University press 2002 Кросс-культурная психология

При изучении этих трех частных и всеобщих оценок коллективизма в различных подвыборках было установлено, что оценки существенно варьировали. Например, военнослужащие сильнее, чем другие, проявляли коллективизм по отношению к равным; домохозяйки в большей степени демонстрировали семейный коллективизм, чем представители других выборок, а жители изолированного острова проявляли общественный коллективизм больше, чем представители других выборок. Авторы пришли к выводу, что от вида коллективизма и от их личных жизненных обстоятельств зависит то, насколько коллективистски настроены люди.

Параметричность

Как мы только что убедились, конструкт И—К может не быть унитарным, в том смысле, что существует не один способ быть коллективистом. Другая проблема заключается в следующем: являются ли ⁴³ См. Allik & Realo, 1996, с. 110.

индивидуализм и коллективизм диаметрально противоположными по одному или по двум независимым параметрам. Если дело обстоит так, как в последнем случае, тогда человек может занимать высокое или низкое положение по обоим параметрам, или высокое и низкое по одному или по другому. Первоначально, факты позволяли предположить, что имелся единственный параметр И—К, с индивидуализмом (И) и коллективизмом (К) на противоположных концах⁴⁴. Однако более современные данные⁴⁵ представляют их как понятийно, так и эмпирически независимыми. Например, Триандис (1993, с. 162) доказал, что индивидуализм и коллективизм «могут сосуществовать в каждой культуре, в зависимости от ситуации на них просто делают больший или меньший акцент». Кроме того, многие исследования показали, что индивидуализм и коллективизм не просто противоположны, а понятийно и эмпирически независимы.

Когда Касима⁴⁶ максимально четко продемонстрировал это различие, он обнаружил, что существовали три весьма обособленных параметра. При проведении исследования в Австралии, Японии, Корее и США (Гавайи и Иллинойс) индивидуализм и коллективизм были эмпирически разделены, а также отделены от конструкта «отношения», который затрагивал эмоциональные связи с «другими». Это исследование касалось и тендерных различий по этим трем параметрам (проблема, к которой обратимся в этой главе несколько позже). Подобное различие параметров И и К было продемонстрировано ⁴⁷ и в выборках корейцев, американцев азиатского происхождения и амери-

канцев европейского происхождения с использованием всего разнообразия предложений И—К, которые имеются в литературе. В этом исследовании ученые стремились найти ответы на два вопроса: Являются ли И и К биполярными противоположностями по одному измерению? Имеет ли значение, к какой категории респонденты относят членов группы (к тем, кто состоит в близком родстве или ко всем «другим»)? С помощью факторного анализа они проверили множество конструктов и пришли к выводу, что «коллективизм и индивидуализм лучше воспринимаются как два параметра и что их взаимосвязь зависит от референтных отношений внутри группы». Они сделали общий вывод, что

доступные в настоящее время измерения коллективизма и индивидуализма не следует рассматривать ни как эквивалентные, ни как адекватные ... существует настоятельная потребность в шкале, которая измерит коллективизм и индивидуализм как отдельные параметры, и сделает это в связи со специфическими внутригрупповыми отношениями на индивидуальном уровне.

Более того, добавление параметра иерархичности в концепции И—К⁴⁸ усиливает ее многомерность. Эти авторы обнаружили четыре отдельных фактора на шкале И—К:

1. 
   для горизонтального индивидуализма (например, «Я скорее чувствую зависимость от самого себя, чем от других»);
   
2. 
   для вертикального индивидуализма (например, «Важно, что я делаю свою работу лучше других»);
   
3. 
   для горизонтального коллективизма (например, «Если сотрудник получит приз, я буду этим гордиться») и
   

4 для вертикального коллективизма (например, «Важно, что я уважаю решения, принятые моей группой»).

Между горизонтальными и вертикальными аспектами как индивидуализма, так и коллективизма наблюдались отрицательные или слабоположительные корреляции. Был сделан вывод о том, что горизонтальные и вертикальные формы И и К отличны, поэтому важно в будущих исследованиях осмысливать и измерять их отдельно.

