В трещине ледника Корженевского

Третьего июля 1953 г. была покорена Нанга-Парбат, девятая по высоте верши­на мира (8114 м — по индийским картам, 8125 м — по данным фотограмметрической съемки) — участник немецко-австрийской экспедиции Герман Буль достиг главной вершины массива. После Аннапурны и Джомолунгмы (Эвереста) был побеж­ден третий восьмитысячник Гималаев.

Массив Нанга-Парбат, занимающий площадь при­мерно в 4000 кв. км и исполинским бастионом замыкаю­щий с запада цепь Гималаев, является самым западным восьмитысячником (74°35'24" в.д.). Почти на 7 км подни­мается он над долиной Инда, огибающего Главный Гима­лайский хребет. На юг в долину Рупал он обрывается ги­гантской стеной; перепад высот составляет здесь свыше 4,5 км на горизонтальном расстоянии около 5,7 км, на верх­них 2 км стена образует ряд сбросов и имеет крутизну более 50°. На запад-юго-запад от главной вершины отхо­дит хребет, разделяющий ледники Рупал и Диамир. Узло­вой точкой массива является, собственно, предвершина (7910 м), расположенная к северу от главной вершины и отделенная от нее Бацинской впадиной (7812 м). Именно от предвершины на северо-запад и восток-северо-восток отходят хребты, в которых возвышается несколько семи- и шеститысячников. Северо-западный хребет, разделяющий долины Диамир и Ракхиот, от предвершины проходит к двум северным вершинам (7816 и 7785 м) и тянется далее к пику Ганало (6606 м), обрываясь огромными сте­нами к леднику Ракхиот. Восточный хребет идет от пред­вершины через юго-восточную вершину (7530 м) к пику Ракхиот (7070 м), а затем поворачивает на север к группе Чонгра (6830 м). Между пиком Ракхиот и юго-восточной вершиной он представляет сравнительно пологий снежный гребень. Короткий отрог, отходящий от юго-восточной вершины к северо-восточной (7597 м), ограничивает с во­стока большое фирновое «Серебряное плато», заключенное между этим отрогом, двумя северными вершинами и предвершиной. Это плато плавно поднимется от перемычки в гребне отрога между двумя восточными вершинами («Се­ребряное седло», около 7400 м) к предвершине.

На запад в сторону ледников Диамир и Диама массив Нанга-Парбат обрывается крутыми скальными ребрами; с висячих, сильно изрезанных ледников в верхней части склона сходят мощные снежные лавины и ледовые обвалы.

Название вершины — Нанга-Парбат — в переводе с сан­скрита означает «Голая гора»; местное название массива — Диамир (Диамар, Деомир) — переводится как «Гора богов», или, с некоторой поэтизацией, «Трон богов». С конца прош­лого века по 1950 г. семь экспедиций пытались покорить вершину; 31 человек нашли при этом смерть на ее склонах, так и не добившись победы. В 1895 г. английские альпи­нисты Маммери, Гастингс, Колли и Брюс подошли к мас­сиву с юга. Убедившись в недоступности Нанга-Парбат из долины Рупал, альпинисты через перевал Мазено (5358 м) перешли в долину Диамир. Отсюда Маммери с носильщиком Рагобиром по крутому скальному контрфорсу с большим трудом поднялся до высоты около 6100 м. Из-за отсутствия в то время элементарного опыта высотных восхождений Маммери искренне верил в возможность подъ­ема на вершину от места своего последнего лагеря всего лишь с одной ночевкой. После неудачного штурма с северо-запада было решено разведать северную сторону массива. Маммери с двумя носильщиками отправился в долину Ракхиот через впадину Диама (6200 м) между массивом Нанга-Парбат и пиком Ганало, остальные направились кружным путем в обход пика Ганало. Но в Ракхиотскую долину Маммери не пришел, склон, по которому он должен был спускаться, снизу казался непроходимым. Поиски в долине Диамир также были безрезультатны. Первая по­пытка стоила трех жертв.

Схема пути восхождения 1953 г. на Нанга-Парбат

Восхождение было начато 30 июня, до начала муссона оставалось мало времени. К 8 июля на фирновом склоне пе­ред выходом на восточный гребень был разбит лагерь 4 (6150 м). Отсюда были совершены тренировочные восхожде­ния на пик Чонгра (южный, 6448 м) и пик Ракхиот. 18 июля было решено выходить на штурм Нанга-Парбат по восточ­ному гребню с обходом Ракхиот по его крутым и лавино­опасным западным фирновым склонам. Однако начался муссон, принесший с собой снегопад.

Все же 23 июля с прояснением погоды Меркль решил продолжать подъем. Климат Западных Гималаев более устойчив, чем Центральных и Восточных Гималаев; летние муссоны в районе Нанга-Парбат начинаются значительно позже и достигают меньшей силы, чем в районе, напри­мер, Джомолунгмы.

29 июля три альпиниста во главе с Мерклем, с трудом пробиваясь через глубокий снег, вышли на восточный гре­бень за пиком Ракхиот, организовав предварительно лаге­ри 5 (6500 м) и 6 (6750 м). С гребня (6950 м) уже видна была главная вершина. На следующий день здесь был оборудо­ван лагерь 7. Однако сильные снегопады заставили альпи­нистов спускаться все ниже и ниже, до базового лагеря. 28 августа Меркль сделал еще одну попытку штурма, но по свежевыпавшему снегу удалось подняться только до лагеря 4. Напрасно прождав несколько дней улучшения погоды, альпинисты отказались от штурма и спустились вниз, оставив в лагерях 5, 6 и 7 снаряжение и продукты. Первая атака с севера окончилась неудачей, но показала возможность восхождения с ледника Ракхиот.

