В литургическое предание православной церкви

Чинопоследование брака состоит из двух частей — обручения и венчания. Такое разделение на две части имеет очевидный духовный смысл: первая часть подготовительная и вторая часть глав­ная, — подобно тому, как крещению предшествует оглашение, как Литургии верных предшествует Литургия оглашенных и т. д. Но здесь есть еще и историческая причина. Дело в том, что чинопосле­дование брака стремилось церковно оформить те обычаи, которые бытовали у разных народов издревле. Брак есть, конечно, кульминация в обрядовой жизни народа: брачные песни, наряды, традиции представляют наиболее яркую часть в творчестве разных народов. И сейчас, когда фольк­лористы собирают песни, они специально интересуются брачными песнями. Так было всегда, здесь всегда была развита народная традиция, народное искусство, обычаи разных религий находили здесь наиболее яркое воплощение. И христианство старается личную жизнь воцерковить и имеющиеся формы личной жизни очистить от всего несовместимого с христианством, остальное воцерковить и наполнить христианским смыслом, одухотворить.

В древности был обычай, когда браку предшествовал договор, сватовство, сговор, и у разных народов в разные времена это по-разному оформлялось, иногда нужно было давать выкуп за невесту, иногда подписывать некоторые соглашения. В древности у некоторых народов все это очень пышно оформлялось, и заключение договора  сговор  уже считался заключением брака. Это бывало по-разному, но всегда можно было выделить момент предварительного сговора и факт брака  свадьбу.

В древности была традиция особенные отношения между людьми или особенные состояния человека отмечать ношением или обручением кольцом. Такой обычай тоже не был придуман христианством, а взят из жизни. В Требнике находим «Последование, бываемое о обручении». Здесь говорится: «По Божественной литургии священнику, стоящу в святилище (то есть в алтаре), предстоят хотящий спрягатися пред святыми дверьми (то есть в притворе, так как святыми дверями назывались не царские двери, а двери, ведущие в храм из притвора), муж убо одесную, жена же ошуюю. Лежат же на десней стране святыя трапезы перстни, их два, златый и серебряный, серебряный убо уклонялся к десным, златый же к левым, близ друг друга. Священник же назнаменует главы подневестным трижды, и дает свечи возжжены, и введет я внутри храма, кадит крестовидно, и глаголет диакон: «Благослови, Владыко».

Перстни, то есть кольца, прежде, чем будут обручены жених и невеста, освящаются тем, что кладутся на Святой престол, золотой перстень предназначен мужу, потому что он глава жены, серебряный предназначается для невесты, золотой перстень лежит на правой стороне престола ближе к центру, а серебряный  ближе к краю. Взяв эти перстни, взяв крест и Евангелие, священник с предыдущим свещеносцем выходит через Царские ворота, полагает крест и Евангелие на аналой посреди храма, а сам идет с перстнями к жениху и невесте.

Раньше, как уже говорили, притвор храма был большим, а храм меньше, в притворе стояли кающиеся, оглашенные, проходившие разные степени покаяния и др., притворы были оснащены всякими атрибутами, там были иконы, там люди молились. Теперь притворы утратили свое прежнее значение, и в притворе разве нищие стоят, а припадающие и оглашенные — все хотят войти внутрь храма, поэтому невесту и жениха мы тоже впускаем в храм и ставим около дверей. Желательно, чтобы обручение совершалось в трапезной части храма.

Священник подходит к жениху, берет епитрахилью его руку, подводит к невесте, соединяет их руки и ведет к аналою, где будет совершаться обручение. Там вручает им возженные свечи, каждого из них благословляя свечой. После слов диакона «Благослови, Владыко», священник начинает богослужение возгласом: «Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно, и во веки веков». Дальше произносится ектения: «Миром Господу помолимся». К обычным прошениям этой ектений добав­ляют прошения специальные: «О рабе Божием (имя жениха), о рабе Божией (имя невесты), ныне обручающихся друг другу, и о спасении их Господу помолимся. О еже податися им чадом в приятие рода, и всем яже ко спасению прошением, Господу помолимся. О еже ниспослатися им любви совершенней, мирней, и помощи, Господу помолимся. О еже схранитися им в единомыслии и твердей вере, Господу помолимся. О еже благословитися им в непорочном жительстве, Господу помолимся Яко да Господь Бог наш дарует им брак честен, и ложе нескверное, Господу помолимся». После мирной ектений и возгласа священника следуют молитвы: сначала краткая молитва, потом «Мир всем» и еще более краткая молитва и обручение.

