Verbum альманах Центра изучения средневековой культуры

1. Лютер

Чтобы продемонстрировать связь с Кантом, я ограничусь здесь двумя цитатами, которые передают отношение раннего Лютера к церкви и приходу. И, прежде всего, здесь не нужно уходить в систематическое рассмотрение учения Лютера, но взять как pars pro toto его индивидуалистический морально-философский аспект, который и выстроит связь с Кантом. В «Различии между праведным и неправедным богослужением» (1522 г.) говорится: «Нет лучшего здесь способа различения, чем Слово Божье: какое богослужение им научается, такое и должно разуметься праведным; а такое, что помимо Слова Божьего устроятся, через человеческую выдумку, определено должно быть как ложное, фальшивым блеском сияющее иродово служение. Ибо истинное богослужение ничего иного, кроме заповедей Его, и не составляет».⁵ Здесь, таким образом, осуществляется изложение Декалога.

Далее Лютер продолжает: «Видишь, вот что требуется для истинного благого служения, в противном же случае ничего; что бы ты сам ни делал, на это не будет обращено никакого внимания. Это ясно и легко, и каждый может понять. Теперь видишь, что праведное богослужение для всех сословий, для всех людей суть таково и только оно должно совершаться в Божьем народе. И где другое, то определено оно должно быть как ложь и соблазн; как бывает, когда не для всех оно, но для некоторых особенных людей и сословий, которые им довольствуются».⁶

В этом коротком тексте Лютер выразительно высказывает своё сформулированное и дифференцированное в более позднее время учение. Все законные формы богослужения в конце концов служат к объявлению божественных заповедей и приглашают к их соблюдению; эти заповеди, как и сам Бог, принципиально неопровержимы, не обосновываются, они – как Кант говорил, - трансцендентальны и деонтологичны. Несмотря на то, что мы не можем их опровергнуть, они кажутся нам принципиально законными и обязательными для всех. Другие основания, другие виды богослужения Лютер исключает, объясняя это тем, что расходы, с ними связанные, должны быть направлены на нужды общества как церковное удостоверение нравственности.

В то же время было дано понятие и о неправильном богослужении, «человекослужении», которого надо избегать:⁷ Во-первых, по совести, во-вторых, по совести и делам, и, в-третьих, по делам – перечисление, которое тесно соотносится с более поздним кантовским различением веры разума и церковной веры.

(1) «Есть, однако, три пути избежать человеческих учений: во-первых, когда это возможно единственно по совести, не делом. … Совесть свободна, а дело это поведение (равно высоко), и нет ни греха, когда нет дела, ни блага, когда оно есть, потому что не послушанием совершается, но делается по склонности: и это наилучшее из возможного».⁸

Значимое для обдумывания место моральной философии, которое не касается всеобщей проблематики, но только духовных аспектов. В связи с первой цитатой можно высказать следующее: независимо от того, как позиционируется отдельно взятое церковное учение, основание совести верующих, а именно, следование заповедям, ставит верующих выше фальши, не обязывает к всеобщим богослужениям, полагает их выше удостоверения морали и делает их святыми в их вере.

«Но, - продолжает Лютер, - это высокое понимание, и мало людей обладает им, и … единственно Духом Божиим оно познаётся в сердце, и, конечно, никакими внешними научениями и словами не внушить его, если само сердце глухо к небесам». Это условие будет снова встречаться у Канта.

(2) «Второй путь (человекоучений) избежать и по совести, и делом: возможен он тогда, когда они сами попирают то, что сделали, и с радостной и сохранной совестью делают противоположное. И этот путь есть необходимейший и лучший для слабой совести, ибо хорошо (человекоучение) обнаруживает, и потому он столь же сильный, как и первый […]».⁹

Здесь мы находим момент, который, кажется, противоречит учению о всеобщем священстве, которое Лютер разовьёт позже, но всё же здесь возможно педагогическое понимание. Никто не принуждает переходить от одного учения к другому, потому что это был бы переход от одного человекоучения к другому, а не к Богу, то есть это был бы переход от одной администрации к другой. Речь идёт о том, что это слишком – думать, будто совесть отдельного человека освобождается административно. Этот педагогический момент находится и у Канта в его претензиях к исследователям Писания.

(3) «Третий способ (человекоучений) единственно делом избежать, не совестью, тогда возможен, когда они дерзновенно не делают ничего, но при этом верят, что неправильно делают, что избегают дел. И такая совесть жалит, к сожалению, обычных людей во всём мире.[…] Такая совесть грешит всё время независимо от того, держатся они человеческого учения или не держатся его. […] Когда держатся его, тогда они против веры, которая от всех человеческих учений должна быть свободна; когда не держатся, тогда они против совести, которая верит в то, чего они должны держаться. Необходимо хорошо обучать людей свободной христианской вере и отбрасыванию ложной совести (обучать) […]».¹⁰

В этом пассаже введённый выше педагогический момент становится особенно выпуклым и очерченным, и это происходит не в следовании учению, но в научении свободной христианской вере. Это напоминает высказывание Канта о том, что иначе нельзя учить философию, чем собственно философствовать.¹¹ Здесь также показано, что совесть может быть лживой, когда она питается из ложных оснований, а именно из внешнего мира. Лютер говорит здесь не о бессовестности, но о том, что для праведной совести нужна неопровержимая инстанция, которая находится единственно в Божиих заповедях. Совесть относительна, несовершенна, как и сам человек. Прежде более праведная и более свободная вера ведёт к праведной совести и уже праведная совесть становится свободной по отношению к «человеческим деяниям», фальшивым основаниям нравственности.