В век просвещения

211

Немалое место в сатире Новикова, Фонвизина, Крылова зани­мает тема «Дворянство и наука, образование». В их произведени­ях выделены два типа дворян. Одни не видят в науках никакого проку: «Науками ли получают деньги? науками ли наживают деревни? науками ли приобретают себе покровительство?. . — Нет, так к чему же они годятся? ... О науки! науки! бесполезная тяжесть»³⁶. Для одних характерно настороженное и враждебное отношение к новым веяниям. Другие увлечены просвещением как модой. По определению Крылова, «модное просвещение взошло у нас на вышнюю степень»³⁷. Смысл его — «казаться разумным, не имея ни капли разума». Его сторонники убеждены, что «прямая ученость прилична низким людям. . . но искусство притворяться учеными — вот одно достоинство, приличное благородному чело­веку» ³⁸. Обращаясь к таким «героям», Крылов писал: «Вы не занимаетесь тем, далеко ли отселе до Сириуса, и довольны, если кучер ваш знает, близко ли от вас первый хороший трактир или клоб; вы не думаете, солнце или земля скорее вертится, — дово­льно для вас и того труда, что вы вертитесь с ними вместе, — и это важнейшая работа, которая в жизни вас занимает»³⁹.

Приобщившиеся к модному просвещению, готовы свысока смотреть на прошлое своего отечества, «гнушаются своими сооте­чественниками и думают, что россиянин должен заимствовать у иностранцев все, даже и до характера. . .»⁴⁰. Третий сатириче­ский журнал Новикова, «Кошелек» был направлен в основном против антипатриотизма модного просвещения.

Нельзя не видеть гротеска в разработке просветителями темы «Дворянство и наука, образование», но по сути они были правы: наука Нового времени являлась чужеродным элементом в фео­дально-крепостническом обществе.

Изобличая различные круги дворянства, просветители не обошли своим вниманием монарший престол и его окружение. В 1783 г. Фонвизин опубликовал в журнале «Собеседник любите­лей российского слова» двадцать вопросов, адресованных сочини-

Царствование Екатерины как просвещенного монарха ничем не отличается от обычного самодержавного правления, создающего типичную атмосферу придворной жизни, в этом убеждала читате­лей «Всеобщая придворная грамматика» Фонвизина. Пожалуй, самое значительное слово в названии этой статьи — «всеобщая». Сочинитель сразу предупреждает, что он не имеет в виду какого-либо определенного монарха и его окружение. Грамматика «есть всеобщая, или философская». Рукописный подлинник ее найден-де «в Азии, где, как сказывают, был первый царь и первый двор». Древность грамматики как бы подтверждала всеобщий, философ­ский ее характер, она годится для любого монархического правле­ния, в какие бы ризы Просвещения оно не облекалось, и обнажает единую природу, свойственную самодержавной монархии. При­дворная грамматика определяется как наука «хитро льстить язы­ком и пером», т. е. говорить и писать такую ложь, «которая была бы знатным приятна, а льстецу полезна». В ней рассматриваются «гласные», которых при дворе «обыкновенно мало: три, четыре, редко пять», «безгласные», составляющие большинство, и «полу­гласные», поднимающиеся по ступеням карьерной лестницы. В грамматике, как и положено, есть понятия числа и падежа. «Число у двора значит счет: за сколько подлостей, сколько ми­лостей достать можно».

Фонвизин написал «Грамматику» для «Собеседника любите­лей российского слова», но она не была там опубликована. Не

⁴¹ См.: Пекарский П. П. Материалы для истории журналистской и литературной деятельности Екатерины II. СПб., 1863. С. 18.

Вопросы Фонвизина и ответы сочинителя «Былей и небылиц» (Императрица Екатерина II) // Фонвизин Д. И. Указ. соч. С. 132—136.

213

удалось ей увидеть света и в сатирическом журнале «Друг чест­ных людей, или Стародум», который намеривался издавать Фон­визин: его запретила цензура. Но блестящий памфлет на само­державный престол распространялся в рукописных копиях. Таким образом его прочел А. Н. Радищев и упомянул в «Путешествии из Петербурга в Москву».