Сначала дается перстень невесты жениху и говорится: «Обручается раб Божий (имя) рабе Божией (имя) во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь», и перстнем благословляет жениха, затем невесте дается перстнем Божие благословение. Потом говорится: «И егда речет на едином коемждо трижды, творит крест перстнем на главах их: и налагает я на десных их перстех. Таже изменяет перстни новоневестных восприемник».

Здесь упоминается некий восприемник. Теперь такие восприемники называются шаферами, раньше еще они назывались свидетелями, которые вполне естественным образом присутствовали при заключении сговоров, причем в таком сговоре была очень важная часть, которая у нас по-сла­вянски называлась обыск, опрос. Нужно было выяснить, нет ли каких-либо препятствий к браку у жениха и невесты. И те, кто участвовал в этом сговоре, сваты или родители, которые приезжали сватать невесту, брали с собой свидетелей, чтобы договор был при свидетелях, и вот представитель родителей — восприемник – менял кольца на руках жениха и невесты, выражая этим благословение родительское, совершая и скрепляя договор тем, что жениху дается перстень невесты, а невесте — перстень жениха.

Раньше на этих перстнях были написаны имена жениха и невесты, на перстне жениха — имя невесты, на перстне невесты — имя жениха. Надев на руку эти перстни, они как бы свидетельство­вали, что между ними заключен союз.

Все это делается понятным тогда, когда мы поймем, что обручение раньше совершалось задолго до брака. Еще Петр Первый в 1702 г. издал закон о необходимости промежутка в 6 недель между обручением и венчанием. Раньше обручение могло было быть совершено еще в детстве, и обрученные считались тесно связанными между собой, и измена обручению считалась очень тяжким грехом. Если обрученный или обрученная потом решали связать жизнь с кем-то другим, то это рассматрива­лось почти как прелюбодеяние. Тем не менее таких случаев было немало, поэтому еще в древности, до IX в. была принята мера, что обручение сближалось с венчанием и даже совершалось одновремен­но, но, когда обручение и венчание совершаются одновременно, то смысл обручения как бы умень­шается, делается не совсем понятным, для чего оно совершается.

На Руси эти два момента чинопоследования брака былы раздвинуты, обручение соверша­лось заранее. Это было нужно прежде всего для того, чтобы проверить надежность и верность тех, кто собирается вступить в брак, чтобы они получше обдумали свое решение, чтобы было еще не поздно его изменить, если они почему-то передумали, но когда люди перестают серь­езно относиться к этому порядку, к этой мере, то он теряет смысл. В Русской Церкви уже в XIX в. Священный Синод издал указ о том, чтобы обручение совершалось перед венчанием, чтобы, сохраняя богослужебную форму, исключить проблемы, когда заранее обрученные меняли свой выбор, и было непонятно, что с ними делать.

Мы теперь совершаем обручение прямо перед венчанием, кольца меняет теперь священник, шафер этого не делает, потому что теперь и договоров никто не заключает, и сватов не засылают, в родители ни о чем не договариваются, никто не требует выкупа за невесту. Все упростилось, стало иначе, ушло в прошлое, надо сказать, что радоваться этому не приходится, так как легкое заключение брака дает ужасные плоды, более легкое отношение к браку приводит к тому, что брак делается непрочным, люди вступают в брак необдуманно и не боятся плодов своего легкомыслия, поэтому все делается более формальным и более безосновательным — шаферы у нас остались для красоты, они уже ничего не выражают, и ничего от них не зависит, поэтому священник и не дает им менять кольца – это пустой символ, многие священники и венцы не дают им держать.

После обручения читается еще одна молитва. Надо сказать, что молитвы обручения и венчания используют ветхозаветные образы, прежде всего потому, что именно в Ветхом Завете мы имеем замечательные примеры брака, который благословляется Богом. Хотя брак был совсем не таким, каким мы его мыслим в христианстве, но все же он там имел центральное духовное значение. Помните, что в Ветхом Завете именно в браке бывало благословение Божие на дальнейшие судьбы, именно оттого, как Исаак нашел Ревекку, или Иаков трудился, чтобы получить себе Рахиль, зависела судьба всего Иудейского народа. И вот в этом древние видели особенный промысел Божий и особое Божие благословение.