Происхождение

В работе Хофштеде (1980) корреляция между оценкой страны по параметру индивидуализма и ее ВНП была значимой (+0,82), из чего следовало предположение о том, что изобилие может вызывать индивидуализм. Однако временное направление подобной корреляции неизвестно: является ли наличие индивидуалистических ценностей предварительным условием изобилия, или же изобилие имеет результатом рост индивидуализма? Должны ли общества, в которых уровень индивидуализма невысок, изменять свои ценности, чтобы стать более развитыми экономически? Этот практический вопрос будет рассмотрен позже при обсуждении социетального развития (гл. 17). Однако следует помнить, что если индивидуализм и коллективизм не являются диаметральными противоположностями, а отдельные люди (и общества) могут иметь высокие показатели как по параметру индивидуализма, так и коллективизма, то такие вопросы не могут быть сформулированы надлежащим образом.

Разумеется, скорее всего, не одна переменная влияет на другую, а обе они являются результатом других особенностей общества. Принимая экокультурную точ-

ку зрения, Берри (1994) предположил, что и индивидуализм, и коллективизм обособленно связаны с отдельными аспектами экосистемы: индивидуализм — с абсолютными размерами и сложностью социальной системы (общества, большие по размеру и более сложные, более индивидуалистичны), а коллективизм — с социальной стесненностью или с давлением конформизма, которому подвергаются индивиды со стороны общества. Чем более стеснены и более стратифицированы общества, тем больше они коллективистски.

Другая интерпретация, причиняющая большее беспокойство, заключается в том, что индивидуалистские и коллективистские общества отличаются по стилю и по набору ответов. Хорошо известно, что такие тенденции, как социальная желательность (социально предпочитаемые и нормативно требуемые ответы), покорность (скорее согласие, чем несогласие с утверждениями), или экстремистская установка (даются более экстремальные ответы) могут влиять на баллы в личностных опросниках и шкалах по установкам. Исследуя потребительские репрезентативные выборки представителей различных стран Европы, Ван Херк⁴⁹ обнаружил, что более коллективистский характер носят южноевропейские выборки, особенно греческие набрали намного больше баллов по шкале рейтинга, чем более индивидуалистские западноевропейские выборки. Это не зависело от того, имели ли отношение вопросы, которые использовали в исследовании к приготовлению пищи, особенностям бритья или ценностям. При метаанали-зе результатов исследований в разных странах с использованием «Личностного опросника Айзенка» (EPQ) Ван Хемерт⁵⁰,

Ван де Вийвер, Пуртинга и Георгас обнаружили величину корреляции г = 0,70 между шкалой ложных ответов EPQ и ВНП. Они предположили, что в западных странах норма социально положительных ответов стала менее строгой. Если эти результаты объединить с ошеломляющими данными о высокой положительной корреляции между ВНП и оценками по шкале И—К, сама собой напрашивается альтернативная интерпретация, что высокие оценки по шкале И—К появляются отчасти благодаря тем тенденциям ответов, которые имеют мало общего с кросс-культурными ценностными различиями. Если проанализировать высказывания по шкале И—К, которые представлены в дополнении 3.3., то положительный ответ на вопросы, отмеченные как «К» (коллективизм), представляется более желательным в социальном плане, чем положительный ответ на пункты, отмеченные как «И» (индивидуализм).

Оценка

Область И—К столь обширна и быстро увеличивается, что этот краткий обзор не может дать полного представления о ней и целостной оценки. Однако хотелось бы рассмотреть четыре фундаментальные проблемы современного исследования И—К. Во-первых, культурный уровень редко анализируют отдельно от индивидуальных ответов, которые получены от участников исследования. Характерно, что страну просто провозглашают более или менее индивидуалистской или коллективистской (иногда на основании данных Хофштеде' тридцатилетней (!) давности, или исходя из стереотипных представлений). Иными словами, данные индивидуального уровня объединяются, чтобы дать в результате характеристику популяционного уровня, что приводит

Во-вторых, уже нельзя придерживаться первоначального осмысление И—К как единственного параметра с двумя полярно противоположными группами. Очевидно, что сейчас существует, по крайней мере, четыре способа сократить число параметров (в дополнение к статистическим доказательствам, что один параметр не является адекватным описанием результатов). К ним относятся: нормативно-относительные формы; внутригрупповые типа «родственники не состоящие в родстве»; «горизонтальные» и «вертикальные» формы; виды более широких референтных групп⁵¹. Кроме того, в литературе не найдено никаких эмпирических доказательств, что эти многочисленные аспекты И—К (компоненты, области, параметры) фактически находятся во взаимосвязи, чтобы формировать последовательный конструкт. Остается задать вопрос, какова же польза от конструкта И—К, если он стал столь фрагментированным?