Екатерининской монархии противопоставляются нормы просве­тительской философии: «Верховная власть вверяется государю для единого блага его подданных»⁴⁵. В государстве превыше всего должна быть забота о политической вольности нации и неразрыв­но связанным с нею праве собственности. О божественном про­исхождении власти речь идет, но традиционные провиденциалист-ские рассуждения изменяются любопытным образом. Оказывает­ся, не только монарх ценен лишь в той мере, в которой он служит обществу, но и «сам бог в одном своем качестве существа всемо­гущего не имеет ни малейшего права на наше повиновение», он обретает его только «в качестве существа всеблагого»⁴⁶. Если повиновение даже богу оговаривается специальными условиями, то понятно, что монарх, нарушающий свой долг, должен трепетать перед неминуемым возмездием.

Но наилучшим вариантом разрешения всех бед Российского государства признается постепенное, без потрясений приготовле­ние страны к тому, чтобы дать ей «преимущества, коими наслаж­даются благоучрежденные европейские народы»⁴?. «Рассужде­ние» предназначалось для Павла I, но тот, заняв престол, не придал ему значения.

« Там же. С. 177—178. « Там же. С. 186—187. « Там же. С. 176. « Там же. С. 184. " Там же. С. 187.

214

Группа Панина пропагандировала идеалы конституционной монархии, считая, что введение конституционного правления по­ложит начало преобразованиям в стране. Существовали другие проекты социальных изменений, в частности и предусматриваю­щие в качестве первоочередной задачи отмену крепостного права.

Нововведение пройдет в России успешнее, если его подгото­вить определенным образом, если будут поданы соответствующие примеры. Голицын готов показать пример и отпустить своих крестьян на волю, но это не самый лучший путь, так как «осво­бождение крестьян не должно быть единичным действием частно­го человека» ⁵⁰, гораздо лучше, если образцом станет Екатери­на II; если «она дарует своим крестьянам собственность, не упоми­ная даже о землях, нам, господам, принадлежащих, то таковой опыт ее милосердия не может не произвести, по моему мнению, чудесно­го действия. . .»⁵¹. Екатерина прочла предложения Голицына, но стать образцом в данном случае не пожелала, заметив: «Еще сомнительно, чтобы пример вразумил наших соотечественников и увлек их за собою; это даже мало вероятно. К тому же подобное распоряжение может нарушить безопасность помещиков и пр.» ⁵².

В 1766 г. Вольное экономическое общество объявило меж­дународный конкурс социально-экономических работ на тему «Что полезнее для общества: чтоб крестьянин имел в собственно­сти землю или токмо движимое имение и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?». Среди арби­тров — в их числе были члены Петербургской академии наук — существовали значительные расхождения во мнениях относительно присланных сочинений, что объяснялось различием их собственных воззрений на крепостное право. Выдающийся математик Л. Эй­лер, входивший в состав одной из конкурсных комиссий, пред­ставил в общество письмо, подписанное им и его сыном, в котором

^,N Голицын Д. А. Письма // Избр. произведения русских мыслителей второй поло­вины XVIII века. Т. II. С. 44. ⁴⁹ Там же. ⁵" Там же. С. 42. ^F,! Там же. С. 34. '² Там же. С. 33.

215

В полученных сочинениях вопросы крепостного права обсуж­дались с самых различных позиций.

Победителями конкурса признали все же авторов более либе­ральных проектов. Первую премию получил Беарде де Лабей, доктор церковных и гражданских прав в Ахене. По его мнению, помещики должны сами определять судьбу своих крестьян. В со­чинении были слова о желательности освобождения крестьян от феодальной зависимости, но сопровождались они предупреждени­ем, что «великое дело вольности и первое из всех благополучии человеческих может произвести действие совсем противное тому, которое от него ожидается, если оно будет нечаянно и скоропо­стижно» ⁵³.

Награды было удостоено сочинение А. Я- Поленова «О крепо­стном состоянии крестьян в России» 54, наиболее близкое по свое­му содержанию просветительской идеологии. Вопрос о крепостном праве рассматривался здесь всесторонне. Прежде всего выясни­лось, что крепостничество противоречит законам человеческой природы. Природа человека характеризуется автором в духе гедо­низма и раннего утилитаризма: каждый человек склонен «искать того, что нам приносит действительное удовольствие, и убегать всего, что ему противно», «собственная каждого польза составля­ет главный предмет, к которому, как к средине, стремятся все наши помышления, и притом ободряет нас к понесению всяких трудов»⁵⁵. Понятая таким образом человеческая природа счита­лась неотделимо связанной с собственностью; не обладая ею, человек не может реализовать свои естественные склонности и по­требности. Один из разделов работы Поленова назван «Преиму­щества собственности».

Специальный раздел посвящен происхождению «рабского со­стояния» в результате насилия. На основе насилия, собственно, и сохраняется крепостное право. Крестьяне лишены всех челове­ческих прав, хотя они достойны их не менее, чем другие слои общества. Своим трудом и заботами они оказывают обществу «великие благодеяния»; «Наша жизнь, наша безопасность, все наши выгоды состоят в их власти и неразрушимым союзом сово­куплены с их состоянием»⁵⁶. Рассмотрена возможность сильных потрясений в государстве из-за взрыва возмущения порабощен-

⁵³ Беарде-де-Лабей. Перевод сочинения, присланного в Вольное экономическое
общество//Тр. Вольного экономического общества 1768. Ч. VIII. С. 41.

⁵⁴ Поленов А. Я. О крепостном состоянии в России // Избр. произведения русских
мыслителей второй половины XVIII в. Т. II. С. 9.

ss Там же. С. 11.

56 Там же. С. 14—15.

216

Рассуждения Поленова завершались выводом, что для пользы общества крепостное состояние должно быть уничтожено, следует передать крестьянам обрабатываемую ими землю и закрепить за ними наследственное право на нее. Движимое имущество должно полностью перейти в их собственность. Сохранялись некоторые ограничения на право владения землей: крестьянам не разреша­лось продавать или закладывать свои наделы. Проект предусмат­ривал меры по образованию и воспитанию крестьян, заведение в деревнях лекарей и аптек, учреждение крестьянских судов. Помимо крестьянской, в работе Поленова обсуждалась также проблема всего третьего сословия в России, нуждающегося в под­держке для своего развития.

Сочинение Поленова отметили наградой, но решили не публи­ковать. Конкурсная комиссия заметила, что в нем есть «не в меру сильные выражения. . . по здешнему состоянию неприлич­ные» 59.

Необходимость радикальных перемен в дворянской империи грозно подтвердила крестьянская война 1773—1775 гг. В воз­званиях к народу сподвижников Пугачева положение в стране оценивалось бескомпромиссно: «во изнурение приведена Россия», «дворяне привыкли всею Россиею ворочать, как скотом» so. Свое­образно объяснялись причины низложения Петра III, под именем которого выступал Пугачев: «Он соизволил при вступлении своем на престол о крестьянах указать, чтоб у дворян их не было во владении»⁶¹. В пугачевских манифестах и указах провозглаша­лась всенародная воля: «В благодеяниях и продерзостях всех вас пребывающих на свете освобождаю и даю волю детям вашим и внучатам вечно»⁶². Дарованная воля подкреплялась жалован­ными «землями, водами, лесами, рыбными ловлями, жилища­ми. . .»⁶³.

Под воздействием крестьянской войны увяло дворцовое «про­светительство», влияние ее испытали и настоящие просветители — дальнейшее интенсивное развитие их критической деятельности было заторможено. И все же эта деятельность продолжа­лась 64.

⁵⁷ Там же. С. 10.

⁵⁸ Там же. С. 11.

⁵⁹ Цит. по: Очерки по истории экономических наук в России XVIII века. М., 1960.
С. 64.

⁶⁰ Воззвания, увещевания и наставления Пугачевских полковников // Избр. про­
изведения русских мыслителей второй половины XVIII века. Т. II. С. 112, 114.

⁶¹ Там же. С. 112—113.

⁶² Именные указы, повеления и манифесты Е. И. Пугачева // Там же. С. 92.

⁶³ Там же. С. 90.

⁶⁴ Так, например, в 1775 г. Новиков выпустил знаменитое третье издание «Живо­
писца», куда вошли лучшие материалы из первых двух изданий, дополненные

217

Критика сословного дворянско-монархического общества опи­ралась у просветителей на прогрессивные социально-философские воззрения. По содержательности и полноте разработки социаль­но-философской проблематики первое место среди русских про­светителей второй половины XVIII в. занимает С. Е. Десницкии. Написанные им работы основываются на исходном просветитель­ском принципе естественности возникновения общественных явле­ний, освобожденных от влияния трансцендентных сил. Но что касается всей совокупности его социально-философских взглядов, то они выходят за пределы собственно просветительских пред­ставлений. В его сочинениях появляются элементы исторического подхода к изучению общества, он придает большое значение развитию различных форм трудовой деятельности человека. Труд рассматривается не только в связи с земледелием, как это было принято у физиократов, но в более общем виде, что было свой­ственно работам А. Смита. Значение труда, особенно разделения труда, исследуется в работах И. А. Третьякова.

В зрелом западноевропейском Просвещении преобладал метод сравнительного изучения существующих обществ и специфика каждого объяснялась естественными факторами, без обращения к теологии. Причины различий видели в климате, характере почв, численности населения, обычаях, верованиях, формах правления; в рациональной человеческой природе, способной к обучению и совершенствованию технологического искусства. Идеи посто­янного изменения во времени всего человечества распространя­лись в эпоху Просвещения главным образом в связи с концепцией Вико о циклическом изменении человеческой истории, состоящей из трех эпох, аналогичных возрастным стадиям человека — детст­ву, юности и зрелости.

Десницкии не был удовлетворен современной ему социальной философией: «Ныне везде почти нравоучительная философия не совсем к делу ведет»⁶⁵. Он употребляет термин «нравственная философия», так как в период Просвещения этика совпадала с философской антропологией, охватывала теорию бытия челове­ка, учение о путях человеческого совершенствования. У Десниц-кого нравственная философия тесно связана с правом, юриспру­денцией, что соответствовало просветительским стандартам.

В ту пору вне просветительской идеологии еще сохранялись провиденциалистские трактовки, рассуждения о том, что в челове­ке согласно с «волею божиею и что не согласно». Такого рода практику Десницкии относит к схоластике и предлагает, посколь­ку воля и намерение создателя не доступны человеческому по-

статьями из «Трутня», рассказывающими о бесправии крестьян и паразитизме дворянства. ⁶⁵ Десницкии С. Е. Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспру­денции // Избр. произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. Т. 1. М.', 1952. С. 200.

218

знанию; не касаться тем, удаленных от «чувств человеческих». Но и в просветительской традиции его устраивает далеко не все. Он критикует раннее Просвещение (Гоббса, Пуфендорфа) за аб­страктность построений, не соглашается с одним из главных принципов просветительской социальной мысли, подразделяющей человеческое общество на два основных состояния — естествен­ное и гражданское, отзываясь о них как о «вымышленных со­стояниях рода человеческого»⁶⁶. Современным и эффективным методом социального исследования, по Десницкому, является «способ исторический, метафизический и политический»⁶⁷, в со­временной терминологии — метод исторического подхода, фило­софского анализа и учета политических факторов.

Во многих работах Десницкого приводится классификация четырех состояний рода человеческого: «Первобытным почитается

"⁷ Десницкий С. Е. Юридическое рассуждение о начале и происхождении супруже­ства // Там же. С. 258. •->« Там же. С. 269. *■> Там же. С. 269-270. ^7,1 Там же. С. 270.

219

состояние народов, живущих ловлею зверей и питающихся плода­ми самозарождающимися на земле; вторым — состояние народов, живущих скотоводством, или пастушеское; третьим — хлебопаше-ственное, четвертым и последним — коммерческое»⁷¹. Идея раз­граничения первобытного состояния человеческого общества, ко­чевого и земледельческого образов жизни была не нова, она встречается еще у римлян, но в XVIII—XIX вв. ее смысловое содержание значительно расширяется. Четыре стадии развития производительной деятельности, по Десницкому, являются не только всеобщими, они определяют облик общества, с его обычая­ми, формами правления, искусствами и ремеслами: «Такое про­исхождение и возвышение обществ человеческих есть сродно всем первоначальным народам, и по оным четверояким народов со­стояниям мы должны выводить их историю, правление, законы и обычаи и измерять их различные преуспевания в науках и худо­жествах»⁷². Десницкий, выполняя программу такого «выведения», проводит интересный анализ природы и происхождения семьи, собственности, права, власти.

Разделение труда анализируется Третьяковым в широком со­циальном плане; эффективность этого средства в мануфактурном производстве, по его словам, «всякому небезызвестно», и он долго не останавливается на том, что с его помощью «всякая вещь приводится в совершенство и с большею удобностию». Его интере­суют более крупные социальные аспекты проблемы. Он пишет о неразрывной связи разделения труда с развитием ремесел (ху­дожеств), а затем науки: «Люди опытом же узнают и то, что им дешевле и прочнее становится всякое нужное, когда оное в замену других потребностей мастерами нарочитыми доставляется. .. От сего разделения трудов рождаются художества, которых посред­ством начинают чувствовать обыватели облегчение в своем жи-

220
тии» ⁷⁵. Разделение труда лежит в основе социального расслое­ния в обществе: «По разделении трудов натурально происходит в обществе разделение и самих людей, как то: на хозяев и работ­ников» ⁷⁶.

Возникнув благодаря появлению «избытка вещей», разделение труда становится основным рычагом дальнейшего роста благосо­стояния государств. Но каким образом появляется первоначаль­ное изобилие, пусть и не очень значительное? Его создает все тот же труд, хотя и более примитивный по форме, к которому вы­нуждает человека его собственная природа. Человек старается облегчить и улучшить свое существование, к этому побуждает слабость его телесной организации, ее неприспособленность к не­благоприятным условиям существования, но главное — заложен­ное в его природе стремление к «высшему и совершеннейшему преуспеванию». Любые попытки помешать природному стремле­нию бесполезны, они могут лишь снизить человеческое трудолю­бие и совершенствование мастерства. Последние рассуждения Третьякова возвращали его к традиционным просветительским концепциям, но они имели не только теоретический смысл, он адресовал их крепостническому обществу: «Во многих обществах от несправедливости рассуждений и от враждебного несогласия между людьми высшего и низшего состояния происходят уста­новления, препятствующие такому натуральному течению; однако оные действительными нигде не бывают, поелику они совсем противны самой натуре человеческой»⁷⁷.

Процветание общества зависит и от характера власти, и от обычаев, распространенных в нем представлений, но Третьяков не анализирует подробно эти обстоятельства; это делает в своих сочинениях С. Е. Десницкий.

Предметом пристального внимания Десницкого стала пробле­ма происхождения моногамной семьи. Такая семья настолько привычна, что кажется не стоящей наблюдений и исследований, поэтому «в ученом свете» нет «столько примечаний» по этому предмету, «сколько бы оному надлежало быть примечаемо­му» ⁷⁸. Оценив таким образом состояние разработки интересую­щей его темы, Десницкий посвящает ей специальную работу «Юридическое рассуждение о начале и происхождении супруже­ства у первоначальных народов и о совершенстве, к какому оное приведенным быть кажется последовавшими народами просве­щеннейшими». Определив именно в этой работе метод, которым он пользуется, изучая общество, как «способ исторический, метафи­зический и политический», Десницкий и в данном случае следует ему, рассматривая семью в историческом плане.

К совершенным формам семьи, связанным с определенным законодательством, «народы не инако, как множеством веков

'⁸ Десницкий С. Е. Рассуждение о начале и происхождении супружества // Там же. С. 257.

221

доходят. . .» . Развитие и совершенствование семьи происходит в соответствии с четырьмя основными состояниями, или периода­ми, в жизни народов. В первом периоде, когда только ловля диких животных и сбор плодов поддерживали человеческое существова­ние, и все нужное для жизни добывалось предельным напряжени­ем сил, «мы не находим. . . никакого порядочного супружества и ниже имени оного» ⁸⁰. Занятие скотоводством сделало человече­ское существование более обеспеченным и надежным. В этот период женщина оказалась полезной для хозяйства, и «сия пер­вая происходящая от них польза была первым введением супру­жества»⁸¹. Возникает семья, но «супружество по большей части состояло во многоженстве и нетерпимом в христианстве смеше­нии» ⁸². Моногамная семья, или «порядочное супружество», по­является на стадии земледельческого труда, когда хозяйственная деятельность 'становится многообразнее и человек испытывает потребность в постоянном и надежном помощнике. Десницкии пишет: «Не только любовь обоего пола взаимная, сколько про­исходящая от общежития мужа и жены польза была причиною первоначального супружества» ⁸³.

Прослеживая историю семьи, Десницкии останавливается на эволюции положения женщины в обществе. Для ранних периодов характерно рабски угнетенное состояние женщины, но просвеще­ние нравов благотворно сказалось на ее положении. Он полагает, что дело уже пришло «к уравнению и превознесению сего ни-зверженного в древности пола». Дарования женщины не могли проявиться в былые времена, когда они оставались необразо­ванными, «напротив того, в наши времена первое о воспитании их всеми прилагается старание и с толиким успехом, что многие, к бессмертной славе своего пола немало мужескому не уступаю­щими, в науках доказали себя пред всем ученым светом...»⁸⁶. Считая женский вопрос решенным, Десницкии идеализировал современную ему действительность, однако его реверансы в адрес Екатерины II, осуществляющей программу женского образова­ния, скорее всего, были чистосердечны.

82 Там же. С. 260.

222

Несомненным историзмом отличается анализ природы власти, правления, проведенный Десницким. Разумеется, он писал о «на­туральном происшествии власти и старшинства у народов»⁸⁹, но не разделял просветительскую концепцию двух состояний челове­ческого рода: естественного, в котором нет ни законов, ни власти, и гражданского, когда вступает в силу общественный договор и возникает упорядоченное, управляемое общество. По Десницко­му, в первоначальном состоянии человек «имел некоторые права», устанавливались какие-то упорядоченные отношения, власть в ка­ком-то ее виде была и тогда. Самым интересным для него являет­ся вопрос об эволюции власти, изменении ее природы. Спрашивая, «каким образом немногие числом персоны превысили прочих всех и приняли преимущество и власть над многими? Каким образом другие премногие склонились уступить свою природную вольность и поддаться власти и повелению немногих? И наконец, какими ухищрениями тьмы народов удержаны в покорении, против со­бственной воли и собственного интереса избрали последовать таким мерам, какие только заблагорассуждалось правительствую­щими для их поведения предписать»⁹⁰, он дает объяснение, не отвечающее просветительским теориям. Оказывается, что харак­тер власти меняется на каждом из четырех основных этапов исто­рического развития.

223

На следующем этапе истории, когда накапливаются знания, развиваются ремесла, предпочтение получают «премудрость, хит­рость и прозорливость» по сравнению со «скотской дебелостью и крепостию тела»⁹³. Умственное преимущество тогда становится причиной возвышения человека и обретения им власти. Десницкий не поет диферамбы власти, которая возникает на такой, казалось бы, благородной основе, как разум. Он замечает, что нередко сильно преувеличивают разницу в умственных способностях раз­личных людей. Не располагая средствами, с помощью которых можно измерить умственные дарования, мы «увеличиваем оные больше, нежели оные в самом деле суть»⁹⁴. У Десницкого вообще не чувствуется большого преклонения перед властью. Вероятно, не случайно, изложив идеи Гоббса: «Повиновение верховной власти. . . должно почитаться основанием и существом всех до­бродетелей», он заключает — «странное учение добродетели»⁹⁵. Физическая сила, ум помогали приобрести власть над соплемен­никами, но неизмеримо большее преимущество дает, богатство. Оно становится весомым на тех стадиях истории, когда возникает собственность, и быстро расширяет свои возможности. Богатство превращается в «первый источник всех достоинств, чинов и преи­мущества над другими»⁹⁶. Уже у «варварских народов единствен­но посредством богатства превосходного начальники или атаманы делаются повелителями над своими согражданами и удерживают свое достоинство и власть над всеми» ⁹⁷. Вопрос о причинах огром­ной силы, присущей богатству, по словам Десницкого, исследован А. Смитом, поэтому он отсылает читателей к сочинениям англий­ского экономиста. Вершины своего могущества богатство достига­ет в коммерческом состоянии.

Коммерческое определяется Десницким как «высочайшее со­стояние», сменяющее предшествующее ему земледельческое. Высо­кого уровня достигает разделение труда, укрепляется собствен-

⁹¹ Там же.

92 Там же. С. 212.

95 Там же, с. 203.

224

Об исторической роли коммерции, вытесняющей сословно-феодальные общественные порядки, много писал Н. И. Новиков. Наиболее существенными являются его публикации в «Прибавле­ниях к „Московским ведомостям"». В течение всего 1783 г. здесь печаталась большая работа «О торговле вообще», в которой давались выборки из сочинений авторов — среди них Рейналь, Юм, — раскрывших «подлинные правила торговли и. . . все ее отношения» ^|0°. Новиков опирался преимущественно на работу Рейналя «Философская и политическая история обеих Индий», которая является одним из самых знаменитых сочинений в лите­ратуре французского Просвещения.

Новиков подробно описывает развитие торговли от примитив­ных ее форм к более усложненным — простая мена, введение денег, посредническая торговля (появление купцов), возникнове­ние торговых компаний, введение кредита, ассигнаций, векселей, создание банков. Рассматривалось значение торговли для ману­фактурного производства, влияние ее на развитие науки и искус­ства. Подчеркивалось, что торговля является лучшим фактором объединения народов, но, может быть, главное ее достоинство — она повышает «всеобщую действенность» ¹⁰'. Торговля при­влекательна уже тем, что ее история доказывает гибельность деспотического правления. Рассказывалось о Венецианской, Гену­эзской и Пизанской торговых республиках, о том, что в Голландии торговля расцвела тогда, когда «преобразилась область сия в республику», и, наконец, выводилось общее заключение, что многое зависит от «недостатка торговли в деспотических государ­ствах и от удобности оной в республиках» ¹⁰².

Просветители, естественно, выступали сторонниками коммер­ческого состояния общества, ориентированного не на дворянство, а третье сословие, но, защищая его, обсуждая его преимущества, они смогли в ряде случаев увидеть не только его плюсы, но и ми­нусы. На страницах «Трутня» Новиков описывал практику без­застенчивого, мошеннического обогащения купечества. В «Мо­сковских ведомостях» постоянно помещались благожела­тельные корреспонденции о событиях освободительной войны Се-веро-Американских штатов. Борьба за независимость от Англий-

"» Там же. С. 560.

15 Заказ № 379

225

скои короны, респуоликанские идеалы освещались в газете с несо­мненным сочувствием. Но все это не заставило Новикова умолчать о рабстве негров в Америке и безоговорочно осудить его: «Извинение, что мы в Европе делаем подобные несправедливости, что посредством торга невольников производится много добра, которое без оного должно бы оставлено быть, — все сии извине­ния не уважаются перед судилищем рассудка и человечества и не доказывают еще справедливости права, присвояемого белыми человеками над черными их собратьями» ^шз.

Среди первых в России критиков тех тягот, которые нес народу в добавление к крепостничеству развивающийся капитализм, бы­ли натуралисты, участники академических экспедиций, изучавших обширные районы страны. Н. Я. Озерецковский, описывая свои путешествия, не забывал отметить, что на ситцевой фабрике в Шлиссельбурге работницы «только вздыхают, молчат или глухо ропщут на худое их при фабрике содержание» ^1(М. И. И. Лепехин писал: заводские порядки так ужасны, что «окольные жители всегда опасаются, чтобы в их Палестине не заведено было каких заводов. . .» ^|05. В пугачевских воззваниях не только на дворян, но и на компанейщиков возлагается вина за то, что «во изнурение приведена Россия»: «Компанейщики завели премножество заво­дов и так крестьян работою утрудили, что и в ссылках того ни­когда не бывало, да и нет» .

Удивительно интересные мысли об опасностях, таящихся в коммерческом состоянии, принадлежат С. Е. Десницкому. В этом состоянии, которое он называет «высочайшим», наряду со множеством благотворных явлений происходит размежевание двух полюсов жизни: богатство концентрируется в городах, бед­ность — за их пределами, «оставляется бедным сельская жизнь, богатым зиждутся грады» ¹⁰⁷.

Искажается нравственность, появившийся на исторической арене «миллионщик» «совсем противными прежним напитан бы­вает. .. страстьми и новыми бесчисленными снабден средствами к исполнению своих желаний» ¹⁰⁸. Здесь соседствуют «совершенст­во и развращение народов». Утверждается юридически наиболее развитая форма семьи, но реально происходит распад семейных связей. Разрабатывается строгое законодательство, и в то же время «у сокровиществующих миллионщиков и самое правосу­дие может быть нечувствительно на откупе» ¹⁰⁹. В их руках оказы-

юз Там же. С. 562.

¹⁰⁴ Озерецковский Н. Я. Путешествия по озерам Ладожскому и Онежскому. СПб.,
1792. С. 9.

¹⁰⁵ Лепехин И. И. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъю­
нкта по разным провинциям Российского государства. СПб., 1771. С. 207.

'"б Воззвания, увещевания и наставления пугачевских полковников // Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. М., 1952. Т. II. С. 112.

¹⁰⁷ Десницкий С. Е. Юридическое рассуждение о начале и происхождении супру­
жества // Там же. Т. Г. С. 263.

¹⁰⁸ Там же.

¹⁰⁹ Десницкий С. Е. Из примечаний к переводу книги Блэкстона: «Истолкования

226

жүктеу/скачать 1.93 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: