Вторая мировая великая отечественная
жүктеу/скачать 2.12 Mb.
|
|
' С. Грибанов. Заложники времени. М., 1992. С. 170. 340
политики тех лет, Сталин и Гитлер дублировали друг друга; они оба осуществляли общую цель, и этой целью была Мировая война. Советские официальные историки и мемуаристы с глубокой печалью сообщали, что «фашистская Германия вероломно напала на миролюбивый Советский Союз», — до такой степени мирный, что СССР был-де совершенно не готов к войне. Другие историки убеждены в том, что так называемая «неготовность СССР» к войне исчислялась буквально несколькими днями. Рассмотрим оба постулата несколько подробнее. Один из ветеранов советских секретных служб, полковник КГБ С. А. Ваушпасов (настоящая фамилия — Вайшпас)1 в своих воспоминаниях пишет: «В те грозные предвоенные годы возобладала доктрина о войне на чужой территории. Она имела ярко выраженный наступательный характер»2. И этот факт как будто не подлежит никакому сомнению. Множество документов, подтверждаемых общей направленностью государственной пропаганды тридцатых годов, очень ярко и абсолютно недвусмысленно иллюстрируют именно такую военно-политическую доктрину СССР той эпохи. Начальник Академии Генерального штаба ВВС генерал армии С. П. Иванов совместно с группой военных историков представил научное исследование по данной теме — книгу, 'Вайшпас С. А. (1899-1976). Активный участник Гражданской войны, с 1918 года—в Красной Армии. В начале двадцатых воевал в коммунистических партизанских отрядах в Западной Белоруссии, входившей в то время в состав Полыни. По возвращении в СССР работал в ОГПУ и НКВД. 1937-1939 гг. Испания, офицер госбезопасности. С 1939 года —в НКВД СССР. В 1941 году направлен в тыл немецкой армии, осуществлял контроль за партизанским движением в Белоруссии. С сентября 1941 г. командовал батальоном бригады особого назначения. С марта 1942 г. — начальник оперативной группы иод Минском, командир партизанского отряда особого назначения. 1943-1944 гг.— возглавлял партизанское движение под Минском, член подпольного обкома ВКП(б). Крупнейший специалист по террористическим и диверсионным операциям. Авг. —сент. 1945 г. — начальник оперативной группы в Манчжурии. После войны занимал руководящие посты в системе НКГБ-МГБ. 2 С. А. Ваушпасов. На тревожных перекрестках. Записки чекиста. М., 1971. С. 203. 341
которая называется: «Начальный период войны». Генерал Иванов совершенно определённо сообщает: «Немецко-фашистскому командованию буквально в последние две недели перед войной удалось упредить наши войска»1. Это подтверждает и адмирал Н. Г. Кузнецов в своих воспоминаниях «Накануне». Адмирал Кузнецов в 1941 году занимал в советской военной иерархии самое высокое положение, будучи наркомом и членом ЦК. В своей книге он констатирует: «Бесспорно одно: Сталин не только не исключал возможности войны с Германией, напротив, такую войну он считал неизбежной... Сталин вёл подготовку к войне — подготовку широкую и разностороннюю— исходя из намеченных им самим сроков. Гитлер нарушил его расчёты»2. По сути дела, оба военачальника, верно описывая событийную канву предыстории войны, почему-то оканчивают довольно наивным умозаключением: Гитлер чуть-чуть опередил Сталина. Этот вывод свидетельствует лишь о том, что события, происходившие в России с 22 июня 1941 года, необъяснимы с позиций обычной логики. Вот что писал генеральный авиаконструктор А. Яковлев о первых неделях войны: «Меня ошеломило сообщение Советского Информбюро о том, что за три первых дня войны советская авиация потеряла 374 боевых самолёта. Позднее выяснилось, что эта цифра была значительно больше. Уже к полудню первого дня войны мы потеряли 1200 самолётов — 300 погибло в воздушных боях, 900 уничтожено на аэродромах3. И только спустя много лет я узнал следующее: весной 1941 года органы НКВД, не считаясь с обстановкой, приступили одновременно к строительным работам на большинстве приграничных аэродромов. В результате — отсутствие готовой аэродромной сети к началу войны, военная авиация скопилась на немногочисленных аэродромах мирного времени, которые были хорошо
342
известны противнику,— и тяжёлые потери, понесённые нашей авиацией с первых дней войны»1. Ганс фон Хан, командир группы истребительной авиации I/JG3, участвовавший в боевых действиях с 22 июня 1941 года, впоследствии вспоминал: «Мы едва поверили своим глазам. На аэродроме строгими рядами, как на параде, выстроились самолёты — разведчики, бомбардировщики и истребители...»2 Конечно, Яковлев не посмел делать выводы о том, почему в предвоенный период разрушение системы приграничных аэродромов проводило неподконтрольное Вооружённым Силам всемогущее НКВД. Первые недели войны стали катастрофой, грозившей полным и окончательным поражением. «На второй день войны оставлен Гродно. 26-го июня сдан Даугавпилс, 27-го — Слуцк, 28-го — Минск! —на седьмой день войны! Кто бы мог об этом подумать! Ещё через два дня занят Львов! Это было непонятно...— Армия отступала... Никто не мог понять, почему мы терпим поражение, почему враг стремительно продвигается вглубь нашей территории?— В этом было что-то необъяснимое. Мысли невольно обращались к недавнему прошлому. Многие искали ответ на мучительный вопрос: почему так получилось, ведь все мы были уверены, что "если завтра война"3, враг будет немедленно сломлен и разбит. — Об этом много говорилось в книгах, кинофильмах и даже в песнях... Для миллионов солдат на фронте, для десятков миллионов мирных жителей было непостижимо и непонятно, где же наши 'А.С.Яковлев. Цель жизни. М., 1970. С. 257. 2Цит. по: М. Спик. Асы Люфтваффе. Смоленск, 2001. С. 128. 3«Если завтра война» — знаменитый фильм предвоенного времени, музыку к которому написал Даниил Покрасс, за что и получил Сталинскую премию (автор россыпи военно-патриотических песен 20-30-х — «Конармейская», «Не скосить нас саблей острой», «Прощальная комсомольская», «Марш танкистов», «Три танкиста»... и т. п.). Его брат Дмитрий Покрасс не менее усердно трудился на ниве советской военно-патриотической песни («Марш Будённого» и т.п.), изобильно доставлявшей земные блага. Ещё один его брат, Самуил Покрасс, написал песню «Красная армия всех сильней» (1920) и уехал в «благословенную Америку», где и мирно почил (1939, Нью-Йорк) в достатке и безопасности от РККА, которую он так удачно воспел в расцвете творческих сил. 343
лётчики, где же наша авиация, о которой в течение 5-6 лет перед войной так часто и так восторженно писали газеты как о самой мощной, многочисленной и передовой? Где же эта авиация? — Убедительного ответа на этот вопрос в то время найти никто не мог...»1 Существуют прямые и косвенные свидетельства того, что начало операции «Гроза» планировалось Советским Генштабом на 12 июля 1941 года. Мемуары советских военачальников, архивные документы, анализ политических событий в Европе и стратегической ситуации внутри страны — всё указывает на неизбежность войны между Германией и СССР. На 10 июля было запланировано окончание полного сосредоточения Второго стратегического эшелона Красной Армии у западных границ СССР. Советская наступательная доктрина ведения современной войны предусматривала начало военных действий до завершения концентрации стратегических сил и резервов, необходимых для развития наступления.— Почему? Ответ дают те же самые источники: наступление предписывалось осуществить стремительно и на значительную глубину — на чужой территории. Это не предположение, а констатация фактов. Но вот что интересно: при всей определённости общих теоретических установок и уверенности, как всё должно быть, реальные планы такой стратегии разработаны не были, не было и детальных планов возможной обороны. И что же? — Советское военное командование было более чем уверено, что именно так, как в песнях и маршах,— победно, в стремительном, всесокрушающем наступлении и будут разворачиваться события будущей неминуемой войны, потому что и для Гитлера, и для немецких генералов, и для Сталина, и для советских военачальников было совершенно очевидно, что в любом случае война с СССР — это самоубийство для Германии. Но проиллюстрируем всё сказанное с большей полнотой. Во-первых, такая уверенность в собственных силах основывалась на реальном превосходстве Красной Армии над своим ' А. С. Яковлев. Цель жизни. М., 1970. С. 273. 344
противником. Численность РККА, преобладание в технике (танках и самолётах), передовая стратегия молниеносной войны — всё это было достоянием Вооружённых Сил СССР. Сначала возможности РККА были практически проверены на безопасном удалении — на Дальнем Востоке: отнюдь не слабые японские войска потерпели сокрушительное поражение у озера Хасан и на Халхин-Голе. Так РККА перед самой войной с Германией продемонстрировала свою силу в ведении боевых действий не только японцам, по и всему миру. Красная Армия проделала это и на юго-западных границах СССР. Две военные кампании — одна, значительная, — на Дальнем Востоке; вторая — почти учение в ходе передачи в состав СССР Бессарабии— как нельзя нагляднее свидетельствовали о том, каковы планы коммунистов Страны Советов и насколько боеспособна Красная Армия. Однако, была ещё одна военная кампания — на Северо-западе, Финская война. Эта маленькая трагичная война и стала, по сути дела, настоящей копией войны большой, которой суждено было начаться во время летнего солнцестояния 1941 года, 22 июня. Война с Финляндией показала, что ожидает «страну победившего Социализма» даже в том.случае, когда события соответствуют планам превентивного удара. Красная Армия начала боевые действия, как и Гитлер, без объявления войны. Строго говоря, первый день этой военной кампании провели по немецко-польскому образцу. Германия в сентябре 1939-го инсценировала нападение польских военных на немецкую радиостанцию в Глеивице: в качестве поляков спецоперацию выполняли переодетые в польскую военную форму эсэсовцы. И война началась. Точно так же действовали и советские коммунисты в отношении Финляндии. Официальная история гласит: «26 ноября 1939 года артиллерия с финляндской стороны обстреляла советские войска, находящиеся под Ленинградом. Среди советских бойцов были убитые и раненые... 28 ноября 1939 года правительство СССР вынуждено было заявить финскому правительству, что денонсирует договор о ненападении. На другой день оно отозвало из Финляндии своих политических и хозяйственных представите- 345
лей и отдало распоряжение "немедленно пресекать возможные новые вылазки со стороны финской военщины". Ввиду того, что вылазки на советскую территорию не прекращались, у Советского правительства оставался один путь к достижению безопасности северо-западной границы — отдать приказ войскам Ленинградского военного округа дать решительный отпор агрессивной финской военщине. Приказ последовал 30 ноября»1.— Это кремлёвская трактовка событий, приведших к Финской войне. 26 ноября 1939 года нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов вручил поту Советского правительства послу Финляндии А. С. Ирие-Коскинену по поводу провокационного обстрела советских войск финляндскими воинскими частями: «26 ноября 1939 года в 15 часов 45 минут советские войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнём. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате убиты трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава...»2 В действительности всё обстояло по-другому... Специалист по советской истории А. Арутюнов в одной из своих работ сообщает чрезвычайно интересные факты, проливающие свет на обстоятельства, происшедшие на советско-финской границе и ставшие начальной точкой отсчёта в финской военной кампании. Арутюнов привёл уникальные свидетельства участников той войны и очевидцев упомянутых событий 26 ноября 1939 года О. Погосова и М. Дронина. 24 мая 1953 года Погосов рассказал ему: «Помню, это было в конце ноября 1939 года на границе с Финляндией. Наша часть находилась недалеко от деревни Майнила севернее Ленинграда. Была ранняя и очень холодная зима. Неожиданно днём, это было после обеда, начался артиллерийский обстрел. Снаряды падали метрах в 500-600 севернее деревни. Я потом видел
346
воронки от взорвавшихся снарядов... Даже слепой мог определить, что стреляли с нашей территории. Да и грохот от выстрела пушки доносился с нашего тыла, из ближнего леса. Но бол-гать на эту тему никто не решался»1. М. Дронин, тогда сержант-артиллерист срочной службы, гоже находился у деревни Майнила. Он уточнил: все выстрелы были произведены из одной пушки, 45-миллиметрового калибра, доставленной на конной тяге на опушку леса, в двух километрах от деревни. В орудийном расчёте, произведшем обстрел, не было ни одного красноармейца: спецоперацию выполняли войска НКВД. Человеческие и материальные ресурсы СССР и Финляндии были несопоставимы, однако и потери оказались столь же несопоставимы — в пользу Финляндии. Впрочем, итоги войны с финнами советские центральные газеты растиражировали только в отношении изменения линии границы, снабдив победные статьи длинными списками награждённых командиров и бойцов РККА. В преддверии вступления СССР в битвы Второй Мировой население страны ориентировали совершенно в духе бравурных военных песен, победы на Халхин-Голе и марш-броска по Бессарабии. Напомним, что происходило на юго-западных границах СССР. Для большей убедительности всё расскажет маршал Жуков — главное действующее лицо и на Халхин-Голе в 1939-м, и в Бессарабии в 1940-м. Жуков не включил в текст «Воспоминаний» рассказ о военной операции против Румынии, спланированной и осуществлённой под его командованием. Умолчание имело свои веские причины. Только в 11-м издании мемуаров, уже много позже смерти советского маршала, появились эти две очень важные страницы. После проведения Жуковым ответственной командно-штабной полевой поездки именно по тем районам, где ровно через год был нанесён главный удар на украинском направлении силами Вермахта, командующий Киевским округом генерал Жуков получил от наркома обороны Тимошенко приказ о создании Южного фронта из трёх армий для советского 1 А. Арутюнов. Досье Ленина без ретуши. М., 1999. С. 487. 347
«освобождения» из буржуазного рабства Северной Буковины и Бессарабии. В состав фронта входили следующие армии: 12-я и 5-я из Киевского округа, ещё одна создавалась из войск Одесского округа. После переговоров румыны согласились с требованиями СССР: иного и не могло быть, Румыния находилась в безвыходном положении. Что стояло за военно-политическими требованиями Советского правительства?— Создание плацдарма для активных действий в отношении румынских центров добычи нефти. Этот шаг демонстрировал миру принципиальную неуязви-' мость стратегических позиций СССР. Советской Армии достаточно было перекрыть нефтяной поток из Румынии в Германию, — что в военном отношении сделать было очень несложно,— и III Рейх автоматически вообще терял всякую возможность активных военных действий. СССР находился в беспроигрышной ситуации, — если бы речь шла о войне между Гитлером и Сталиным, той войне, о которой нас приучали думать десятилетиями. Ситуация была абсолютно ясной и для Берлина и для Москвы. В своей речи, произнесённой ещё 3 декабря 1927 года, советский вождь очень чётко сформулировал эту истину военно-политической стратегии XX столетия. Сталин сказал: «Воевать без нефти нельзя, а кто имеет преимущество в деле нефти, тот имеет шансы на победу в грядущей войне». Западные историки, подобно Дейтону, патетически пишут: «Когда правительства Франции и Великобритании осознали стратегические последствия этого соглашения, они пришли в ужас. На заседании англо-французского военного совета в конце 1939 года было решено просто нанести бомбовый удар по нефтяным месторождениям России, не заботясь о таких мелочах, как формальное объявление войны»1. — Это, конечно, анекдот, правда, анекдог на высшем, дипломатическом уровне и одновременно очередная, так сказать, «правдивая» история для обывателей,—элемент «истории» Второй мировой войны. Согласно этой «исторически»-пропагандистской версии, 'Л. Дейтон. Вторая Мировая. М., 2000. С.556. 348 французские ВВС выделили пять эскадрилий бомбардировщиков «мартин мериленд». Самолётам предстояло вылететь с баз, находившихся в северо-восточной части Сирии, и нанести удары по месторождениям Батуми и Грозного. Вся операция с самого начала носила характер аферы. Французы действовали в духе опереточной буффонады. Даже объекты бомбардировок означили анекдотично; цели наименовали: «Берлиоз», «Сезар Франк» и «Дебюсси». Предполагалось участие и англичан — силами четырёх эскадрилий совершенно устаревших бомбардировщиков «бристоль блейхейм» и одной эскадрильи столь же допотопных бипланов «виккерс уэллсели», базировавшихся на аэродроме Мосул в Ираке. Получив приказ, военные, как обычно, приняли всё за чистую монету и провели необходимую подготовку. 30 марта 1940 года гражданский «локхид 14 супер-электра» вылетел с аэродрома Хаббанин в Ираке. Экипаж — военные лётчики 224-й эскадрильи Королевских ВВС —был одет в гражданскую форму и имел фальшивые документы. Англичане сфотографировали нефтяные промыслы Баку. 5 апреля была произведена аэрофотосъёмка батумских месторождений. Конечно же, эти приготовления не имели никаких последствий, всё окончилось ничем. Суть замысла союзников раскрыла очень интересная находка. Перед самой капитуляцией Франции немецкий офицер 9-й танковой дивизии, осматривавший захваченный штабной поезд, обнаружил документы по «организации» этой «возможной» атаки на советские нефтяные промыслы. Весьма характерная деталь: документы были небрежно отпечатаны и находились в папке, на которой почему-то от руки, вопреки армейскому порядку, было написано: «Attaque Aerienne du Petrole du Caucase. Liason effectue au G.Q.С Aerien le avril 1940». Ha папке стоял большой дразнящий штамп: «Tres secret» («Совершенно секретно»). Дата почему-то отсутствовала. Естественно, немцы, не обладая французским чувством юмора, с наивной радостью опубликовали эти документы. Что и требовалось — по замыслу союзников. Опубликовали вместе с другой фальшивкой— англо-французским планом удара по Германии через 349 Норвегию, Швецию и Финляндию. Обнаруженные секретные «документы» содержали и план захвата Рурского бассейна: удар «предполагалось» нанести через территорию Бельгии,— и даже план средиземноморской военной кампании, которая «должна» была осуществиться через Грецию и Балканы. Всё отлично сработало. Провокация вполне удалась. Немцы спешно высадились в Норвегии. Война продолжила шествие по Европе. Резонанс от пропагандистской угрозы нефтяному Кавказу тоже оказался значительным. С началом войны против России всё изменилось. Практически неограниченные поставки советской нефти в Германию прекратились. Гитлер оказался полностью зависим от румынской нефти. Всё делалось для того, чтобы война, мировая война, стала неизбежной. Гитлер прекрасно понимал, что советская стратегия экономики, теснейшим образом связанная со стратегией принятия военно-политических решений, может одним ударом — до начала какой-либо войны между Германией и СССР — поставить его на колени. Румынские нефтезаводы были практически беззащитны. Ведение превентивных действий фактически невозможно, так как нуги снабжения уязвимы и очень неудобны: растянуты и проходят через горы. Если рассуждать с точки зрения обычной логики, Гитлеру почти поставили мат: в случае переброски немецких войск для обеспечения снабжения румынской нефтью Германия чрезвычайно ослабляла свои позиции на восточных границах. На самом же деле шла очень активная, обоюдными усилиями, подготовка войны. В июле 1940 года Гитлер проводит консультации с генералитетом Вермахта: положение Германии было, мягко сказать, незавидным. Именно в это время Красная Армия продемонстрировала свои возможности. Обратимся к мемуарам Жукова. «СССР и Румыния договорились о следующем: Румыния будет отводить свои войска на 20 километров в сутки, а Красная Армия соответственно продвигаться вперёд на освобождаемую территорию также на 20 километров в сутки. При этом Румыния обязывалась оставить в неприкосновенности железнодорожный транспорт, оборудование заводов, материальные запасы. 350
Однако нами было установлено, что румынское правительство и командование, не выполнив обязательств, начали спешно вывозить в Румынию с освобождаемой территории всё, что можно было вывезти. Чтобы пресечь эти нарушения договорных условий, мы решили выбросить две воздушно-десантные бригады на реку Прут и захватить все мосты через реку. Двум танковым бригадам была поставлена задача: обогнать отходящие колонны румынских войск и выйти к реке Прут. Совершив стремительный марш-бросок (около 200 километров), наши танковые части появились в районах высадки десантов одновременно с их приземлением. Среди румынских частей, местных властей, всех тех, кто стремился скорее удрать в Румынию, поднялась паника. Офицеры, оставив свои части и штабное имущество, также удирали через реку. Короче говоря, королевские войска предстали перед советскими войсками в крайне плачевном состоянии и продемонстрировали полное отсутствие боеспособности. На второй день этих событий я был вызван И. В. Сталиным по ВЧ. Сталин спросил: — Что у вас происходит? Посол Румынии обратился с жалобой на то, что советское командование, нарушив заключённый договор, выбросило воздушный десант на реку Прут, отрезав все пути отхода. Будто бы вы высадили с самолётов танковые части и разогнали румынские войска. — Разведкой было установлено грубое нарушение договора со стороны Румынии,— ответил я.— Вопреки договорённости из Бессарабии и Северной Буковины вывозится железнодорожный транспорт и заводское оборудование. Поэтому я приказал выбросить две воздушно-десантные бригады с целью перехвата всех железнодорожных путей через Прут, а им в помощь послал две танковые бригады, которые подошли в назначенные районы одновременно с приземлением десантников. — А какие же танки вы высадили с самолётов на реку Прут?—спросил И.В.Сталин. — Никаких танков по воздуху мы не перебрасывали, — ответил я. — Очевидно, отходящим войскам с перепугу показалось, что танки появились с воздуха... Иосиф Виссарионович рассмеялся и сказал: 351
— Я дам указание Наркомату иностранных дел о заявлении протеста румынскому правительству. Так мирно закончился этот эпизод», — заканчивает своё изложение событий Жуков1. Конечно, ни Германии, ни тем более вверженной в панику Румынии такое окончание «этого эпизода» отнюдь не показалось «мирным». Сталин был доволен: на ближайшее время Гитлер просто не имел никакой возможности дипломатически маневрировать. Советский Союз спокойно шёл к захвату румынской нефти — и, как казалось тогда многим, в том числе и Жукову, к полному господству в Европе, причём не только политическому. Однако сказанное всё-таки не даёт полного представления о происходившем в предвоенное время. События лета 1941 года обнаружили подлинный смысл тайной стратегии. В первые дни после 22 июня 1941 года была предпринята попытка нанести «сокрушительный» удар по Румынии. В ночь с 25 на 26 июня состоялась набеговая операция на Констанцу. По планам советского командования Черноморский флот должен был осуществить бомбовый удар по Констанце силами морской авиации. Потом, согласно плану, в дело вступала корабельная артиллерия, затем — ещё один удар с воздуха. Но всё произошло совсем не так. Совместная авиационно-артил-лерийская атака не удалась. Две группы самолётов, не долетев до цели, вернулись из-за технических неисправностей, потеряв одну машину. Лишь третья группа (семь самолётов) нанесла бомбовый удар по Констанце, но это произошло только через полтора часа после того, как советские корабли обстреляли румынский порт. жүктеу/скачать 2.12 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|