В-третьих, диапазон культур, включенных во многие современные исследования, ограничен. Хотя исследования Хоф-штеде, Шварца и Тромпенаарса⁵² охватывают многие страны, их проводили, главным образом, в урбанизированных регионах некоторых континентов, и поэтому они не содержат примеров сельских популяций или популяций низкого уровня, сосредоточенных на добыче пропитания и все еще представляющих большинство населения мира. Кроме того, целенаправленные исследования проводили только в нескольких странах и на выборке студентов. Как правило, сравнивали одно или два восточно-азиатских

⁵¹ См. Kagitcibasi; Rhee et al; Triandis; Realo.

⁵² Cm. Trompenaars.

общества с одним западным обществом (США). Необходимо же более широкое представительство выборок из разного культурного окружения, чтобы гарантировать широкое присутствие И—К индивидуального уровня и находить самые широкие контексты этих ценностей на культурном уровне.

Наконец, существует упоминаемая ранее вероятность того, что И—К прежде всего коррелирует с экономическим благосостоянием или ВНП не столько из-за различий между богатыми и бедными обществами по основным ценностным ориентациям, а потому, что некоторые другие параметры коррелируют между собой, что, возможно, связано с образованием опрашиваемых или со стилем их ответов.

Существует опасность, что это многообещающее направление исследований не будет хорошо обеспечено или пополнится такими изысканиями, которые не критически оценивают некоторые страны как индивидуалистские, а другие — как коллективистские, что впоследствии может объяснить любые наблюдаемые различия исходя из параметра И—К. Подобные уклончивые объяснения никуда не приведут. Теория И—К и кросс-культурная психология в целом больше выиграют от критического подхода к осмыслению параметра И—К и его эмпирических последствий.

В социальной психологии мы могли наблюдать резкий рост числа исследований восприятия и интерпретации людьми своего социального мира, той области социальной психологии, которая сейчас известна как социальное познание. Учитывая, что такие интерпретации за-

прещено включать в культуру личности, было выдвинуто предположение, что более подходящим термином может быть социокультурное познание. (В гл. 5 мы исследуем область познания в несоциальной сфере). Как и исследования социального познания большинство кросс-культурных исследований направлено на изучение процесса атрибуции.

Этот термин описывает способ осмысления людьми причин своего поведения или поведения других людей. В общих чертах, исследования атрибуции выросли на базе исследования локуса контроля (Rotter, 1966), иными словами, люди могут приписывать поведение внутренним причинам (своим собственным действиям и склонностям) или внешним (другим людям или судьбе). Они поступают так по единственному параметру контроля, который изменяется от «внутреннего» до «внешнего». Существует часто наблюдаемое предпочтение объяснять атрибуцию внутренними склонностями, особенно тогда, когда это касается поведения других, что позже было определено как «фундаментальная ошибка атрибуции», которая, как в течение длительного времени считали психологи, присутствует во всех культурах⁵⁴. Однако старые антропологические данные (которые проанализировали упомянутые авторы⁵⁵) заставили усомниться в предположении об универсальности атрибуции: этнографические отчеты по Азии и по индейцам Северной Америки выявили предпочтение контекстуальной или ситуационной атрибуции.

Второй паттерн («конечная ошибка атрибуции»⁵⁶) включает различие между положительно и отрицательно оценива-

⁵³ См. Semin & Zwier, 1997.

⁵⁴ См. Choi, Nisbet & Norenzayan, 1999.

⁵⁵ См. также Morris & Peng, 1994.

⁵⁶ См. Ross, 1977; Pettigrew, 1979.

емыми типами поведения членов группы и «е-членов группы. При приписывании причин отрицательного поведения проявляется тенденция делать скорее диспозиционные атрибуции для действий we-членов групп, предоставляя в то же время ситуационные атрибуции для членов групп (и наоборот — для положительного поведения). Этот факт также изображался как культурная универсалия. Однако обе эти «ошибки» могут различаться в кросс-культурной перспективе.

В одном из исследований⁵⁷ искали подтверждение тому, что диспозици-онализм «отображает неявную теорию социального поведения, что более распространено в индивидуалистских культурах, чем в коллективистских культурах». Авторы изучали китайские и американские атрибуции, используя как физические, так и социальные стимулы, прогнозируя (и обнаруживая), что для физических явлений (например, траекторий сталкивающихся шаров) не наблюдалось никаких культурных различий. В то же время для социальных стимулов (например, атрибуции действий массового убийцы), американцы приписывали действиям убийцы скорее диспозиционные, а китайцы ситуационные причины. Ученые также исследовали паттерн, проводя различие между членами группы и we-членами группы («конечная ошибка атрибуции»). Они предположили, что американские участники отдадут предпочтение личной предрасположенности, а не ситуативному давлению, когда убийца был we-членом группы, а китайские участники не обнаружат какой-либо разницы в атрибуции в зависимости от того, к какой группе принадлежал убийца. Их результаты лишь частично подтвердили

⁵⁷ См. Morris & Peng, 1994, с. 952.

