В. П. Макаренко бюрократия и сталинизм Ростов-на-Дону Издательство Ростовского университета 1989 m 15
жүктеу/скачать 2.21 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Макаренко Бюрократия и сталинизм
- Макаренко В. П.
Заключение Иосиф Виссарионович Сталин умер 5 марта 1953 г. Едва траурные сообщения прошли через печать и телеграфные агентства, в руководящих верхах, а затем и в обществе начался процесс, который на Западе до сих пор квалифицируется как «десталинизация». Кульминация наступила три года спустя. На XX съезде КПСС Н. С. Хрущев сообщил партии, советскому обществу и всему миру, что вчерашний вождь всего прогрессивного человечества, надежда трудящихся всего мира, отец советского народа, великий корифей науки, гениальный полководец и величайший гений в истории человечества — был убийцей миллионов советских людей, палачом и психически ненормальным человеком, невеждой в военном деле, который привел Советское государство на край гибели. Эти три года были сопряжены с другими драматическими событиями. Летом 1953 г. вышло официальное сообщение о том, что один из самых могущественных клевретов Сталина, руководитель МВД и МГБ, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР и член Президиума ЦК КПСС Л. П. Берия арестован за различные преступления перед советским народом. Информация о судебном процессе и казни его сподвижников поступила в декабре 1953 г. В это же самое время (о чем советские люди знали из неофициальных источников) произошло несколько восстаний в сибирских лагерях. Подавленные беспощадно, они, тем не менее, способствовали ослаблению репрессивного режима. В течение нескольких месяцев после смерти вождя его культ резко ослаб. В тезисах к 50-летию КПСС, опубликованных в июле 1953 г., имя Сталина упоминалось только два раза, без традиционного славословия. В 1954 г. наступила «оттепель» в культурной политике. Осенью этого же года стало ясно, что Советский Союз готов восстановить нормальные отношения с Югославией. Снять с нее обвинения в «ти- 351 тоистском заговоре» жертвой которых пали многие руководители компартий стран Восточной Европы. Однако культ и нерушимый авторитет Сталина был длительное время составной частью идеологии международного коммунистического и рабочего движения. Отмена культа вызвала идеологическое замешательство во многих компартиях. Привела к усилению критики всех сторон жизни советского общества — недостатков в экономике, полицейского режима и подавления культуры. Эта критика постепенно нарастала в различных социалистических странах. Особенно резкие формы она приняла в Венгрии и Польше, где так называемый «ревизионизм» превратился в глобальную атаку на все без исключения составные части сталинского марксизма. В феврале 1956 г. состоялся XX съезд КПСС, на котором Н. С. Хрущев сделал доклад о культе личности на закрытом заседании. На нем присутствовали делегаты из других стран. Спустя некоторое время доклад стал доступен незначительному числу партийных работников, хотя в открытой печати до сих пор не опубликован. Но он был опубликован Государственным департаментом США. Из социалистических стран Польша была единственной, где текст доклада опубликовали под грифом «для служебного пользования» особо доверенных членов партии. Компартии других стран длительное время считали этот текст фальшивкой антикоммунистической пропаганды. Н. С. Хрущев подробно рассказал о преступлениях Сталина. Об убийствах партийного актива. Пытках и преследованиях. Болезненной подозрительности вождя. В то же время в докладе не реабилитировался ни один лидер антисталинской оппозиции. Среди жертв сталинского погрома упоминались только преданные сталинисты — Постышев, Гамарник, Рудзутак и др. В докладе отсутствовала какая-либо попытка исторического или социологического анализа сталинской системы. Бывший вождь рассматривался лишь как не совсем нормальный человек-убийца. На него были свалены все недостатки и поражения государства. Из доклада Хрущева трудно узнать, каким образом и при поддержке каких социальных и политических сил кровожадный маньяк более четверти века мог находиться у руля правления громадной страны. Которая, несмотря на весь деспотизм сталинской системы, представлялась перед мировым общественным мнением как счастливый обладатель наиболее прогрессивного и демократического социального устройства в истории человечества. Доклад Хрущева был построен так, что ни партия, ни государство с его бюрократией не принимали никакого участия в жестокостях вождя. И на протяжении всего сталинского режима сохраняли невинность и девственную чистоту. Потрясение, которое вызвал доклад Хрущева в мировом коммунистическом и рабочем движении, не определяется 352
В Советском Союзе и странах социалистического лагеря бюрократия всеми средствами глушила свободный обмен информацией. В компартиях капиталистических стран сознание коммунистов было в значительной степени иммунизировано от информации и аргументов «извне», т. е. с буржуазных средств информации. В подавляющем большинстве коммунисты оказались жертвами религиозно-магического мышления: если источник информации не является классово и политически «чистым», то не заслуживает доверия и содержания информации. В результате такой установки классовый враг автоматически лишался правоты по любому частному вопросу или факту, не говоря уже об обобщениях. Религиозно-магические установки, помимо этого, укреплялись политически оформленной взаимосвязью бюрократического и идеологического мышления, которая всегда достаточно хорошо вооружена против любых рациональных аргументов. В сталинском марксизме истина определялась источником своего происхождения, аналогично всем остальным мифологическим системам. Сведения о действительном содержании сталинского режима не вызывали никакой реакции до тех пор, пока они публиковались в некоммунистической прессе и литературе. Однако эти ж'е сведения вызвали состояние шока, едва они были произнесены с трибуны съезда. «Гнусная ложь империалистической пропаганды» вчерашнего дня в одну минуту стала потрясающей истиной дня сегодняшнего. Но свергнутый бог уже не оставил места для других богов. Вместе со Сталиным рухнул не только его авторитет, но и вся система сложившихся при нем бюрократических авторитетов. Уже нельзя было ожидать пришествия «второго Сталина», который устранит ошибки первого. Ведь нельзя всерьез относиться к официальной пропаганде, если она вчера говорила, что Сталин — гений, а сегодня утверждает, что Сталин — преступник. Или, если взять более свежий пример, которая вчера провозглашала, что Л. И. Брежнев — выдающийся политический и государственный деятель и верный марксист-ленинец, а сегодня говорит, что он главный виновник экономического, политического и идеологического застоя 353
Моральное потрясение после доклада Хрущева некоторое время ощущалось во всей системе власти и управления. Сталинский режим не мог существовать без идеологии, оправдывающей его власть. Поэтому партийно-государственный аппарат был чрезвычайно чувствителен на идеологическую критику. Кроме того, в сталинском социализме стабильность всей политической системы зависела от стабильности партийно-государственной бюрократии. Видимо, по этой причине неопределенность, замешательство и деморализация, вызванные докладом Хрущева, стали осознаваться данным аппаратом как угроза социализму в целом. Главной задачей стал поиск средств адаптации аппарата к изменившейся ситуации. И после 1956 г. партийно-государственная бюрократия стала шаг за шагом восстанавливать потерянные позиции. Возрождать единство бюрократизма в управлении, прагматизма в политике и догматизма в философии и социальной теории. Вначале моральными, а затем и политическими репрессиями стали ограничиваться гражданские свободы. Тормозился процесс экономических реформ. Самоуправление на предприятиях было сведено к декорации. Этим объясняется отношение партийно-государственного аппарата к политическим инициативам Н. С. Хрущева. Термин «десталинизация», подобно термину «сталинизм», не использовался в официальных политических документах КПСС и большинства коммунистических и рабочих партий. В указанных документах говорилось (в полном соответствии с бюрократическими канонами мысли) об исправлении ошибок и извращений, о преодолении культа личности и его последствий, о восстановлении ленинских норм партийной жизни. Все это принадлежит к сфере политических эвфемизмов, обусловленных глубокой взаимосвязью бюрократического и идеологического мышления. Однако эти эвфемизмы на рубеже 50—60-х гг. преследовали определенную политическую цель: истолковать сталинизм как совокупность ошибок гениального генералиссимуса. Эти ошибки, в соответствии с такой целью, несомненно заслуживают глубокого сожаления. Но они не имеют ничего общего с преобразованием бюрократических тенденций революции в правила функционирования политической системы. Никаких таких тенденций не было. Существующая система власти и управления в целом хороша. А с момента осуждения Сталина она сразу приобрела архидемократическую природу. Хотя история подготовки XX съезда КПСС еще неизвестна в подробностях, на основе прошедшего тридцатилетия 354