В 1934 г. к Нанга-Парбат снова отправилась немецкая экспедиция опять под руководством Меркля. 2 мая она вышла из Сринагара с 500 местными носильщиками и 35 шерпами; через три недели у левого края Ракхиотского ледника на высоте 3960 м был разбит базовый лагерь. Уже 8 июня был оборудован лагерь 4 (6185 м).

Общий вид массива Нанга-Парбат.

Слева направо: восточный гребень, юго-восточная вершина,

Серебряное седло, северо-восточная вершина. Серебряное

плато, северная вершина, главная вершина
Путь по леднику был труден и опасен, движущийся лед образовал новые мощные сбросы, сильные снегопады меша­ли восходителям. При подготовке лагерей от воспаления легких умер альпинист Дрексель. Пока его хоронили, а потом ожидали подвоза продуктов для носильщиков, прошло две недели; лишь 25 июня альпинисты снова под­нялись в лагерь 4. Затем под пиком Ракхиот был разбит лагерь 5 (6700 м).

Штурм самой вершины начался только 4 июля. Состоя­ние пути и снега было настолько хорошим, что, по свидетель­ству участников (Бехтольд), тренированный альпинист мог подняться в течение одного дня от базового лагеря до лаге­ря 4. Уже 6 июля Ашенбреннер и Шнейдер первыми достиг­ли Серебряного седла и прошли даже к предвершине, до высоты около 7850 м. Поскольку за ними никто не после­довал, они вернулись к Серебряному седлу, где был разбит лагерь 8 (7480 м). Альпинисты не сомневались в том, что на следующий день вершина будет взята. Однако в ночь с 6 на 7 июля разразилась снежная буря, продолжавшаяся несколько дней. Утром 8 июля было принято решение начи­нать спуск, не дожидаясь улучшения погоды. Все были в хорошей спортивной форме и рассчитывали уже вечером быть в лагере 4, поэтому палатки и снаряжение были остав­лены. Такие опытные альпинисты, как Меркль, Ашенбреннер и другие, проявили по меньшей мере легкомыслие.

Ашенбреннер и Шнейдер первыми прокладывали путь при спуске. Старые ступени еще сохранились в твердом фирне, но на гребне им пришлось пробиваться через свежевыпавший снег. На трех носильщиков, которые шли с ними, не обращали внимания, оправдывая это тем, что если они отстанут (а так и оказалось), то идущая сзади группа Меркля возьмет их с собой. Не задерживаясь в промежуточ­ных лагерях, Ашенбреннер и Шнейдер достигли лагеря 4. Меркль, Вельценбах и Виланд с восемью носильщиками не могли угнаться за ними: не добравшись до темноты даже до лагеря 7, они заночевали в снежных пещерах; имея три спальных мешка на всех. Эта ночевка окончательно подор­вала их силы. 9 июля, оставив на месте ночлега трех осла­бевших носильщиков, они с трудом спустились до лагеря 7, но не доходя 30 м совершенно обессилевший Виланд лег на снег и больше не поднялся. Меркль и Вельценбах оста­лись в лагере 7, ожидая помощи снизу, четверо носильщиков пошли дальше по гребню и в снежной пещере выше лагеря 6 нашли своих товарищей, отставших от головной группы. Из этих семи человек только четверым удалось 10 июля добраться до лагеря 4.

Оставшиеся на гребне не теряли надежды на поддержку. Только 14 июля, после смерти Вельценбаха и двух носиль­щиков, Меркль с двумя другими начал спуск. С седловины перед пиком Ракхиот он послал Анг Тсеринга за помощью в лагерь 4.

В лагере 4 предполагали сначала, что Меркль и его това­рищи добрались до лагеря 5. Только после прихода шерпов были сделаны попытки подняться вверх, но пробиться через глубокий снег оказалось невозможно. Даже после прихода Анг Тсеринга альпинисты не смогли выйти на помощь оставшимся на гребне. Меркль и оставшийся с ним носиль­щик Гай-Лай умерли предположительно 16 июля. 18 июля оставшиеся в живых участники экспедиции спустились в базовый лагерь. Третья попытка штурма Нанга-Парбат кончилась трагедией.

Через три года новая немецкая экспедиция под руковод­ством Карла Вина отправилась к вершине по пути Меркля. 11 июня в мульде у пика Ракхиот под небольшим ледопа­дом был разбит лагерь 4. Это место казалось менее лавиноопасным, чем местность между лагерями 1 и 3, хотя не­сколько выше на фирновом плато лагерь был бы в полной безопасности. 14 июня были заброшены грузы в лагерь 5, куда на следующий день должен был подняться почти весь состав экспедиции, поэтому в ночь с 14-го на 15-е в лагере 4 находились семь альпинистов и девять носильщиков. Не­ожиданно около полуночи (часы, найденные позже, остано­вились на 12 ч. 20 м.) со склонов пика Ракхиот сошла ледо­вая лавина. Единственный остававшийся в базовом лагере альпинист Люфт после трех дней ожидания 18 июня поднял­ся к лагерю 4, но нашел только нагромождения снега и льда. Неправильный выбор места для лагеря привел к гибели 16 человек!