эту гипотезу; однако, главное предположение получило подтверждение:

Китайцы представляют поведение как ситуативно обусловленное, а американцы — как вызванное предрасполо-женностями... Китайцы предполагали, что человек предпочел бы менее кровавый образ действий в других условиях, тогда как американцы утверждали, что склонность человека к убийству непременно проявила бы себя независимо от ситуации.

Чой⁵⁸ сделал вывод о том, что как дис-позиционные, так и ситуационные атрибуции наблюдались в различных культурах, но использовались они по-разному. В частности, западные (европейские) народы предпочитают давать атрибуции на основании склонностей, в то время как восточные азиаты предпочитают ситуативные (контекстуальные) атрибуции при интерпретации поведения людей. Они объясняют это тем, что «восточные азиаты имеют более холистическое представление о личности, в котором граница между личностью и ситуацией довольно проницаема и слабо определена». (Это мнение будет рассмотрено в главе 4 при обсуждении личности). В свою очередь, мы находим в этом подтверждение универсализма: основной психологический процесс атрибуции присутствует в разных культурах, но развивается и используется в зависимости от особенностей культурного контекста.

Подобные особенности изучали в ряде кросс-культурных исследований ожидаемых реакций на нарушения нормы среди членов противоположных по статусу групп общества⁵⁹. Сформировали две пары групп из Индии и две пары групп из Нидерландов.

⁵⁶ См. Choi, 1999, с. 57.

⁵⁹ См. DeRidder & Tripathi, 1992.

В обеих странах одна пара групп состояла из руководителей и подчиненных, тогда как другая — из местных противоположных этнических групп (индусы и мусульмане в Индии, турецкие мигранты и коренные этнические голландцы в Нидерландах). Респондентов опрашивали о предполагаемой реакции их собственной группы на различные отступления от норм поведения (нарушение порядка в очереди, осмеяние чьей-то религии, обман страховой компании, использование бензина компании для личных целей и т. д.) членов других групп, а также о предполагаемой реакции на такие же нарушения, если бы их совершили члены их собственной группы. Чтобы объяснить прогнозируемые различия, данные также сгруппировали по четырем контекстным переменным: (1) осознаваемая власть собственной группы, (2) социе-тальное положение собственной группы по отношению к другой, отличной группе, (3) степень своей идентификации с собственной группой и (4) отношение к другим группам. Наиболее важным результатом этих исследований было то, что различия экономических и социальных возможностей этих двух групп из пары, а не психологические переменные идентичности и установки, объясняли различия в реакциях на нарушения норм. По-видимому, респонденты оценивали свою ситуацию с реалистической точки зрения: они осознавали свое положение в обществе, сопоставляя себя с другими людьми, и это влияло на их реакции.

ТЕНДЕРНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

В последнее время проявляется усиленный интерес к связи между тендером и поведением⁶⁰. Каково место кросс-культурных исследований в этой области? В

гл. 2 мы рассмотрели вопрос о том, как мальчики и девочки социализируются в разных культурах, и отметили, что девочки больше склонны к уступчивости (воспитание, ответственность и послушание), тогда как мальчики воспитываются скорее для самоутверждения (независимость, уверенность в своих силах и достижение цели). Было отмечено, что эти дифференцированные паттерны социализации, в свою очередь, связаны с некоторыми другими культурными (социальная стратификация) и экологическими факторами, такими, как экономика, ориентированная на добычу пропитания, и плотность населения. В этом разделе рассмотрим, существуют ли социальные и психологические последствия различного обращения с мальчиками и девочками и их опыта.

На рис. 3.3. представлена схема, на которой показано, как некоторые из этих элементов могут быть связаны друг с другом. Изображенная структура является результатом обработки биологических, культурных и трансмиссио-ных переменных (см. рис. 1.1.), которые относятся к различному тендерному поведению. Как и все прочие, этот рисунок очень интерактивен и отражает все характерные особенности, которые потенциально влияют на другие элементы. Таким образом, изначально есть нечто произвольное в нашем изучении. Так как психология прежде всего направлена на объяснение индивидуального поведения, начнем рассмотрение структуры с момента рождения человека.