Поэтому после смерти вождя ни у кого, даже у самых ярых сталинистов, не возникало желания допустить кого-то к вершине власти на тех же условиях, которые господствовали при Сталине. Этим, на наш взгляд, и объясняются реформы Н. С. Хрущева. Они были современным вариантом «попечения правительства о самом себе», если воспользоваться выражением Ленина. Очень показательный в этом отношении факт приводит А. Аджубей: «„Я сказал тогда Булганину,— говорил Никита Сергеевич,— как только Берия дорвется до власти, он истребит всех нас, он все начнет по новому кругу". (...) Рассказывал Хрущев и о реакции на его предложение (арестовать Берию.— Б. М.). Все высказались за арест. (...) Никита Сергеевич вспоминал, что, когда он начал разговор с Ворошиловым, тот поначалу стал расхваливать Берия. Когда же выслушал Никиту Сергеевича, расплакался. Он считал Хрущева чуть ли не другом Берия, видел, как тот обхаживает Никиту Сергеевича, и просто боялся за себя. Ворошилов готов был сам арестовать этого авантюриста» [4, 112, 113]. Вот эта «боязнь за себя» и была оборотной стороной хрущевских реформ. Осуждение «ошибок и извращений» стало необходимым элементом неписанного пакта о безопасности, который заключили между собой руководители партии и государства — верхушка партийно-государственной бюрократии. Со времени реформ Хрущева борьба за власть уже Шла без убийств свергнутых олигархов. Сталинская практика периодических массовых репрессий, безусловно, имела определенные «достоинства». С точки зрения стабильности политической системы. Периодическая «рубка» членов аппарата власти и управления делала невозможной даже малейшую политическую консолидацию правящей бюрократии. Каждый чиновник жил и умирал в одиночку. Поскольку не могло быть и речи о создании какой-то оппозиции сталинскому режиму, постольку он обеспечивал единство власти и управления. Политической ценой такого единства был единоличный деспотизм. Превращение всех членов партийно-государственного аппарата в рабов и холуев вождя. Ни один из них не был уверен, доживет ли он до естественной смерти. Хотя каждый обладал правом надзора над нижестоящими рабами и холуями. Таким образом, главным результатом хрущевских реформ был отказ от массового физического террора и замена его избирательным морально-политическим давлением на лиц, 355
Важным событием периода правления Хрущева было освобождение и реабилитация из тюрем и лагерей нескольких миллионов людей. Была осуществлена определенная экономическая и политическая децентрализация. Экономические реформы улучшили положение дел в хозяйстве. Однако догмат о преимущественном развитии тяжелой промышленности так и не был снят (если исключить кратковременный эпизод во времена Г. М. Маленкова). Реформы не привели в действие механизм товарно-денежных отношений, необходимых для поворота всей системы производства к потребностям человека. Не улучшили существенно положение сельского хозяйства. Несмотря на постоянные реорганизации, оно так и не смогло оправиться после сталинской коллективизации. Все эти реформы не были связаны с демократизацией политической системы и жизни в целом. Не нарушили, а только укрепили господство партийно-государственной бюрократии. Вне сомнения отказ от массовых репрессий был чрезвычайно важен для физической безопасности граждан. Но их политический статус остался прежним. Реформы Хрущева не отменили всесилие государства и его аппарата по отношению к личности. Не отдали ни одну форму социальной организации в руки граждан. Не лишили партийно-государственную бюрократию монополии на инициативу и контроль во всех сферах жизни. Главный принцип бюрократической власти — гражданин есть собственность государства и все его действия должны соответствовать целям государства — остался нерушимым. Хотя его практическое воплощение в жизнь стало наталкиваться на постепенное пассивное противодействие общества и его различных