Всемирной службе Анонимных Алкоголиков, Инк

Будет ли трезвость единственным, чего нам

следует ожидать от духовного пробуждения?

Нет, трезвость — это только начало, только

первый дар начала пробуждения. И чтобы

получить следующие, наше пробуждение должно

продолжаться. По мере того как оно

продолжается, мы мало-помалу отказываемся

от старых жизненных принципов и устоев,

от тех, которые не работают, — ради новых,

которые могут работать и работают

при любых условиях.

ОТКАЗАТЬСЯ ОТ СВОЕВОЛИЯ

Сейчас я начинаю понимать, что «отказаться» не означает «пол­ностью потерять». Напротив, это открывает во мне новые возмож­ности. Бывают моменты, когда я прихожу в состояние почти эк­стаза. Я одновременно испытываю восторг и страх. Я чувствую: «Я лучше не буду радоваться этому, потому что оно скоро пройдет». Мне трудно произнести: «Ну, ты оказалась немножко проница­тельной. Что ж, в этом ничего плохого!»

В Программе АА говорится: «Смотри, мы можем кое-что пред­ложить, и это действительно тебе поможет при условии, что ты умеришь свою активность и немножко расслабишься».

Это не означает, что я стану какой-то особенной, получу более подходящую работу или сделаюсь «важной птицей». Просто этот подход может стать основой нормального образа жизни. Когда я говорю: «Я хочу что-то знать о своей духовности», вы отвечаете: «Прекрасно. Тут нечего бояться. Неясности, с которыми ты мо­жешь столкнуться, быстро рассеются, потому что всегда есть кто-то, кто может помочь тебе».

Я начинала с оптимистическим, идеализированным взглядом на жизнь, который поддерживался сильной приверженностью религии и вере. Но вскоре я стала жертвой того, что называется «все надоело до смерти», — и узнала отчужденность, тревогу, одиночество. Я ока­залась на пути в пропасть, отделившись от Бога, от людей, от самой себя. Я сожалею по поводу многих вещей, которые произошли со мной на этом пути, но я больше не сожалею о том, что все это имело место в моей жизни. Некоторые люди более других ослеплены горды­ней и своеволием, и нужны особые потрясения, чтобы и они увидели.

Я должна была осознать, что у меня нет сил помочь самой себе. И вот, по милости Божьей, пришел день, когда наступил «момент истины». Я, правда, тогда ощущала это скорее как погружение во мрак, а не как «подарок судьбы» (чем это на самом деле в конце концов и оказалось). Для меня это выглядело скорее как унизитель­ное поражение, а не как преобразование всей моей жизни.

Испытывая чувство стыда и отчаяния, я пришла на свое первое собрание АА. Каким-то чудом мне удалось удержать свои мнения, суждения и критику, а вместо этого слушать и слышать. Я услыша­ла, как кто-то сказал, что АА работает на тех, кто работает на него, кто совершает действия в Программе. Деятельность по Программе для меня в то время заключалась в простом посещении собраний АА и следовании тем предложениям, которые на них высказывались.

Я слышала, что мне надо забыть о вчера и завтра, а вместо этого сосредоточиться на сегодняшнем дне и воздерживаться от первого глотка спиртного сегодня и сейчас. Я попыталась делать это, и система сработала. Первый шаг в процессе «пришли к убеж­дению» был сделан.

Я слышала, что действие должно закрепляться терпением, что лишь со временем, например, я смогу засыпать без одуряющего воздействия алкоголя. Каждый вечер после собрания АА я обкла­дывалась книгами и журналами, ставила рядом безалкогольный напиток, садилась у телевизора, готовая не спать всю ночь. Вот так, следуя инструкциям, я действовала в то время. Долго ждать не пришлось. Насколько я себя помню, это был первый случай, когда я уснула перед телевизором, и тем самым еще немного про­двинулась к вере.

Я слышала, что мы не можем сохранить что-либо, не поделив­шись этим с другими. И вот я натила женщину, - стаж трезвости у которой был чуть меньше моего, и поделилась с ней тем, чем вы делились со мной. Позднее я поняла, что вряд ли существенно помогла этой женщине, но очень помогла самой себе. День за днем я оставалась трезвой, делясь с ней своим опытом, силами и на­деждами, действуя по Программе АА, но ничего ей не навязыва­ла, ждала. Это и было терпением, поддерживающим действия, хотя в то время мне не приходило в голову называть это терпени­ем; это слово тогда не входило в мой эмоциональный словарь.

