University press 2002 Кросс-культурная психология

Сравнение этой модели (рис. 9.1.) с рис. 1.1. обнаруживает много сходства. Помимо структурного сходства, Уитинг также принял стратегии исследования, которые на-

* См. John Whiting, 1974, 1994.

поминают эмпирические и теоретические подходы, предлагаемые в настоящей книге. Как охарактеризовал Д'Андраде (1994, с. 1), «представление Уитинга включает модель психологической антропологии, в которой биологические потенциальные ^х возможности человека взаимодействуют с культурой и обществом и в которой ис- V следование проводится с использованием систематической сравнительной и кросс-культурной методологии. Последняя основана на проверке точно сформулирован- , ных гипотез». Расширяя это представление, Уитинг (1994, с. 36) горячо защищал Я использование сравнительного метода в психологической антропологии:

Еще один часто высказываемый критический упрек в адрес кросс-культурного метода состоит в том, что он выхватывает данные из контекста и, таким образом, искажает их значение. Эта критика опирается на предположение, что каждая культура о уникальна и не может сравниваться ни с какой другой. Однако этот метод должен применяться для развития научных принципов культурной интеграции или культурного изменения. Чтобы это стало возможным, должны быть определены межкуль- ;■ турные атрибуты.

возникла потому, что этнографические отчеты часто являются источником для доказательств как культурных, так и индивидуальных переменных. Корреляционные методы, по меньшей мере, требуют объективности измерений. Частично, эту проблему разрешили за счет использования некоторыми исследователями личностных тестов. Однако большинство тестов, которые используют антропологи, были проективными и обеспечивали простор для субъективной интерпретации результатов этнографами.

«Предположение об объективности»⁶² связано со следующей проблемой: может ли такой посторонний человек, как антрополог, всегда принять действительно неискаженное или объективное мнение о личностях других народов? Антропологические полевые методы требуют личного погружения, тогда как психологи часто держатся на расстоянии, используя «объективные» тесты. Существуют, конечно, преимущества и неудобства обоих подходов, но можно оспаривать то, что систематический сбор данных, то

есть повторяемый другими с помощью соответствующих культуре и стандартных тестов, предохраняет исследователя (и участников!) от явно субъективных оценок и интерпретаций.

Направления будущих исследований были предложены, например, Джаходой (1982, с. 96), который высказал мнение, что «существуют обширные и важные области поведения, о которых академическая теория личности, если и может хоть что-нибудь сказать, то очень мало». В качестве примера он ссылается на исследование зависти. В то время как психологическая литература фактически не упоминает об этом широко распространенном психологическом феномене, антропологическая же, напротив, богата материалами и во многом основывается на тех самых методах и теориях, которые так усиленно критиковались психологами.

ЛеВин предпринял попытку дать новое всестороннее определение области психологической антропологии⁶³. Он

В его определении двух центральных терминов культуры и личности мы не находим способов разграничить эти области. ЛеВин определяет культуру «как характерные формы адаптации человека, а также как отличительные способы, которыми различные человеческие популяции организуют свою жизнь на земле», а личность как

организацию в индивиде процессов, происходящих между условиями окружающей среды и поведенческой реакцией... Эти процессы включают восприятие, познание, память, научение и активацию эмоциональных реакций, организованных и регулируемых в организме человека.

Очевидно, что характерное определение культуры, используемое ЛеВином, напоминает определение, которое используется в настоящей книге. Кроме того, его понятие личности включает все области психологии и, следовательно, соответствует сфере интересов кросс-культурной психологии, как мы их определили. Аналогично, имеется также одна общая теоретическая точка зрения на культуру и поведение, как на результаты адаптации к экологическому контексту. ЛеВин явно одобряет эту фундаментальную точку

зрения, как и мы в гл. 1. Однако в двух других теоретических воззрениях мы находим существенные расхождения: одно из них заключается в том, что ЛеВин принимает и довольно некритично — психоаналитические теории Фрейда; другое — в его главной озабоченности (основанной на антропологии) вопросом, почему люди в разных культурах похожи.

