СЕНТИНСКИЙ ХРАМ И ПРОБЛЕМЫ ХРИСТИАНИЗАЦИИ АЛАНИИ Ш.М. Батчаев

СЕНТИНСКИЙ ХРАМ И ПРОБЛЕМЫ ХРИСТИАНИЗАЦИИ АЛАНИИ

Ш.М. Батчаев

Храм расположен на высоком утесе Бурун-Сырт над селением Нижняя Теберда (бывшее Сынты, в русской транскрипции Сенты) на левом берегу реки Теберды, в 18 км к югу от г. Карачаевска. На склоне этой же горы расположены и монастырские постройки¹.

Время постройки храма до недавнего времени было объектом дискуссий. Высказывались различные датировки от VI до XII в. Однако большинство ученых сходились во мнении, что храм построен в период расцвета Аланского царства и датируется рубежом Х-XI веков, т.е. когда аланы освободились от хазарской зависимости и образовали независимое государство. Лишь совсем недавно ученым-археологам удалось обнаружить под слоем фресок надпись на греческом языке, свидетельствующую о том, что храм был построен в апреле 965 г.

Также нет единого мнения о том, кто является автором памятника. По мнению некоторых ученых, это были византийские зодчие (Н.А.Нарышкин). Другие (П.С. Уварова, К.Н. Афанасьев) указывают на большое сходство храма в Сынты с постройками «абхазской архитектурной школы». К.Н. Афанасьев также находит сходство с постройками Херсонеса в Крыму. В.А. Кузнецов считает, что в Сентинском храме скрестились грузинская и византийская школа зодчества. В.А. Бесолов полагает, что как сам храм, так и его росписи представляют собой вполне самостоятельное историко-архитектурное явление, возникшее не без влияния византийского зодчества и архитектурных традиций смежных с Аланией стран – Абхазии и Грузии¹.

Место для строительства храма было выбрано не случайно. Вспомним, что по ущелью Теберды шло одно из ответвлений Великого Шелкового пути, которое вело из степей Предкавказья к восточному побережью Черного моря. Устанавливая христианский храм на высоком скальном выступе, аланы, а через них и византийцы, сооружали своеобразный опорный пункт – проводник своих экономических и политических интересов.

Как показали исследования ученых-археологов, Сентинская гора являлась культовым местом задолго до постройки на ней храма. Вокруг памятника, также на склоне горы обнаружены многочисленные древние погребения с вещами V-VIII вв. Сам храм построен на месте древнего языческого святилища. Об этом свидетельствует то, что в его кладке найдены каменные блоки с петроглифическими изображениями змей и геометрических узоров. Подобные факты известны: многие христианские церкви устанавливались на месте древних "капищ" или даже перестраивались из них (Вифлеем в Палестине, Джвари в Грузии и др.)².

Прежде чем строить храм, древние мастера попытались искусственно выровнять поверхность горы с помощью подпорной стены, идущей по всему периметру. После этого началось сооружение самого храма. Кладка его отличается чистотой и тщательной подгонкой плит и блоков, что вкупе с прочным скальным основанием, на котором покоится фундамент, способствовало отличной сохранности здания, в котором на протяжении тысячи лет не появилось даже трещины. В качестве строительных материалов послужили каменные блоки и глиняные кирпичи (31х21 см при высоте от 4,2 до 3 см), пол же, по мнению ученых, был облицован прочной красноватой керамической плиткой, остатки которой со следами раствора были обнаружены при раскопках. Крыша была выполнена из черепицы, стены покрывал слой меловой штукатурки с плотной поверхностью, подготовленной для письма фресок¹.

Сентинский храм представляет собой постройку довольно редкого типа храмов чистого (не осложненного пристройками) крестообразного плана. Каждый рукав его имеет входной проем, над которым сделано по узкому окну. Закругленная и сильно выступающая алтарная часть обращена строго на восток. Здесь апсида укреплена шестиступенчатым стилобатом. Центральная часть храма увенчана главой – цилиндрическим барабаном с восьмью узкими окнами, опорой которому служат подпружные балки. Покрытие барабана не сохранилось, однако остатки свидетельствуют о том, что оно могло быть как низким шатровым, так и полусферическим. Внутрь храма ведут три входа со световыми люнетами.