Время шло, моя жизнь была полностью подчинена деятельности в АА. Я испытала силу Божественного прощения, и с помощью Его благосклонности обрела способность на ту степень благодарности от­вечать благодарностью, которую трудно выразить словами. Благо­склонность Бога переборола смерть, которая гнездилась во мне, и сделала меня членом «общества людей, которым дан еще один шанс». Если бы эта благосклонность зависела от моих праведности, послу­шания, доброты или самопожертвования как волевых действий, она никогда не пришла бы ко мне, поскольку я целенаправленно не была склонна ни к одной из этих добродетелей. Это была ничем не заслуженная милость. Милость истины, побеждающей смерть через прощение, позволяющей рассматривать себя и всех людей как при­емлемых, поскольку Бог принимает нас такими, какие мы есть, —

несовершенными существами. И если, как я молюсь, мне суждено продолжать духовно расти под сенью этой благодати, то это будет проходить через любовь к Содружеству, через служение ему и Силе более могущественной, чем я, которую я называю Богом.

Нью-Йорк, Нью-Йорк
НЕИЗВЕСТНЫЙ ПЛАН
До тринадцати лет, когда умерла моя мать и я остался сиротой (отец умер, когда мне было четыре года), я был верующим. Я учился в Воскресной школе, регулярно ходил с мамой в церковь, в двенадцать лет прошел конфирмацию. Я помню истории, кото­рые мне рассказывали учителя и мама о Боге, о Христе и рае, а также о Дьяволе и его обиталище — аде.

После смерти мамы два старших брата и я стали жить у дяди с тетей. В течение какого-то времени я продолжал регулярно посе­щать богослужения. Но я не мог понять, почему Бог забрал мою маму, и у меня зародились сомнения; я стал пренебрегать Вос­кресной школой и церковью.

Выпил я первый раз в юношеском возрасте. С того момента и до дня, когда я присоединился к АА, я вливал в себя алкоголь и изгонял из себя Бога и церковь. Мои сомнения и неверие расши­рялись, пока я вообще не забыл, что существуют Бог и небеса, Дьявол и ад. С бутылкой размышления в этом направлении каза­лись весьма правильными. Отключившись, я мог бы совершить убийство и не испытал бы чувства вины или ощущения непра­вильности содеянного. То безмерное состояние обиды, которое вла­дело мной, не поддается описанию.

Наконец, уверенный в том, что я никому не нужен да и мне никто не нужен, я решил сделать что-нибудь окончательное по отношению к тому, что называется жизнью, - уничтожить ее. Я приставил пистолет к груди и нажал на спусковой крючок.

Когда меня привезли в госпиталь, врачи констатировали (как мне потом сказали): «Этот человек должен был умереть два часа назад». Вы можете представить, что они называли человеком? В тече­ние нескольких дней я находился в коме, без какой-либо надежды на выживание, по мнению врачей и медсестер. Временами я прихо­дил в сознание на какие-то мгновения, и в такие моменты убеждал­ся, что есть ад и его хозяин — Дьявол. Я не мог поверить, что я жив.

Не знаю, сколько раз я приходил в сознание и снова его те­рял, но в конце концов наступил момент, когда я начал узнавать людей в палате. Через какое-то время я осознал, что жив. А еще позднее почувствовал, что Нечто большее, чем я, овладело моим сознанием. В то время я не мог ассоциировать это «Нечто» с Богом, это было просто что-то превосходящее меня. Я мог бы сказать врачам и медсестрам, что буду жить, поскольку у Силы более могущественной, чем они или я, есть свой план. Я чувствовал, что

мы лишь инструменты этого плана. Я не знал сути этого плана, но просил, чтобы она открылась мне.

АА пришло ко мне в лице одного из его членов, когда я еще находился в больнице. После того как меня выписали, члены АА по­местили меня в центр реабилитации. Когда лечебная программа была завершена, я вернулся в свой город и присоединился к местной груп­пе АА. Я устроился на неполную работу — от одного часа до целого дня, в зависимости от того, как мне позволяло физическое состояние и в соответствии с рекомендациями врача. Подобное отношение ко мне полностью выходило за рамки моих представлений. Работа! Года­ми все, что я знал, так это было — пить, играть в азартные игры, снова пить и все остальные связанные с этим безобразия.

Однажды после часа работы мне надо было уйти. Мой началь­ник отвез меня домой, в клуб АА, где я жил и где меня назначили комендантом. И случилось следующее.

Я сидел в самом удобном кресле и читал Двенадцать Шагов и Двенадцать Традиций — текст, который висел на стене, с каждым новым прочтением я понимал их все больше и больше. Закипел кофе, от него исходил приятный аромат. Я налил его и сделал несколько глотков. Тут-то и свершилось. Что-то потянуло меня назад в кресло, а глаза — буквально притянуло к Двенадцати Шагам. Я получил по­слание, оно пришло как вспышка молнии. Я узнал Силу, присут­ствие которой ощутил в больничной палате, — это был Бог, как я Его понимаю. Тогда же мне открылся и Его план: «...нести послание алкоголикам... применять эти принципы во всех наших делах».

Весьма существенна разница между человеком, который не верил, у которого не было Бога и который хотел умереть, и чело­веком сегодняшним, который пришел к вере, не боится умереть, но очень хочет жить. Мне есть что нести людям.

Штутгарт, Арканзас
РАСКРЫВАЕМСЯ ЗАНОВО
Духовное пробуждение в моем случае произошло не в резуль­тате каких-то целенаправленных действий. Некоторые люди утвер­ждали, что духовность пришла к ним с трезвостью, а я так отча­янно стремилась к вере, что чуть не пропустила ее.

Но вот наступил период неприятностей. Казалось, все, что я имела, вдруг рассыпалось в прах. Мое эмоциональное состояние подвергалась таким испытаниям, что пару раз я думала покончить жизнь самоубийством.

При этом, однако, я не пыталась вернуться к спиртному, хотя желание выпить, и довольно сильное, временами возникало. Моим другом и помощником в этой ситуации был Первый Шаг. Я по­вторяла его каждые пять секунд и благодарила Бога за прожитый в трезвости день — за эту пока единственную, похоже, Его милость.

Постепенно я начала видеть, как проявляется другая сторона моего «я» — благодарная, ничего не ожидающая и в то же время

уверенная, что какая-то сила начинает подсказывать мне и опре­делять мой путь. И перестала бояться.

По мере того как эта сила раскрывала мне новые возможнос­ти, я начала лучше понимать окружающих. Каждый день новое пробуждение, новые силы, новые истины, новое восприятие лю­дей в АА и вне АА. Каждый день передо мной открывался новый мир. И это происходит и по сей день.

Превратности судьбы, одиночество, болезни, потери и разоча­рования теперь не имеют никакого значения. Я счастлива потому, что пришла к вере — не только в Бога, но и в доброту людей.

Бабертон, Огайо
ОДНАЖДЫ ЗИМНИМ ДНЕМ
Прошло уже почти девять месяцев с тех пор, как я последний раз напился, но чувствовал я себя погано. Мы с женой регулярно посещали собрания АА. Я сидел там и ругал «счастливых лицемеров», которые наслаждались собой и своей трезвостью. Меня одолевало чувство вины, потому что я был без работы. (Конечно, мне хотелось быть никак не ниже, чем вице-президентом крупной фирмы).

После прошедшего накануне сильнейшего снегопада и урага­на, тот знаменательный день был ясным и холодным. Деревья, телефонные столбы и линии электропередачи были повалены и порваны, все вокруг было покрыто снегом и льдом. Когда я раз­бирался вокруг дома, то вспомнил вдруг события прошедшего лета, когда мне удалось избежать неприятностей, связанных с бейсбольной командой «Литтл Лиг».

Я почти не уделял внимания и времени сыну, пока не стал посещать АА. Мне было приятно, когда он попросил меня помочь ему стать членом «Литтл Лиг». Тренером команды оказался чело­век, с которым мы еще детьми играли в бейсбол. Он обратился ко мне с просьбой помочь ему в работе с командой. Естественно, я с радостью согласился.

Тем летом погиб один мальчик из этой команды. Он ехал на велосипеде домой, и пьяный водитель сбил его. Мальчик ударился головой об асфальт и умер. Этому мальчику так нравилась «Литтл Лиг», что его родители попросили разрешения похоронить его в форме команды, и им, конечно, разрешили. Они купили участок земли на расположенном на холме кладбище с видом на игровое поле «Литтл Лиг» и там похоронили Джимми.

В то холодное утро я сел в автомашину и поехал на холм к кладбищу. Подъехал к нему, насколько это было возможно, вы­шел из машины и пешком прошел к могиле Джимми. Это был один из самых красивых дней, которые я когда-либо видел в жизни. Ни одна веточка не шевелилась, небо было ярко-голубым, тишину нарушила лишь пробежавшая мимо могилы Джимми со­бачонка, и я подумал, что все это понравилось бы Джимми.

Стоя у надгробной плиты, я вспомнил мой когда-то любимый псалом «В саду». Я почувствовал руку Бога на моем плече, и мы вместе постояли в раздумье.

Затем ощущение вины и стыда овладело мной. Я был пьяницей. Все, на что я был способен, так это выпить рюмку, и я могу положить еще одного Джимми на таком же холме. Мне не надо пить в течение месяца, недели или одного дня; все, что мне надо сделать, так это выпить одну рюмку, и я способен убить ребенка.

Я знал, что мне надо начинать все заново, и начать это именно здесь. Я не мог начать где-то в другом месте. Мне надо отпустить свое прошлое и забыть о будущем. До тех пор пока я буду одной рукой держаться за прошлое, а другой хвататься за будущее, мне нечем будет держать настоящее. Так что я должен начать здесь и сейчас.

Когда в следующий раз я пошел в свою группу АА, «счастли­вые лицемеры» показались мне другими. Я стал замечать в их гла­зах любовь и тепло, которые не замечал до этого. Я сказал об этом наставнику, и он заметил: «Ты видишь любовь в глазах этих лю­дей потому, что начинаешь любить их сам. Любовь, которую мы видим в глазах людей, является отражением нашей любви. Мы должны любить, чтобы быть любимыми».

Декатюр, Джорджия
«ВЕРА ПРИДЕТ»
Вначале я отвергал любую часть программы АА, содержащую ссылки на Бога в какой бы то ни было форме. Я молчал даже тогда, когда по окончании собрания все читали молитву (да и слов ее я не знал).

Оглядываясь назад, я считаю, что не был ни агностиком, ни атеистом. Но, однако, я не мог принять упоминаний о Боге, я также не хотел идти к вере или к духовному пробуждению. В кон­це концов, я ведь пришел в АА за трезвостью, а какое отношение к ней имели все эти навороты с Богом?

Несмотря на мое глупое высокомерие, вы все же любили меня, протягивали мне руку дружбы и с осторожной мудростью пыта­лись донести до меня Программу. Но я слышал только то, что хотел слышать.

Я оставался трезвым в течение многих лет и затем, как вы уже, наверное, догадались, запил снова. Это было неизбежно. Я принимал только те части Программы, которые вписывались в мою жизнь, причем без каких-либо усилий с моей стороны. Я оставался эгоистом, каким был всегда, все еще переполненный ненавистью, эгоизмом и неверием, таким же незрелым, каким был, когда впервые пришел в АА.

На этот раз, когда я очнулся в больнице, у меня уже не остава­лось никакой надежды. В конце концов, вы говорили мне, что АА — это последняя надежда для алкоголика. Меня постигла неудача, а другого ничего нет. Как раз в этот момент моя сестра прислала мне вырезку из газеты для воскресных школ. Никакого письма, только вырезка: «Молись без веры, но молись искренне, и вера придет».

Молиться? Как я могу молиться? Я не знал, как молиться. И все же я был готов пойти на все, чтобы обрести трезвость и хоть какое-то подобие нормальной жизни. Думаю, что здесь я сдался. Я перестал бороться. Принял то, во что не верил, более того, чего просто не понимал.

Я начал молиться, но без всяких формальностей. Я просто го­ворил с Богом, а, скорее, даже кричал: «Дорогой Бог, помоги мне! Я пьяница!» Мне некуда было обратиться, кроме как к этому Богу, которого я не знал.

Не припоминаю каких-либо внезапных драматических измене­ний в моей жизни. Но точно помню, что говорил жене, насколько безнадежным мне все это кажется. По ее предложению я стал чи­тать Большую Книгу и «Двенадцать Шагов» и обнаружил там много такого, чего не замечал раньше. Теперь я ничего не отвергал. Я принял все так, как там написано. Но и не пытался извлечь то, чего там не было.

И снова ничего в одночасье не изменилось. Но по мере того как проходило время, я обрел слепую, в чем-то детскую веру. Принимая Бога, которого я не понимал, и Программу АА так, как она написана, я смог поддерживать свою трезвость по одному дню. Если мне понадобится что-то еще, оно со временем обяза­тельно придет так же, как уже пришло много хорошего.

Я больше не вижу необходимости, как делал годами, всеми своими помыслами и делами доказывать мое неверие в Бога. Я также не вижу необходимости утверждаться в глазах других людей. Нет, единственно перед кем я должен самоутверждаться и отчиты­ваться — так это перед собой и Богом, как я Его понимаю (или не понимаю). Я уверен, что время от времени буду ошибаться, но я должен учиться прощать себя, как Бог простил мне мое прошлое.

Думаю, что у меня без какого-либо драматизма произошло ду­ховное пробуждение, и оно будет продолжаться и продолжаться, пока я буду практиковать Программу в моей повседневной жизни. Мне кажется, что никакой особой «духовной стороны» в Програм­ме Анонимных Алкоголиков нет, — вся Программа духовна.

Вот некоторые, как мне видится, свидетельства духовного про­буждения: зрелость, конец привычной ненависти, способность любить и быть любимым, способность верить, даже не понимая, Что именно позволяет солнцу вставать утром и садиться вечером, листьям распускаться весной и опадать осенью, дает птицам их песни. Почему бы этому Что-то не быть Богом?

Холодным утром я переступил порог исправительного учреж­дения, и с этого началось мое пятилетнее пребывание там. После того как меня после оформления препроводили в камеру и я ус­лышал грохот закрывшейся металлической двери, я подумал, что мне конец. Я так низко опустился на дно, что дальше уже некуда, и был уверен, что надежды выбраться оттуда — нет.

В течение пяти недель я сидел в маленькой камере и обвинял всех, кроме себя, за все прошлые и настоящие беды. Вряд ли кто-то еще был так переполнен чувством обиды, жалостью к себе и ненавистью, чем я в то время.

Однажды вечером, когда я сидел в камере и смотрел на стены, передо мной, как на большом экране, открылась вся моя жизнь. Впервые совершенно четко я увидел все сердечные страдания, не­счастья и боль, которые нанес в прошлом окружавшим меня лю­дям: матери и отцу, первой жене и детям, нынешней жене и всем своим друзьям. Впервые я понял, что никто из этих людей не был ни в чем виноват. Во всем был виноват только я. Все, что случи­лось со мною, я сам натворил с помощью алкоголя. Думаю, что впервые в своей жизни я был честен с самим собой.

Вскоре после этого я получил письмо из группы АА, которая функционировала в тюрьме. У меня было весьма смутное пред­ставление о том, что такое АА. В письме содержалось приглашение принять участие в собраниях, если у меня есть проблемы с алко­голем. В следующее воскресенье я пошел на собрание, и по его окончании впервые в жизни честно пожелал бросить пить.

Я снова принял Бога таким, каким знал Его прежде, и каждое утро прошу Его помочь мне и благодарю за это каждый вечер, когда ложусь спать. Моя вторая жена вернулась ко мне, она также теперь является членом АА. В феврале исполнился год моего пребывания в Содружестве. Сейчас я живу на ферме, где установлен мягкий тю­ремный режим. Скоро в суде состоится слушание о взятии меня на поруки, и в недалеком будущем я вернусь домой к жене и детям. Если бы не было того духовного пробуждения в тюремной камере, если бы я не поверил еще раз в Силу более могущественную, чем я, то были бы невозможны и те изменения, что произошли во мне.

моя позиция. (Кто-то определил метафизика как человека, кото­рый ищет черную кошку в темной комнате, где ее нет). Вместо этого я стал священником-алкоголиком.

Развитие болезни выбросило меня в космос. Излишки хими­ческого топлива перебороли мою сигнальную систему: как по­врежденный космический корабль Аполло-13 я почти застрял на темной стороне луны. Я не мог справиться с излишним топливом, не был в состоянии контролировать его расход. Я нуждался в по­мощи, в духовном резерве Высшей Силы. Я чувствовал себя как человек, оказавшийся в тоннеле, другой конец которого закрыт, или как водитель, который надел темные очки ночью.

Сейчас мой мозг очистился по милости Божьей. Я больше, чем глина, я больше, чем земля. В Благодарственном молебне я каждый день читал, что Он вначале благословил этот хлеб и затем «прело­мил его». Он испытал меня моим личным несчастьем, неизлечи­мой болезнью. Чтобы семечко открылось доброй земле и теплому солнцу, должна лопнуть скорлупа; так и я должен утратить свое старое «я», чтобы появилось другое, должен умереть в прежней жизни, чтобы возродиться в новом будущем.

Иногда я терпел неудачу, но я не неудачник; я делал ошибки» но сам я — не ошибка.

Это исповедь моей жизни. Я должен исправить основные главы моей духовной одиссеи, никогда не написанной, никогда никому не рассказанной. Взгляд, очистившийся от тумана и пены, может теперь выбирать содержание следующей главы для нового служи теля людям. Я должен отдать, чтобы сохранить, и никогда не брать обратно.

Сейчас я могу мечтать. После того как каждый из нас завершит отпущенный ему срок на земле, все мы соберемся вместе вокруг Божеского стола на небесах. Никому из нас не поздно вер нуться.

Уорчестер, Массачусетс
ОТКРЫТОЕ СЕРДЦЕ
Однажды воскресным вечером, читая газету, я вдруг ощутил редкое состояние внутреннего озарения. Я ужасно мучалась с похмелья после недели круглосуточного пьянства. Неожиданно мое внимание привлекли прочитанные в газете слова: «Неважно, сколы^⁰ раз вы выигрываете или проигрываете. Единственное, что имеет значение, — это сколько попыток вы делаете». В течение нескольких лет я пыталась найти кого-то, кто решил бы за меня мо^и проблемы, но до этого момента сама я этого не осознавала, «…сколько попыток ВЫ делаете». Это меня потрясло. Теперь я поняла, что я — алкоголик, и что я удовлетворяю единственному условию для членства в АА — желанию бросить пить.

Казалось, я вижу, как рушится стена, — стена, которая отделяла меня от других людей. Я не подозревала об ее суще­ствовании, пока не увидела, как она рассыпается. Хотя меня считали человеком дружелюбным и общительным, теперь я за­метила, что у меня никогда не было настоящих друзей. Это от­крытие не огорчило меня, потому что я сама была в этом вино­вата. Я смогла вспомнить многое из того, что говорилось на собраниях АА, которые я время от времени посещала в течение трех лет, и вот впервые до меня дошел истинный смысл тех высказываний. Главное, я вспомнила и поняла слова: «Держи сердце открытым».

До этого случая внутреннего озарения я не знала, что мое сердце закрыто. Сейчас я это знаю, потому что оно открылось. Теперь я могу просить и получать помощь, и надеюсь, что придет день, когда и я смогу отдавать другим. Я почувствовала себя очень легко, свободно и счастливо. Если сердце мое будет открытым, то и сама я откроюсь для любви.

На следующий день я пошла на собрание АА с открытым сердцем и желанием быть трезвой — два самых больших и наибо­лее ценных подарка, которые я получила в жизни. Я стала частью того загадочного потока жизни, который называется Содруже­ством АА. У меня появились настоящие друзья, всегда готовые оказать помощь, ослабить напряжение, которое постоянно воз­никает при решении жизненных проблем. Они помогают мне, иногда просто похлопав по спине или предупреждая (например: «Не суетись»), но всегда тактично (не «Делай вот так», а «Я бы поступила так-то»).

После того прекрасного случая, который произошел в памят­ный воскресный вечер, я много раз испытывала духовное озаре­ние, приходившее ко мне через АА. И все же то, первое, было подарком судьбы, благодаря которому стало возможным и все ос­тальное. Каждый день, поддерживая в себе желание быть трезвой и стараясь держать свое сердце открытым, я получаю любовь и помощь. Эти щедрые подарки в АА не ограничены, если у вас есть это желание. Прошло много лет, но то озарение в моей жизни не теряет своего значения. Оно продолжает действовать, помогает рас­ширять мою деятельность по оказанию помощи людям как в АА, так и за его пределами.

В том, что я получила этот подарок, нет никакой моей заслу­ги, так что моя благодарность выше всяких слов. Я не стала вновь тем человеком, которым была до того, как начала пить, не вер­нулась в Воскресную школу. Этот случай привел меня к новой жизни, точнее, просто подарил мне жизнь, поскольку я нео­днократно пыталась совершить самоубийство, и меня доставляли в частные и государственные психиатрические больницы. Это было нечто духовное, уж точно не интеллектуальное или физическое. Я верю, что это был Бог, как я Его понимаю, и Он действует через любовь и понимание, царящие в АА. Пусть мое сердце бу­дет открыто. Радость, которая идет через открытое сердце, без­гранична