Вторая мировая великая отечественная

364

«Взгляды основоположников марксизма-ленинизма на вопрос о происхождении войн, о коренной противоположности войн справедливых и несправедливых непосредственно вытекают из основных положений марксизма-ленинизма...

Задача коммунистов, как и всех подлинных демократов, всех передовых, прогрессивно мыслящих людей, идеалом которых является установление прочного мира во всём мире, заключается в том, чтобы правильно определять действительный характер каждой подготовляемой или уже происходящей войны и в соответствии с этим устанавливать своё отношение к этой войне и свою линию поведения. Эта линия поведения должна заключаться в решительной борьбе против несправедливых войн и, наоборот, в поддержке войн справедливых, если гот или иной класс, то или иное государство вынуждены вести такую войну...

Ленин и Сталин создали законченное учение о справедливых и несправедливых войнах. Ленин и Сталин учат, что война есть продолжение политики...

"Мы, марксисты,— декларировал Ленин,— признаём необходимость исторического (с точки зрения диалектического материализма) изучения каждой войны в отдельности. В истории неоднократно бывали войны, которые, несмотря на все ужасы, зверства, бедствия и мучения,... были прогрессивны, то есть приносили пользу развитию человечества, помогая разрушать особенно вредные и реакционные учреждения" (Ленин В. Соч. Т. XVIII. С. 193)».

Заметим, что «основоположники марксизма-ленинизма» под «вредными и реакционными учреждениями» понимали прежде всего Церковь, семью и государственную систему власти, гарантировавшую порядок, личную свободу и неприкосновенность частной собственности человека.

«Ленинско-сталинское учение о войнах не имеет ничего общего с буржуазно-пацифистскими воззрениями, отрицающими всякую войну, независимо от её целей и характера. Такие взгляды... объективно ведут к притуплению бдительности

365

Справедливости ради должно сказать, что в Генеральном штабе наличествовал стратегический оперативный план от 14 октября 1940 года — план обороны, но оборонительных планов на уровне корпус-дивизия фактически не существовало. Планы прикрытия государственной границы на уровне армий были сданы в Генштаб в июне 1941-го. Естественно, их так и не успели ни рассмотреть, ни принять — по времени это была абсолютно невыполнимая задача.

Однако РККА обладала Вторым стратегическим эшелоном, предназначение которого останется совершенно непонятным, если принять на веру ложную доктрину обороны (которой якобы придерживался Сталин). Но и логика превентивной войны (Сталин якобы руководствовался именно этой логикой и якобы о том была его речь 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий) не объясняет происходившего, так как Второй эшелон, перемещаясь к западным границам, неизбежно ставился в реальной обстановке начальных дней войны под сокрушительный удар,— к тому же планов наступления Красной Армии просто не существовало.

Парадоксально, но факт: Вооружённые Силы СССР в условиях европейской войны, в которую неизбежно должен был вступить и СССР, не осуществили реальных планов обороны, не было и плана превентивного военного удара. Но была тщательно спланированная кампания дезинформации, адресованная прежде всего и «героическим бойцам» Красной Армии и советскому народу². Целью этого искусного обмана являлось

^БСЭ. Изд. 1-е. Т. 52. М., 1947. Стл. 454-465.

²Теперь свою лепту в современную кампанию тотальной дезинформации вносит В. Резуп («В. Суворов»), который наспех и по-журналистски неряшливо сконструированную с помощью своих хозяев «историю неудавшегося нападения Коммунизма на Запад» (Ледокол. М., 1992;

366

В июле 1944-го капитан Григорий Климов был откомандирован в Управление Кадров Штаба Ленфронта. Следующая ступень — КУКС Ленфронта, Курсы Усовершенствования Командного Состава. Затем— Военно-дипломатическая академия. Это уже был уровень, где формировали людей, которые должны были составить новый пласт советской военно-политической номенклатуры.