При рождении младенец имеет пол, но не тендер. Биологический пол новорожденного обычно определяют на основе физических анатомических признаков, а культурно укоренившиеся опыт, чувства и типы поведения, которые ассоцииру-

ются у взрослых с этими биологическими различиями, оказывают основное влияние на то, как люди рассматривают свой тендер. Необходимо критически пересмотреть большое количество материалов о различиях между мужчиной и женщиной и их схожести и интерпретировать эти материалы скорее как культурную надстройку на биологическом фундаменте, чем как биологическую данность. При этом роль биологических различий между мужчинами и женщинами не отрицается, но важно уяснить, что они являются лишь отправной точкой, а не всей историей⁶¹.

Биологически мужчины и женщины обладают различными половыми органами и половыми гормонами, имеются также различия в среднем росте и весе. На основании этих отличий вступают в действие все имеющиеся коллективные образы, включая ценности, культурные убеждения (стереотипы) и ожидания (идеология), что приводит к мужским и женским различиям при социализации и дифференциации ролей и их распределении, и, в конечном счете, к различиям по множеству психологических характеристик (способностям, агрессивности и т. д.). Хотя все общества строятся на этих ранних половых отличиях, главный вопрос, к которому мы обращаемся в этом разделе, заключается в следующем: широко ли варьируют общества, или же они подобны в своем отношении к этим первоначальным биологическим различиям? Следует принять во внимание возрастающее влияние аккультурации, которому подвергается большинство культур, в основном, со стороны внешних средств телекоммуникации, которые, похоже, изменяют стереотипы, идеологии и практики в других культурах.

Гендерные стереотипы

На протяжении десятилетий в западных обществах изучали широко распространенные обобщенные мнения о том, каковы мужчины и женщины. В результате, пришли к выводу, что эти стереотипные мнения о мужчинах и женщинах сильно отличаются друг от друга: мужчин обычно считают доминирующими, независимыми и предприимчивыми, а женщин — эмоциональными, покорными и слабыми. Только недавно исследователи обнаружили и изучили в других культурах различия между стереотипами мужчин и женщин, а также, каковы убеждения в этом.

Кросс-культурное исследование Уиль-ямса и Беста⁶² является центральным в этой области. Ученые опросили выборки в двадцати семи странах (три — в Африке, десять — в Европе, шесть — в Азии, две — в Северной Америке и шесть — в Южной Америке). С помощью коллег из ⁶² См. Williams & Best, 1990a.

этих стран были опрошены студенты университетов (общее количество 2800 человек, от 52 до 120 респондентов на страну, где мужчин и женщин, как правило, было приблизительно поровну). На опросник из 300 пунктов по проверке прилагательных (ACL)⁶³ были получены ответы, которые описывают психологические характеристики людей. Исходный ACL — англоязычное задание на оценивание, которое составили Гоф и Хейлбрун⁶⁴. Для кросс-культурного обзора нужные места были переведены с использованием метода двойного перевода, поддержанного Бриолином (1980).

Задача респондентов состояла в том, чтобы для каждого прилагательного определить, с мужчинами или с женщинами оно чаще ассоциировалось. Участникам напоминали, что они выступают в роли наблюдателя и докладчика о характеристиках, которые обычно ассоциируются

⁶³ Adjective checklist (ACL) - методика по проверке
значения прилагательных, См. дополнение 3.4.

⁶⁴ См. Gough & Heilbrun, 1965.

с мужчинами и женщинами в их культуре. Их не спрашивали, верят ли они, что мужчины и женщины действительно отличаются таким образом или одобряют ли они приписывание различных характеристик мужчинам и женщинам. Задание было «принудительным выбором» для респондентов. Они выносили суждения о характеристиках — с мужчинами или с женщинами они больше ассоциируются, а не о том, что они ассоциируются с ними в равной мере. Хотя были разработаны инструкции для такого дихотомического выбора и для предотвращения «равных» ответов, фактически в тех случаях, когда респондент затруднялся в выборе, ответ типа «я не могу сказать» исследователи не принимали.

Результаты показали огромное отличие во взглядах на то, каковы мужчины и женщины во всех странах, и общий консенсус в различных странах (см. дополнение 3.4.). Этот уровень консенсуса был столь высоким, что уместно предположить, что исследователями обнаружены психологические универсалии, когда дело доходит до тендерных стереотипов. Однако прежде чем принять такой вывод, следует рассмотреть иные параметры исследований.

