ПОМИНАЛЬНАЯ ПИЩА В ПОХОРОННОМ ОБРЯДЕ АЛАН И ИХ ПОТОМКОВ М.Х. Хаджиева

ПОМИНАЛЬНАЯ ПИЩА В ПОХОРОННОМ ОБРЯДЕ АЛАН И ИХ ПОТОМКОВ

М.Х. Хаджиева

По теории Л.Н. Гумилева, этнос существует около полутора тысяч лет, после чего растворяется в качестве основного или вспомогательного компонента в племенах и народах. Аланы не дотянули до условной нормы, каких то двести лет, оставив в наследство потомкам имя, материальную и духовную культуру, язык и антропологические особенности. Это же можно сказать и о скифах. По словам Лукиана Самосатского, одежда и язык алан одинаковы со скифами, но «аланы не носят таких длинных волос, как скифы», научившись их стричь»¹.

В археологических памятниках алан, культ предков представлен ярко и выпукло, осязаемо наблюдается конструктивно-генетическая связь аланских погребальных памятников (катакомб) и более поздних карачаево-балкарских склепов, представляющих взаимосвязанные этапы в эволюции аланского похоронного обряда, в коих наблюдается сходство формы и содержание, то есть преемственность. Постепенное уменьшение количества традиционных аланских катакомбных могильников, никак не связано с уменьшением количества аланского населения на Северном Кавказе. Дело даже не в культурной интеграции и этнической ассимиляции. Как известно, изменить похоронный обряд очень сложно и практически невозможно. Как представляется, местный протокарачаево-балкарский способ захоронения, и вся похоронная обрядность была более приемлима в данных природно-климатических и географических условиях. Воздействие культуры автохтонов Кавказа прослеживается и на материале керамики. Весь материал Гилячского могильника (V в.) местный. Из симбиоза культур взято и сохранено лучшее. Остается открытым вопрос и о безусловном причислении катакомбного обряда захоронения аланам. По мнению М.П. Абрамовой, он вполне может быть и местным кавказским².

Погребальные сооружения предков карачаевцев и балкарцев в период раннего средневековья сориентированы строго определенным образом, конкретнее в сторону заходящего солнца. Такая ориентация не случайна, как известно «восток у тюрков наделялся положительными качествами. Это сторона, с которой восходит солнце. Западная сторона небосклона устойчиво связывалась с солнцем, регулярно исчезающего там»¹. Не удивительно, что с местом захода связывали культ мертвых, который являлся своеобразным порталом в потусторонний мир. В мировоззрении тюркских народов воедино объединены рождение и смерть, начало и конец, небо, земля и подземный мир. Кавказские ущелья, реки, перевалы, пещеры, реки, горы, все эти места точки сближения двух миров, о которых знали древние. Неслучайно памятники архитектуры этого периода (тенгрианские святилища, храмы, мавзолеи) находятся в местах, к которым все дороги не ведут, на возвышениях, в труднодоступных местах, в скалах, на очень твердой вулканической породе, сооруженные с большими физическими затратами, с износом инвентаря.

Жители Междуречья также подозревали, что на возвышенностях живут боги, которые изредка спускаются к людям. Вероятно этим и объясняется строительство в 3 тыс до н.э. башен-зиккуратов – «священные горы»². Несмотря на плохую сохранность, часто намеренно испорченный материал, разбросанные костяки, унесенные целые фрагменты наблюдается ориентация головы на северо-запад. Не отличается стабильностью сам обряд, инвентарь, сменяющиеся погребальные устройства – катакомбы, «каменные ящики», скальные и грунтовые, склепы – мавзолеи, дольменообразных склепы, так и расположение самих погребенных.

Покойного укладывали различно: на спину, скорченно на боку, посыпали красной охрой, подсыпали мел, уголь. Красная охра в представлении наших предков олицетворяла собой солнце или огонь, что связано с очищающими свойствами огня и (или) культом солнца, мел символизировал воду, а уголь землю. Выкладки в виде круга, овала, прямоугольника расположенные вокруг погребений, курганы, дольменнообразные склепы, склепы-мавзолей, полусклепы, это своеобразная маркировка погребений на поверхности, карта их расположения.