сфер, которые в той или иной степени сопротивлялись их поглощению государственным формализмом. Однако политическая система в целом по-прежнему действовала в таком направлении, чтобы воплотить в жизнь и сознание каждого советского человека все основные и дополнительные характеристики бюрократического управления. Отсюда вытекает, что массовые репрессии не являются необходимой и постоянной характеристикой бюрократической власти. Их размеры и характер могут меняться в зависимости от обстоятельств. Но при господстве бюрократии правовое устройство общества и функционирование всех политических институтов подчинено общим характеристикам бюрократического управления. 356 Эти характеристики, как показано в книге, значительно «усовершенствовались» по сравнению с тем, что писали о них Маркс, Энгельс и Ленин. Правовое устройство общества, при котором право становится главным элементом отношений между личностью и государством в целях преодоления всесилия государства, невозможно при господстве партийно-государственной бюрократии. А существующее после Сталина социалистическое государство оказалось преобразованием единоличной власти вождя в групповую власть нескольких десятков олигархов. Поэтому период с 1953 по 1985 г. не был «десталинизацией», как считает западная наука и публицистика. Гораздо больше оснований назвать его периодом «постсталинизма», в котором позиции бюрократии еще более возросли и укрепились [21]. Но эта тема требует особого исследования. Данную же книгу закончим тем, с чего мы ее начали. Итак, бюрократия связана с отношениями как частной, так и общественной собственности на средства производства, которая выступает в виде государственной. Бюрократия переплетена с экономикой, политикой, идеологией и культурой. После революции и в условиях переходного периода (дискуссия о котором образует одну из главных тем сегодняшних публикаций) она меняет свою форму, но ее сущность остается одной и той же. Поэтому для сил, заинтересованных в построении социализма, коммунистической партии прежде всего, борьба за власть не сводится только к борьбе против остатков прошлых эксплуататорских классов. Переходный период к социализму порождает свою собственную бюрократию. И борьба с нею должна продолжаться всегда! На этом пути нужно отрешиться от многих иллюзий. Проблему бюрократии, на наш взгляд, нельзя решить изменениями в сфере надстройки. Недостаточно повыгонять подлецов из аппарата власти и управления и демократически и справедливо избрать достойных людей, чтобы все получилось блестяще и социализм был тут как тут. Недостаточно слить несколько министерств в одно и назвать эту структуру госкомитетом. Недостаточно отделить партийные функции от административных и государственных. Недостаточна постоянная ротация кадров. Все эти меры, конечно, нужны. Но они, если воспользоваться выражением Ленина, направлены на борьбу с «крайностями бюрократизма». Сущность бюрократии заключается не во взаимосвязи партийных и государственных функций и не в постоянстве управленческого персонала. Конечно, слияние партийного аппарата с административным и хозяйственным привело к тому, что партия перестала выполнять контрольные функции и отождествилась с партийным аппаратом. Не менее ясно и то, что пожизненное исполнение должностей в партийно-государственном аппарате и квалификация определенного слоя служащих как номенклатурных работников спо- 357
То же самое можно сказать о децентрализации. Нет никаких аргументов для доказательства того, что децентрализованная бюрократия окажется более полезной для строительства социализма, нежели централизованная. Конечно, предкризисное состояние советского общества показало, что одной из его причин является сверхцентрализация и связанный с ней бюрократизм. Но это не тот бюрократизм, о котором сегодня постоянно пишет пресса. Речь не идет о чиновничьем формализме, бездушии, административных злоупотреблениях, неэффективности управленческого аппарата, ведомственности, местничестве и т. п. Сущность бюрократии вытекает из отношений собственности — частной или общественной, которая выступает в виде государственной. Государственная, в свою очередь, разделяется на множество ведомственных. Ведомственная собственность связана с разделением научного труда и всячески его укрепляет. Поэтому не будет преувеличением сказать, что вся структура отношений частной собственности воспроизводится в разделении управленческого и научного труда. Возникшая на этой основе технократия, на наш взгляд, представляет наибольшую угрозу для демократизации советского общества. Пока эти отношения существуют — бюрократия будет возрождаться вновь и вновь, принимая все более новые и все более «прогрессивные» формы. Необходимы, следовательно, в первую очередь изменения в базисе, а не только в надстройке. Но ни базис, ни надстройка не свободны от практических иллюзий, которые обусловлены глубокой взаимосвязью бюрократического управления и идеологического мышления. Становление социалистической бюрократии привело к исключению марксизма из общественно-политической жизни и замене его догматизированной государственной идеологией. В этой сфере подвизается громадное количество идеологических и научных кадров, отягченных стереотипами данной идеологии. Марксизм как теория целостности социальных противоречий, обнажающая идеологическую маскировку каждого из них, перестал существовать. Таким образом, чем более длительное время господствует бюрократия, тем более опасные последствия она порождает в социальной практике и в социальной теории, тем труднее обнаружить источник зла и методы борьбы с ним. Культивирование широко развитого социального контроля, по-видимому, поможет преодолеть крайности бюрократизма. Но параллельно с этим процессом, на наш взгляд, должно про- 358 исходить переключение марксизма на анализ всей системы корпоративных интересов и сознания, носителем которых выступает каждая ячейка социальной жизни и которые неизбежно порождают бюрократизм в управлении и догматизм в теории. Свободен ли от этой тенденции современный марксизм? Этот вопрос требует дальнейшего обсуждения. Литература
360
ОГЛАВЛЕНИЕ От издательства 3 Введение 4 Глава 1 Как определить бюрократию? 14 Глава 2 Отечество и его чиновники 29 Глава 3 Бюрократические тенденции революции 42 Глава 4 Консерватизм и революция 63 Глава 5 Почему при социализме укрепляется бюрократия? 83 Глава 6 Проблема сталинизма 103 Глава 7 Режим личной власти 117 Глава 8 «Кремлевский горец»: путь к власти 137 Глава 9 Факторы политического спора 152 362 Глава 10 Можно ли построить социализм в одной стране? 164 Глава 11 Проекты индустриализации: Бухарин, Преображенский, Сталин 180 Глава 12 20-е годы: культура и политика 201 Глава 13 Бухарин и Деборин: механисты и диалектики 211 Глава 14 Репрессии и идеология 229 Глава 15 Маски политической активности 247 Глава 16 Сталинский марксизм 260 Глава П Сталин и Коминтерн 275 Глава 18 Второе «Я» вождя 284 Глава 19 Война и послевоенные дискуссии 307 Глава 20 Культура и философия 326 Глава 21 Слой или класс? 339 Заключение 351 Литература 360 Виктор Павлович Макаренко Бюрократия и сталинизм Редактор Л. Г. Кононович Технический редактор Н. П. Соловьева Корректоры Г. А. Бибикова, Ж. А. Матвеева, А. Л. Абрамова, И. В. Кулик Обложка H. H. Демидова ИБ № 1376 Изд. № 88/1987. Сдано в набор 01.02.89. Подписано к печати 27.03.89. Формат 84x108/32. Бум. тип. N° 2. Гарнитура журнальная. Печать высокая. Усл. п. л. 19,32. Усл. нр.-отт. 19,32. Уч.-иэд. л. 25,0. Тираж 50 000 экз. Заказ № 26. Цена 3 руб. Издательство Ростовского университета, 344006, Ростов-на-Дону, б, Пушкинская, 160. Типография им. М. И. Калинина Ростовского областного управления по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, 344081, Ростов-на-Дону, Советская, 57. Макаренко В. П. M 15 Бюрократия и сталинизм. Издательство Ростовского университета, 1989. 368 с. Что такое бюрократия? В чем состояли авторитарно-бюрократические тенденции русских революций? Как они повлияли на внутрипартийную борьбу после смерти В. И. Ленина? На генезис командно-административного управления и культа личности И. В. Сталина? Каковы политические свойства режима личной власти? Почему он способствовал укреплению бюрократизма, догматизма и консерватизма при социализме? В чем заключалось идеологическое содержание массовых репрессий? Существует ли единство сталинизма и троцкизма? Как режим личной власти повлиял на развитие социализма? Эти вопросы рассматриваются в книге известного специалиста по проблеме бюрократии. Предназначается для массового читателя. .. 0302020200—088 M ———4—89 М175(03)—89 ISBN 5—7507—0135—2 жүктеу/скачать 2.21 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|