив-

⁴ Обозначаемым (прим. науч. ред.).

⁵ Эмоционально-оценочное дополнение к основному
(денотативному) значению (прим. науч. ред.).

ное значение любого слова можно идентифицировать исходя из его положения в этом трехмерном пространстве. Например, слово «добрый» имеет высокую положительную оценку по оценочному фактору, среднюю оценку — по «силе» и низкую оценку — по «активности».

В ходе проекта, который длился более пятнадцати лет, в тридцати общинах были собраны данные с помощью метода семантического дифференциала⁶. В каждой общине использовались сто существительных в качестве понятий для оценки, включая такие слова: «дом», «плод», «туча», «голод», «свобода», «деньги» и «полицейский». Эти, предположительно общекультурные понятия впервые использовали для выявления в каждой культуре того ряда прилагательных, которые ассоциировались с данными существительными. При компьютерном анализе из набора данных для каждой культуры было отобрано по пятьдесят биполярных пар прилагательных. Можно отметить, что эти шкалы были выбраны с помощью метода вычислений, при котором значение прилагательных не играло никакой роли; они даже не были переведены на английский язык.

Затем эти сто существительных оценивались в каждой культуре сотней мальчиков-подростков по каждой из пятидесяти биполярных шкал. Эти результаты анализировались для этих тридцати культур с помощью так называемого панкультурного факторного анализа. Очень четко прослеживалась описанная выше трехпараметрическая структура. Для каждого из трех параметров можно было найти биполярные пары прилагательных с высоким «зарядом» в каждой из этих тридцати культур. При переводе этих прилагательных на английский язык

стало очевидным, что наблюдается высокое сходство значений. Следовательно, можно сделать вывод, что эти три параметра имеют схожее значение во всех тридцати популяциях.

В целях улучшения практического использования метода семантического дифференциала, для каждой культуры была разработана краткая форма, которая состояла из четырех локальных шкал с наибольшими «зарядами» по каждому из трех факторов: оценки, силы и активности. Описанная краткая форма с двенадцатью биполярными оценочными шкалами была подготовлена для широкомасштабного использования в каждой из тридцати культур.

Краткие формы использовались в каждой культуре для оценки 620 понятий. Эти данные составляют основу известного «Атласа аффективных значений»⁷. Частично данные их этого Атласа использовали при идентификации универсалий (неслучайных тенденций во всех обществах), полууниверсалий (группы обществ с одинаковыми паттернами отклонений) и уникальных случаев(отклонения отдельных обществ от всеобщих тенденций). В отношении слов, которые были связаны с цветами, о чем упоминалось в гл. б, было обнаружено как универсальное явление, например, то, что «яркость» оценивается более положительно, чем «темнота», тогда как «темнота» превосходила ее по параметру силы. «Красный» оценивается менее положительно, чем «синий», но он выше по параметру активности.

Среди культурных уникальных особенностей можно отметить относительно высокую положительную оценку понятия «быть агрессивным» в США. Осгуд

⁷ Atlas of Affective Meaning.

объясняет это тем, что в США агрессия также подразумевает значение «быть соревновательным в спорте и в школе», и не настолько причинение вреда другим, что является более привычным значением в других местах. Другой пример — уникальность значения черного цвета для индийских студентов в Дели. Черный цвет продемонстрировал необычно низкую силу и высокую активность. Местные информаторы утверждают, что его высокая активность вызвана ассоциацией черного цвета с богом Кришной и с волосами, а низкая сила — с низким статусом темной кожи. Вполне понятно, что уникальность может отражать артефакты методики, а интерпретации могут быть лишь предварительными, пока их не подтвердят другие доказательства. В атласе подчеркивается скорее универсальный аспект, а не специфический.