Совсем недавно ЛеВин (1999, с. 15) расширил список задач для психологической антропологии, пытаясь обновить область:

Перспективы психологической антропологии заключаются в ее роли «моста» между социологией и психологией и как средства объединения их в теории и исследованиях. Ее целями должна стать перестройка антропологии на твердых психологических, а также культурных основах; пересмотр психологии в свете данных для различных популяций человечества и запуск психолого-социологических программ исследования, что даст в результате знания, которые приведут к более глубокому пониманию и более мудрой политике.

С таким перечнем задач трудно отличать психологическую антропологию от кросс-культурной психологии.

По мнению ЛеВина, психологическая антропология испытывает недостаток последовательности, не имея единственной единообразной теоретической схемы; ей недостает связи с «основным течением (мейнстримом)» культурной антропологии, поскольку она существует как отдельная, даже маргинальная, специальность; ей недостает связей с академической психологией (отличной от психоанализа); и ей не хватает вовлечения основных социально-политических проблем. Последний критический

выпад ЛеВина против психологической антропологии заключается в том, что ей недостает сравнительного анализа; однако сравнительный подход является самой сутью кросс-культурной психологии. Несмотря на это сходство, сильны традиции, которые разделяют области, и, по-видимому, сохранятся различные методы работы на «ничейной земле», которая так давно была идентифицирована Малиновским.

Еще одной отраслью антропологии, которая тесно связана с психологией, является когнитивная антропология.

Повсеместно утверждается, что «когнитивная антропология исследует связи между обществом и мыслями людей»⁶⁴. В более узком смысле, ее цель состоит в том, чтобы понять, как люди в различных культурах описывают, распределяют по категориям и организуют свои знания о своем естественном (и сверхъествес-твенном) мире. Она, как и психологическая антропология, касается скорее нормативных знаний (что и как люди вообще знают), а не психологических процессов и индивидуальных различий, и отличается от кросс-культурного психологического исследования познания (о чем сообщалось в гл. 5) по этим же самым параметрам.

Другое название для этой области — эт-нонаука⁶⁵; она определяется как отрасль антропологии, которая изучает научные знания других культур. В принципе, может существовать множество отраслей, таких, как этноботаника, даже этнопсихология (мы упоминали ранее в гл. 2 ро-

дительские этнотеории). В психологии эта первоначальная ориентация привела к заинтересованности системами инди-генных знаний, включая практическое «ноу-хау» (или «bricolage»)⁶⁶ и «обыденное познание»⁶⁷, а также крупномасштабные системы познания («индигенное познание»)⁶⁸. Превосходный краткий обзор развивающейся области был подготовлен Д'Андраде (1995).

В ранних исследованиях когнитивной антропологии ключом к пониманию познания было признание большой важности языка как культурного феномена. Как мы видели ранее в данной главе, язык является одним из составных элементов культуры, и, наряду с изготовлением орудий, может быть одним из немногих действительно отличительных качеств человеческой культуры (в конце концов, многие виды животных имеют социальную организацию, территорию и даже игры).

Язык также охотно отождествляют с когнитивной жизнью человечества как вида, так как он явно вовлекается в научение, запоминание и размышление. Антропологи интересуются человеческим познанием, поэтому они ищут пути получения своего особого подхода к когнитивным феноменам с помощью такого культурного феномена, как язык. Исторически сложилось так, что два основных научных направления поместили связь познание—язык в центр внимания когнитивной антропологии. Во-первых, как было отмечено в гл. 6, Уорф (1956) доказывал, что категории языка (как слова, так и отношения между словами) служат для того, чтобы систематизировать и организовать мир, с одной стороны, и формировать когнитивную жизнь индивида — с другой. Эмпирическое доказа-