Рукава храма имеют ныне пристроенные к нему притворы со скругленными фронтонами. Длина храма с запада на восток (без притворов) 10,6 м, с юга на север – 8,2 м, высота (без перекрытия барабана) – около 11 м.

Интерьер представляет собой крестообразное пространство, ограниченное плоскими и ничем не декорированными стенами. Пол алтаря был немного приподнят и выдавался в интерьер храма полукругом. Под барабаном – световой центр храма, остальная часть помещения затенена и погружена в полумрак. В алтаре ниже окон раньше находилась дугообразная каменная скамья – синтрон (седалище для высшего духовенства). В целом интерьер храма свидетельствует о том, что он не был рассчитан на большой приход¹.

Главной же достопримечательностью храма были его фрески, покрывавшие весь интерьер. Сегодня от них остались лишь небольшие фрагменты, украшенные "автографами" современных посетителей. Лишь благодаря художнику И.А. Владимирову, сделавшему масляными красками копии нескольких фресок, а также фотографиям фресок, сделанным известным краеведом Е.Д. Фелицыным, мы имеем представление о них.

Как установил Владимиров, в алтарной части фрески писались дважды. Возможно, часть из них обновлялась или полностью переписывалась. Сдержанность цветового решения (использованы только три краски: белая, красная и темно-коричневая) компенсируется мастерством исполнения².

Центральной фигурой была, скорее всего, Богоматерь в позе Оранты, с воздетыми руками. Она помещалась под конхой апсиды. На южной и северной стенах алтаря размещались две группы святителей, среди которых можно было еще в 1867 г. "разузнать святого Николая и святого Петра". На омофорах изображенных лиц были видны четырехконечные кресты, а среди греческих букв можно было "распознать имена святого Петра, Георгия, Николая и других" (Н.А.Нарышкин)³.

Живопись в наосе храма была разделена на две регистра: верхний и нижний. Верхний содержал следующие сюжеты: суд над Христом, воскресение, на западной стене находилась сцена въезда Христа в Иерусалим.

На поперечных рукавах сюжеты из жизни Христа были продолжены. Так на южной стене южного рукава были изображены "Воскресение Лазаря" и "Преображение Господне", на северной стене "Рождество Христово"

У северных дверей была изображена фигура всадника с копьем в руке (скорее всего, святой Георгий), над западными дверями "молодой человек, бросающий верхнюю одежду под ноги лошади". Скорее всего, фрески храма представляли единый ансамбль, изображающий праздничный цикл, в первоначальном виде состоящий из двенадцати сцен¹.

Относительно того, кто является автором фресок, однозначного ответа нет. Так, И.А. Владимиров (1899) считал, что это были византийские мастера, свидетельством чему называл аналогии сентинских фресок с древними церквями в Малой Азии, и церковью святой Софии в Константинополе (Стамбуле)².

В.А. Кузнецов (1977) усматривает в манере изображения лика Христа и орнаменте в Сынты сходство с фресками древних грузинских храмов (собор Атени Х в.), что позволяет ему сделать вывод о влиянии грузинских живописцев на мастеров, расписывающих храм. Таким образом, по В.А. Кузнецову, роспись в Сентинском храме является сплавом художественных традиций византийской и грузинской культуры³.

Вокруг храма располагалось христианское кладбище. Могильные ямы были выбиты даже в скале, над которой стоит церковь. В результате раскопок археологам удалось выяснить, что здесь, как и в других регионах Северного Кавказа, существовал обычай парного захоронения, когда останки ранее умерших отодвигались в стороны, чтобы совершить новые похороны.

Археологам удалось обнаружить погребения и внутри храма. В западном рукаве была обнаружена скальная могильная яма, в северном притворе два бедных захоронения. Неожиданной оказалась находка гробницы под полом храма в южной, почетной части храма (южном рукаве). Гробница была перекрыта двумя плитами, на которых был установлен узкий "замковый" камень. В гробнице находился гроб, обитый медными листами, в котором были обнаружены останки молодой девушки. Наряду с предметами X-XI вв., здесь были обнаружены предметы более позднего времени. В том числе и железные наконечники стрел XIII-XV вв., которые, по мнению некоторых ученых, принадлежали воинам Тамерлана, проходившим к верховьям Кубани в 1396 г. Скорее всего, именно тогда храм мог быть ограблен, а гробница разорена.