Кроме этого, по-видимому, повсеместно разделяемого описания мужчин и женщин, Уильяме и Бест (1990а) провели факторный анализ прилагательных, отнесенных к каждой категории, с тем, чтобы выявить лежащие в основе значения наборы прилагательных, которые согласованно используются при описании мужчин и женщин в различных странах. Как и в предыдущих аналогичных исследованиях, они обнаружили три фактора, которые назвали «благосклонность», «активность» и «сила».

Первый представляет собой общую оценку мужчин и женщин, которая изменяется от отрицательной к положительной в разных странах, и во всех странах наблюдалась небольшая общая разница по этому параметру. Благосклонность мужчин составила 505, в то время как женщин — 498, оценки, которые лишь слегка выше или ниже стандартизированной середины 500. Однако в этом измерении были обнаружены некоторые четкие кросс-культурные различия: мужской стереотип был наиболее предпочтителен в Японии, Нигерии и Южной Африке; женский — в Италии и Перу.

Второй параметр представляет собой суждение о том, насколько мужчины и женщины ориентированы на деятельность (активность). В этом случае средние значения активности отличались существенно (оценки мужчин — 545, а женщин — 462), при этом отсутствовало перекрывание распределения оценок: страны, в которых женщины считались более активными (Япония и Соединенные Штаты), имели более низкие оценки по этому показателю, чем страны, в которых мужчины считались наиболее пассивными (Франция и Индия).

Аналогично, по третьему параметру (сила) наблюдалась большая разница в средних оценках (мужчины — 541, женщины — 459). И снова распределения не перекрывались: две самые высокие оценки женщин по силе (Италия и США) были ниже, чем две самые низкие оценки мужчин по силе (Венесуэла и США).

Наконец, хотя мужчин и женщин в каждой культуре описывали различными терминами, они были очень схожи во всех культурах. Если с точки зрения благосклонности их оценивали в среднем одинаково, то по двум другим парамет-

Дополнение 3.4. Характеристики, ассоциируемые с

мужчинами и женщинами в двадцати пяти странах

В большом кросс-культурном исследовании Уильямса и Беста (1990а) сорок девять прилагательных ассоциировались с мужчинами и двадцать пять с женщинами. Консенсус определялся наличием двух третей респондентов, которые давали определение в одной выборке для страны, а кросс-культурное согласие было определено как наличие, по крайней мере, девятнадцати из двадцати пяти стран с этим уровнем консенсуса. Прилагательные были таковы:

Пункты, ассоциируемые с мужчинами (N= 49)

Агрессивные (24) Ленивые (21) Серьезные (20)

Активные (23) Логичные (22) Сильные (25)

Амбициозные (22) Мудрые (23) Смелые (24)

Безрассудные (20) Мужественные (25) Строгие (24)

Бесстрастные (23) Независимые (25) Суровые (23)

Высокомерные (20) Неопрятные(21) Тупые (20)

Грубые (21) Неотесанные (23) Уверенные (19)

Деспотичные (24) Неприятные (19) Хвастливые (19)

Деятельные (25) Практичные (21) Храбрые (23)

Доминирующие (25) Предприимчивые (24) Чистосердечные (19)

Жестокие (21) Прогрессивные (23) Шумные (21)

Жестокосердные (21) Рациональные (20) Эгоцентричные (21)

Злые (19) Реалистичные (20) Энергичные (22)

Изворотливые (20) Решительные (21) Юмористичные (19)

Изобретательные (22) Рискованные (25) Ясно мыслящие (21)

Инициативные (21) Самонадеянные (21)

Крепкие(24) Самоуверенные (20)

Пункты, ассоциируемые с женщинами (N= 25)

Беспокойные (19) Мечтательные (24) Сентиментальные (25)

Болтливые (20) Мягкие (19) Слабые (23)

Добрые (19) Мягкосердечные (23) Суеверные (25)

Жеманные (20) Нежные (24) Ужасные (23)

Женственные (24) Очаровательные (20) Умеренные (21)

Зависимые (23) Покорные (25) Чувствительные (24)

Застенчивые (19) Привлекательные (23) Эмоциональные (23)

Кроткие (21) Приятные (19)

Любопытные (21) Сексуальные (22)

рам их в среднем оценивали по-разному. Так, мужчин характеризовали как более активных и сильных. Некоторые вариации в разных культурах наблюдались по всем трем параметрам, но эти вариации были довольно ограниченными, если рассматривать их в контексте общего сходства.

Как же нам воспринимать этот паттерн результатов? Одно из возможных направлений — это то, что все культуры проходят ту последовательность стадий, которая отображена на рис. 3.3. Первоначально биологические, эти различия со временем дали толчок культурным практикам, дифференцированным мужским—женским предписаниям и практике социализации. Это, в психологическом отношении, фактически делает мужчин и женщин повсюду разными; тендерные стереотипы, таким образом, являются просто точным восприятием этих различий. Но такую последовательность можно также обратить вспять: идеология роли пола (см. следующий раздел), которая определяет, какими должны быть мужчины и женщины, может привести к разным культурным практикам и практикам социализации, так же, как к искаженному восприятию того, какими являются мужчины и женщины. Таким образом, искажения восприятия могут оказаться достаточными, чтобы породить фактически полученные результаты, и даже усилить любые фундаментальные биологические различия.

Наконец, мы должны учесть и третью альтернативу: некоторые комбинации аккультурирующих влияний и формирования выборок могли внести свой вклад в огромную схожесть в описаниях тендерных стереотипов. Студенты университетов по всему миру имеют много общего: возраст, получение

высшего образования, открытость для формируемых международными средствами массовой информации имиджей мужчин и женщин. Другими словами, они в значительной степени участвуют в интернациональной «молодежной культуре», которая может отвергать более традиционные, локально укорененные культурные феномены. Только повторное исследование с выборками, которые не настолько похожи, должно действительно помочь найти вероятное объяснение этому. Однако некоторые данные из исследования Уильямса и Беста заставляют предположить, что третья альтернатива может быть не слишком действенной. Они также исследовали тендерные стереотипы у детей в двадцати четырех странах, в двух возрастных категориях (от пяти до шести и от восьми до девяти лет). И снова их данные указывали на существенную кросс-культурную схожесть стереотипных описаний мужчин и женщин. Эти данные фактически идентичны с теми, которые получены во взрослых выборках. Немедленно встает вопрос, могут ли дети в возрасте всего пяти-шести лет повсеместно быть открытыми для интернациональной «детской культуры», которая пропагандирует эти тендерные стереотипы. Наиболее вероятный ответ — «нет» заставляет сделать вывод о том, что эти дети усвоили общее кросс-культурное восприятие мужчин и женщин в результате инкультурации и социализации в их собственных обществах.

Выбор партнера для брака

Учитывая почти универсальный характер тендерных стереотипов, возможно ли предположить, что некоторым из этих атрибутированных характеристик следуют при выборе партнера для брака?

Этот вопрос изучил Басе с коллегами. Примерно 10 000 респондентов в тридцати семи странах, отвечая на вопросы, оценивали каждую из восемнадцати характеристик (по 4-балльной шкале) как важную или желательную при выборе партнеров. Второй методический инструмент предполагал, что те же респонденты проранжируют тринадцать характеристик возможных партнеров по степени их желательности при выборе.

Хотя общие ответы по двум параметрам («традиционная против современной» и «высокая ценность образования против низкой») отличались от культуры к культуре, наблюдалось широко распространенное согласие в предпочтениях. Кросс-выборочные корреляции составляли +0,78 для оценок по первому набору шкал, и +0,74 для ранжирования. Кроме того, и мужчины и женщины поставили на первые четыре места одни те же качества: доброта и понимание, интеллект, наличие яркой индивидуальности и здоровье. Это базовое тендерное сходство подкрепляется средней корреляцией оценок мужчин и женщин во всех выборках, равной +0,87.

Однако при этом общем подобии наблюдались как тендерные, так и культурные различия. Первые заключались в том, что женщины оценивают потенциальные заработки выше, чем мужчины, а для мужчин оценка внешности стоит выше, чем для женщин. Культурные же различия шире: больше всего в кросс-культурном плане варьировало целомудрие (в северной Европе оно ценилось меньше, чем в Азии). Наблюдались также вариации качеств хорошей домохозяйки и желания иметь дом и детей. Вот, к какому общему заключению пришел Басе (с. 45): «Несмотря на эти культурные и тендерные различия, наблюдалось существенное

сходство между культурами и тендерами в предпочтениях, руководящих выбором партнера. Это подразумевает уровень психологического единства или видовой типичности людей, которая превосходит географические, расовые, политические, этнические и половые различия». В свою очередь, этот паттерн соответствует универсалистской точке зрения.

Идеология роли тендера

Хотя тендерные стереотипы являются консенсусными убеждениями о характеристиках мужчин и женщин, идеология роли тендера — это нормативное понятие о том, какими должны быть мужчины и женщины, или что они должны делать⁶⁵. В другом кросс-культурном исследовании с использованием методики ACL, Уильяме и Бест (1990b) изучили мнения людей о том, каковы они сами (реальное «Я»), какими они хотели бы быть (идеальное «Я)», и какими, в целом, должны быть мужчины и женщины. Для последней переменной они применяли шкалу идеологии роли пола (SRI)⁶⁶, разработанную Келином и Тилби (Kalin & Tilby,1978), где оценки варьировали от «традиционного» до «эгалитарного»⁶⁷. Как и в первом исследовании, они сформировали выборки студентов университетов с помощью коллег, использующих методики ACL и SRI. На этот раз было включено четырнадцать стран (пять — из Азии, пять — из Европы, две — из Северной Америки и по одной — из Африки и Южной Америки), с участием приблизи-

⁶⁵ CM.Adler, 1993.

⁶⁶ См. Sex Role Ideology - SRI.

¹⁹ Термин «эгалитарный» использован нами для определения противоположности «традиционному». Келин и Тилби (Kalin & Tilby, 1978) употребляли термин «феминистский», в то время как Уильяме и Бест (1990)- термин «современный» для определения этой противоположности. Мы избегаем термина «современный» в этой главе, так как он используется в другом месте (гл. 17) для обращения к более широкому набору социальных изменений.

тельно пятидесяти мужчин и пятидесяти женщин-респондентов от каждой страны (всего N = 1563 чел.). Были выполнены необходимые переводы, а данные собирали и анализировали Уильяме и Бест.

Результаты показали лишь небольшие вариации в разных культурах по оценке мужчин и женщин (методика ACL) как реального, так и идеального «Я». Однако довольно большие различия были обнаружены с помощью методики SRI (см. дополнение 3.5.). Преимущественно эгалитарные показатели были получены в странах с относительно высоким социально-экономическим уровнем развития, с большой долей протестантов (и низкой долей мусульман), значительным процентом женщин, трудоустроенных вне дома и обучающихся в университетах, и с высоким уровнем страны по ценностному параметру индивидуализма (по Хофштеде). Следует отметить, что все эти переменные также положительно коррелируют с экономическим благополучием страны или ВНП. В отличие от первого исследования, в котором тендерные стереотипы были более схожими, это исследование показало большие различия идеологии роли тендера.

Психологические характеристики

В предыдущей главе мы ознакомились с доказательством существования дифференцированных практик детского воспитания и определением ролей для мальчиков и девочек, а также отличий в деятельности мужчин и женщин. Кроме того, мы обнаружили вариации тендерных различий, стереотипов и идеологии. Можно ли на основании этих факторов (рис. 3.2.) прогнозировать различия психологических характеристик мужчин и

женщин? И можно ли обнаружить, как эти отличия сами могут быть связаны с экологическими и культурными факторами? Попытаемся ответить на эти два вопроса с учетом трех поведенческих проявлений: перцептивно-когнитивных способностей, конформизма и агрессии.

В главах 5 и 8 мы рассмотрим разнообразные перцептивные и когнитивные способности несколько подробнее, здесь же коснемся лишь вопросов половых различий и предположения о том, что величина любых половых различий может быть связана с экологическими и культурными факторами. Для этого мы обратимся к двум работам: Берри, в которой освещены вопросы в рамках единой исследовательской программы, и Борна⁶⁸, в которой представлен мета-анализ многих исследований.

Исследователи часто утверждают, что пространственные задания (имеющие пространственный компонент) мужчины обычно выполняют лучше женщин⁶⁹. Однако было обнаружено⁷⁰, что этого различия нет в выборках инуитов (эскимосов) в канадской Арктике. Предложенная Берри (1966) интерпретация состояла в том, что пространственные способности были высоко адаптивными как у мужчин, так и у женщин общества инуито&. как мальчики, так и девочки, были достаточно обученны и имели необходимый опыт, что способствовало приобретению пространственных способностей. При исследовании половых различий с помощью блоков Кохса⁷¹ (задание, которое требует визуального анализа геометрического построения и построения конструкции путем вращения и размещения блоков) в семнадцати

⁶⁸ См. Berry,1976b;Born,Bleichrodt&VanderFlier,1987.

⁶⁹ См. Maccoby & Jacklin, 1974.

⁷⁰ См. Berry, 1966; MacArthur, 1967.

⁷¹ См. Kohs.

жүктеу/скачать 7.33 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: