Ткачество в период (1800–1861 гг.)

Несмотря на сопротивление крепостнической системы, в первой половине 19 века начался промышленный переворот, появились первые фабрики. Как и следовало ожидать, первые шаги промышленный переворот сделал в хлопчатобумажной промышленности, наименее затронутой крепостничеством.

В развитии хлопкоткацкого производства за 1800–1860 гг. можно выделить три этапа:

1-й этап – 1800–1830 гг. Развиваясь высокими темпами, производство завоевывало российский рынок, оттесняя импортные ткани. Доля импорта в потреблении уменьшилась с 50 до 5 %. Ускоренно в это время росло кустарное хлопкоткачество.

2-й этап – 1830–1845 гг. Продолжался интенсивный рост цензового производства: ткацкие предприятия увеличили выпуск тканей в 3 раза. Кустарное производство стабильно давало около половины всей продукции. В цензовой промышленности усиливалась концентрация производства.

3-й этап – 1846–1860 гг. Длительный застой в хлопкоткацком производстве лишь в последние три года сменился ростом. За этот период объем цензового производства увеличился лишь на 38 %. Снова повысился удельный вес промыслов. Цензовая промышленность испытывала внутреннюю перестройку, в ней начинался промышленный переворот.

В начале века на душу населения в России потреблялось 0,7 аршина хлопчатобумажных тканей: ситцы еще не начали вытеснять домотканое полотно. С 1826 по 1860 г. импорт сырья увеличился в 4,7 раза, следовательно, во столько же раз увеличилось в России производство хлопчатобумажных тканей. Цена ткани уменьшилась с 99 р. (за 330 аршин ткани) в 1811–1820 гг. до 36 р. в 1851–1860 гг.

Производительность труда в хлопкоткацкой промышленности с 1800 до 1860 г. увеличилась в 2,2 раза. Вероятно, это было началом промышленного переворота.

Полотняная промышленность. Россия являлась главным поставщиком льна на европейский рынок, а так как в Азии и Америке его производство было ничтожно, то и на мировой рынок. В середине 19 века из общего объема производства льна в Европе на долю России приходилось 56 %. Речь идет о товарном производстве, а с учетом того льна, который шел на домотканое полотно, удельный вес России был еще выше.

Анализ основных направлений развития полотняной промышленности позволяет выделить 3 этапа:

1-й этап – 1800–1825 гг. Экспорт полотна снижался до 1808 г. Затем опять возрос до 16 млн. аршин в 1810 г. Производство сократилось с 23 млн. до 12 млн. аршин, а позднее поднялось до 22 млн. к 1810 г. Можно предполагать, что спад экспорта и внутреннего производства в начале 19 века был первым проявлением промышленного переворота в Англии.

2-й этап – 1825–1850 гг. Производство полотна теряло прямую зависимость от экспорта, который до середины 30-х годов увеличился до 15 млн. аршин, а производство в 40-х гг. увеличилось до 25 млн. аршин. В 50-х гг. производство упало до 13 млн. аршин.

3-й этап – 50-е гг. В эти годы наблюдался качественный перелом. Еще в первой половине 50-х гг. тканей производилось столько же, сколько в начале века, так что весь рост за 60 лет пришелся на вторую половину 50-х гг. Производительность труда за десятилетие увеличилась на 90 %, а средний объем продукции одного заведения – в 2,6 раза. Эти цифры, несомненно, отражали начавшийся промышленный переворот.

Шерстяная промышленность в первой половине 19 в. развивалась динамично, несмотря на то что это была преимущественно “помещичья” отрасль с широким использованием крепостного труда. Объем производства за 1800–1860 гг. увеличился в 13 раз в натуральном выражении.

В развитии шерстяной промышленности в 1800–1860 гг. отчетливо выделяются три этапа.

1-й этап – 1800–1820 гг. В эти годы предприятия отрасли занимались почти исключительно производством армейского сукна. Стабильность казенных заказов обеспечивала стабильность производства. Импорт тканей в первые годы столетия был на 80 % больше собственного производства, в 1820 г. – на 60 %. Импорт тканей практически не отразился на динамике производства.