тельство этого утверждения (см. гл. 6) неубедительно; тем не менее, эти связи интуитивно неоспоримы. Они оказались достаточными для ориентации антропологов в этом направлении. Во-вторых, формальный лингвистический анализ⁶⁹ предоставил образцовый метод исследования теорий и их структуры, который был охотно принят когнитивными антропологами. Лингвистический анализ того, каким образом люди сообщают о той или иной области (например, о родстве, о животных) сформировал основу для анализа их когнитивной организации мира (т. е. как они думают об этой области). Этот подход касается коллективного познания (как люди в целом понимают свой мир), а не индивидуального познания (каким образом люди похожи или отличаются друг от друга по основным когнитивным процессам). Джахода (1982, с. 214-225) выражает бытующее среди кросс-культурных психологов мнение, что такое «коллективное представление»⁷⁰ действительно не может обеспечить доступ к любым индивидуальным психологическим процессам, будь они когнитивными, мотивационны-ми или установочными.

По нашему мнению, этот вывод соответствует тому, который вытекает из исследований в предыдущем разделе по психологической антропологии: индивидуальные различия и индивидуальные процессы (т. е. предмет психологического исследования) оказываются просто вне пределов досягаемости, когда у исследователя имеются лишь данные популяционного уровня. Однако это не должно быть основанием для прекращения работы когнитивных антропологов. В действительности, подобно тем, кто работает в психологической антрополо-

⁶⁹ См., например, Greenberg, 1957.

⁷⁰ Ср. Moscovici, 1982.

гии, они открыли целую новую область для ее исследования кросс-культурными психологами и предоставили основанный на языке метод изучения индивидуального поведения.

Представление о том, что язык группы является важным средством понимания когнитивной жизни людей, ранее нашло выражение в «компонентном анализе», особенно в исследовании терминов родства, например, Ромни и Д'Андраде⁷¹. Процесс, который также называют «анализом черт», начинается с выбора культурной области, такой, как семейные связи, и с установления терминов, используемых в обращении к различным членам семьи. Например, в английском языке (также в русском), наблюдается как тендерное различение, так и различение по поколениям (например, бабушка, дедушка, мать, отец, дочь, сын), а также горизонтальные различения (например, сестра, брат); но для некоторых терминов род не различается (cousin, т. е. двоюродная степень родства)⁷². Также отсутствует различие, когда родство устанавливается по общему происхождению (по «крови») или же в результате брака (например, дядя, тетя). Напротив, в других языках проводят более тонкие различия (например, является ли кузен мужчиной или женщиной; является ли «тетя» тетей по крови или по браку), и они обладают большей степенью «присоединения» (например, «дядя» может включать всех взрослых мужчин, родственников родителей). Компонентный анализ применялся ко многим другим областям, таким, как «продукты питания» или «животные», и даже к абстрактным областям, например, «черты характера» и «умственные способности» (ср.исследование способностей кри в

⁷¹ См. Goodenough, 1956; Romney & D'Andrade, 1964.

⁷² Для русского языка это различие сохраняется, на
пример, кузен и кузина (прим. ред.).

дополнении 5.З.). По мнению Д'Андраде (1995, с. 3), компонентный анализ оказался важным, потому что он показывал, «как исследовать культурные системы значений», обнаруживая «врожденные категории, которые получены в результате эмик-анализа различения предметов в своем мире, а не навязывания категории извне».

Более поздние подходы перестали фиксироваться на языке и начали заниматься фактическим поведением⁷³. Согласно Догерти и Келлеру⁷⁴, наблюдается снижение интереса к «таксономии», но увеличение — к «тас-кономии», то есть объектом исследования стали индивидуальные различия — как люди фактически используют культурные знания. Одним из примеров сближения между антропологическими и психологическими подходами является работа Вассманна и Дасена⁷⁵, которые изучали системы счета и правила классификации среди людей юпно в Новой Гвинее. Междисциплинарное сотрудничество (антрополога и психолога) позволило получить доказательства в пользу как общего (культурного уровня) способа счета и классификации объектов, так и некоторых индивидуальных различий (психологический уровень), в том, как люди фактически совершают эти когнитивные действия.

