Возникновение науки и основные стадии ее исторической эволюции
Три научные программы античности2
жүктеу/скачать 224 Kb.
|
1.2. Три научные программы античности2Научные программы античности во многом представляют собой различные варианты попыток решения проблемы бытия, поставленные Парменидом. Парменид ввел жесткое различение «бытие – не бытие», в котором «бытие» связал с мышлением, порядком, неизменностью, неделимостью, а «не бытие» - с изменчивой человеческой жизнью. Его ученик Зенон сформулировал известные апории3, которые должны были иллюстрировать главные положения его учителя – движение и множественность нельзя непротиворечиво помыслить. Наиболее известный из них «Ахилле́с и черепа́ха» утверждает, что быстроногий Ахиллес никогда не догонит неторопливую черепаху, если в начале движения черепаха находится впереди Ахиллеса. Рассуждение строится так: допустим, Ахиллес бежит в десять раз быстрее, чем черепаха, и находится позади неё на расстоянии в тысячу шагов, но за то время, за которое Ахиллес пробежит это расстояние, черепаха в ту же сторону проползёт сто шагов, и т.д. до бесконечности. Отметим, что эта апория утверждает не отсутствие движения, а невозможность его помыслить. «В понятии бытия, как его осмыслили элеаты, содержится три принципиально важных момента: 1) бытие есть, а небытия нет; 2) бытие едино, неделимо; 3) бытие познаваемо, а небытие непостижимо. Эти принципы по-разному были интерпретированы в античной философии Демокритом, Платоном и Аристотелем» [5]. В основе натурфилософии Платона (427- 347 до н.э.) лежат числа и фигуры, которые являются идеальными сущностями (образованиями), они недоступны чувствам, их можно только мыслить. Из них он строит Космос. «До создания космоса демиургом все четыре природные стихии находились в хаотическом, неупорядоченном состоянии, "в котором свойственно находиться всему, до чего еще не коснулся бог. Поэтому последний, приступая к построению космоса, начал с того, что упорядочил эти четыре рода с помощью образов и чисел". "Если нам удастся попасть в точку, – говорит Платон, – у нас в руках будет истина о рождении земли и огня, а равно и тех стихий, что стоят между ними как средние члены пропорции"… Платон выделяет именно геометрически-пространственные образования как исходные при изучении физических объектов. Выделив их, он затем устанавливает количественное соотношение между тремя космическими элементами, образованными из одинаковых треугольников, а именно между огнем, воздухом и водой (земля образована из других треугольников, поэтому о ней речь в этой связи не идет). И в самом деле, легко сосчитать, сколько "треугольников" составляют одну "пирамиду" огня: в каждой грани их 6 – значит, в четырех гранях будет 24. Соответственно в восьмиграннике воздуха их будет 6 х 8 = 48, а в двадцатиграннике воды – 6 х 20 = 120. Тем самым установлено количественное соответствие между стихиями; это соответствие может быть применительно к физическому миру выражено в следующей форме: будучи составленными из одних и тех же элементов в определенном числе, три стихии – огонь, воздух и вода – могут превращаться друг в друга: "...вода, дробимая огнем или воздухом, позволяет образоваться одному телу огня и двум воздушным телам, равно как и осколки одной рассеченной части воздуха могут породить из себя два тела огня"» [5]. Таким образом, в программе Платона появляется мыслимость множественности. Демокрит (ок. 470/60 – 360-е до н.э.) в сферу мыслимого наряду с множественностью – неделимых атомов, которые он наделял свойствами бытия, было бесконечно много, - вводил движение. Для этого атрибутами существования наделялось небытие-пустота. «Все физические процессы в мире атомисты стремятся объяснить, исходя из свойств атомов… Для того чтобы из атомов и пустоты объяснить все многообразие эмпирического мира, Демокрит вводит дополнительную характеристику атомов: они различаются сами по себе формой и величиной, а их соединения – положением и порядком атомов, из которых они состоят. Именно положение и порядок атомов должны, по убеждению Демокрита, объяснять различные чувственные качества тел эмпирического мира… Все изменения в качестве своей причины имеют в конечном счете движение атомов, их соединение и разъединение, причем чувственно воспринимаемые качества эмпирических предметов (теплота и холод, гладкость и шероховатость, цвет, запах и т.д.) объясняются только формой, порядком и положением атомов» При этом «атомы – это то, что невозможно видеть, их можно только мыслить», но «специфической чертой атомизма является наглядность объясняющей модели» [5]. Аристотель (384-322 гг. до н.э.) понятие движения связывает с учением о природе, которое называет физикой и дает ему следующее определение: «учение о природе должно быть … умозрительным знанием лишь о таком сущем, которое способно двигаться, и о выраженной в определении сущности, которая по большей части не существует отдельно [от материи]» [Аристотель, Метафизика, кн. 6, гл. 1]. Поскольку физика Аристотеля царствовала два тысячелетия и именно в споре с ней возникает естественная наука Нового времени, то мы на ней остановимся несколько подробнее. Само понятие движения, являющееся центральным понятием его физики – умозрения о вещах изменчивых и движущихся – он вводит на основе понятий возможности и действительности. Движение – это "энтелехия существующего в потенции", т.е. реализация возможного. Аристотель вводит четыре вида движения (изменения) – качественное изменение, рост и убыль, возникновение и уничтожение и, наконец, перемещение с помощью формулы: «энтелехия могущего качественно изменяться, поскольку оно способно к такому изменению, есть качественное изменение» (аналогично выглядят утверждения для других трех видов). При этом "Не существует движения помимо вещей, так как все изменяющееся изменяется всегда или в отношении сущности, или количества, или качества, или места…". Т.е. "видов движения и изменения столько же, сколько и сущего". В принципе ни один из этих видов движения не может быть сведен к другому или выведен из другого, однако перемещение оказывается «первым среди движений, а перемещение неба – первым среди всех перемещений» [5]. При этом аргументация Аристотеля логическая, а не эмпирическая. Теория движения-перемещения Аристотеля использует понятия времени и места и утверждает два типа движения: бесконечное по кругу, характерное для небесных сфер, и стремление в «свое место» для «подлунного мира». "Место, – говорит Аристотель, – есть не только нечто, но оно имеет и какую-то силу. Ведь каждое из них (физических тел. – П.Г.), если ему не препятствовать, несется в свое собственное место, одно вверх, другое вниз, а верх, низ и прочие из шести измерений – части и виды места". «Именно благодаря "силе" места существует так называемое естественное движение, т.е. движение тел на свое исконное место: легких – вверх, тяжелых – вниз… Место нельзя отождествить ни с материей, ни с формой, ибо и та и другая неотделимы от тела, а место отделимо: место не пропадает, когда находящиеся в нем вещи гибнут. В результате этих размышлений Аристотель останавливается на аналогии между местом и сосудом: "По-видимому, место есть нечто вроде сосуда, так как сосуд есть переносимое место, сам же он не имеет ничего общего с содержащимся в нем предметом". Время для Аристотеля есть «мера движения или покоя вещи, и эта мера у каждой вещи своя. Время отмеряет каждому сущему его срок; поэтому оно не вполне абстрактно и не вполне "равнодушно" к своему содержанию». Источником кругового движения в «надлунном» мире является «вечный перводвигатель», «который, сам будучи неподвижен, движет первое движимое круговым движением… для этого первый двигатель должен быть неделимым, т.е. не имеющим никаких частей, а стало быть, и никакой величины… Оно движет так, говорит Аристотель, как "предмет желания и предмет мысли: они движут, (сами) не находясь в движении". Вечный двигатель, стало быть, движет как причина целевая, т.е. как цель. Аналогия с мышлением здесь весьма существенна: Аристотель подчеркивает, что мыслящий ум приводится в движение действием того, что им постигается». Всякое движение предполагает движение и движущее. При движении брошенных тел, по Аристотелю, имеет место последовательная передача движения через ближайшую к ним среду. Бросающий приводит в движение не только бросаемое тело, но и воздух (или другую среду, способную двигаться), и последний некоторое время сохраняет способность приводить в движение тело, непосредственно соприкасающееся с ним. Среда, таким образом, является промежуточным двигателем (ибо первым двигателем здесь был бросающий). Наличие насильственного движения, с одной стороны, служит Аристотелю основанием для отрицания наличия пустоты: если вместо среды оно движется в пустоте, то "никто не сможет сказать, почему тело, приведенное в движение, где-нибудь остановится, ибо почему оно скорее остановится здесь, а не там? Следовательно, ему необходимо или покоиться, или бесконечно двигаться, если только не помешает что-нибудь более сильное" (через полторы тысячи лет аналогичный ход мысли приведет к формулировке принципа инерции). С другой стороны, оно оказывается ахиллесовой пятой всей концепции, особенно когда от полета стрелы переходят к полету камня или ядра. Это место является ключевым в критике Галилея, который создает альтернативную физику. Но до этого два тысячелетия царствовала физика Аристотеля. Наследников этих программ можно найти в современной физике: платоно-пифагорейская программа популярна среди физиков-теоретиков, занимающихся общей теорией относительности и теориями «великого объединения», демокритовская программа лежит в основе теории элементарных частиц, аристотелевская программа реализуется в курсах теоретической физики. жүктеу/скачать 224 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|