2-й этап – 1821–1845 гг. В эти годы производство выросло более чем в три раза. Толчком к такому росту стал запретительный тариф на импорт шерстяных тканей в 1822 г. Уже в 1825 г. на мануфактурах России было произведено в 8,5 раза больше тканей, чем импортировалось.

3-й этап – 1846–1860 гг. Особенности этого этапа (ускорение темпов роста производства шерстяных тканей в условиях понижения пошлин на их ввоз, активный баланс внешней торговли шерстью и изделиями из нее, резкое укрупнение предприятий, увеличение производительности труда) были проявлениями начала промышленного переворота. В 1859 г. в ткацком производстве механические станки составляли лишь 2 % станочного парка и давали 6 % продукции.

Предположение о совершенствовании производства и существенных качественных сдвигах в нем в 30–40-е гг. подтверждает динамика производительности труда, которая за полвека выросла в 3,6 раза. Но рост производительности труда в эти годы еще не означал промышленного переворота: даже в 50-е гг. механического ткачества в России, еще не было.

1-й этап – 1860–1877 г. Производство развивалось относительно медленно, подъемы перемежались спадами.

2-й период – с 1877 по 1900 г. – период стремительного и почти равномерного роста производства.

С 1860 по 1877 г. производство тканей выросло в 4,7 раза; численность рабочих ткацких заведений уменьшилась почти на 20 %, а число самих заведений – с 1058 до 637, т. е. на 40 %. Эти цифры отражали процесс концентрации производства и рост производительности труда.

В ткацком производстве производительность труда стремительно повышалась даже в период экономических трудностей, хлопкового голода, неурожаев и кризиса 60-х гг. С 1860 по 1880 г. она повысилась в 8,5 раза.

С 50-х по 80-е гг. цены на миткаль снизились почти вдвое, что обычно служит экономическим отражением промышленного переворота. Поднимать цены на ткани было невозможно, т. к. основной потребитель – крестьяне не стали бы покупать дорогие ткани. Процесс вытеснения ситцами домотканого полотна еще был не закончен, и ткацкие станы в избах еще сохранились. Выход был в совершенствовании производства, организационно-экономическом и техническом (внедрение новейших машин и сокращение затрат на заработную плату).

Основная статья, за счет которой и могло только происходить снижение затрат, – это оплата труда, а ее существенное сокращение было возможно только путем совершенствования техники.

Таким образом, революция в ткацком производстве происходила в основном между 1866 и 1879 гг. В 1879 г. доля тканей, изготовленных ручным способом, была уже ничтожна. Промышленная революция позволила хлопчатобумажному производству легко преодолеть трудности с сырьем в 60-х гг., кризисы и неурожаи последующих десятилетий и развиваться на протяжении всего периода высокими темпами.

Число рабочих росло теперь в той же пропорции, что и производство тканей, а это значит, что не наблюдалось существенных сдвигов в росте производительности труда, т. е. промышленный переворот к началу 20 в. был закончен.

В 1910 г. на Россию приходилось 10,1 % мирового потребления хлопка, хлопчатобумажные ткани составляли 65 % всех производимых в России тканей.

В льняной промышленности механизация ткацкого производства давала меньший эффект, чем в хлопчатобумажной промышленности. Льноткацкий станок обеспечивал лишь 165 ходов челнока в минуту вместо 240 в хлопкоткацком производстве. Вторым фактором, тормозившим механизацию, была слишком глубокая традиционность отрасли. Переворот в льноткацком производстве произошел в период между 1863 и 1880 гг.

В шелковой промышленности переворот осуществлялся в первом десятилетии 20 века. В 1879 г. механические ткацкие станки составляли только 7,6 % станочного парка, в 1908 – 53 %, а в 1912 г. – 50 %. После того как эти станки составили половину станочного парка, процесс механизации приостановился.

В шерстяной промышленности при изготовлении камвольных тканей производительность труда начала расти в 70-е гг., но особенно интенсивно – в 90-е гг. С 1900 г. производительность труда не повышалась.

В суконном производстве, старом, традиционном для России, существенный рост производительности труда происходил еще перед ликвидацией крепостного права и, очевидно, еще когда начался переворот.

В ткацком производстве в 1879 г. механические станки составляли 38 %. Переворот в нем тогда находился на начальной стадии. Но в производстве камвольных тканей механические станки в то время составляли большинство.

В 1900 г. механические станки составляли уже 49 % станочного парка шерстяной промышленности. Производительность механического станка была в 2,5–3 раза выше, чем ручного, а следовательно, к началу нового столетия только от трети до четверти шерстяных тканей было изготовлено ручным способом. Но нельзя считать переворот завершенным, если половина станков ручные. В 1908 г. механические станки составляли 68 % станочного парка, в 1912–82 %.

Картину развития текстильной промышленности после ликвидации крепостного права условно можно разделить на отрезки:

• 
  60-е гг. – ликвидация последствий крепостничества,
  
• 
  70–80-е гг. – промышленный переворот,
  
• 
  90-е гг. – ускорение темпов развития в результате переворота и усиление концентрации производства,
  
• 
  1900–1913 гг. – монополизация промышленности.
  

По производству текстиля Россия практически догнала передовые капиталистические страны. Прежде недостигаемым идеалом была Англия. Накануне Первой мировой войны в Англии производилось 10,3 млрд. аршин (7,3 млрд. м.) хлопчатобумажных тканей, в России – 8,5 млрд. аршин – лишь немногим меньше. Шерстяных тканей в Англии производилось 618 млн. аршин, в России – 250 млн. аршин. Но Англия опережала в этом Германию и Францию, так что место российской текстильной промышленности было вполне достойным.

В 19 веке был сделан целый ряд изобретений, в основном предопределивших развитие ткацкой техники 20 века по следующим направлениям:

1) отказ от челнока как носителя утка;

2) непрерывное формирование ткани.

В новых конструкциях ткацких станков первого направления сохраняется общий принцип образования ткани обычного станка, а видоизменяется только способ введения уточной нити в зев. При этом увеличение скоростного режима достигается благодаря значительному повышению скорости прокладывания уточной нити через зев. К таким станкам можно отнести: рапирные станки, станки с малогабаритными прокладчиками утка, станки с пневматическим, гидравлическим и комбинированным способами прокладывания уточной нити через зев – пневморапирные станки.

В новых конструкциях ткацких станков второго направления можно отметить коренное изменение самого принципа образования ткани и существенное изменение конструкций рабочих механизмов станка. В ткацких машинах этого типа повышение производительности достигается благодаря использованию многосистемного принципа образования ткани, когда уток одновременно вносится в несколько последовательно образующихся зевов (рис. 6.6). Зевообразование происходит волнообразно в поперечном по отношению к нитям основы или в продольном направлении. Возможные пути повышения производительности труда при всех видах ткацких машин новых принципов действия – питание утком с больших паковок, снижение обрывности основной и уточной пряжи, создание больших удобств в обслуживании.

Рис. 6.6. Формирование ткани на разных станках

На челночных ткацких станках повышения производительности можно было добиться только увеличением скорости или паковки утка. Однако вскоре было замечено, что повышение скорости станков имеет предел, так как резко возрастают инерционные нагрузки, увеличивается число разладок и повышается обрывность пряжи. При росте массы уточной паковки необходимо увеличивать высоту зева и ход батана, что также ограничивает скорость станка и вызывает перенапряжение основных нитей. Масса челнока с пряжей в десятки тысяч раз превышает массу уточной нити, необходимой для одной прокидки, что означает крайне нерациональные затраты двигательной энергии.

На челночных ткацких станках используется только 1/3 времени работы челнока, а 2/3 идет на “выстой” и перемену направления движения челнока. Чтобы привести в действие ткацкий челнок, надо его ударить с силой примерно в 50 раз большей массы самого челнока. Таким образом, при массе челнока от 200 до 700 г надо сообщить ему удар силой до 25 кг. Кроме того, в цехах с челночными ткацкими станками довольно высокий уровень шума.

Первые попытки избавиться от челнока начались в лентоткачестве, где малая ширина ленты давала лучшие практические возможности для реализации предложений.

Первый бесчелночный ткацкий станок запатентовал в 1844 году Джон Смит. В этом станке уточная нить вводилась в зев петлей с помощью иглы, с противоположной стороны она удерживалась захватом до образования нового зева. Для закрепления одной кромки с петлями использовали дополнительную основную нить, при выработке бахромы необходимости в такой нити не было.

Через два года У. Ансуорт вместо челноков использовал два набора рычагов – прокладчиков утка и игл, но уточные бобины разместил очень неудобно за ремизным прибором. Отличный станок, основанный на этом принципе прокидки утка, представили на выставку 1851 года Д. и Т. Райды. После этого Рамсден использовал этот принцип в дамастовом ткачестве для внесения узорного утка.

В 1877 году Д. Г. Смит получил патент на интересный игольный станок для ткачества приводных ремней и других многослойных тканей. Для выработки кромок использовали специальный челночок. Галева в ремизках имели два глазка, в которые пробирались нити для двух зевов.

Помимо игл, для замены челнока были предложены жесткие рапиры. Первый станок с двусторонними рапирами был представлен в 1876 году на выставке в Филадельфии. В проспекте выставки об этом станке фирмы братьев Дорман говорилось как о “совершенно новом и оригинальном”. Уток вводили в зев с одной стороны в виде петли, причем одновременно можно было использовать уток трех цветов. Станок не имел коммерческого успеха из-за отдельных конструктивных недостатков; не удалось решить положительно и вопрос получения прочной жесткой кромки. Ткань с обычными кромками по обеим сторонам на рипирном станке удалось получить Габлеру лишь в 1920 году. Станок Габлера был с двумя рапирами, вводящими уток в зев поочередно с обеих сторон.

Вкладом русских изобретателей в создание бесчелночного ткацкого станка является изобретение 1911 года, принадлежавшее И. Сазонову, Н. Индюкову и Н. Филиппову из Владимира. Предложенный ими станок “характеризуется тем, что пробрасывание утка происходит непосредственно с початков через зев основы при помощи трубочек и крючков”. Трубочки представляли собой полые рапиры, в которых двигались крючки. Крючок левой рапиры при встрече в середине полотна захватывал уточную нить и протягивал ее внутри рапиры на длину, равную двум уточным прокидкам. Затем уточная нить обрезалась с правой стороны и зажималась.

Принцип передачи уточной нити за конец позднее получил название “Девас” по фамилии изобретателя, первым предложившего работоспособную конструкцию. Сложная конструкция крючков внутри рапир была заменена особым устройством головки рапиры, позволявшей захватывать нить и при обратном движении рапиры. Изобретения Иогана Габлера в 1921–1929 годах и Раймонда Деваса в 1932–1938 гг. стали основными в развитии рапирного ткачества.

Одними из самых распространенных в мире сейчас являются станки с микропрокладчиками. Первый патент на деревянный микропрокладчик был выдан в 1911 году в Германии Карлу Пастору. До 1955 года в этой области было выдано 122 патента, что, с одной стороны, указывало на актуальность задачи, а с другой – на трудности решения возникающих при этом проблем. Принципиальное отличие бесчелночных станков от челночных заключается лишь в способе введения утка в зев. Микропрокладчик имеет зажим для удержания конца уточной нити в период прокладывания. На оригинальных ткацких станках фирмы “Зульцер” и на отечественных станках СТБ уток вводится с одной стороны – слева направо. Проложенная уточная нить отрезается слева, а кромки ткани получаются с помощью специального кромкообразующего прибора большей частью путем закладки концов уточной нити слева и справа в последующий зев. Бесчелночные ткацкие станки практически универсальны в той же мере, что и автоматические челночные.

В 1813 году П. Иуорт получил патент на привод станка с помощью пневмоцилиндров. В 1862 и 1864 годах свою конструкцию пневматического станка предложил Харрисон. На нем воздух с помощью пневмоклапанов использовался для прокидки челноков. И хотя в IXX веке практичной конструкции так и не удалось создать, при решении этих проблем была проявлена большая изобретательность.

XX век открыл новый подход в использовании воздуха. В 1914 году англичанин С. Брукс, переехавший в США, запатентовал введение утка струей воздуха с помощью сопла. В 1929 году Ю. Баллау дополнил идею С. Брукса применением канала из профилированных зубьев берда, в котором пролетала уточная нить. Однако эти идеи остались только идеями, а основной импульс развитию пневматического ткачества дали изобретения чехословацких инженеров Владимира Сваты и Иржи Либанского в 1950–1960 годы. Чехословакия стала ведущим производителем пневматических станков. В настоящее время большое количество таких станков работает в шелковой и хлопчатобумажной отраслях текстильной промышленности нашей страны.

Повышение надежности пневматического прокладывания уточной нити позволило постепенно увеличить ширину ткацкого станка с 45 до 165 сантиметров, что улучшило экономические показатели пневматических станков. Однако было замечено, что при увеличении ширины ткани свободный конец уточной нити, выдуваемой из сопла, становится извитым. В результате часть ткани, прилегающая к кромке, иногда получалась некачественной. Решением этой проблемы стало использование дополнительных, или, как их еще называют, эстафетных, сопл. Уточная нить последовательно слева направо по эстафете подхватывается потоками воздуха ряда сопл, расположенных по всей ширине ткани. По надежности воздух уступает другим носителям утка, поэтому для гарантии длину уточной нити приходится делать на несколько сантиметров больше ширины ткани.

Опыт, накопленный чехословацкими учеными и машиностроителями при создании пневматических станков, позволил быстро освоить производство гидравлических станков, в которых уточная нить прокладывается каплей воды, с силой вылетающей из форсунки. Система гидравлического введения утка была запатентована в 1954 году. Ее используют лишь при выработке тканей из не впитывающих воду (гидрофобных) химических нитей.

Желание более рационально использовать рабочее время вызвало появление так называемых двухзевных ткацких станков. Под этим термином понимают станки, предназначенные для одновременной выработки двух полотен, расположенных одно над другим или на двух соседних станках, имеющих общий узел введения утка в зев. Если оба полотна соединить дополнительными нитями основы и после формирования ткани разрезать их ножом, то получим две ворсовые ткани. Станки этого типа бывают как челночные, так и рапирные.

Стремление повысить производительность привело к созданию круглоткацких станков и многозевных машин, на которых происходит непрерывное тканеформирование. Этот принцип реализован в круглых и плоских многозевных машинах. Для ткацких устройств, основанных на этом принципе, предпочитают использовать термин “машина”, а не станок.

Впервые в патентной литературе многозевное ткачество появляется в 1884 году, когда в Германии Вассерману был выдан патент на круглоткацкий станок. Ремизки на станке двигались с помощью эксцентрических шайб, установленных на вертикальном валу. Уток прокладывали два челнока, которые приводились в круговое движение транспортирующими роликами. Готовая ткань в виде мешка наматывалась на товарный вал. В 1886 году была запатентована круглоткацкая машина Заутера, Хуга, Наефа. С того времени делались многочисленные попытки реализации идеи круглого ткачества. В СССР интересные работы в этом направлении провел С. А. Дынник. Сейчас круглоткацкие станки используются для выработки упаковочных тканей и рукавов из льняных, джутовых, кенафных, а также пленочных нитей. Ряд конструктивных и технологических проблем в круглом ткачестве пока не удается решить, поэтому ткани бытового назначения на круглоткацких станках не вырабатываются.

Более реальна перспектива плоских многозевных машин, на которых вдоль или поперек основы образуется большое количество зевов. История этих ткацких машин начинается с 1901 года, когда Сейлисбери запатентовал в США первую машину с волнообразным зевом поперек основы. Машина была двусторонней, уток прокладывался двадцатью маленькими прокладчиками, двигавшимися с помощью роликов по замкнутым направляющим. Перед входом в зев прокладчик заряжался утком на одну прокидку.

Работа над многозевными машинами оживилась в 1950-е годы, но потребовалось еще два десятка лет, пока на выставках текстильного оборудования не появились машины, опробованные в условиях производства, в том числе и советские. Конструкции многозевных машин довольно разнообразны. Есть одно-, двух- и четырехсторонние машины. Отличаются механизмы зевообразования, устройства привода прокладчиков, прибоя и питания утком.

6.5.2. Отечественная текстильная промышленность в 20 веке

Ткацкое производство в СССР (1917–1940 гг.). Первым действием советской власти по отношению к промышленности было установление рабочего контроля. Рабочий контроль осуществлялся над производством, сбытом, снабжением и хранением сырья и готовой продукции, а также над финансовой деятельностью предприятий. После была осуществлена национализация текстильных предприятий.

Экономическое положение текстильной промышленности было крайне тяжелым. Отсутствие топлива, сырья, рабочих рук приводило к необходимости закрывать предприятия. Текстильное производство уменьшилось в 14–15 раз. Восстановление текстильной промышленности началось с 1921 г. и отличалось очень высокими темпами роста. С 1921 по 1927 г. среднегодовые темпы роста выпуска тканей составили 46 %. Довоенный уровень был восстановлен в 1927 г. Всего с 1920 по 1928 г. текстильное производство в натуральном выражении выросло в 18,8 раз.

По текстильной промышленности в целом производительность труда была почти в два раза ниже, чем до войны, по хлопчатобумажной – в 2,7 раза, по шерстяной – в 2 раза. Падение производительности труда во многом было связано с изношенностью оборудования. К концу гражданской войны основные фонды в текстильной промышленности в основном сохранились и это явилось важным преимуществом отрасли. Но это оборудование долгие годы не обновлялось, капитально не ремонтировалось и в значительной степени износилось. Средний возраст ткацких станков составлял 28 лет.

За годы первой пятилетки производство тканей сократилось. В 1932 г. было произведено тканей на 0,4 % меньше, чем в 1928 г. производство хлопчатобумажных тканей выросло на 0,6 %. Существенно сократилось производство льняных тканей (на 23 %). Производство шерстяных тканей выросло на 2,2 %. Шелковые ткани составляли только 0,7 % общего количества выпускаемых тканей. Выпуск шелковых тканей увеличился в 2,2 раза.

В начале первой пятилетки текстильные фабрики в основном оснащались зарубежным оборудованием.

За годы второй и третьей пятилеток выпуск тканей увеличился на 33 %, а в 1940 г. их было выпущено на 51 % больше, чем в 1932 г., и на 50 % больше, чем в 1928 г. Численность занятых в текстильной промышленности рабочих выросла за годы пятилеток на 52 %, почти в той же пропорции, что и производство тканей. Производительность труда в текстильной промышленности росла довольно медленно.

Рост производительности труда – прямой результат технического прогресса. Однако производительность оборудования почти не увеличилась. Выпуск продукции на единицу оборудования в хлопчатобумажной промышленности повысился с 1928 по 1940 г. только на 12 %, а выпуск хлопчатобумажных тканей на станок за это время вырос на 2,3 %.

Главным направлением технического прогресса в ткачестве был переход к автоматическим ткацким станкам. В хлопчатобумажной промышленности ткачиха могла обслуживать до 4–8 механических станков, но до 32 автоматических. За рубежом доля автоматических станков в это время уже превысила 24 %, а в США – даже свыше 68 %. СССР по этому показателю намного отставал.

В годы Великой Отечественной войны текстильная промышленность относилась к числу тех отраслей народного хозяйства, которые испытали наибольший ущерб. В результате временной оккупации было выведено из строя 358 текстильных предприятий. Все это предопределило снижение объема производства, наиболее низкий уровень которого был в 1942 г. К началу 1946 г. действовало по отношению к довоенному количеству 83,6 % ткацких станков в хлопчатобумажной промышленности, 92,5 % – в льняной, 76 % – в шерстяной, 95 % – в шелковой. Таким образом, производственные мощности за годы войны сократились на 15–20 %.