Цель этого подхода состоит в том, чтобы добиться преимуществ при рассмотрении феномена, используя при этом множественные методы: во-первых, сначала они интервьюируют основных информаторов, чтобы достичь понимания на культурном (или нормативном) уровне; во-вторых, они наблюдают повседнев-

ное поведение, которое находится в области интереса (например, счет или классификация); и, в-третьих, они разрабатывают задания и предлагают участникам выполнять их так, чтобы можно было обнаружить индивидуальные различия и лежащие в их основе процессы. Первое является этнографическим исследованием, третье — психологическим, а второе — представляет методики, общие для обеих дисциплин.

В первом исследовании Вассманн и Да-сен (1994а) отметили, что юпно начинают счет с левой руки, сгибая каждый палец по очереди от мизинца до большого пальца. Определенные термины существуют для чисел 1, 2 и 3; число 4 называют «2 и 2», а 5 называют «палец, с помощью которого мы очищаем побеги бамбука», то есть большой палец; сумма пальцев — это кулак, и называется она «одна рука». Числа от 6 до 10 считаются также на левой руке, а от 11 до 20 —на ногах. Для чисел от 21 до 33, симметричные части тела называются два на два вперемешку, чтобы обозначить каждую группу пятерок (и число 33), с частями, которые расположены на центральной линии тела. Когда доходят до последней части тела (пениса, который называют «сумасшедшая штука»), сумма выражается как «один целый человек». Если необходимо посчитать свыше 33, процесс может повторяться на другом человеке.

Сверх этого общего (этнографического) описания, авторы заинтересовались различными психологическими вопросами, такими, как тендерные и возрастные различия. Однако оказалось невозможным исследовать женщин, потому что женщины юпно, вероятно, не знают системы счета и поэтому отказываются отвечать на любые вопросы. Практически нельзя было исследовать детей и молодых муж-

чин, потому что первые используют лишь десятичную систему исчисления, изучаемую в школе, а последние применяют традиционную систему только до 20, как на побережье Новой Гвинеи, где многие из них работали. Любые попытки провести эволюционное исследование не увенчались успехом, что демонстрирует пределы психологического исследования в некоторых естественных (полевых) ситуациях.

Один наиболее интересный результат, однако, был получен благодаря настойчивости психолога, попросившего более пожилых мужчин продемонстрировать счет по числовой системе: хотя четверо из них использовали вышеописанную систему, которая заканчивается числом 33, один все же продемонстрировал систему, которая заканчивается на 30, двое — на 32, а один — на 37. За одним исключением (мужчина, который начинал считать снизу), счет всегда заканчивался на пенисе, но число промежуточных частей тела могло варьировать. Это показало свойство системы счета, а именно, что счет выполнялся в ситуациях лицом к лицу, где можно принимать во внимание вариации в нумерации.

В своем втором исследовании, Вассманн и Дасен (1994b) убедились, что у юпно есть традиционный культурный способ классификации объектов, который основан на различении между «горячий» и «холодный» (с промежуточной категорией «прохладный»). Все юпно знают об этом различии, и считается, что они знают, к какой категории принадлежит каждый объект. Все объекты (сады, животные, люди, и т. д.) всегда находятся в одном из этих трех состояний. «Горячее» и «холодное» — нежелательные состояния: «горячее» опасно, потому что его нельзя контролировать; «холодное»

нежелательно, потому что оно — причина неподвижности и молчания; только «прохладное» является желательным, и большинство объектов обычно находятся в этом состоянии. Эти состояния изменяются лишь специалистами (колдунами), которые знают, как это делать, и им за это платят: объекты можно «нагревать» (чтобы защитить их от незваных гостей) или «охлаждать» (чтобы сделать объекты невидимыми). Были обнаружены и другие широко распространенные верования о природе и функциях этих категорий. Все они указывают на их центральное положение в повседневной жизни юпно. Кроме того, один колдун описал, как он может «охлаждать» объект и ситуацию, хотя исследователи не могли фактически наблюдать процесс, потому что такая деятельность является тайной.