У восточной стены храма обнаружены остатки жилых построек, в которых, скорее всего, жили служащие в храме монахи. Площадка перед входом в храм была аккуратно вымощена камнями

В нескольких метрах к северо-западу от храма расположен каменный мавзолей. В восточной стене его есть специальный четырехугольный лаз, а в южной стене был неизвестно кем пробит целый вход. Найденные исследователями остатки деревянных гробов с человеческими останками не оставляют сомнений в погребальном назначении здания.

Сам мавзолей похож на небольшой домик с двускатной крышей (подновленной в начале ХХ в. монахами) и двумя фронтонами. По всем четырем фасадам он украшен аркатурой, несомой слабо выступающими пилястрами. Таким образом, плоскости фасадов расчленены и оживлены игрой света и тени. Мавзолей занимает удачное по отношению к храму место. Он не заслоняет его, соразмерен храму и составляет с ним единый органичный архитектурный комплекс.

Как считает археолог В.А. Кузнецов, мавзолей являлся не простым склепом, а местом захоронения местных первосвятителей или миссионеров. Подобных мавзолеев не зафиксировано нигде на Северном Кавказе и следует признать, что Сентинский мавзолей – здание уникальное.

У юго-восточного угла мавзолея видны остатки более древнего сооружения. По мнению В.А. Кузнецова, это апсида более ранней разрушенной церкви, на основе которой и был построен мавзолей. Как считает ученый, эта церковь была построена в начале Х в. византийскими монахами-миссионерами, которые начали просвещать местных горцев-язычников. Однако попытки христианизации вызвало недовольство, выразившееся в восстание в 932 г., в результате которого монахи погибли, а церковь и другие постройки были разрушены.

Однако как свидетельствуют источники, восстание 932 г. не остановило христианских миссионеров. С еще большим рвением они стали проповедовать святое учение в Алании. Тогда и были построены большие трехапсидные храмы на Зеленчуке и Кубани, а на Сентинской горе - небольшой храм, который прекрасно вписался в окружающий ландшафт. Рядом с храмом же, на месте первой церкви, был возведен мавзолей, в котором с почестями были погребены "мученики за веру" – миссионеры, погибшие в 932 г. Таково предположение археолога В.А. Кузнецова, которое выглядит вполне правдоподобно¹.

С конца XIX в. храм на Теберде вновь стал объектом пристального внимания местных представителей православной церкви. Его решено было передать Зеленчукскому монастырю.

Надо отметить, что в конце 1889 г. в Нижнем Архызе на месте вероятной столицы Алании – Мааса, был построен Свято-Александро-Афонский Зеленчукский мужской монастырь. Цель его создания была вполне ясна и определена: «способствовать распространению света Евангельского учения среди окрестных некрещенных инородцев-мусульман», т.е. карачаевцев, адыгов, абазин и ногайцев. Идея эта была не нова. Еще в 1830 г., генерал Г.А. Еманнуэль, ознакомившись с описанием Сентинского и Шоанинского храмов, подготовленным командированным им И. Бернардацци, загорелся желанием отреставрировать их и затем использовать по прямому назначению, для обращения в христианство соседних горских народов. Однако в условиях продолжавшейся Кавказской войны, проект генерала, который к тому же надо было осуществлять в совсем недавно (1828 г.) присоединенном к России Карачае, не получил одобрения начальства и был отвергнут.