Исследование Осгуда и его коллег некоторым образом позволяет ответить на два вопроса, поставленные ранее в этом разделе. Результаты наводят на мысль об общей структуре аффективного значения. Это подразумевает, что различия таких характерных черт, как, например, акцент на филотимо у греков, на самом деле, можно сообщить представителям других культур. Конечно, мы не можем быть абсолютно уверены в том, что Три-андис и Вассилиу действительно правильно передали значение philotimoсвоим читателям. Однако исследование Осгуда и его коллег указывает на то, что, по меньшей мере, это принципиально возможно.

Так как «культура» может отождествляться с субъективной культурой, семантический дифференциальный метод может использоваться для оценки дистанции между популяциями, определенной с точки зрения культуры. Интуитивно представляется правдоподобным, что

дистанция в культурном отношении между культурами А и В не будет равна дистанции между культурами А и С или А и D и т. д. Если кросс-культурные различия велики, можно ожидать, что оценки денотативно идентичных понятий обнаружат большие коннотативные расхождения, чем в случае малых различий.

Все же трудно понять, что подразумевает выделение греками концепта philotimo. Как мы убедились, в Атласе также идентифицировались уникальности. Philotimo может рассматриваться как понятие, которое представляет местоположение в пространстве аффективного (эмоционального) значения, для которого в английском языке нет никакого специального слова. Триандис и Вассилиу отмечают, что philotimo является, до некоторой степени, центральной концепцией у греков. Например, «фило-тимный» молодой человек в традиционном греческом обществе не женится до того, как не заработает на приданое, необходимое для замужества его сестры. Похоже, что греки часто ссылаются на philotimo как на причину действия. В других обществах обязательства относительно замужества сестры могут отсутствовать. Однако там могут быть другие обязательства, или, в более широком смысле, другие предписывающие нормы социального поведения. Причины, которые приводятся для таких обязательных действий, возможно, будут включать такие понятия, как выполнение своего долга, честность, уважение и другие термины из ранее процитированного перечня Триандиса и Вассилиу. Таким образом, область семантического пространства, охватываемая philotimo в греческом языке, представлена в других языках другими терминами. В то же время, более сильные методы интерпре-

тации могут также обнаружить специфическое использование слова philotimo, о котором читатели описания Триандиса и Вассилиу из других культур никогда бы и не подумали. Три параметра Осгуда не являются исчерпывающими и не охватывают все возможные оттенки значения.

Другими словами, подчеркиваемая греками причастность philotimo к их фактическому поведению, в отличие от негреков, не может быть установлена с помощью анализа только субъективного значения. На наш второй вопрос нельзя ответить без дополнительной информации. Доступны примеры исследований, где результаты, полученные с использованием техники семантического дифференциала, помещаются в более широкий контекст⁸, но эти дополнительные данные не соответствуют оценкам метода семантического дифференциала по степени и качеству.

Рассматривая доказательства, мы склоняемся к выводу, что исследование субъективной культуры определило общие элементы в опыте людей, независимо от их культурного фона. Однако здесь следует проявлять некоторую осторожность, так как исследование Осгуда было ограничено работой с молодыми студентами во всех изучаемых культура*, а, следовательно, систематически исключало все популяции неграмотных.

УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ ЭМОЦИЙ

Существует целый ряд теорий в биологии и науках о нервной системе об эволюционной истории эмоций и их локализации в структурах мозга⁹. В психологии есть давняя исследовательская тради-

⁶ См. Triandis, 1972; Osgood, 1975.

⁹ См., например, Gazzaniga, 1995; McNaughton,

1989.

Распознавание лицевой экспрессии

Современные исследования выражения (экспрессии) эмоций обращаются к Дарвину'¹. Он рассматривал универсальное возникновение одинаковых выражений лица как важное доказательство того, что эмоции являются врожденными. При обследовании британцев, проживающих в различных странах, Дарвин получил информацию, которую рассматривал как валидацию своей точки зрения. Эк-ман¹² указал, что критерий универсальности эмоциональной экспрессии не дает достаточного доказательства биологического наследования эмоций. Аль-

¹⁰ См. Cacioppo STassinary, 1990.