Уже в следующем году еще одна немецкая экспедиция под руководством Пауля Бауера появилась у Нанга-Парбат. Экспедиция была снабжена транспортным самолетом для переброски грузов и коротковолновыми радиостанциями. База была сооружена 31 мая, но лагерь 5 (6700 м) разбит только 17 июля из-за непрерывных снегопадов, заставляв­ших альпинистов спускаться порой до базы. Через пять дней был установлен лагерь 6 (на месте лагеря 6 в 1934 г.). Неподалеку от него были обнаружены трупы Меркля и Гай-Лая. Из лагеря б альпинисты в конце июля — начале августа сделали несколько безуспешных попыток поднять­ся выше. Наступивший муссон заставил экспедицию от­ступить.

В 1939 г. группа из четырех альпинистов под руковод­ством Ауфшнайтера направилась для дальнейшей развед­ки района Нанга-Парбат. Маршрут предыдущих экспеди­ций был довольно длинным и включал опасный Рахиотский ледопад; разведка должна была оценить возможности во­схождения со стороны ледника Диамир по пути Маммери. Из основного лагеря на северном краю ледника Диамир связка альпинистов из двух человек поднялась по скаль­ному контрфорсу и на высоте около 5500 м нашла остатки бивака Маммери. Через несколько дней альпинисты уви­дели, как по этому склону с верхней ледовой террасы сошла мощная лавина. Также лавиноопасным оказался подъем на северную вершину с ледника Диама. Единственно воз­можным казался путь на северную вершину «в лоб» со сторо­ны ледника Диамир — северо-восточнее пути Маммери. В середине июля двое альпинистов поднялись по этому «Среднему контрфорсу» до высоты 6000 м, но сильные камнепады заставили их прекратить подъем. Путь был не только камнеопасен, но и довольно сложен технически.

В послевоенные годы в районе Нанга-Парбат побывала только одна альпинистская группа. В 1950 г. трое англи­чан решили предпринять зимнюю разведку Нанга-Парбат, не имея, однако, снаряжения для зимнего восхождения. Как объяснял потом единственный оставшийся из них в живых — Марш, они хотели только понаблюдать за тем­пературой и лавинами. Носильщики отказались идти выше базового лагеря (3800 м), и альпинисты одни 12 ноября начали подъем по леднику, установив лагерь на высоте 4468 м и продолжая затем втроем переноску грузов вверх по леднику. 18 ноября Марш с обморожениями вернулся в базовый лагерь, его спутники продолжали подъем. До 1 декабря было видно, как они перетаскивали грузы и уста­новили палатку на высоте около 5500 м. Потом в течение трех дней была видна только палатка; после снежной бури исчезла и она. Поиски, предпринятые Маршем с двумя шер­пами, были безрезультатны.

***

Несмотря на то что дело как будто бы шло о националь­ном престиже, Херлигкоффер не нашел поддержки у аль­пинистских объединений Западной Германии, ему удалось привлечь на свою сторону только Мюнхенскую секцию Немецкого альпийского союза. Однако в дальнейшем был организован так называемый кураториум (попечительский совет), куда вошли представители интеллигенции и дело­вых кругов Мюнхена, чиновники Баварского земельного правительства и западногерманский министр финансов Шеффер. При содействии этого кураториума экспедиция получила все необходимое. Снаряжение было «пожертвовано» немецкими, австрийскими, испанскими и шведскими фирма­ми, получившими за это право использовать для рекламы своих изделий славу экспедиции. Деньги для оплаты орга­низационных и транспортных расходов были предоставле­ны издательством «Леманнс», журналом «Ревю» и кинофир­мой «Дойче-Лондон фильм». За это издательство получило права монопольного издания отчета экспедиции, журнал пользовался преимуществами при печатании сообщений о ее ходе, а кинофирма получила возможность проката фильма об экспедиции, что сторицей окупило их расходы. Около 25% всех средств было собрано за счет пожертвований со стороны населения (распространенная форма финансиро­вания культурных и спортивных мероприятий в капита­листических странах). Тем не менее Херлигкоффер по­стоянно жаловался на слишком скромные финансовые возможности, именно этим объясняя то обстоятельство, что экспедиция не ставила перед собой сколько-нибудь серьезные научно-исследовательские задачи и не включила в свой состав научной группы.

Экспедиция состояла всего из десяти западно-германских и австрийских альпинистов. Трудно сказать, какие при­чины заставили немецких организаторов экспедиции при­гласить участвовать в ней австрийцев. Вряд ли это были финансовые соображения: Австрийский альпийский союз не мог сделать и не сделал сколько-нибудь значительного вклада в денежный фонд экспедиции. Скорее всего, появле­ние германо-австрийского альянса объясняется отсутст­вием в самой Западной Германии нужного числа достаточно квалифицированных альпинистов.

Путь к вершине Нанга-Парбат

Остальные участники экспедиции составляли вспомо­гательную группу, выполняя при этом отдельные специаль­ные поручения. Проводник Альберт Биттерлинг вел метео­рологические наблюдения. Фриц Ауманн исполнял обязан­ности коменданта базового лагеря и радиотехника, Ганс Эртль, участвовавший в Каракорумской экспедиции 1934 г., снимал цветной фильм об экспедиции. Таким образом, с условиями высотных восхождений практически были зна­комы только трое (Ашенбреннер, Фрауенбергер и Эртль).

Экспедиция была хорошо обеспечена снаряжением и теплой одеждой, хотя никаких особых новинок не приме­нялось. Ботинки были простые кожаные, на резиновой профилированной подошве, вместо оковки в случае необ­ходимости подвязывались металлические пластинки с триконями, соответствующие форме подошвы. Это предохра­няло ноги от обморожения, так как металл касался подош­вы только узкой полоской (1,5-2 мм) по ее краям. К ботин­кам имелись сменные войлочные вкладыши. Брюки за­правлялись внизу в ботинки и закрывались сверху носками. Нижнее белье было изготовлено из тонкой шерсти. Штор­мовые куртки доходили до колен и имели на спине нечто вроде вшитого рюкзака, куда помещалась небольшая палат­ка-мешок и немного продовольствия.

Все участники имели двойные пуховые мешки; при но­чевках использовались надувные резиновые матрацы. Альпинисты носили кожаные рукавицы, для носильщиков были специально заготовлены рукавицы из перлона. Из него же была изготовлена 8-миллиметровая веревка и палатки, кото­рые, как оказалось, плохо защищали от дождя и мокрого снега. Для установки палаток применялись полые метал­лические стойки, в которые для жесткости вставлялись дере­вянные палки.

Экспедиция располагала значительным количеством палаток, в том числе 10 штурмовыми. Интересно, что каждый альпинист имел свою отдельную палатку.

Продовольствие состояло в основном из консервов и кон­центратов. Пища готовилась на бензиново-газовых приму­сах в герметически закрывающихся кастрюлях.

При движении по снегу альпинисты и носильщики широ­ко пользовались обыкновенными металлическими лыжными палками, обтянутыми в верхней части кожей.

Между базовым лагерем и штурмовой группой поддер­живалась постоянная радиосвязь при помощи трех порта­тивных ультракоротковолновых передатчиков. В своем распоряжении экспедиция имела небольшую динамо-машину, приводимую в действие бензиновым моторчиком. Эта установка применялась в базовом лагере для освещения.

Экспедиция взяла несколько кислородных приборов. Херлигкоффер рекомендует снабжение этими приборами каждой высотной экспедиции. «Хотя мы никогда не нужда­лись серьезно в кислородных приборах и не дошли до того, чтобы совершить предусмотренные нами попытки восхожде­ния с кислородными приборами, все же следует считать большим риском, если гималайская экспедиция выедет без них. Случаи заболевания, не являющиеся серьезными в обычных условиях, на высоте могут привести к опасным для жизни последствиям. Кислород принадлежит к важнейшим предметам снаряжения современной экспедиции и должен находиться в непосредственной близости от верх­них лагерей», — пишет он в своем отчете¹.

Закончив все приготовления, участники экспедиции выехали из Мюнхена 17 апреля и 30 апреля на пароходе при­были в Карачи, откуда поездом добрались до Равальпинди, а затем до Гилгита. Отсюда начинался караванный путь. Девятитонный груз экспедиции был распределен между 300 носильщиками из местного племени хунза.

Из Гилгита дорога, пробитая в скалах над рекой, серпан­тином поднимается по долине р. Инд до Ракхиотского мо­ста. Обычно этот путь занимает немногим более дня, но переноска грузов заняла гораздо больше времени, и только 13 мая караван носильщиков перешел Ракхиотский мост (1100 м над уровнем моря). Долина Инда на этой высоте выжжена солнцем, скудная растительность появ­ляется лишь с 2600-2700 м, земледелие возможно только при искусственном орошении. Выше 3000 м начинается пояс богатой растительности, лиственные и хвойные леса, рододендроны, цветущие альпийские луга. Березы и сосны встречаются до высоты 4 000 м, выше склоны покрыты сне­гом и льдом.

14 мая экспедиция разбила предварительный базовый лагерь в Ракхиотской долине у языка ледника около живо­писной «Сказочной поляны» (название, данное предыду­щими экспедициями). На следующий день базовый лагерь был перенесен на морену Ракхиотского ледника (4000 м). 17 мая прибыл Ашенбреннер, выехавший несколько позже остальных участников.

После установки базового лагеря основная масса носиль­щиков была отпущена, остались только около 30 хунза, которые должны были переносить грузы в высотные лагери. Этим носильщикам были выданы снаряжение и одежда. К концу мая все приготовления были закончены.

Тактика восхождения была намечена с учетом опыта прошлых экспедиций. Решающей задачей являлся правиль­ный выбор момента штурма. В районе Нанга-Парбат муссон, несущий с собой снежные бури, начинается обычно в конце первой недели июля; штурм намечалось проводить в конце июня — начале июля. Расчеты экспедиции основывались на том, что всю работу по переноске грузов будут выполнять носильщики, альпинисты же должны только выбирать и прокладывать путь, организовывать страховку и руково­дить движением групп носильщиков.

По плану восхождения, разработанному в общих чертах Ашенбреннером еще до отъезда экспедиции, пред­полагалось разбить восемь промежуточных лагерей, лагерь 4 намечено было сделать верхним базовым. Из него начнется подготовка к штурму вершины. К моменту раз­бивки лагеря 4 должно было выясниться, на какие силы можно будет с уверенностью рассчитывать. По мнению Ашенбреннера, для осуществления намеченной задачи необходимы шесть человек, пригодные для работы на высоте; четверо из них поднимутся на Серебряное плато, а двое должны будут окончательно покорить вершину. Предпола­галось, что штурмовая двойка, снабженная спальными меш­ками и трехдневным запасом продовольствия, сможет в случае необходимости провести ночь на вершине. Ашен­бреннер придавал особое значение сооружению полностью оборудованных высотных лагерей на последнем участке пути между пиком Ракхиот и вершиной.

