В. И. Васильев Федерализм и избирательная система в Германии

Переговоры начались

Май-июнь 1990 года были до предела насыщены международными контактами на высшем и высоком уровне, не говоря уже о рабочих встречах экспертов. Германская тематика занимала центральное место. В Москве побывали Президент Франции Ф.Миттеран и премьер-министр Великобритании М.Тэтчер. Президент М.С.Горбачев посетил США и Канаду. Шесть раз встретились друг с другом Э.А.Шеварднадзе и Г.-Д.Геншер, не менее частыми были контакты советского министра с Дж.Бейкером. Неоднократно в Москву приезжали руководители ГДР.

Начал работу механизм "2+4". После подготовительных встреч экспертов 5 мая в Бонне прошла первая встреча министров иностранных дел "шестерки". В большом конференц-зале МИД ФРГ за специально изготовленным круглым синим столом, который поместили затем в качестве экспоната в музей немецкой истории в Бонне, расположились шесть делегаций. По праву хозяина Г.-Д. Геншер занял место лицом к входу, поместив напротив себя Э.А.Шеварднадзе. Немецкий министр придавал значение именно такому размещению, призванному, видимо, подчеркнуть особую роль ФРГ. Немцы уже не сидели за приставным столом, как это было 35 лет назад в Женеве, а занимали председательское место. Времена изменились. Впрочем, никто и не собирался как-либо дискриминировать немецкие делегации. ФРГ и ГДР давно были равноправными партнерами в международном сообществе, членами ООН. Мнительность Бонна на этот счет была явно излишней.

Г.-Д.Геншер открыл встречу тщательно отработанной, взвешенной речью, постаравшись в самом благоприятном свете представить позицию ФРГ и не дать повода для полемики. Спорные места он обошел, не умолчав лишь о намерении немцев воспользоваться своим правом свободного выбора союза, к которому хотела бы присоединиться объединенная Германия, и прямо назвав этот союз - НАТО. Все с напряженным вниманием ждали выступления Э.А.Шеварднадзе.

Речь советского министра была сбалансированной, спокойной и содержала все основные элементы официальной позиции СССР на тот период. Он отметил происшедшие в Европе после войны изменения, ориентированность немцев на мир и сотрудничество, уверенность в том, что объединенная Германия займет достойное место в семье европейских народов. Было подчеркнуто значение Потсдамского соглашения, прав и ответственности четырех держав, важность честного определения военного статуса Германии, гарантий нерушимости европейских границ.

Э.А.Шеварднадзе твердо заявил, что членство объединенной Германии в НАТО неприемлемо, подчеркнув, что такое решение существенно затронуло бы интересы безопасности СССР, нарушило соотношение сил в Европе и создало бы для СССР опасную военно-стратегическую ситуацию. Довольно суровая оценка была дана политике блока НАТО, что, естественно, заставило поморщиться западных партнеров. Правда, они отмечали, что в последующих доверительных беседах позиция советского министра оказалась существенно более гибкой.

Насторожило западных партнеров пожелание советской стороны расстыковать внутренние и внешние аспекты германского единства. Оно обосновывалось тем, что переходные периоды для них могут иметь разную продолжительность, для внешних аспектов - более длительную, чтобы спокойно решить все международные проблемы, связанные с объединением Германии и пребыванием на ее территории советских войск.

Э.А.Шеварднадзе высказался за то, чтобы ввести решение международных вопросов германского единства в контекст общеевропейского процесса, а в повестку дня встречи "2+4" включить данную тему в качестве отдельного пункта.

Такой подход явно не устраивал правительство ФРГ. В Бонне были настроены на то, чтобы завершить переговоры "2+4" еще до объединения, чтобы новая Германия не была обременена ограничениями, вытекающими из прав и ответственности четырех держав. Г.-Д.Геншер изложил эту позицию в повторном выступлении. Западные союзники и новый министр иностранных дел ГДР М.Меккель поддержали его. Э.А.Шеварднадзе снял свое предложение.

Идея советского министра о "расстыковке" отражала немалое брожение умов в руководстве МИД в то время. С одной стороны, в Москве не хотели допустить, чтобы процесс объединения завершился без урегулирования внешних аспектов, то есть без договорного фиксирования обязательств Германии по ключевым вопросам безопасности - границы, военный статус, ориентация на мир и сотрудничество и т.д. Это требовало завершения переговорного процесса по внешним аспектам до реального объединения Германии. С другой стороны, вполне естественным было стремление включить переговоры по внешним аспектам германского единства в общеевропейские рамки, "синхронизировав" их с решением об углублении хельсинкского процесса, укреплении безопасности и сотрудничества на континенте. Реализация такого масштабного замысла требовала значительно больше времени, следовательно, и урегулирование внешних аспектов объединения получало бы иной временной график. Актуальным становился бы переходный период, в течение которого можно было без спешки решать весьма острые для СССР вопросы, в том числе связанные с выводом советских войск с территории ГДР, сопрягать этот процесс с сокращением иностранного военного присутствия в ФРГ.

Идея "синхронизации" приобретала для советского руководства особую привлекательность и по другой причине. В Кремле постепенно осознавали, что перспектива включения объединенной Германии в НАТО весьма реальна. За это единым фронтом выступали западные партнеры, сама ФРГ и даже новые руководители Венгрии, Польши и Чехословакии, то есть государств, входивших в существовавшую еще Организацию Варшавского договора. По свидетельству Г.-Д.Геншера, они проявляли по меньшей мере "понимание" такого развития.

Открыто согласиться с включением объединенной Германии в НАТО М.С.Горбачев и Э.А.Шеварднадзе никак не могли. Это означало бы, что они дезавуируют свою собственную позицию. Да и в Советском Союзе это вызвало бы острую негативную реакцию и критику в их адрес. Начались поиски выхода из крайне сложной и неприятной ситуации. Идея "синхронизации" оказалась весьма кстати. Она была развита и подкреплена предложениями о "трансформации" военных блоков, постепенном превращении их в политические организации, что снимало бы, как надеялись в Кремле, остроту вопроса о членстве Германии в НАТО.