Вассманн и Дасен провели обширные наблюдения, как юпно классифицируют объекты и как их таксономия, которую они сообщали в интервью, не обязательно соответствует повседневным практикам. Чтобы исследовать эту проблему, было выполнено третье исследование с заданиями по классификации. Выбирались местные объекты, которые могли быть точно классифицированы как «горячие» или «холодные», но они могли также классифицироваться по другим признакам (например, по цвету или форме). Используя классический метод сортировки, участникам показывали объекты в случайном порядке и просили называть их, а затем соединять объекты, которые «подходят друг к другу». Они могли делать столько группировок, сколько хотели, а потом их просили объяснить основу для этих классификаций. Изучались шесть групп участников: колдуны, пожилые мужчины (не колдуны), женщины, молодые мужчины, дети, обу-

чающиеся в школе и дети, не учащиеся в школе (п = 5 в каждой из групп).

Результаты показали, что лишь колдуны использовали «различие горячее-холодное ... явно и самопроизвольно» (с. 32). Пожилые мужчины классифицировали объекты до некоторой степени, но только косвенным образом, в соответствии с различием «горячее-холодное»; женщины проводили функциональную классификацию, которая связана с их повседневной деятельностью; а более молодые участники, в основном, классифицировали по цвету (редко по форме). Вассманн и Дасен пришли к выводу, что различение на культурном уровне между горячим и холодным используется явно только теми, для кого это повседневная жизнь. Более того, это применяется редко, если вообще применяется другими в культуре юпно, теми, для кого это доступно, но «спрятано и присутствует только на некотором глубинном уровне» или совсем неуместно.

ВЫВОДЫ

Понятно, что наиболее важной и близкой к кросс-культурной психологии дисциплиной, помимо психологии, является

культурная антропология. Центральные понятия культуры, концепции релятивизма и универсализма были вкладом антропологии в эту область, так же, как и методы, которые используются в естественных условиях. Перевод этих понятий с языка коллективного уровня на язык индивидуального уровня, как основная задача кросс-культурной психологии, была сформулирована именно благодаря первым работам в антропологии.

Несмотря на поддержку, кросс-культурная психология занимает непростое промежуточное положение между попу-ляционным и индивидуальным уровнями. Исследование личности в контексте (особенно, если дело касается индивидуальных различий) означало некоторое дистанцирование от нашего предка-антрополога и даже конфликты с ним.

Аналогично, заинтересованность культурным контекстом отдалила нас от наших, более ориентированных на эксперимент, родителей-психологов.' Однако должно быть понятно, что кросс-культурная психология была сформирована, главным образом, антропологическими традициями, лишь часть из которых мы смогли представить в этой главе.

В кросс-культурной психологии редко анализируют биологические основы поведения. Обычно внимание сосредоточено на социокультурном окружении и его взаимодействии с поведением. Это может привести к несбалансированному восприятию действительности. В эко-культурную структуру, представленную на рис. 1.1., мы включили биологическую адаптацию и генетическую трансмиссию, наряду с другими понятиями, которые следует принять во внимание в кросс-культурной психологии. Для понимания поведения, его сходства и его вариаций в разных культурах изучение биологической основы столь же важно, как и анализ социокультурного контекста. Действительно, эти два феномена находятся в сложной взаимосвязи.

В первом разделе этой главы мы даем краткий обзор некоторых основных понятий теории эволюции. Темой второго раздела является генетика поведения. Третий раздел касается этологии, то есть

учения о поведении животных. Когда методы и теории этологии распространяются на человека, мы говорим об этологии человека, или о социобиологии. Четвертый и последний раздел этой главы посвящен моделям культурной трансмиссии, которые разработаны с биологической точки зрения по аналогии с моделями генетической трансмиссии.