К этим образам апеллирует Церковь в своих молитвах в чине обручения и чине венчания. После довольно длинной молитвы, последующей обручению, говорится сугубая ектения и совершается отпуст, потому что, хотя обручение совершается непосредственно перед венчанием, все-таки это отдельный чин. Далее следует последование венчания, где говорится: «Аще оба хотят венчатися, входят во храм со свещи возжжены, предидущу священнику с кадильницею и поющу псалом 127 с припевом: «Слава тебе, Боже наш, слава Тебе».

Дальше иерей глаголет поучительное слово: «Сказуя им, что есть супружества тайна: и како в супружестве богоугодно и честно жительствовати имут». Это весьма замечательная пометка, равной которой мы не найдем в Требнике больше нигде, нигде в Требнике не настаивают на том, чтобы священник сказал поучительное слово о тайне того, что будет совершаться. Священник обязательно должен донести до вступающих в брак, что Таинство, которое будет совершаться над ними, соединяет их для вечности, чтобы они вместе могли идти путем крестным, могли служить Богу, чтобы они всегда были в единстве.

Все это объяснив, священник обращается к жениху, глаголя: «Имаши ли, (имя жениха), произво­ление благое и непринужденное, и крепкую мысль, пояти себе в жену сию (имя невесты), юже зде пред тобою видеших»; Жених отвечает: «Имам, честный отче». Тогда иерей спрашивает: «Не обещался ли еси иной невесте?» Жених отвечает: «Не обещахся, честный отче». Тогда иерей обращается к невесте и задает такие же вопросы: «Имаши ли произволение благое и непринужденное, и твердую мысль, пояти себе в мужа сего (имя рек), егоже зде пред тобою видеших»; «Не обещалася ли иному мужу»? Эти вопросы имеют очевидный смысл. Здесь священник и Церковь должны предусмотреть, чтобы брак совершался свободно, не может священник совершать таинство насильно, а такие случаи насильственного брака раньше были нередки, выдавали замуж за немилого, родители договорятся, и по какому-то расчету, по своим соображениям выдавали дочь замуж, не считаясь с ее чувствами и с тем, что она, может быть, любит другого, или этого человека не любит, он ей противен и она не хочет быть его женой. Это бывало довольно часто. Церковь не может совершать таинство насильно и связывать людей благодатью Божией помимо их воли, никогда и нигде, ни в каком случае в Церкви такого быть не может, нельзя насильно людей причащать, нельзя насильно их исповедывать, нельзя насильно их рукополагать, постригать в монахи и т. д., хотя в истории такие случаи бывали. Брак в этом смысле является особенно узким местом, такие насилия бывали часто.

В наше время этот вопрос совершенно теряет смысл, в наше время никто никого насильно не женит и замуж не выдает, теперь может быть совсем другое: «Сказали ли вы своим родителям, что вступаете в брак, и не обидятся ли на вас ваши папа и мама за то, что вы не известили их об этом?»

Но вопросы, которые находятся в Требнике, имеют и другой смысл, смысл, который не утрачен, но в наше время делается еще более важным и приобретает особенную глубину: «Имеешь ли ты произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль вступить в брак вот с этой невестой или с этим женихом, понимаешь ли ты, на какой путь ты встаешь, понимаешь ли ты, что ты связываешь себя навечно, понимаешь ли ты, что отныне ты должен жить не для себя, а всю свою жизнь разделить с тем человеком, который до сих пор был чужим, а теперь сделается твоей частью, твоей половиной, понимаешь ли ты, что эта жизнь не сулит тебе одни лишь удовольствия, в ней обязательно будут скорби, обязательно будут очень тяжкие испытания, очень много страданий, в ней требуется посто­янный подвиг, подвиг любви, молитвы, подвиг смирения, кротости, понимаешь ли ты ответствен­ность, которую принимаешь на себя, потому что ты будешь отвечать перед Богом за то, как ты проживешь свою жизнь»? Муж, который делается главой семьи, отвечает за свою жену, за своих детей. Жена, которая вступает в брак, должна быть послушной мужу. Понимаешь ли ты, что всю свою жизнь тебе придется слушаться (это так теперь трудно кажется в наше время)? Смысл этих вопросов должен быть доведен обязательно до жениха и невесты, они должны совершенно сознательно обещать Церкви, что они понимают всю серьезность делаемого ими шага, решаются все-таки на эту супружескую жизнь.

Такое удостоверение намерений в серьезности их подхода предваряет начало чинопоследования венчания. Когда священник получил не формально, а пo-существу надлежащие ответы, когда он убедился в том, что люди, пришедшие к нему, являются членами Церкви и хотят жить церковной жизнью, и готовы отвечать за свои поступки, и обещаются быть верными Богу, Церкви и друг другу навечно, когда убедился священник, что они любят друг друга и хотят жить в любви, тогда диакон возглашает: «Благослови, Владыко». И священник произносит возглас, который указывает на связь Таинства с Божественной литургией: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Затем следует опять мирная ектения, где содержатся прошения похожие на те, которые были в чине обручения, но их больше и они имеют более глубокий смысл.

После мирной ектении следуют три молитвы. Две из них весьма длинные, в них приводятся ветхозаветные образы: «Боже пречистый, и всея твари содетелю, ребро праотца Адама за Твое человеколюбие в жену преобразивый, и благословивый я, и рекий: раститеся и множитеся и обла­дайте землею, и обою ею един уд показавый сопряжением: сего бо ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится жене своей, и будета два в плоть едину, и яже Бог спряже, человек да не разлучает. Иже раба твоего Авраама благословивый и разверзый ложесна Саррина и отца множества языков сотворивый: иже Исаака Ревекке даровавый, и рождество ея благословивый: иже Иакова Рахиле сочетавый, и из него дванадесят патриархов показавый: иже Иосифа и Асенефу сопрягий, плод детотворения им, Ефрема и Манассию даровавый: иже Захарию и Елисавет приемый, и Пред­течу рождение им показавый: иже от корене Иессеова по плоти израстивый Приснодеву, и из Нея воплотивыйся и родивыйся во спасение рода человеческого: иже за неизреченный Твой дар и многую благость и т. д.

Далее говорится о браке в Кане Галилейской, где Христос благословил своим присутствием брак. В этой молитве утверждается удивительно высокое достоинство брака, потому что здесь говорится о том, что все самое великое, все самые великие пророки, апостолы, и Предтеча Господа, и сам Христос родились в результате брачного подвига. Христос родился от Девы Марии, которая явилась плодом детотворения, которая родилась у праведных Иоакима и Анны. Для того, чтобы сам Христос воп­лотился, необходим был высокий брачный подвиг, подвиг брака, то есть брак как бы воплощает замысел Божий и самые великие тайны Божественного домостроительства совершаются через брак, брак есть путь, которым действует благодать Божия. Этот замечательный смысл молитвы часто не понимается присутствующими, хотя в них содержится высокое богословие. В этих молитвах говорится: «Подаждь рабом Твоим живот мирен, долгоденствие, целомудрие, друг к другу любовь в союзе мира, семя долгожизненное, о чадех благодать, ... неувядаемый славы венец».

Утверждается, что подвиг их может дать «неувядаемый славы венец», то есть он должен венчаться венцом вечным, благодатным, Божиим венцом. Поэтому-то и полагают венцы нз главы жениха и невесты, как бы предваряя вот этот «неувядаемый славы венец». «Сподоби я видети чада чадов, ложе ею ненаветно соблюди, и даждь има от росы небесныя свыше, и от тука земнаго: исполни домы их пшеницы, вина и елея и всякия благостыни, да преподают и требующим, даруя купно и сущим с нима вся яже ко спасению прошения». В этих словах молитвы утверждается тоже замечательная мысль, что семья является очагом, около которого согреваются многие люди, не только члены семьи, но многие нуждающиеся люди, которым в этой жизни не дано было тепло семейного очага или чего-то еще не хватило им в жизни, может быть, они нуждаются в пропитании, может быть, нет крова. Хорошая дружная семья является таким источником тепла, именно здесь может получить нужда­ющийся все необходимое для себя. Церковь как бы предусматривая это, испрашивает у Бога благо­дати этой семье, чтобы семья эта могла быть очагом, около которого будут согреваться, питаться, одеваться и укрываться многие и многие люди, у которых есть такая потребность. Счастливая дружная семья (которых так мало сейчас стало) всегда является местом притяжения, куда стремятся окружающие люди, и тем счастьем и любовью, которые в этой семье, согреваются многие. Так и должно быть, именно поэтому в древности семья называлась малой церковью. Как видите, смысл брака не только в чадотворении, не только в продолжении человеческого рода состоит, и в чине брака Церковь это подчеркивает, что это есть некое созидание очагов жизни, не только чада, не только дети будут согреваться у этих очагов.

В следующей молитве говорится: «Благословен еси Господи Боже наш, иже тайного и чистого брака священнодействителю, и телеснаго законоположителю, нетлению хранителю, житейских благий строителю: Сам и ныне, Владыко, в начале создавый человека, и положивый его яко царя твари, и рекий: не добро быти человеку единому на земли, сотворим ему помощника по нему: и взем едино от ребр его, создал еси жену, юже видев Адам, рече: сия ныне кость от костей моих, и плоть от плоти моея, сия наречется жена, яко от мужа своего взята бысть сия».

Здесь молитва церковная содержит важную и малопонимаемую мысль, как бы провозглашается некое онтологическое устроение рода человеческого, говорится о том, кто такие муж и жена. С одной стороны, онтологически, это одно существо, одно естество человеческое, с другой — есть некие особенности, присущие им свойства, которые Богом заложены изначально, и вот, обращаясь к ветхозаветному повествованию о сотворении человека, Церковь напоминает, что жена взята от мужа, кость от кости, и сего ради жена должна быть послушна мужу, то есть послушание жены мужу возводится в онтологический принцип. Это очень важно в наше время понимать и уметь объяснить, потому что все несчастия нашей жизни происходят от того, что мы нарушаем какие-то заповеди Божии. Когда мы нарушаем замысел Божий о человеке, то неминуемо происходит беда (если, скажем, у машины оторвать одно колесо, будет авария). Естественно, что если замысел Божий о жизни, о человеке существенно нарушается, то жизнь терпит аварию. Так вот, одним из основных принципов жизни рода человеческого является послушание, эта иерархия заложена в существо человека, эта иерархия не противна естеству человеческому.

Господь устроил так, что, когда есть любовь, жена с радостью повинуется своему мужу, это естественно и прекрасно. Если же жена не хочет слушаться своего мужа, то это означает глубокое повреждение ее природы, некий дефект ее, некая неполноценность, это лишает женщину очень многого. Не говоря уже о том, что это лишает ее счастья, жизненного благополучия, но это лишает еще ее глубины ее сердца, она не сможет почувствовать жизнь, как должно, ее сердце не может быть благодатным, она не сможет по-настоящему жить с Богом, потому что она отрекается от одного из принципов, положенных Богом в основу ее бытия.

Говорится дальше: «Сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится жене своей, и будета два в плоть едину: и яже Бог сопряже, человек да не разлучает. Сам и ныне, Владыко Господи Боже наш, ниспосли благодать Твою небесную на рабы Твоя сия, (имя рек) и (имя рек); и даждь рабе сей во всем повиноваться мужу, и рабу Твоему сему быти во главу жены, яко да поживут по воли Твоей». Вот как говорит Святая Церковь. И дальше: «Благослови их, Боже, якоже благословил Авраама и Сарру, Исаака и Ревекку, Иакова и все патриархи, Иосифа и Асенефу, Моисея и Сепфору, Иоакима и Анну, Захария и Елисавету».

Когда священник говорит эти слова: «Благослови их...», он поворачивается к жениху и невесте и благословляет их. Потом говорится: «Сохрани я, Господи Боже наш, якоже сохранил еси Ноя в ковчезе: сохрани я, Господи Боже наш, якоже сохранил еси Иону во чреве китове. Сохрани я, Господи Боже наш, якоже сохранил еси святые три отроки от огня, низпославый им росу с небесе: и да приидет на ны радость оная, юже имяше блаженная Елена, еда обрете честный крест». Здесь священник опять поворачивается и благословляет врачующихся.

Слова о сохранении, как сохранил Иону и трех отроков от огня, тоже имеют чрезвычайно важную богословскую мысль. Эти слова утверждают, что жизнь в браке – это жизнь очень трудная и трудно сохраниться в ней. «Сохрани, как отроков в огне, сохрани, как Иону во чреве кита» — то есть утверж­дается, что без помощи Божией, по-человечески невозможно сохраниться в этом мире. Когда люди пытаются устраиваться без Бога, без благодати Божией, без Церкви, то эта жизнь не устраивается, не видно счастливых семей, радости в жизни брачной, благополучия, почти все семьи или распада­ются, или бывают несчастны.

Затем говорится: «Помяни я, Господи Боже наш, якоже помянул еси Еноха, Сима и Илию. Помяни я, Господи Боже наш, якоже помянул еси святые Твоя четыредесять мученики, ниспославый им с небесе венцы». То есть опять образ мучеников, опять говорится, что брачующимся нужно принять подвиг страдания и умолять, чтобы Господь не оставил их и дал им победу. И мы знаем, что мученики всегда ублажаются Церковью, как победители, и всегда считаем, что благодать этого подвига особенная. Так и в браке может быть особенная радость, особенное счастье, если совершится победа. «Помяни, Боже, и воспитавшая их родители: зане молитвы родителей утверждают основания домов».

И как страшно, когда нет теперь родительских молитв. Раньше мыслила Церковь, устраивала жизнь, а теперь, когда сами жених и невеста не молятся, родители о них не молятся, когда нет духовных основ жизни, то и жизни тоже нет.

И опять говорится: «Помяни, Господи Боже наш, рабы Твоя уневестившыяся, сшедшие в радость сию. Помяни Господи Боже наш раба твоего (имя рек) и рабу твою (имя рек) и благослови я. Даждь им плод чрева, доброчадие, единомыслие душ и телесе; возвыси я яко кедры ливанские, яко лозу благорозгную. Даруй им семя класяно, да всякое самодовольство имуще, изобилуют на всякое дело благое, и Тебе благоугодное; и да узрят сыны сынов своих, яко новосаждения масличная окрест трапезы их: и благоугодивше пред Тобою, возсияют яко светила на небеси, в Тебе Господе нашем. С Тобою же слава, держава, честь и поклонение, безначальному Твоему Отцу, и животворящему Твоему Духу, ныне и присно и во веки веков». Опять говорится о благом их житии, о благом деле, и чтобы от изобилия своего питали нуждающихся.

После этой молитвы следует краткая молитва, где говорится: «Боже святый, создавый от персти человека и от ребра его возсоздавый жену, и спрягий ему помощника по нему, за еже тако годно бысть Твоему величеству, не единому быти человеку на земли: сам и ныне Владыко, низпосли руку Твою от святаго жилища Твоего, и сочетай раба Твоего сего (имя рек) и рабу Твою сию (имя рек), зане от Тебе сочетавается мужу жена. Сопрязи я в единомудрии, венчай я в плоть едину, даруй има плод чрева, благочадия восприятие. Яко Твоя держава, и Твое есть царство, и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков».

В это время прислуживающие вносят венцы и священник благословляет венцом жениха и го­ворит: «Венчается раб Божий (имя рек) рабе Божией (имя рек), во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Аминь». Затем благословляет венцом главу невесты, возлагает на нее венец и говорит такие же слова. Затем священник воздевает руки в молитве и произносит: «Господи Боже наш, славою и честию венчай я (их)» и благословляет жениха и невесту трижды (трижды повторяются эти слова). Эти слова являются в католическом понимании тайносовершительной, сакраментальной формулой таинства брака. Это кульминация чина.

После чтения Евангелия диакон говорит сугубую ектению, читается молитва, потом говорится просительная ектения и произносится литургический возглас и поется «Отче наш», который должен петь весь народ, ведь брак должен совершаться Церковью, а не так как теперь, когда при венчании присутствуют только гости молодых и родные, а Церкви здесь нет, потому, что эти люди, как правило, пришлые. Это таинство, как и всякое другое, должно совершаться Церковью. После «Отче наш» приносится общая чаша. Священник благословляет ее и говорит молитву, после которой говорит мужу и жене пить из этой чаши, сначала мужу, потом жене.

В течение многих веков, даже уже тогда, когда это таинство выделялось из Литургии и соверша­лось отдельно от нее, перед совершением этого таинства на Престоле ставилась чаша с Преждеосвященными Дарами, и жених и невеста в конце чинопоследования брака причащались Св. Дарами, причем в ранних чинопоследованиях даже содержится великопостный возглас литургический, и муж и жена причащались, потому что тогда Церковь еще не мыслила совершение таинства без общего причастия, хотя это уже стало совершаться и не во время Литургии. Постепенно и эта форма была утрачена. Есть мнение, что эта чаша с вином символизирует древнее причащение, конечно же ни в коем случае не заменяя его. Но это мнение не абсолютно, толкуют эту чашу и иначе: обычай пить общую чашу был у многих народов еще до христианства. Действительно, пить общую чашу  это символ, и сама Евхаристическая чаша на Тайной Вечере была испита всеми учениками потому, что был такой обычай. Она восходит к этому обычаю, потому Христос и благословил эту общую чашу. Поэтому мнение, мне кажется, более обоснованное, что эта чаша с вином не зависит от причастия. Но, скорее всего, не совсем независимо. Тогда, когда была Евхаристическая чаша, то не было необходимости пить еще какое-то вино, когда же чин венчания выделился из Литургии и люди перестали причащаться, древний обычай пить общую чашу вина, приобрел более глубокий смысл и утвердился в этом секуляризованном чине венчания. После того как испита эта чаша вина, которая, конечно, является символом того, что муж и жена будут вместе делить радости и скорби, которые жизнь им предложит, священник берет крест в левую руку, а правой рукой епитрахилью соединяет вместе руки мужа и жены и ведет их за собой вокруг аналоя, на котором лежит Евангелие. При этом хор поет тропари. Первый тропарь «Исайя ликуй…». Этот тропарь прославляет Божию Матерь, что вполне естественно в свете того Евангелия, которое читалось незадолго до этого. Именно Божия Матерь является покровительницей семьи и ходатаицей о жизни человека, поэтому, естественно, что к Ней первая молитва и к Ней первая слава. Затем поется тропарь «Святии мученицы...» и священник ведет второй раз вокруг аналоя брачующихся. Здесь ублажаются мученицы и говорится о том, что тем, кто вступает в брак, предстоит трудный подвиг, полный скорбей, самоотвержения и мужества, жертвенности, жертвенной любви, если потребуется, даже и умереть, исполняя свой долг.

Эти люди уподобляются мученикам, не потому, конечно, что вступить в брак  сущая мука, но потому что им предстоит трудный подвиг. Подвиг земной жизни похож на мученичество, на страдание, наша земная жизнь состоит из страданий по большей части, и супруги должны этот подвиг пройти вместе.

Третий тропарь «Слава, Тебе, Христе Боже…» прославляет Христа, подвигоположника, Который является радостью мучеников, которые проповедуют Святую Троицу своим подвигом. Эти тропари поются очень торжественно, это продолжающаяся кульминация всего чина венчания. Эти же тропари поются в чине рукоположения, правда в другом порядке. Есть толкование, что рукоположение  это тоже венчание, венчание с Церковью. Сходство этих обрядов дает право сказать так. В Русской Церкви принято при рукоположении снимать со ставленника обручальное кольцо, подчеркивая этим, что теперь священник имеет новую семью. Этот образ восходит к словам Апостола Павла, который говорит, что брак мужа и жены есть образ Христов и может быть поэтому увиден как жених Церкви.

После хождения вокруг аналоя, священник снимает венцы и читает предпоследнюю молитву, затем говорится «Мир всем» и священник поворачивается лицом к брачующимся и произносит очень важную молитву, в которой он молит Святую Троицу даровать супругам долгоденствие, преуспение в вере, обилие земных и небесных благ по молитвам Божией Матери и всех святых.

После этого следует отпуст. Перед ним священник говорит мужу и жене, чтобы они друг друга поцеловали. Как говорил один старец, этот поцелуй должен быть первым для мужа и жены. После этого произносится отпуст, на котором вспоминаются Боговенчанные Цари Константин и Елена и Великомученик Прокопий, котроые считаются покровителями брака.

Следом за отпустом идут молитвы на разрешение венцов в восьмой день. Это две довольно коротких молитвы в которых говорится, чтобы Господь разрешил венчающихся. Таинство брака, как и таинство крещения принималось в древности как величайшее событие в жизни человека и поэтому праздник, который совершался с этим таинством, длился восемь дней. Только на восьмой день снимались венцы, как на восьмой день отиралось миро и постригались волосы у крещаемых. Муж и жена в течение восьми дней праздновали, они надевали свои венчальные наряды, венцы, в этом, вероятно, шли в Церковь, причащались и восемь дней переживали начало своей новой жизни. Можно представить, как это было красиво, торжественно и значительно. Только на восьмой день с особыми молитвами с них снимали венцы и они вступали в обычную трудовую жизнь. Есть мнение, что их брачная жизнь начиналась только после восьмого дня, но это мнение тоже не абсолютное, разные источники говорят по-разному.