«В среде академии, — писал впоследствии Климов, — я часто слышу разговоры о "трёх этапах". Отличаясь в деталях, они в основном сходятся на довольно стройном объяснении событий последних лет. Эти разговоры берут своим началом ближайшее кремлёвское окружение и круги Генерального штаба Красной Армии. Недаром наша академия за глаза называется кремлёвской, и недаром у многих наших слушателей есть папаши в Генштабе. Здесь можно узнать многое, о чём не знает простой солдат. Характерно, что когда разговор заходит на подобную тему, то все рассказчики подчёркивают, что они плевали на официальные версии и на слухи. Многие "слухи" специально распускаются "слухачами" НКВД. У Кремля есть не только официальный аппарат пропаганды через печать и радио, но и твёрдо функционирующий аппарат "слухачей" НКВД, задачей которого является регулярная дезинформация народа в желаемом для Кремля направлении. Конечно, Кремль никогда не признается в "трёх этапах" и гамбитном этюде... Кремль разыграл в этой войне гамбитный этюд...

Дело «М». М., 2000; Последняя республика. М., 2002; Самоубийство. М., 2002) представил как наконец-то обретённую «честным постсоветским ашкенази» истину. Резун, став «честным английским ашкенази», подарил эту «правду» сначала «свободному миру», а затем и «освободившейся от коммунизма России», естественно, — за солидные дивиденды в твёрдоконвертируемой валюте.

367

Каждый советский офицер Генштаба рассмеётся, если ему скажут, что нападение Германии на Советский Союз было неожиданностью для Кремля. Современные методы разведки исключают такие неожиданности, тем более если речь идёт о столь информированном правительстве, как правительство в Кремле. Миф о неожиданности "коварного нападения" был нужен для внешнего употребления, чтобы оправдать кремлёвский мезальянс.

В результате всё произошло так, как и было задумано...— Конечно, это не был замысел только кремлёвских коммунистов; это были планы и коммунистов-миллиардеров с Уолл-Стрит и с берегов гуманного Альбиона. Таким образом успешно достигались многие цели. Главной было продолжение Мировой революции через осуществление Мировой войны. Россия?— Россия должна была захлебнуться в крови, чтобы перестать думать об освобождении... К этому её и привели... Потом главные преступники получат погоны генералиссимуса,

Г. Климов. Песнь победителя, Краснодар, 2002. С. 73, 76, 77.

368

Итак, и Германия, и СССР тщательно и на протяжении длительного времени готовились к войне — это ни для кого не секрет. Но эта подготовка происходила весьма странным образом — с точки зрения обычного человека. Почему, например, в Германии была принципиально отвергнута стратегия дальних бомбардировщиков, хотя для ведения успешных боевых действий на просторах России требовалось развитие именно этих сил Люфтваффе? Однако не только в Германии происходили на первый взгляд необъяснимые вещи. Положение с дальней бомбардировочной авиацией обстояло точно таким же образом и в СССР, хотя ещё до войны был подготовлен к производству лучший на то время в мире бомбардировщик. Эта история заслуживает особого упоминания.

Ещё в 1936 году в СССР был создан тяжёлый дальний бомбардировщик ТБ-7 (Ант-42), не имевший аналогов в мире,— скоростной высотный бомбардировщик. Авиаконструктор Владимир Петляков смог решить главную проблему: устранить причину, препятствующую увеличению высоты полёта. Дело в том, что на значительной высоте поршневые двигатели теряли мощность, так как воздушный поток был слишком разряжён. Решение оказалось простым — как и все удачные конструкторские находки: внутри корпуса самолёта поместили пятый двигатель, который включался на больших высотах и приводил в действие систему централизованной дополнительной подачи воздуха к основным двигателям, по сути дела, турбонаддув. Результат — недосягаемая для истребителей и даже зенитных орудий высота полёта. Вот беспристрастное свидетельство генерал-майора авиации Стефановского: «Многотонный корабль своими данными превосходил на десятикилометровой высоте все лучшие европейские истребители той поры»'.

¹ П. М. Стефановский. Триста неизвестных. М., 1968. С. 83.

369

Авиаконструктор А.Яковлев более подробно изложил эту \ историю на страницах своих мемуаров, завершив рассказ сча- \ стливой развязкой: «Отпустив лётчиков, Сталин тут же позвонил Ворошилову... Ворошилов предложил начальнику самолётного отдела НИИ ВВС генералу И.Ф.Петрову проверить Стефановского. Как на грех, у того в анкете было что-то не в порядке. Иван Фёдорович Петров доложил всё, что было известно о Стефановском, Ворошилову и спросил, как же с ним быть. Ворошилов спросил: "Вы сами-то ему верите?" И в ответ на слова Петрова: "Конечно, верю",— сказал: "Ну, тогда поступайте по совести".

Со Стефановским всё обошлось»².

Финал этой истории, конечно, придуман Яковлевым, которому покровительствовал Сталин. Стефановский просто успел смириться и загладить свою «вину» искренним раскаянием в содеянном «по неведению».

Стефановскому ясно дали понять, что, поднимая тему странных событий в работе военной авиационной промышленности, он играет со смертью. Только тридцать лет спустя Стефановский решился упомянуть в своих воспоминаниях о происходившем с дальним бомбардировщиком — и то в одной-единст-

' М. Галлай. Третье измерение. М., 1979. С. 141. ² А. С. Яковлев. Цель жизни. М., 1970. С. 261.

370

венной осторожной фразе: «С производством ТБ-7 творилось что-то неладное: его несколько раз запускали в серию и сразу снимали...»¹

В этом отношении наиболее авторитетны свидетельства специалистов в области именно этих вооружений. Вот одна из многочисленных историй такого рода — рассказ генерального авиаконструктора А. С. Яковлева.

«Подъехали к зданию Центрального Комитета партии на Старой площади. Бесшумный лифт плавно поднял на четвёртый этаж, и по длинному коридору, застланному ковровой дорожкой, сопровождающий привёл меня в какую-то комнату. Здесь стоял диван в чехле из сурового полотна, несколько стульев, в центре — небольшой круглый стол, накрытый белой скатертью. На столе — ваза с фруктами, блюдо с бутербродами, несколько стаканов недопитого чая. В комнате никого не было. К волнению моему добавилась ещё и растерянность: куда я попал и что будет дальше? Гак в полном недоумении простоял я несколько минут, не двигаясь и рассматривая окружающую обстановку.

Вдруг сбоку открылась дверь и вошёл Сталин. Я глазам своим не поверил: уж не мистификация ли это? Но Сталин подошёл, улыбаясь, пожал руку, любезно справился о моем здоровье.

— Что же вы стоите? Присаживайтесь, побеседуем. Как иду! дела с ББ?

Постепенно он расшевелил меня, и я обрёл возможность связно разговаривать. Сталин задал несколько вопросов. Его

371

— А как вы думаете,— спросил он,— почему англичане на истребителях "Спитфайр" ставят мелкокалиберные пулемёты, а не пушки?

— Да потому, что у них авиапушек нет, — ответил я.

— Я тоже так думаю, — скачал Сталин. — Но ведь мало иметь пушку, — продолжал он. —Надо и двигатель приспособить под установку пушки. Верно?

— Верно.

— У них ведь и двигателя такого нет?

— Нет.

— А вы знакомы с работой конструктора Климова—авиационным двигателем, на который можно установить двадцатимиллиметровую авиационную пушку Шпитального?

— Как вы расцениваете эту работу?

— Работа интересная и очень полезная.

— Правильный ли это путь? А может быть, путь англичан более правильный? Не взялись бы вы построить истребитель с мотором Климова и пушкой Шпитального?

— Я истребителями ещё никогда не занимался, но это было бы для меня большой честью.

— Вот и подумайте над этим.

Сталин взял меня под руку, раскрыл дверь, через которую входил в комнату, и ввёл меня в зал, заполненный людьми.

От неожиданности у меня зарябило в глазах: не мог различить ни одного знакомого лица. А Сталин усадил меня в президиуме рядом с собой и вполголоса продолжал начатый разговор. Я отвечал ему. Осмотревшись, увидел, что заседание ведёт К. Е. Ворошилов, а в первом ряду сидит наш нарком М.М.Каганович, дальше — конструктор А.А.Архангельский, директор завода В.А.Окулов и главный инженер завода А. А. Кобзарев, некоторые знакомые мне работники авиационной промышленности. В зале было много военных из Управления Военно-Воздушных Сил.

372

Кто-то выступал. Я понял, что речь идёт о затруднениях, создавшихся с серийным производством самолёта СБ в связи с невозможностью дальнейшего улучшения его лётных характеристик, особенно повышения скорости. Между тем от решения этой проблемы зависела судьба нашей фронтовой бомбардировочной авиации. Я внимательно прислушивался к тому, что продолжал говорить мне Сталин, и одновременно старался уловить, о чём говорят выступающие, а в душе опасался, как бы не предложили мне высказаться по вопросу...

В конце 1939 года я был на одном из авиационных заводов, где был запущен в серийное производство наш ББ.

Здесь меня разыскал Поскрёбышев и предупредил, что соединяет по телефону со Сталиным.

— Как дела? Как выполняете своё обещание? Будет ли истребитель в декабре?

— Будет, товарищ Сталин, как обещано.

— Ну что же, чашка чая за мной.

Не сомневаюсь, что подобного рода звонки были и к другим конструкторам, принимавшим участие в создании новых самолётов.

Или, например, такая записка к конструктору двигателей Владимиру Яковлевичу Климову:

"Т. Климов! Ссылаясь на нашу вчерашнюю беседу, хотел бы знать:

1) Можете ли прислать на днях 2 мотора М-105 и 2 пушечных мотора также М-105 для конструктора Яковлева?

2) Если можете, когда именно пришлёте?

Дело очень срочное.

Всё это — свидетельства того огромного внимания, которое проявляли партия и правительство к перевооружению нашей авиации»¹.

373

Профессор Кербер: «Недоступный ни зенитным пушкам, ни истребителям того времени, ТБ-7 был самым сильным бомбардировщиком в мире. ТБ-7 был значительно сильнее знаменитой американской летающей крепости В-17».

Сталин, уступая доводам авиаконструкторов, подписывал приказы о серийном изготовлении ТБ-7, но почти сразу же отменял решение. И так повторялось четыре раза!—Почему?

Удивительное дело, но и в Англии, готовившейся к войне, происходило буквально то же самое. Не будем голословны: когда в воздухе запахло войной, руководство Королевских ВВС Великобритании выдвинуло идею создания флота тяжёлых бомбардировщиков. В качестве прообразов будущих стратегических дальних бомбардировщиков были предложены «Галифакс» и «манчесгер». Но вмешательство премьер-министра Чемберлена остановило проект. Чемберлен заявил, что создание бомбардировщика такого типа спровоцирует немцев и они начнут разработку супертяжёлого бомбардировщика. —Мягко говоря, странная логика, однако, она возобладала. Решающим доводом аргументации против создания тяжёлого бомбардировщика дальнего действия послужил вообще абсурдный довод, что производство такого бомбардировщика обойдётся дороже четырёх истребителей. В результате проект был закрыт.

В это же самое время в Англии велась довольно непонятная информационная кампания. Её целью было уверить население собственной страны, что бомбардировочные силы потенциального на тот момент противника, то есть Германии, столь могущественны, что Британия не способна противостоять им. Свою лепту в формирование такого отношения к войне внёс и Черчилль, доходчиво объясняя публике, что «после недели бомбёжек английских городов будет убито или ранено

374

У Гитлера, готовившего страну к войне с Россией, тоже не было стратегического бомбардировщика. — Почему? Опять немного истории, неизвестной истории. В 1933 году, обладая достоверной информацией о строительстве в глубине территории СССР военных объектов, министерство авиации Германии начало разработку проекта по созданию бомбардировщика, способного наносить удары по целям, расположенным глубоко в тылу, вплоть до промышленных территорий Урала. Проект получил выразительное название — «Уральский бомбардировщик». Руководителем проекта стал подполковник Вильгельм Виммер; он пользовался поддержкой начальника штаба Люфтваффе Вальтера Вевера. К 1935 году уже были осуществлены тактические разработки самолёта, и министру обороны генералу фон Бломбергу был представлен макет бомбардировщика. К 1940 году планировалось начать серийный выпуск дальнего бомбардировщика, разработанного фирмой «Юнкере».

Но вслед за этим начинают происходить весьма интересные события. Вевер, курировавший проект, вдруг погибает в авиакатастрофе: на самолёте, в котором находился Вевер, заклини-

375

Но в Германии, как, впрочем, и в СССР, многие технические специалисты прекрасно понимали необходимость создания дальнего бомбардировщика. Германское министерство авиации настаивало на продолжении работ. Однако проблема всё-таки была, так сказать, «благополучно» решена. Произошло это следующим образом: заказ на разработку четырёхмоторного «хейнкеля-177» поступил. Но в проекте этого бомбардировщика была заложена принципиальная ошибка: установленные попарно двигатели вращали одну ось. Так были запрограммированы многочисленные технические проблемы, которые в конце концов поставили крест на всём проекте.

Идея турбонаддува, к слову сказать, к началу II Мировой войны была уже общим достоянием инженерной мысли ведущих промышленных стран. И в СССР, и в Германии, и в США все необходимые разработки уже были осуществлены, и дело оставалось за малым: практическим применением в серийных моделях самолётов. Но всё происходило вопреки логике,— и в полном соответствии планам организаторов войны. В конце тридцатых в США был создан высотный истребитель Р-43 (автор-разработчик Александр Михайлович Картвелов, бывший студент Петербургского технологического института, офицер-артиллерист, эмигрировавший из России после революции). Р-43 был оснащен турбонагнетателем. Самолёт поступил на вооружение США, Австралии и Китая. На его основе весной 1941 года был сконструирован Р-47, составивший основу истребительной авиации США. На этом, лучшем в своём классе самолёте, стали асами большинство лётчиков-истреби-

376

А что же в СССР? — Советская авиапромышленность почему-то выпустила лишь одиннадцать самолётов ТН-7. Странное дело: почти все они не имели пятого двигателя — воздушною компрессора для основных моторов. Уникальный дальний бомбардировщик всё-таки существовал, но, оказывается, он использовался отнюдь не для военных действий. Именно на пя-тимоторном ТБ-7 осенью 1941 года Молотов совершил перелёт через оккупированную Европу в Лондон и затем — в США. В 1942 году тот же Молотов на том же самолёте в абсолютной безопасности пролетел над Европой, в небе которой безраздельно господствовала авиация Геринга,— но на высоте 12 километров ТБ-7 был недоступен для Люфтваффе. Оба полёта прошли более чем успешно. В своё время разработчики ТБ-7 были совершенно уверены, что непременно последует промышленный заказ на этот уникальный самолёт, созданный в преддверии неотвратимо приближающейся войны. Авиаконструкторы Туполев и Шавров считали, что серийное производство ТБ-7 необходимо начать к ноябрю 1940 года. Этого же мнения придерживались замес тигель А. Туполева проф. Б. Кербер, ведущие эксперты авиапромышленности С. Егер, С. Лешенко, Е. Стоман, главный конструктор И. Незваль, главный технолог Е. Шекунов. Так считал и создатель ТБ-7 Владимир Петляков. Однако этот самолёт имел печальную судьбу; он так и не пошёл в массовое производство. — Почему? Может быть, Сталин ничего не знал о его уникальных характеристиках или был некомпетентен в вопросах военного авиастроения? Факты говорят об ином.