ЭВОЛЮЦИЯ И АДАПТАЦИЯ

Теория эволюции первоначально была сформулирована Чарльзом Дарвином в XIX столетии. Далее она развивалась на протяжении более сотни лет и остается центральной теорией в биологических науках, включая обоснование их точки зрения на поведение. Два из основных положений теории представляют особый интерес в данном контексте: что виды изменяются с течением времени и что естественный отбор является ключом к подобному изменению.

Для теории эволюции существенным является различие между отдельными организмами в пределах одного вида. У большинства видов животных родители производят большое число потомков. Многим из них не удается достичь зрелости и произвести, в свою очередь, потомство. Если по какой-либо причине определенная наследственная черта повышает вероятность выживания и воспроизводства, частота появления этой черты в популяции будет возрастать в последующих поколениях. Отдельные организмы, которые обладают этой чертой, как говорят, обладают более высокой приспособленностью, чем особи, у которых эта черта отсутствует. Через многие поколения такая отличительная черта воспроизводства ведет к систематическим изменениям в популяции. Это является естественным отбором, который Дарвин рассматривал как причинно-следственный процесс, который протекает под влиянием экологических факторов. Во времена Дарвина не слишком хорошо понимали причины индивидуального изменения, хотя было известно из размножения домашних животных и растений, что могут вызываться систематические изменения морфологических черт или особенностей поведения. В результате скрещивания особей с желаемыми характеристиками, селекционер мог увеличивать вероятность того, что эти характерные черты будут также присутствовать в последующих поколениях. Лишь намного позже, когда открыли ДНК, стало возможным объяснение этих наблюдений, исходя из принципов генетики.

Искусственный отбор, который осуществляли селекционеры, служил определенной цели. Наличие или отсутствие назначения или цели эволюции горячо обсуждалось на протяжении многих де-

сятилетий. В настоящее время большинство биологов разделяют мнение Дарвина, что изменения видов может рассматриваться как результат взаимодействия организма и его окружения. Мы кратко опишем, как действуют эти механизмы изменения. Так как надлежащее понимание проблемы требует некоторых знаний генетики, краткое описание ее нескольких основных принципов вы найдете в дополнении 10.1.

Закон Харди-Вайнберга (Hardy-Wein berg), который упоминается в дополнении 10.1., гласит, что в статическом окружении относительные частоты существующих аллелей не меняются от поколения к поколению. Как же тогда происходят изменения видов? Во-первых, время от времени появляются новые аллели¹. Это может происходить под воздействием внешних факторов, которые влияют на генетический материал. Радиация и некоторые химические вещества, как известно, являются агентами, которые вызывают это. Но новые аллели могут формироваться и без присутствия каких-либо известных внешних решающих факторов. При протекании сложного процесса синтеза ДНК во время полового размножения происходит случайная ошибка при ее репликации. Изменения в генетическом материале ведут к" так называемым мутациям. Они встречаются относительно редко, и большинство мутантов нежизнеспособно. Однако фактическое появление этого события является функцией не только вероятности, но также и числа его потенциального проявления. У быстро воспроизводящихся микроорганизмов мутации обеспечивают реальную возможность для их изменения (ср. разнообразные штаммы вируса гриппа). У

¹ Аллели - альтернативные формы одного и того же гена, определяющие альтернативные признаки (прим. научн. ред.).

Дополнение 10.1. Генетика

Представленное здесь описание базируется на человеческом материале, хотя и с некоторыми изменениями. Оно валидно для всех видов, которые размножаются посредством полового воспроизводства*. Генетический материал состоит из молекул ДНК, которые формируют длинные двойные цепочки. В свою очередь, они состоят из пар нуклеотидов. Каждый нуклеотид содержит в себе основание (в химическом смысле). Это основание встречается только в четырех формах, которые часто обозначают буквами А, Т, Ц и Г**. Различные последовательности, в которых встречаются группы АЦТГ, соответствуют (в триплетах) структуре аминокислот. Аминокислоты синтезируются с помощью ДНК в результате своеобразного процесса копирования. Длинные цепочки аминокислот образуют полипептиды, которые, как ферменты, влияют на специфические биохимические реакции.

жүктеу/скачать 7.33 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: