Глава 5 СТРАНА БОГОВ И ВЕЛИКАНОВ НАЙДЕНА

Еще в XIX веке появилось словосочетание «индогерманская раса». Его ввели в обиход немецкие ученые. Позднее оно было заменено, и до сих пор об этой общности говорят так: индоевропейцы. Идеологи фашистской Германии пытались мо­нополизировать идею этой общности, соотнести ее лишь с Германией. Но разве не факт, что арии, или арийцы заселяли в древности огромные пространства — не только север Индии и часть Тибета, но и Среднюю Азию, нынешний Казахстан, Синьцзян (западный Китай) и, наконец, Ариану (страну ариев), которую позднее стали именовать Ираном? Это неоднок­ратно отмечено в работах отечественных и зарубежных архео­логов и историков. Таких работ несколько сот.

Во времена рейха германских исследователей особенно при­влекал Тибет. Германские экспедиции в Тибет во время Вто­рой мировой войны вдохновлялись Гитлером и Гиммлером. Одной из главных целей было изучение древних мистических построений на прародине германцев, возможностей их исполь­зования в военной эпопее. По сути, сами экспедиции были магическими акциями, провал которых, если следовать логи­ке их организаторов и вдохновителей, означал и поражение в войне. Что и произошло.

Напротив, российский ученый и путешественник Г. Цыбиков на рубеже XIX и XX столетий описал Тибет без при­крас, без сверхъестественного мистического ореола — и это относилось и к людям, и к их верованиям.

Сейчас можно сказать: поколения исследователей прошли мимо самой поразительной тайны, которая была ближе, чем им казалось. Она превосходит любую фантастику. И вот впер­вые я расскажу о ней.

Некогда мне довелось познакомиться с наскальными ру­нами Монгольского Алтая. Их обнаружил в 1963 году в доли­не реки Цаган-Гол Ц. Доржсурен. И вскоре монгольский ис­следователь опубликовал их в Улан-Баторе. Меня не покида­ло странное убеждение: я видел эти руны раньше. Но где? Они даже отдаленно не напоминают простые линии тюркских рун или германских (хорошо известных исследователям).

Я ломал голову, потом озарило: я видел их раньше на фото рукописей старинных сказок Исландии. Последовало почти шоковое состояние. Почти одинаковые руны, которые не спу­таешь ни с какими другими, — в разных концах земного шара!

Однако этот невероятный факт согласовался с древними скандинавскими источниками, повествующими о том, что когда-то страна предков располагалась восточнее реки Дон. И занимала она огромную территорию, равную Африке (стране черных людей). Ясно, что в нее входили и отдаленные районы Азии. Но, значит, и Монголия?.. Страну предков именовали Великой Свитьод (Великой Швецией), или Холодной Свитьод (Холодной Швецией). И еще Землей богов. Потому что боги — это обожествленные последующими поколениями пред­ки. Далекие предки становятся богами, не всегда, конечно, но у скандинавов это так.

Мне не оставалось ничего другого, как всерьез отнестись к возникшей безумной идее о переселении из Монголии. В этом более всего убеждали строки, написанные великим исланд­цем, ученым, поэтом и общественным деятелем Снорри Стурлусоном (1178-1241). Он сообщал о драконах и огромных зве­рях, обитающих в Великой Свитьод, а также о великанах. Как я убедился, историки — российские и скандинавские — не читали их, а филологи-скандинависты относились к подоб­ным сообщениям как к мифу. И все же, как это ни парадок­сально, как это ни дико звучит, концы сходились с концами, если Великую Свитьод отождествить с Монголией. Другие пред­положения вели в тупик, причем безнадежный.

Только в Монголии под всеми ветрами белели кости дра­конов, чудовищных ящеров, изумлявшие все экспедиции. Их можно было видеть без всяких раскопов, воочию. Ясно, что в древние времена предки скандинавов и вообще германцев изум­лялись при виде их не меньше.

Что касается великанов в точном значении этого слова, то они упоминались античными авторами, но нигде на планете, кажется, до сих пор не найдены даже отдельные их кости, точно и достоверно описанные и датированные, как подобает. Монголия — поразительное исключение. Профессор, геолог и палеонтолог И.А. Ефремов (он известен еще как писатель) руководил в сороковых годах XX века тремя экспедициями в Монголию. В одной из них он обнаружил нечто поразитель­ное, даже смутившее его своей необычностью до такой степе­ни, что он описал случившееся кратко, очень кратко. У меня сложилось впечатление, что он опасался — ему не поверят или пришьют ярлык ниспровергателя эволюционной теории, а за­одно и материализма. Пытались же его объявить, правда по­смертно, английским шпионом! А по поводу запрещенного на несколько лет романа «Час быка» ему пришлось объясняться при личной встрече с секретарем ЦК и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС П.Н. Демичевым.

Что же обнаружил ученый в Монголии, помимо костей ящеров?

Маршрут одной из экспедиций проходил по долине реки Убуртэлиин-Гол — близ скал, напоминавших циклопические постройки, среди странных гор, покрытых плитами синего камня. И вот открылись зеленые холмы с могильниками — круглыми или квадратными. У каждого захоронения — камен­ные плиты высотой около двух метров. И так добрых тридцать километров пути по настоящему царству туманов, как называ­ет это место И. Ефремов. Клочья тумана плыли по гладким бокам гор хребта Хангай среди «драконьих зубов и башен скал». У самой реки из тумана выросли огромные, грубо обтесанные столбы красного гранита. На них высечены знаки — круги, косые линии, изображения, напоминающие заостренные книзу щиты.

Затем река Харганаик-Гол (Река черных обрывов). И здесь тянулись нескончаемые могильники. Ефремов выбирает коль­цевой могильник около тридцати метров диаметром, отмечен­ный по сторонам света вертикальными глыбами, — они на периметре могильного круга. А в центре круга — горка кам­ней. Их разобрали — ниже крупные плиты, уложенные напо­добие шатра. Их сняли. Под ними — огромная плита в шесть квадратных метров. Ни грузовик, ни люди, даже соединенны­ми усилиями, не смогли бы ее перевернуть. Выкопали под ней траншею. И там, в слое песка — скелет мужчины громадного роста. Он лежал на спине головой на запад. Ученый подчер­кивает, что это мужчина «европейской расы». Время захоронения он определяет примерно в три тысячелетия. Европеец в самом сердце Монголии, между Монгольским Алтаем и Улан-Батором, южнее Гобийский Алтай и пустыня Гоби. Под пли­той нет ни украшений, ни вещей, предназначенных для заг­робных странствий.

Сам Ефремов был высокого роста. Его сын Алан сообщил мне, что его рост — метр восемьдесят пять. Частым гостем Ефремова был известный писатель Юрий Медведев, первый редактор журнальной публикации «Часа быка». Он не раз го­ворил мне, что Ефремов одного с ним роста — метр девяносто один, и ни сантиметром меньше. Вывод вот каков: ученый был поражен громадным ростом погребенного, но этого не было бы, если тот был бы соизмерим по росту с самим иссле­дователем. Скелет должен был быть намного крупнее, иначе ученый назвал бы его рост просто большим, в крайнем слу­чае — очень большим. Но не громад­ным! С Медведевым, который бывал в Монголии и хорошо ее знает, мы при­шли к выводу, что великан-европеец, погребенный вместе со всеми сороди­чами в горах Монголии, мог быть рос­том около двух с половиной метров. Площадь погребальной плиты, выбран­ной, надо полагать, по минимальным меркам великана (ее не смогли повер­нуть и даже сдвинуть с места грузовик и вся экспедиция вместе с помощни­ками монголами, то есть около трид­цати человек), свидетельствует скорее всего о еще большем росте. Ее выбрали поменьше, чтобы вручную принести и уложить сверху. При площади в шесть квадратных метров ее целесообразный размер, очевидно, полтора на четыре (близкая к квадрату конфигурация не­целесообразна!). А это подсказывает рост гиганта — около трех метров.

Итак, в Монголии обитали европеоиды-великаны. Архео­логи нашли их портреты на так называемых оленных камнях в Монголии, нашли и изображения колесниц. Находки отно­сятся ко второму тысячелетию н.э. Есть и более поздние.

Вся Эдда пронизана великанским духом. Называются име­на многих великанов, описываются их подвиги и деяния, их дружба, родство и вражда с богами-предками. В родословной богов — великаны и великанши. Такова Великая Свитьод, она же Монголия. Она же Холодная Свитьод — монгольские мо­розы просто легендарны!

Так была раскрыта загадка королевской саги «Хеймскринглы» и Младшей Эдды, написанных Снорри Стурлусоном, — загадка Великой Свитьод. Но в Эдде (и Старшей и Младшей) описан Асгард с его вечно сияющей рощей Гласир (так и пе­реводится: сияющая). Это город богов, то есть тех же предков. Даже целая страна богов с дворцами, полем для игр, чертога­ми богов, расположенными в разных местах (упоминается, например, чертог на Гимле — где это, неясно).

Можно ли все великолепие Асгарда совместить с Монго­лией? Нет, нельзя, даже при всем желании. А это — новая загадка. Где был Асгард? И если был вообще, то почему не в земле предков, которые оставили свои автографы на скалах Монголии? Так я пришел к выводу, что Асгард располагался в другом месте.

Ясно, что маршрут переселения асов (богов-предков) дол­жен был отклоняться к югу — только там условия позволяли произрастать золотой персиковой роще города асов. А к югу на пути из Монголии в Европу располагалось крупнейшее го­сударство древнего мира, соперник Рима на Востоке. Оно на­зывалось Парфией. Напомню: Рим вел войны с Парфией; со­гласно Снорри Стурлусону натиск Рима был одной из причин переселения асов на их дальнейшем пути в Европу. И вот что поразительно: древнескандинавские источники недвусмыслен­но сообщали, что племена парфов, населившие Парфию, при­шли из Великой Свитьод! То есть из нынешней Монголии. И отправившись на запад и юго-запад, племена европеоидов, на­селявших Монголию в древности (в первом тысячелетии до нашей эры), вышли к хребту Копетдаг, берегам Каспия, Приаралью — и затем двинулись дальше в Европу.

Мне хорошо известно, что в языках у некоторых малых народов Сибири остались германские корни — об этом пишут лингвисты, которые почему-то до сих пор не знают или не верят в реальность Великой Свитьод и Асгарда. А ведь это объясняет все. Более того, дает ключи к новым открытиям.

Великая Свитьод — регион Монголии и, возможно, Восточ­ного Туркестана и Внутренней Монголии. Стало ясно, что пер­вая выявленная здесь (по своему возрасту) знаковая система наскальных рун имеет отношение к прапредкам скандинавов.

Знаки эти несопоставимы ни с шумерской, ни с египетс­кой, ни с китайской системами. Однако обнаруживается по­разительная аналогия с древнейшей системой так называемых линейных рисунков. Мне удалось сопоставить монгольские наскальные руны с линейными рисунками из Испании и Фран­ции. Время — верхний палеолит. На иллюстрации, воспроиз­водящей эти линейные рисунки (по Гельбу И.Е.) особенно показательны вторая и третья сверху строки; здесь можно обна­ружить общие элементы систем — нижний треножник, окруж­ности, перекрестия.

Знаки для письма — результат эволюции рисунков. Исходя из этого почти очевидного положения, можно говорить о ли­нейных рисунках, как переходной форме в этом процессе. Для пиктограмм употребительно другое название: идеограммы. Однако эти термины не равнозначны. Так, идеограммы в ас­сирийских текстах не несут изобразительной функции, а яв­ляются по сути обыкновенными словесными знаками, или логограммами (Гельб И.Е. Опыт изучения письма. Пер. с англ. Под редакцией и с предисловием И.М. Дьяконова,. М., 1982).

Можно отметить, что монгольские знаки дальше отошли от исходной формы рисунков, нежели линейные знаки Испа­нии и Франции. Это соответствует более поздней стадии их формирования — они явно моложе европейских. Одновременно они значительно сложнее; можно говорить о более развитой знаковой системе. Это уже не изобразительное письмо, и по­тому понять значение и смысл непросто. Считается, что ис­ландские знаки означают имена или, точнее, прозвища богов-асов (Стеблин-Каменский М.И. Культура Исландии. М., 1966). Так, руна Одина означает: Приятный. Это не соответствует описанию Одина, грозного аса Асгарда, данному в Эдде.

Это противоречие можно теперь объяснить монгольски­ми корнями знаковой системы. Идеальное передавалось из уст в уста — то были героические песни о богах и героях» Одновременно и независимо могло происходить «переосмыс­ление» знаков, их использование для отражения обыденных ситуаций.

Мнемонические знаки для счета при помощи набора про­стых предметов (бусин, палочек, раковин и пр.) известны ис­стари. Долгое время они не утрачивали своей роли. Палочки с зарубками по числу голов скота служили пастухам. В письме инков кипу определенному числу соответствовали узлы на шнурках. Тем же целям служили пальцы рук и их отпечатки. Такие отпечатки обнаружены в пещерах кроманьонцев в За­падной Европе. Их появление там, насколько мне известно, не получило объяснения. Полагаю, что это следы счетного искусства кроманьонцев. Мастерски выполненные рисунки диких зверей на стенах тех же пещер и их скульптурные изоб­ражения из глины позволяют сделать вывод, что там распола­гались своеобразные центры обучения. Начинающие охотни­ки получали там необходимую подготовку и участвовали в магических ритуалах.

Замена предметов, служивших для счета, метками на под­ходящем материале или на самих предметах, наметила то на­правление, которое привело позднее к использованию надре­зов на дереве. Древнескандинавский глагол «вырезать» соот­ветствует в современных германских языках словам со значе­нием «писать». Так возникли скандинавские руны — но это произошло примерно тысячелетие спустя после появления знаков на скалах Монгольского Алтая, разительно отличаю­щихся от старших и младших рун скандинавов.

Сопоставление монгольских знаков с европейскими под­тверждает общность традиций кроманьонцев, прослеженная на большом материале известным археологом и историком А. Окладниковым (см., например, Окладников А.П. Открытие Сибири. М., 1979. С. 54, с. 59, с.61, с.70).

В мифологических представлениях могли отразиться древ­нейшие знания кроманьонцев об Ойкумене, а основание куль­тового центра в Копетдаге говорит о стойкости древнейших стереотипов и наблюдений. И это вполне соответствует дол­гому и длинному пути знаков Монгольского Алтая.

В различных музеях мира, возможно, хранятся реликвии эпохи атлантов. Они, правда, никем не опознаны. Это пред­положение не противоречит науке, ведь узнать такие релик­вии нельзя — нет эталонов. Неизбежны и трудности с дати­ровкой. Гораздо проще найти следы эпохи атлантов, богов и великанов в литературных памятниках. Но и этого не было до сих пор сделано. Ибо к пониманию мифов нужен особый ключ. Какой же?.. Надеюсь, это станет ясно из анализа древнейшего текста Старшей Эдды, в котором идет речь о далеком про­шлом и будущем. Он так и называется — «Прорицание вёльвы». В переводе с исландского «вёльва» переводится как «колдунья», «прорицательница», а звучит очень близко к русскому «волхв».

Текст «Прорицания» был найден лишь в XVII веке в соста­ве «Королевского кодекса», хранившегося в Королевской биб­лиотеке в Копенгагене. Но создан он был так давно, что вре­мя и место указать нельзя. Весь «Кодекс» был назван Эддой, или Старшей Эддой.

Анализ начнем с небольшого отрывка из монографии, от­ражающего общепринятую оценку содержания произведения (Арсеньева М. Г., Балашова С.П., Берков В.П., Соловьева Л.Н. Введение в германскую филологию. М., 1980. С. 125).

«Вёльва... по просьбе Одина рассказывает о сотворении мира, о первых людях на земле — Аске и Эмбле, о мировом древе ясене Иггдрасиле, о войне асов и ванов. В конце песни рассказывается о гибели богов, о порожденном Локи чудо­вищном волке Фенрире, который проглотит солнце. Меркнет солнце, земля тонет в море, падают с неба звезды, бушует пла­мя. Но после гибели мира вновь поднимается из моря зелене­ющая земля, все возрождается снова». Почти все верно в этой цитате. И уже сотни раз было повторено, что вёльва вещает, выполняя просьбу главного бога древнескандинавского пан­теона Одина. Но если внимательно прочитать «Прорицание», вопросы все же возникают. Ведь вёльва рассказывает Одину, например, такой эпизод:

В войско метнул

Один копье.

Это тоже свершилось

в дни первой войны:

рухнули стены

крепости асов.

Ваны в битве

врагов побеждали.

Речь идет о первой в мире войне асов (скандинавских бо­гов) с ванами (по моему мнению, обожествленными предками ванов-венедов). Не кажется ли несколько странным, что вёль­ва, дева-прорицательница, открывает глаза самому Одину, вер­ховному богу, на события, в которых как раз он принимал главное участие? Получается так: Одину — об Одине. И дева повествует это, спустя тысячелетия после «первой воины», которую она не могла видеть, а если видела в явленном ей откровении — то разве лишь по воле того же Одина, начавше­го битву. И такой эпизод — не единственный.

Вот еще одна загадка. В «Прорицании вёльвы» читаем:

Великанов я помню,

рожденных до века.

Породили меня они

в давние годы;

помню девять миров,

и девять корней,

и древо предела,

еще не проросшее.

Допустим случайное употребление вёльвой выражения «я помню». Ведь на самом деле все прорицательницы и прорица­тели смертны и помнить само начало мира — когда мировое древо, ясень Иггдрасиль, еще не пророс — вещунья не мо­жет. Пусть это результат ясно­видения. Но как смертную деву могли породить велика­ны в те же примерно «давние годы»? Непостижимо.

И в этой же песне прори­цательница сообщает: «По­мнит войну она первую в мире...» Снова случайное вы­ражение? Не слишком ли пи­кантна ситуация: смертная дева все помнит от самого на­чала мира, а верховный бог ничего не помнит и не знает и просит именно ее рассказать ему о глубокой древности и о нем самом.

Внимательный читатель заметил, вероятно, что в строке о войне дева говорит о себе в третьем лице. Исследователи объяс­няют такие пассажи (их несколько) тем, что в эддических пес­нях такая замена лица встречается. Отметим, настоящего объяс­нения — именно для «Прорицания вёльвы» — все же не дано. Итак, кто это — «она»?

Стоит взять на заметку, что начало мира с непроросшим еще ясенем отделено от войны асов с ванами настоящей про­пастью тысячелетий: ведь до этой войны, например, был со­творен человек, а до этого события нужно было еще создать саму землю и небосвод. Каким образом вёльва могла помнить всю картину рождения планеты, когда, говоря ее же словами, не было ни песка, ни моря, ни земли, ни небосвода, бездна зияла, трава не росла?

Все это, увы, никак нельзя ни представить, ни объяснить. Потому-то и попыток таких, кажется, не делалось. Между тем из таких загадок Эдды вырисовывается невероятная реаль­ность — сама реальность — стоит только найти им истолкова­ние. И когда мне удалось найти это истолкование, я вдруг осознал, что никогда в жизни не читал ничего более захваты­вающего.

Для понимания таких явлений лучше всего обратиться к наглядному примеру. Нечто подобное диалогу Одина и про­рицательницы произошло с Александром Македонским и еги­петским жрецом. Великий полководец отправился в сердце пустыни — к оракулу Аммона, верховного бога египтян. Над его головой летели два ворона (они напоминают двух воронов Одина), две змеи, согласно смутным свидетельствам, показы­вали ему дорогу. Когда же его спутники от зноя и усталости валились прямо на раскаленный песок, не дожидаясь прива­ла, пошел проливной дождь. Люди — и сама пустыня — ожи­ли на глазах. Вот он, древний храм Аммона, сверкающий от­ражениями солнечных лучей от его чистых камней... Алек­сандр в сопровождении жрецов входит под священную кров­лю. Навстречу идет старейший из пророков. «Привет, сыне! И это же приветствие прими от бога», — звучат его слова. Алек­сандр отвечает: «Принимаю, отче, — и позже буду называться твоим, но если ты дашь мне власть над всею землею». Под­линный смысл этих реплик не сразу становится понятным. А ведь речь идет о том, что сам бог Солнца Амон приветствует Александра в качестве своего сына. Александр же отвечает, что он готов назваться — нет, не сыном — а, дословно, при­надлежащим богу, его обмен репликами очень деликатен, то­нок, многопланов. Но при условии получения власти над всей землей.

Начались ритуальные церемонии. Жрец сказал — от имени бога, — что Александру будет сопутствовать ослепительный ус­пех в его делах и он будет непобедим. Лучшее доказательство подлинности случившегося — такая подробность. Александр сказал: «О боже, открой мне то, что я стремлюсь узнать: всех ли убийц моего отца я уже уничтожил или же кто-нибудь скрылся?» Вот каков был ответ: «Не кощунствуй, — воскликнул про­рок, — нет такого человека, кто бы мог злоумыслить на поро­дившего тебя, но всех убийц Филиппа постигло наказание» (Диодор, 17, 51). Да, земной отец Александра — Филипп. Но это как бы не в счет. Ведь Александр — сын Аммона, который его породил. И против бога Солнца никто не может держать злого умысла.

Диалог Александра в современных терминах можно опре­делить как контакт с ноосферой — с первыми по времени ее формирования фондами. Это относится и к сообщению вёль­вы. Для такою контакта нужна особая подготовка и способно­сти, посвящение. И египетские жрецы и вёльвы этим всем обладали.

Контактный канал вёльвы должен быть, по всей видимос­ти, отнесен к кругу богинь Асгарда, города древнескандинавских богов. Но из этих богинь только одна Фригг, супруга Одина, ведала судьбы. Вот кто знал всю историю мира, богов, великанов, людей! И весь текст прорицания может принадле­жать только ей, богине Фригг, главной из богинь Асгарда. Сама вёльва знать этого не могла. И только так снимаются отме­ченные несообразности в тексте. Но не все. Ведь к вёльве при­шел не кто иной, как сам Один, — затем, чтобы обратиться с вопросами к своей собственной супруге. Как понимать эту парадоксальную ситуацию?

Все обстоит именно так в русском тексте «Прорицания вёльвы» (Старшая Эдда. Перевод с древнеисландского А. Корсуна под ред. М. Стеблин-Каменского. Библиотека Всемирной литературы. М., 1975).

Ситуация отчасти прояснилась, когда я обратился к тексту на языке оригинала. В оригинале Эдды названо другое имя:

Вальфёдр. Но не Один! Именно на вопросы Вальфёдра и отвечает богиня Фригг устами вёльвы, рассказывая в числе прочего и об Одине. В русском переводе, напротив, сам Один. выслушивает рассказ о себе самом и своих деяниях словно бы в приступе беспамятства — сам великий бог Асгарда! В Эдде названо более полусотни имен Одина, среди них и Вальфёдр. Вероятно, это и дало переводчику основания назвать главное из имен бога в самом начале «Прорицания». Формально это ничего не меняет, если не считать отмеченной нелепицы. Од­нако, названное в оригинале имя — Вальфёдр — позволяет понять сокровенный смысл текста, его логику, во всем подоб­ную логике диалога Александра Македонского! В «Речах Гримнира» сказано от имени Одина: «...но все имена стали мной неизменно». Стали. Но не все одновременно. Иные из имен Одина относятся к племенным союзам, складывавшимся в разное время. А в древности вожди племен и верховные жрецы порой отождествлялись с богами еще при жизни (то же относится и к союзам племен). Даже в Элладе простые смерт­ные обожествлялись за выдающиеся заслуги. Павсаний назы­вает Амфиарая, в честь которого было воздвигнуто святили­ще, и пишет: «Я могу назвать и других, бывших некогда людь­ми, которым затем эллины стали воздавать божеские почести и в честь которых воздвигнуты даже города...» (I.XXXIV.2). В ранг бога был возведен по сути и Александр Македонский.

Сказанное позволяет понять загадочный на первый взгляд ответ Александра богу Аммону. «Принимаю, отче, — ответил полководец на божье приветствие, — позже буду называться твоим, но если ты дашь мне власть...» Мне не приходилось встречать разъяснений смысла выражения «позже буду назы­ваться твоим». Попробуем его понять. Фраза Одина в «Речах Гримнира» о многочисленных именах, которые неотвратимо стали им самим, открывает параллель. Стану твоим — заявле­ние Александра Аммону не только по смыслу, но и по форме совпадает с отношением Одина к его именам — ипостасям. Они тоже сливались с ним, становились им.

Вёльва — реальная пророчица, и к ней обращается вождь или духовный предводитель племени (союза племен). Совсем так, как это было в Египте с Александром. Вальфёдр — Алек­сандр. Параллель теперь очевидна. Отличие в том, что Валь­фёдр не имя собственное, а титул («Всеотец») вождя, или кня­зя, или духовного предводителя. Он мог быть старейшиной союза племен, например.

И это устраняет, наконец, все несообразности древнейшей песни Эдды, в ее переводе на русский (где есть и другие не­точности).

Итак, вожди эпохи Одина посмертно становились им — их души вливались в этот небесный образ. Они точно листья на едином духовном древе божества. А богиня Фригг? — одно из воплощений Богини-матери. Матери богов. Богоматери. Но только в «Прорицании вёльвы» сама великая богиня. Мать богов, открыто объявила: она произошла от великанов, они породили ее в давние годы. И тогда она еще не была богиней. Обожествление состоялось позднее.

Напомню другие ее воплощения: Исида, богиня Египта, Афродита, богиня-мать в Малой Азии, которую затем почита­ли греки, Рожанна - богиня кроманьонцев. Наследница эпохи великанов, десятки тысяч лет назад являвшаяся кроманьон­цам в дыме их костров, была и королевой Атлантиды.

Кроманьонцы изображали богиню, вытачивая образ ее из камня и кости. То были их иконы, с которыми они не расста­вались даже в охотничьих экспедициях.

И она же, великая богиня, богиня-великанша, сообщает Вальфёдру нам о начале мира, о деяниях богов, великанов и карликов, о будущем. А это совсем иным светом освещает Древний текст литературного памятника! Были ли такие слу­чаи позднее? Да, были. Но они, так же, как и древний ислан­дский текст, остались не понятыми.