Перед выступлением из базового лагеря произошло весь­ма характерное, нередкое в практике гималайских экспе­диций событие: носильщики-хунза объявили забастовку, потребовав выдачи дополнительной одежды и продуктов, увеличения платы и уменьшения веса ноши с 28 до 18 кг. Участники экспедиции были вынуждены признать справедли­вость этих требований и удовлетворить большую часть их. Сам Херлигкоффер пытался доказать, что это, собственно, входило в его расчеты, поскольку грузы все равно должны были комбинироваться заново и при этом сокращены до требуемого веса.

26 мая у подножья северо-восточной стены массива был разбит лагерь 1 (4559 м); путь к нему от базового по боль­шой морене занимал три часа.

Большие трудности представило сооружение лагеря 2 (5300 м), путь к которому пролегал через Ракхиотский ледо­пад. Для преодоления многочисленных трещин и сераков альпинисты применяли веревочные лестницы, деревянные мосты, налаживали страховку на трудных и опасных ме­стах. Прокладка пути к лагерю продолжалась два дня, подъем же по следам занимал 5-6 часов.

Переноска грузов в лагери 1 и 2 заняла много времени; в связи с этим 11 июня Ашенбреннер предложил, исполь­зуя хорошую погоду, послать вперед авангард с несколь­кими сильными носильщиками для сооружения верхних высотных лагерей. Движение к восточному гребню пред­полагалось ускорить за счет отказа от организации пред­варительной веревочной страховки на ледовой стене пика Ракхиот. Лагери должны были обеспечивать только аван­гардную группу. Из верхнего лагеря на восточном гребне связка, сохранившая лучшую форму, выйдет на штурм, соорудив временный опорный пункт (палатку или снежную пещеру) около предвершины.

Таким образом, в ходе подготовки восхождения перво­начальный план претерпел значительные изменения, число промежуточных лагерей было сокращено чуть ли не вдвое. Это следует отнести за счет благоприятной погоды (средняя температура около 0°) и хорошего состояния снега и фирна, позволявших увеличить дневные переходы по сравнению с предыдущими экспедициями. Ослепленные сиянием солн­ца и голубого неба, блеском неглубокого снега и твердого фирна, члены экспедиции начали отходить от первоначаль­ной основы своих действий.

Нужно отметить, что и новый план Ашенбреннера не был проведен в жизнь: помешало ухудшение погоды.

11 июля Фрауенбергер и Буль установили палатки лаге­ря 3 (6 150 м) на обширной верхней террасе фирнового поля Ракхиотского ледника, расположенного над ледопадом; от­сюда они за 2,5 часа совершили восхождение на южную вер­шину пика Чонгра. На следующий день они продолжали подъем. Прокладка пути по крутым склонам, покры­тым глубоким порошкообразным снегом и разделенным изло­мами льда на отдельные террасы, требовала большой затра­ты сил. Через несколько часов альпинисты достигли пло­ской впадины под ледяной стеной пика Ракхиот, где был расположен лагерь 5 предыдущих экспедиций и было наме­чено место для лагеря 4. Испортившаяся погода заставила их быстро спуститься в лагерь 3.

На Ракхиотском ледопаде

Снегопад, сопровождаемый сильным ветром, продолжал­ся четверо суток; вместе с бурей наступили морозы, доходив­шие по ночам до —20°. После окончания бури пришлось заново восстанавливать пути между лагерями. Протапты­вание тропы от лагеря 1 до лагеря 2 заняло 10 часов тяжелой работы; местами альпинисты двигались по грудь в снегу. 18 июня были установлены палатки и вырыта снежная пещера в лагере 4 (6700 м).

Перед альпинистами стояла теперь преграда на пути к вершине — пик Ракхиот. По крутому ледовому склону нужно было подняться на 250 м к плечу пика, а потом траверсировать такой же склон для выхода на гребень. На этой ледовой стене 20 и 21 июня Буль и Кемптер налади­ли веревочную страховку. При траверсе крутого склона от плеча пика к гребню им пришлось преодолеть шестнадца­тиметровый участок голубого льда, в котором трудно было рубить ступени. Затем по крутому фирну альпинисты под­нялись на вершину пика, спустились на гребень и прошли по нему вверх к большому скальному «жандарму» на восточ­ном гребне. В тот же день они вернулись в лагерь 4. Путь к лагерю 5 был проложен и оборудован, последующие дни были заняты переброской снаряжения и продуктов в ла­герь 4. 28 июня была сделана первая попытка штурма.

В этот день Буль, Фрауенбергер, Кемптер и Келленшпергер в 12 часов дня вышли из лагеря 4. Несмотря на пред­варительную подготовку пути, подъем по ледовой стене с тяжелым грузом занял много времени. Около 3 часов дня альпинисты начали траверс западного склона пика Рак­хиот. На крутом оледенелом фирновом выступе, через ко­торый на ледорубах была натянута веревка, Келленшпергер поскользнулся и покатился вниз. Пролетев метров 10, он сорвал один ледоруб, и только с помощью второго ледоруба Булю удалось задержать падение товарища. Это проис­шествие, начавшийся снегопад и приближение вечера вынудили альпинистов повернуть обратно.

29 июня непрерывно валил снег. Помня события, про­исходившие примерно в то же самое время 19 лет назад, Ашенбреннер и Херлигкоффер разработали новый план восхождения, по которому весь состав экспедиции должен был сначала отдохнуть в базовом лагере, а потом со свежи­ми силами предпринять новую попытку штурма. Этот план строился с расчетом на то, что погода ухудшилась надолго. Однако уже 30 июня снегопад прекратился. Тем не менее Херлигкоффер и Ашенбреннер решили на сей раз не отсту­пать от только что намеченного плана и 30 июня отдали по радио головной группе распоряжение спускаться вниз для отдыха. Однако Фрауенбергер, Эртль, Буль и Кемптер, находившиеся в тот момент в лагере 3 вопреки полученно­му приказу, решили попытаться совершить восхождение. «Ганс Эртль, Фрауенбергер и я были в лагере 3, когда нас застиг этот приказ, — рассказывал позже Буль. — Он был для нас совершенно непонятен, потому что его выполнение означало отказ от победы над вершиной. Эртль несколько раз говорил по радио с базовым лагерем, но ничего не до­бился, хотя он даже заявлял о своей готовности вместе с Фрауенбергером взять на себя всю ответственность. Херлигкоффер и Ашенбреннер настаивали на выполнении приказа. Не помогло даже то, что как раз наступила хоро­шая погода, обещавшая продержаться несколько дней. В ба­зовом лагере утверждали, что альпинисты должны отдохнуть неделю... Мы так акклиматизировались и так хорошо чув­ствовали себя после того, как провели несколько недель выше шести и семи километров, что считали безумием спускаться в базовый лагерь... Мы заявили руководству экспедиции, что не подчинимся приказу о спуске»¹.

1 июля при прекрасной погоде Фрауенбергер, Эртль и Буль с четырьмя носильщиками поднялись в лагерь 4; Кемптер, чувствовавший себя не совсем уверенно, остал­ся отдыхать в лагере 3. Лагерь 4 был полностью занесен снегом, на откапывание палаток ушло много времени, но Эртль и Буль в тот же день успели подняться к западному склону пика Ракхиот и вырубить на нем ступени.

На следующий день небо по-прежнему было чисто, ярко светило солнце. Уже в 9 часов Кемптер поднялся в лагерь 4, откуда альпинисты и носильщики начали подъем по стене пика. То, что носильщики согласились нести снаряжение и продукты по крутым и опасным склонам пика Ракхиот, по существу решило успех штурма. Выполнив наиболее тяжелую часть работы, хунза сберегли время и силы «белых сагибов».

Восточный гребень Нанга-Парбат, ведущий к Серебряному седлу.

Слева юго-восточная, справа северо-восточная вершины
Выйдя на гребень, группа миновала большой «жандарм» и около 3 часов дня установила двухместную палатку на высоте 6900 м в наиболее низкой части гребня между пи­ком Ракхиот и Серебряным седлом, Эртль и Фрауенбергер с носильщиками спустились в лагерь 4, Буль и Кемптер на следующий день должны были предпринять попытку взойти на вершину.

Оставшись одни, они начали готовиться к выходу, который был намечен в 2 часа ночи. Кемптер до 11 часов кипятил чай для термосов, Буль уже в 9 часов забрался в спальный мешок, но мысль о предстоящем штурме не давала ему заснуть. В час ночи он поднялся и начал будить Кемптера. Однако Кемптер, утомленный напряжением преды­дущего дня (он поднялся от лагеря 3 до лагеря 5 за один день), никак не мог понять, что от него требуется. Ему казалось, что выход назначен позже; понадобилось доволь­но много времени, чтобы он полностью пришел в себя. Буль решил выйти вперед и прокладывать путь, полагая, как он объяснял потом, что по готовым следам Кемптер скоро догонит его. Большую часть продовольствия он переложил в рюкзак Кемптера, оставив у себя немного теплой одежды, сухие фрукты, вафли, термос с чаем, таблет­ки глюкозы, первитина (сильное возбуждающее средство) и падутина (средство от обморожения). В половине третьего Буль один отправился в путь; через час за ним последо­вал Кемптер. Оба шли с лыжными палками и ледо­рубами.

От лагеря 5 до вершины альпинистам предстояло пре­одолеть на высоте более 7000 м путь длиной в 6 км с на­бором высоты около 1200 м. Если учесть, что все пре­дыдущие экспедиции и руководство экспедиции 1953 г. считали необходимым сооружение на этом участке по край­ней мере еще одного лагеря, то станет ясен авантюризм этого штурма. Настроение участников штурмовой группы впоследствии ярко охарактеризовал Эртль: «Наша точка зрения была такова, что при подобном мероприятии следо­вало оправдывать возможные несчастные случаи. Для нас было ясно, что без победы над вершиной мы не смеем возвращаться»¹

Одиночные восхождения, которые в принципе исклю­чают возможность взаимопомощи, сравнительно широко распространены в западных странах, и сам Буль являлся представителем восходителей-одиночек. Примечательнее всего то, что подобное одиночное восхождение не исключа­лось руководством экспедиции и общим планом штурма. Когда штурмовая группа, вопреки приказу Ашенбреннера и Херлигкоффера, решила выходить на штурм, те были поставлены перед свершившимся фактом и «пожелали успе­ха» восходителям. При этом Ашенбреннер дал Булю и Кемптеру указание соблюдать при подъеме индивидуальный темп. Тот, кто первым достигнет Серебряного седла, должен продолжать подъем, второй должен будет вернуться в лагерь.

Когда Буль, а затем Кемптер вышли из лагеря 5, было довольно холодно. «Снег был твердым, — рассказывал потом Буль, — поэтому я надел кошки. Гребень круто уходил вверх удивительными взлетами... В начале траверса к Серебря­ному седлу я остановился передохнуть. Было 5 часов, и из-за Каракорумов уже золотилось солнце. В долинах лежала легкая дымка, лучший признак хорошей погоды.

Отто (Кемптер. — Ред.) был еще далеко позади меня, я думаю, в часе пути, но я полагал, что он обязательно ме­ня догонит.

Фирн был твердым, местами даже выступал отливавший голубым лед. Только через два часа я стоял на Серебряном седле в начале фирнового плато. Мой высотомер показывал 7400 м. Высоты я особенно не ощущал и на каждый шаг делал два вдоха. После небольшого отдыха я продолжал путь. Плато тянется примерно на 3 км — сначала полого, а затем круто поднимается к предвершине; разница высот составляет около 500 м.

Сильные ветры в диком беспорядке распахали твердый фирн. Метровые рытвины рассекают все плато и сильно затрудняют движение. Высота в 7500 м подействовала на меня как какая-то граница: тело сразу стало как парали­зованное, легким не хватало воздуха, каждый шаг требо­вал много энергии. Остановки для отдыха участились, ходь­ба затруднялась, и я ясно почувствовал разреженность воздуха.

Отто, кажется, было не лучше, потому что через некото­рое время на горизонте у Серебряного седла я заметил под­нимающуюся фигуру, которая сначала медленно прибли­жалась, а потом опустилась. Отто отказался от штурма.

Само по себе это было мне все равно. Но с пересохшим горлом и урчащим желудком я думал о шпиге в рюкзаке Отто, который был теперь для меня потерян»¹.

Менее подготовленный или более уставший Кемптер не смог следовать за Булем и решил подождать товарища. В полудреме он просидел на плато до 5 часов вечера; Буль не возвращался. Тогда Кемптер начал спуск. Зная, что у Буля мало продуктов, он ничего не оставил ему на плато. Объяснение, которое он давал впоследствии, — сомнение, нашел ли бы Буль продукты на плато, — звучит не очень убедительно.

Между тем Буль продолжал подъем. На Серебряном пла­то солнце грело очень жарко, воздух казался страшно сухим. Буль изнывал от жары, его мучила жажда. Несмо­тря на голод, он не мог проглотить сухие вафли. Альпинист уже много часов находился в пути, но крутой взлет к пред-вершине все еще был далек. Расчет достигнуть вершину в середине дня оказался явно несостоятельным.

Рюкзак тяжело давил на плечи; Буль оставил его у на­чала крутого подъема к предвершине, надеясь двигаться дальше быстрее и рассчитывая до темноты вернуться обратно. В нагрудный карман штормовки он уложил паки­станский флаг, фотоаппарат, запасные рукавицы, термос с чаем и таблетки первитина и падутина. Идти стало легче, остановки для отдыха стали реже. Обойдя предвершину справа, в два часа дня альпинист достиг Бацинской впадины.

Крутой, изрезанный «жандармами» скальный гребень тянулся к плечу вершины. К подножью скал вел крутой фирновый гребень. С одной стороны вниз уходила полуки­лометровая стена, с другой — зиял четырех километровый обрыв южной стены Нанга-Парбат. Буль шел по гребню, ступая одной ногой на скалы, а другой — на снежные наду­вы, нависшие над южной стеной.

Альпинист испытывал искушение подкрепиться таблет­ками первитина, больше у него ничего не было. Но зная действие этого допинга, возбуждающего силы всего на 6-7 часов, после чего наступает реакция, Буль воздержи­вался от преждевременного их употребления. Усталость и голод все же заставили его прибегнуть к первитину. На некоторое время это подкрепило восходителя, но вскоре голод и жажда опять стали мучить его.

После трудных и сыпучих скал подъем на плечо по кру­тому фирну казался несложным, но потребовал много энер­гии. В 6 часов Буль достиг плеча (около 8000 м), чувствуя, что силы его иссякают.

До вершины оставалось около 100 м по вертикали. Вос­ходитель оставил лыжные палки и пополз к вершине на четвереньках, идти он уже не мог. В 7 часов вечера он до­стиг вершины. В косых лучах солнца он сделал несколько снимков, укрепил на ледорубе пакистанский флаг и водрузил его на вершине. Через четверть часа он начал спуск не по гребню, который был слишком труден и опасен, а по фирновому западному склону. Посреди склона с правой ноги Буля слетела кошка, ему с трудом удалось выбраться к скалам, опираясь на лыжные палки.

Примерно в 150 м от вершины альпиниста настигла темнота. На небольшой площадке, прислонившись к 50-градусной скальной стенке, он стоя провел ночь. У него не было ни крюка, ни куска веревки, чтобы орга­низовать самостраховку. На нем был только тонкий свитер и штормовка; толстый свитер, палатка-мешок и остальная запасная одежда лежали в рюкзаке, оставленном под предвершиной.