Однако спустя полвека эта идея нашла свое продолжение и получила благословение как светских, так и церковных властей. На реставрацию всех древних церквей требовалось около 10 тысяч рублей и в Кубанской области (в ее состав входил в то время Карачай) был начат сбор пожертвований. Как только необходимая сумма была собрана, она была направлена настоятелю "Зеленчукской пустыни" игумену Серафиму, "смотрению и заботам" которого были поручены Шоанинский и Сентинский храмы, ибо они стояли на довольно оживленном месте – "по вновь проложенной дороге через Сухумский перевал". Оба храма, по мнению духовной администрации, построенные "гораздо ранее Х века и всего скорее со времен Юстиниана (527-565)", должны были привлекать паломников. Таких паломников и на самом деле было довольно много. В числе тех, кто совершил путь к Сентинскому храму, была и бывшая "сестра милосердия" Евдокия Макарова (в монашестве Екатерина) и ее спутница Евдокия Фиронова (Финенкова) (в монашестве Еликонида). Проведя ночь вблизи храма, и, получив, как писала сама Екатерина, различные знамения, она решила добиваться открытия здесь женского монастыря. Уже в 1892 г. Е. Макарова обратилась к архиепископу Ставропольскому и Екатеринодарскому Агафодору и начальнику Кубанской области Я. Маламе с соответствующей просьбой. Вопрос был решен положительно, и уже вскоре под горой Бурун-Сырт развернулась активная строительная деятельность. Сама гора была переименована в гору Фавор "в воспоминание Преображения Господня", Сентинский храм в 1895 г. освящен как Преображенский, а весь монастырь с 1897 г. именовался "Спасо-Преображенским общежительным монастырем".

Буквально за десятилетие вид склонов горы Бурун-Сырт резко изменился. Для монастыря было построено около двух десятков зданий различной надобности: жилые корпуса для монахинь, трапезные, хозяйственные постройки и т.д. В их числе была и небольшая церковь в честь св. Агафодора. Конечно, изменения не могли не коснуться главной святыни монастыря – древнего храма. Сохранившиеся фотографии и литературные источники дают нам представление о них.

Древняя кровля храма была покрыта железным куполом с шарообразным завершением и водруженным на него золоченым крестом. С трех сторон были пристроены притворы, фронтонам придали закругленность и снабдили их нишами с иконами, увенчанными крестами. Рядом с храмом была построена звонница с колоколами, а также бетонная цистерна для воды. Кроме того, монахи установили небольшой парапет на подпорную стену. Нет сомнений в том, что подобная реставрация заметно исказила первоначальный облик памятника. Он приобрел вид традиционной русской церкви.

Ремонтно-реставрационные работы внутри храма продолжались до 1906 г. Были настелены деревянные полы, в алтаре поставлен дубовый резной иконостас с иконами, «всему храму дана была новая штукатурка, за исключением мест с сохранившимся фресками». Ремонт, проводившийся не искушенными в исторических вопросах монахинями и рабочими, привел к потере значительной части фресок, искажения первоначального плана здания.

После обустройства монастыря в него стали съезжаться монахини со всей России. Всего количество жителей монастыря достигло 186 человек. Для ведения хозяйства монахиням было выделено 407 десятин земли, на которых они выращивали зерновые и овощные культуры, разводили скот. Это, а также приношения богомольцев, богатых благодетелей из соседних казачьих станиц, позволило обители не только безбедно существовать, но и процветать. С 1898 г. при ней работала церковно-приходская школа, в которой обучалось 10 русских детей и 8 карачаевцев. При школе работал священник-миссионер, которому помогал горец Прохор Айчепшев. Помимо педагогической деятельности, они не забывали проводить и религиозную пропаганду. В результате их деятельности было обращено в православие 10 мусульман. Скорее всего, это были бедняки, которые надеялись, что это хоть как-то улучшит их положение.

После Октябрьской революции 1917 г. количество приезжающих на богомолье в Сенты резко сократилось. Вскоре, в связи с политикой, проводимой Советским государством в отношении религиозных организаций, монахини сами стали покидать обитель (большинство их переехало в станицу Передовую). В 1920 г., во время антисоветского восстания в верховьях Кубани, в монастыре располагался штаб восставших. В 1924 г. постановлением органов власти Карачаево-Черкесской автономной области монастырь был закрыт.

В последующие десятилетия монастырь неоднократно менял собственника (там располагались различные учреждения, туристическая база, а в последние годы – интернат для детей-инвалидов)¹.

Лишь в конце 1980-х гг. было принято решение о передаче построек монастыря и древнего храма в ведение музея-заповедника. В настоящее время храм находится в очень критическом состоянии, причиной чему самовольные раскопки «черных археологов», вульгарные надписи и рисунки туристов, уносящих с собой кусочки кирпичей из кладки. В таком же плачевном состоянии находятся и постройки монастыря, большинство из которых погибло. В последнее время руководство музея предпринимает ряд мер по реставрации памятников и организации должного уровня охраны на Сентинском комплексе.