Почитание мертвых, проявляющееся в погребении, в наличии одежды, оружия, пищи, благовоний, украшений все говорит о культе мертвых и обусловлено различными социально-экономическими условиями того или иного общества. Сформировавшись на основе автохтонной прото- карачаевской и пришлой кочевнической, погребальные памятники наряду с культовыми сооружениями, дорогами из плитняка, базарными площадями и обсерваториями дают яркое представление о культуре карачаевцев и балкарцев.

Погребально-поминальный цикл к концу XVII в. подвергся влиянию ислама, вследствие чего изменилось видение потустороннего мира, изменилась обрядность при поминках и похоронах. Несмотря на то, что в исламе смерть – переход в «истинный мир» (керти дуния) и вообще в другое измерение и состояние, для карачаевцев и балкарцев это непоправимое горе. Веря в бессмертие души, в народе и сегодня говорят: «Смерть – это путешествие в далекий неведомый край»; «Что посеешь в земной жизни, то пожнешь и в мире ином». Для безболезненного перехода на третий, девятый и пятьдесят второй день после смерти человека, необходима молитва и поминальная трапеза. Сразу после смерти раздают милостыню, которая включает новый глубокий таз (чара табак), наполненный до краев различной снедью. Обязательно наличие мяса, риса, сахара, конфет, печенья. Жертвоприношением являются деньги, одежда, и та пища, которую при жизни любил покойный.

Поминальная пища любого народа составляет часть магических обрядов, которые подводили итог земного существования человека, и воспринимались не как удовольствие, как обычно воспринимается хорошо приготовленная пища, а как некий пограничный ритуал, помогающий родственникам проститься и провести покойного в «иной мир».

В более ранние периоды жертвенные дары состояли только из продуктов, выращиваемых в данном регионе, и готовых блюд. Теперь на примере карачаево-балкарских жертвенных даров наблюдается усложнение, присутствующее в свадебной и родильной обрядности. Жертвенный дар, включает не только те продукты, которые производит человек и которые произрастают в данной местности. Он охватывается весь спектр съестного, имеющегося в продаже, и который может позволить себе семья покойного.

Меняется качественная составляющая жертвенного дара, и его направленность не только на пополнение урожая, умножение скота, удвоения удоев, сохранения молодняка с помощью посредника – покойного, но и как кажется на иные нужды. Покойники являлись своеобразными носителями и гарантами плодородия и защитниками благополучия живых родственников. На сегодняшний день, не задавая себе вопроса - зачем и почему - по-прежнему среди поминальной пищи значительную долю составляют мучные и мясные изделия, которые должны приумножить урожай – хычины, берекле, пельмени, баранья подлива с рисом, халва двух сортов. Особая любовь к рису (пиринч) отмечается и сегодня, по полевым данным, рис входил в состав почетной пищи еще у алан, которые сами его не выращивали, но покупали и обменивали в больших количествах, поэтому сохранилось таджикское название, а не русское. Вкушая поминальную пищу родственники «кормят» и покойного. У разных народов «кормление» происходит различно, некоторые оставляют часть еды покойному, другие носят на кладбище. Карачаевцы и балкарцы часть жертвенной еды раздают бедным, нуждающимся, другую часть раздают родственникам и соседям. Чем больше людей вкусят ритуальных даров, тем спокойнее будет почившему, он будет чувствовать заботу и внимание, а значит, его любят о нем помнят. В средневековье в качестве жертвенного животного у предков карачаево-балкарцев выступал конь (Байтал-Чапханский могильник, «Мокрая Балка»). Фигурирование коня в древней поминальной обрядовой пище не случайно. В карачаево-балкарском народном соннике образ коня фигурирует и сегодня, он связан со смертью и является связующим звеном между миром мертвых и миром живых.

Возводя, выкапывая, выдалбливая последнее пристанище почившему, принося жертвенные дары, имеющие социальный смысл, отраженный в церемониях связанных с ними, люди старались помочь усопшему, как позже будут «помогать» и им в этом долгом переходе в вечность.