Буль принял несколько таблеток падутина от обмороже­ния, но это не могло быть заменой теплых вещей, палатки, спального мешка. На его счастье, ночь была совершенно безветренной и необычно теплой для такой высоты; поэтому беспримерная в истории гималайских восхождений холод­ная ночевка в альпийском стиле обошлась Булю сравнитель­но дешево: он только отморозил пальцы на ногах.

«Одиночный штурм Буля и его ночевка без соответствую­щего снаряжения находились в непосредственной связи с погодой, — писал впоследствии Херлигкоффер. — То, что для бивака на высоте около 8000 м выпала почти безве­тренная ночь, вряд ли еще случится когда-нибудь второй раз в истории альпинизма в Гималаях»¹.

В 4 часа утра в сумерках медленно и с большим трудом Буль начал дальнейший спуск.

Вершинная часть массива Нанга-Парбат.

На переднем плане Серебряное плато
Временами у него начинались галлюцинации, он слышал обращавшиеся к нему голоса, отвечавшие на его вопросы. Он надеялся, что Кемптер выйдет к нему навстречу, хотя бы к Серебряному седлу, но вместо этого он увидел Кемптера далеко внизу на спуске к лагерю 4. Наконец, Буль достиг Серебряного плато и разыскал свой рюкзак. Несколько таблеток глюкозы и первитина подкрепили его силы. Усталость, однако, брала свое, Буль шел все медленнее и медленнее, останавливаясь через каждые 20-30 м. Только к исходу дня в половине шестого он вышел на Серебряное седло, откуда был виден лагерь 5.

Когда вечером 3 июля Кемптер вернулся в лагерь 5, никто из участников экспедиции не проявлял особого бес­покойства за судьбу Буля, рассчитывая, что он имеет до­статочно теплых вещей. Опасения за Буля возникли только на следующий день. Эртль спустился в лагерь 4 и принес оттуда кислородный прибор, в базовом лагере Ауманн и Келленшпергер стали готовиться к выходу на помощь. Находившиеся в лагере 5 Фрауенбергер, Эртль и Кемптер намеревались выйти вверх только на следующее утро, 4 же июля они отправились к «жандарму» поминать альпини­стов, погибших в 1934 г. Только когда на Серебряном седле показалась одинокая фигура Буля, Фрауенбергер и Эртль поспешили ему навстречу. С наступлением темноты они доставили победителя Нанга-Парбат в лагерь 5. На следую­щий день вся четверка достигла лагеря 3, а 7 июля, нако­нец, прибыла в базовый лагерь.

Весть о восхождении Буля воспринята остальными участниками экспедиции довольно сдержанно. Не без осно­вания австрийская газета «Ди Прессе» 29 октября 1953 г. писала, что «великие узы дружбы, сплачивавшие штурмо­вую группу, охватывали не всех людей, которые в 1953 г. отправились на Нанга-Парбат... Волна теплоты, которая исходила в высотных лагерях от друзей навстречу Булю, вернувшемуся из зоны смерти, была гораздо менее ощутима в более низких районах».

Это становилось все заметнее по мере того, как Буль и остальные участники штурмовой группы спускались вниз. В промежуточных лагерях никого не было, лишь между лагерями 2 и 3 они встретили Ауманна и Келленшпергера, которые вышли на помощь Булю. Все остальные участни­ки экспедиции и большинство носильщиков, согласно при­казу Херлигкоффера, находились в базовом лагере с мо­мента начала штурма. Таким образом, штурмовая груп­па была оставлена без всякого внимания. «Мы практи­чески были отрезаны от долины», — заявил впоследствии Эртль¹.

Все это происходило в то время, когда пора муссо­нов уже была близка и погода могла испортиться в любой момент. Вне всякого сомнения, резкое ухудше­ние погоды привело бы к гибели всех, кто находился на гребне.

О причинах, которыми руководствовался Херлигкоффер, отдавая приказ об эвакуации лагерей, хотя налицо была возможность организовать попытку штурма, можно только догадываться. Не исключено, что здесь играло какую-то роль стремление Херлигкоффера к тому, чтобы среди побе­дителей Нанга-Парбат непременно был представитель Западной Германии; единственный кандидат для этого Отто Кемптер в это время чувствовал себя неважно и был явно слабее Буля.

В базовом лагере Херлигкоффер осмотрел обморожен­ные пальцы Буля и высказал предположение, что их вряд ли удастся спасти. Позже, однако, выяснилось, что часть необходимых медикаментов к этому моменту почгму-то была уже отправлена в Гилгит.

14 июля муссон достиг, наконец, района Нанга-Парбат, но экспедиция уже запаковала вещи и отправилась в об­ратный путь. Победителя Нанга-Парбат пришлось нести. Из Гилгита он на самолете был доставлен в Карачи, а затем в Мюнхен.

***

История экспедиции на этом, однако, не кончилась. Раз­ногласия между участниками, проявлявшиеся еще в районе Нанга-Парбат, особенно обострились после возвращения экспедиции. На пресс-конференции в Мюнхене Херлиг­коффер и Буль начали обвинять друг друга в нетоварище­ском поведении, забвении своих обязанностей, беспечности, небрежности и т.п. После опубликования многих выска­зываний Буля, направленных против Херлигкоффера, дело дошло до суда. Лишь под нажимом общественности и уговоров друзей оба они отказались от взаимных обвине­ний, осознав, что раздувание конфликта лишь вредит ре­путации экспедиции. Почему же рассорились между собой участники?

***