¹¹ См. Darwin,1872-1998.

¹² См. Ekman, например, 1973; См. также Darwin,
1998.

КРОСС-КУЛЬТУРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Хотя это вступало вразрез с культурной специфичностью, все же существовала вероятность того, что эмоциональное содержание фотографий из США узнавалось в других странах потому, что люди раньше подвергались воздействию американских фильмов и других культурных продуктов. Чтобы исключить альтернативное объяснение культурного распространения (ср. гл. 11), исследование было перенесено в группы, которые были изолированы от западных визуальных материалов и людей из западной культуры, например, форе. Оставляя в стороне наблюдавшееся замешательство — от страха до удивления, процент согласованности между западными респондентами и респондентами форе относительно (западных) выражений лица составлял 80% для выборки взрослых и 90%— для детей¹⁶. Для противоположного случая, когда снятые на пленку эмоции форе были показаны американским студентам, были получены аналогичные результаты, и снова имело место замешательство — от страха до удивления. Результаты Экмана и его коллег не были единственными. Их работу повторили среди дани, группы, которая проживает в горах Западного Ириана (Западная Новая Гвинея). Результаты, в свою очередь, показали, что основные лицевые выражения эмоций интерпретировались так же, как в промышленном урбанизированном мире. Независимые

исследования других ученых, например Изарда (1971), также дали результаты, совместимые с результатами группы Экмана. Была сделана не одна попытка, разработать подробные аспекты метода исследования. Основная причина таких попыток заключалась в том, что, несмотря на полное сходство, уровень распознавания лицевых стимулов оказывался обычно ниже, когда испытуемые были меньше знакомы с западной культурой. В исследовании, проведенном среди форе, уровни соответствия были в большинстве случаев величинами такого же порядка, как и в более ранних исследованиях Экмана и Фризена с респондентами из шести стран, но задание было упрощено: формат выбора из шести альтернатив был снижен до формата выбора из трех альтернатив.

Напрашивается очевидный вопрос: до какой степени более низкие уровни узнавания отображают артефакты метода тестирования (например, культурные идиосинкразии в стимулах) и до какой степени они отражают влияние культурных факторов на эмоции. Исследования, которые были призваны изучить эту проблему, не привели к однозначным результатам¹⁷. Появилась, по крайней мере, некоторая культурная вариация легкости узнавания определенных эмоций. С другой стороны, Экман (1987) в исследовании десяти культур (со странами находящимися на большом расстоянии друг от друга, такими, как Эстония, Турция и Япония) продемонстрировал, что сочетающиеся (или смешанные) выражения эмоций также узнаются в разных культурах.

Сравнение азиатскимих и западными выборками оценок интенсивности лицевых

стимулов (все респонденты были представителями белой расы) показало более низкие оценки интенсивности для азиатских респондентов. Экман предположил, что, возможно, поэтому выражениям лиц иностранцев приписываются менее яркие эмоции. В более поздних исследованиях различия оценок интенсивности относили на счет различий восприятия экспрессии эмоций. В качестве объяснения были предложены общие культурные параметры, в частности, параметр «коллективизм—индивидуализм». Например, Мацумото (1992), используя выражения японских и американских лиц для выборок из Японии и США, обнаружил более низкие оценки интенсивности отрицательных эмоций в японской выборке. Он предположил, что в Японии, как относительно коллективистской стране, проявление отрицательных эмоций не поощрялось, и, следовательно, их узнавание ниже, так как отрицательные эмоции подрывают социальные отношения. В США, индивидуалистической стране, к более открытому выражению этих эмоций относились терпимо, и это приводит к их лучшему узнаванию. Не стоит повторяться, что эта интерпретация объясняет различие по параметру «индивидуализм—коллективизм» в обеих странах, которую позже подверг сомнению Мацумото (1999; ср. гл. 4).

В начале 1990-х гг. универсальность выражений лица для основных эмоций была широко принята, и большинство обсуждений сместились в сторону предположения об универсальности значений выражений лица. Однако основной вызов был брошен Расселлом¹⁸ в статье, где резюме начиналось с многозначительного высказывания: «Эмоции повсеместно распознают по выражениям лица или так об этом заявляют». Расселл высказал

См. Russell, 1994, с. 102.

ряд критических замечании по поводу результатов Экмана. Среди прочего, он утверждал, что понятие универсальности, скорее, довольно неточное, поэтому такой же характер имеет и обоснование универсальности. Кроме того, необходимо провести различие между процессом движения лицевых мышц, репрезентацией эмоций с их помощью и атрибуцией эмоциональных значений наблюдателями. Расселл, по многим соображениям, подвергал также сомнению убедительность эмпирических результатов. Большинство исследований проводились со студентами в образованных обществах, что ограничивало культурное изменение и допускало возможность культурной диффузии. А в большинстве исследований использовали метод представления стимулов без контекста (т. е. инсценированные выражения лица) и ограниченное число альтернативных ответов (набор терминов, представляющих шесть или семь основных эмоций) в формате принудительного выбора.

Расселл¹⁹ отметил, что в исследованиях со свободным выбором реакций респонденты обычно использовали широкий диапазон терминов и описательных высказываний для одного и того же лицевого стимула. В подобных исследованиях уровень узнавания был ниже, чем с ответами в формате принудительного выбора, который использовал Экман и его коллеги, до тех пор, пока очень обширные группы терминов не были оценены в качестве доказательства узнавания одной и той же эмоции. Так, например, является ли «фрустрация» ответной реакцией на стимул, представляющий гнев, и как она связана с положительным или отрицательным узнаванием? Расселл доказывает, что все же была обнаружена меньшая согласованность при узнавании

по результатам, полученным в группах, которые меньше подвергались западным влияниям. При обсуждении исходного исследования Экмана он находит только явное подтверждение распознавания эмоции счастья и делает вывод о том, что «паттерн результатов форе нелегко согласовать с исходной гипотезой».

По мнению Расселла, исследование с фотографиями мало сообщает нам о тех выражениях лица, которые встречаются в естественном состоянии в обществе, с такой частотой и в таких ситуативных контекстах. Он практически готов признать, что недействительная гипотеза должна быть, в любом случае, отвергнута в силу того, что нет никакого кросс-культурного согласия, однако настолько, насколько оно подкреплено доказательствами. Нельзя исключить того, что классификация эмоций изменяется в разных языках (и даже у отдельных людей). Кроме того, существует веское доказательство существования различий, скорее, по параметрам, чем по категориям, для двух или трех параметров, схоных с параметрами Ос-гуда, которые упоминались ранее в этой главе. Хотя нельзя предполагать, что мнения об эмоциях, которые обнаружены в других культурах, лучше наших собственных мнений, нам необходимо изучить эти культуры, чтобы больше узнать о наших убеждениях. Идя еще дальше, Расселл заканчивает свою статью критическим замечанием: «Мы могли бы с большей пользой собирать убеждения о различных культурах, чем оценивать их».

В противовес этому, Изард (1994) указывает, что свидетельство в пользу врожденности выражений лица, которые связаны с эмоциями, выходит далеко за пределы зависимых от языка данных, которые Расселл сделал мишенью своих замечаний. Изард доказывает, что Дар-

вин предложил поддающуюся проверке гипотезу о том, что эмоции человека и их выражения на лице имеют эволюционно-биологическое происхождение. Эту «гипотезу врожденной универсальности» Расселл не подвергал критике напрямую. Она касалась лишь универсальности семантических атрибуций выражений лица. Изард упомянул доказательства из исследований, которые провели с младенцами в довербальном возрасте, в результате которых в различных культурах были обнаружены согласованные и узнаваемые выражения лица. Однако он выступил также в защиту гипотезы семантической атрибуции, доказывая, среди прочего, что узнавание эмоции является более легким заданием, чем умение назвать ее, и что это хорошо объясняет более низкий уровень правильных идентификаций в формате свободного ответа. Также может играть свою роль неэквивалентность перевода. Изард сделал вывод о том, что наиболее вероятно существование ограниченного набора проявления эмоций, который является врожденным и универсальным.

Довольно резко опровергал выводы Расселла Экман (1994), который отстаивал собственную позицию. Одним из его основных положений является то, что универсальность требует не абсолютного согласия во мнениях, а лишь того объема согласованности, который статистически значим. Экман (1994, с. 270) пишет: «Читатель статьи [Рассела] может не знать, что наше мнение о выражении эмоций с самого начала не было абсолютистским» (см. далее гл. 12). В самом деле, теория была названа нейрокультурной, что подчеркивает наличие двух наборов детерминант выражения лица: один несет ответственность за универсальность, другой — за культурные различия.

Следует ожидать, что подбор слов для выражения эмоций изначально должен быть несовершенным. К тому же, по-видимому, культуры по-разному маркируют эмоции словами, включая ссылки на антецеденты эмоций, последствия, ощущения и т. д. Экман большую часть своей статьи посвящает доказательству, что кросс-культурные соответствия оказались намного более существенными, чем это признавал Расселл, включая результаты для неграмотных обществ. В своем заключительном ответе Расселл (1995) сделал уступки по некоторым второстепенным положениям, но, что неудивительно, основные различия во мнениях остались, по сути дела, неизменными.

Непосредственные связи между выражениями лица и деятельностью вегетативной нервной системы для отдельных эмоций были изучены в исследовании Левенсона, Экмана, Хайдер и Фризена (1992) среди минангкабау на Суматре, где на проявление таких отрицательных эмоций, как гнев, смотрели неодобрительно. Левинсон и его коллеги просили респондентов добровольно сокращать лицевые мышцы (например, «опустите нижнюю губу»; «наморщите нос»). Таким образом, были получены прототип-ные лицевые конфигурации, которые соответствовали счастью, грусти, отвращению, страху и гневу. Когда конфигурация была сочтена достаточно точной, респондента просили удерживать ее примерно в течение десяти секунд. Записывались такие физиологические переменные, как пульс, кожная проводимость и дыхание. После этого респондента спрашивали, испытывал ли. он какие-либо эмоции при определенном выражении лица. Хотя конфигурации не были очень точными, наблюдались паттерны эмоцией эльно-специфических психологиче-

ских реакций, которые несколько напоминали результаты, полученные в США. Левинсон подчеркнул, что эти паттерны существовали также и для гнева, несмотря на то, что выражение последнего среди минангкабау не одобряли. Однако, в отличие от результатов из США, самоотчеты об ассоциирующихся эмоциях, которые испытывали респонденты во время постановки выражений лица, были ниже уровня случайных величин. Авторы интерпретируют это как доказательство культурного научения, при котором внутренние состояния обозначаются как «эмоции». Альтернативной интерпретацией может быть то, что разобщение физиологических событий и испытываемых состояний еще больше ослабляет выводы этого интересного исследования.

Вызов, брошенный универсалистской позиции Экмана, привел к дальнейшим исследованиям. В одной из работ Хайдт и Келтнер²⁰ представили фотографии с четырнадцатью выражениями лица респондентам в США и Индии. Выражения включили семь основных эмоций Экмана, а также некоторые другие, например стыд, замешательство и жалость. Респондентов просили дать произвольные ответы, а также показывали фотографии для ответов в формате вынужденного ответа, включая альтернативу «ни один из предложенных вариантов». Кроме того, им было предложено дать контекстную информацию, то есть сказать, что случилось с человеком на фотографии. Хотя различия методов все же имели значение, результаты продемонстрировали, что более ранние результаты Экмана не могут приписываться методическим артефактам. Шесть из его семи основных эмоций были среди семи лучше всего узнанных фотографий. В то же время, имелись некоторые кросс-культурные

различия скорости распознания. Однако их трудно объяснять, и, возможно, частично они возникли из-за менее адекватно контролируемых аспектов методики.

Расширение набора эмоций в этом исследовании привлекает внимание к главной проблеме, а именно к количеству основных эмоций и критерию их разграничения (как отличать одну эмоцию от другой). Позиция Экмана понятна: присутствие или отсутствие характерного выражения лица является основным критерием. Это означает, что такие социальные эмоции, как позор и вина или любовь, которые анализируются другими как основные эмоции, например Изардом (1977), рассматриваются как смесь узнаваемых основных эмоций, или они должны быть исключены из области эмоций. Сложность проблемы разграничения не уменьшается, если допустить увеличение числа основных эмоций и/или других методов оценки. Например, существует обширное исследование с опросником, где основное внимание уделяется различению стыда, вины и замешательства²¹, в котором исследователи сталкиваются с аналогичными проблемами.

Распознание

по выражению голоса

Исследование по кросс-культурному распознанию эмоциональных интонаций голоса показало результаты, аналогичные тем, которые были получены для выражения лица. Олбес, МакКласки и Олбес²² собрали образцы речи, которые выражали счастье, грусть, любовь и гнев у канадских респондентов, говоривших на английском языке и на языке кри. Эти выражения были сделаны семантически

неразборчивыми с помощью электронного фильтрования, метода, который оставил эмоциональную интонацию нетронутой. Респонденты из обеих языковых групп узнали эмоции, которые передавались говорящими, на уровне, намного превышающем уровень случайных величин, но успехи при выполнении теста были лучше для своего языка, чем для другого. В ином исследовании МакКласки, Олбес, Найеми, Куевас и Феррер²³ сопоставляли мексиканских и канадских детей (в возрасте от шести до одиннадцати лет). Применяя аналогичную методику, они обнаружили, что мексиканские дети справились с заданием лучше канадских респондентов, в том числе и по идентификации выражений на канадском английском языке. Этот результат эмпирически приписали большей важности интонации в мексиканской речи.

Ван Безоойен, Отто и Хеенан²⁴ пытались объяснить, почему голосовое выражение определенных эмоций легче узнать, чем голосовое выражение других эмоций. Они сравнили голландских, тайваньских и японских респондентов, используя одну короткую фразу на голландском языке, которая произносилась различными людьми, с использованием девяти разных эмоциональных оттенков (отвращение, удивление, стыд, радость, страх, презрение, грусть, ярость, а также нейтральный тон голоса). За единственным исключением, все эмоции были узнаны на уровне, превышающем случайный, всеми тремя группами, но результат голландских респондентов был намного выше, что наводило на мысль о потере значительного объема информации из-за культурных и/или лингвистических различий между этими тремя выборками. На основе анализа уровня путаницы

²³ См. McCluskey, Albas, Niemi, Cuevas & Ferrer, 1975.

²⁴ См. Van Bezooijen, Otto & Heenan, 1983.

различных эмоций Ван Безоойен предположил, что эмоции было сложнее различать тогда, когда они отражали более схожие уровни активации и возбуждения. Как было установлено, уровень активации более важен для узнавания, чем параметр оценки (положительные и отрицательные эмоции). При анализе с использованием шкалы, расстояние, например между пассивными эмоциями стыда и грусти и между активными эмоциями радости и гнева, оказалось небольшим, тогда как расстояние между стыдом и гневом было намного больше. Эти результаты соответствуют общим высказываниям по узнаванию голосового выражения эмоции²⁵.

Правила выражения эмоций

Как упоминалось ранее, подчеркивание универсальности эмоций никогда не означало, что в выражениях эмоций не будет проявляться кросс-культурных различий, например, по частоте и интенсивности их выражения. Экман (1973, с. 176) дал определение