ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНО-КОММУНИКАТИВНЫХ

Языковую ситуацию, билингвизм и диглоссию как явления, изучаемые в социолингвистике, объединяет то, что они представляют собой различные аспекты и раз­личные формы функционирования социально-коммуника­тивных систем. Эти социально-коммуникативные системы складываются в результате взаимодействия групп людей,

85

различающихся этнической и социальной, либо этно-со-циальной принадлежностью. Они по существу есть отра­жение этнической и социальной дифференциации обще­ства, принимающей форму функционального распре­деления языковых систем и подсистем на уровне всего общества и на индивидуальном уровне. В существовании этих явлений прежде всего и конкретно проявляется со­циальная обусловленность языковых феноменов.

И только в 60-е годы одновременно советскими и аме­риканскими социолингвистами была предпринята попыт­ка эксплицировать понятие языковой ситуации и дать ему социолингвистическое определение [139; 157; 73].

По определению Ч. Фергюсона, «термин языковая си­туация» (language situation)... относится к общей конфи­гурации использования языка в данное время и в данном месте и включает такие данные, как, сколько языков и какие языки используются в данном ареале, сколько че­ловек на них говорит, при каких обстоятельствах и ка­ких установок и мнений в отношении этих языков при­держиваются члены данного коллектива» [139, 157].

Иное определение языковой ситуации было сформу­лировано Л. Б. Никольским, который писал: «Взаимоот­ношение функционально стратифицированных языковых образований изменяется во времени под воздействием общества и языковой политики и, стало быть, представ­ляет собой некий процесс. Этот процесс распадается на ряд состояний. Каждое такое состояние и есть то, что может быть названо языковой ситуацией». Впоследствии в это определение было внесено уточнение и использова­но понятие «формы существования языка» (литератур­ный язык, территориальные и социальные диалекты, про­фессиональные «языки» и т. п.). В одноязычном общест­ве языковая ситуация определяется как система функционально распределенных форм существования языка, соотнесенных с континуумом языковой коммуни­кации, а в многоязычном — как аналогичная система, где вместо форм существования единственного языка функ­циональному распределению подвергаются разные язы-

ки, которые могут иметь функциональные «ранги» сред­ства межнационального, регионального, местного обще­ния, быть языками элиты или широких народных масс [74, 62]¹.

Эти определения различаются не только тем, что в первом перечисляются конститутивные признаки языко­вой ситуации, а во втором находят отражение наиболее существенные элементы данного явления, но и тем, что в их основе лежат разные представления о функциональ­ных типах языков и форм речи, составляющих языковую ситуацию в многоязычном и одноязычном обществе.

Оригинальную функциональную характеристику язы­кам дал А. Мартине. Эта классификация представлена в виде пирамиды, разделенной на ярусы. На разных яру­сах в зависимости от широты распространения языков и объема их коммуникативных функций расположены разные языки: в основании пирамиды — диалекты и язы­ки местного значения, на втором ярусе — малораспрост­раненные языки локального использования; на третьем ярусе — языки-посредники, используемые в общении между разными этническими общностями, но в ограни­ченных сферах, на третьем, последнем, ярусе в три сту­пени располагаются национальные языки в следующем

87

порядке: язык, использующийся только в пределах одной страны, на двух других ступенях — международные язы­ки [177].

Иначе построена классификация Ч. Фергюсона: круп­ный язык (major language), малый язык (minor langua­ge), специальный язык (language of special status). В эту классификацию в качестве второй ступени входит и пред­ложенная Стюартом. Цель классификации Ч. Фергюсо­на — дать основу для сравнения языков в социолингви­стическом плане и возможность выразить языковую ситуацию в виде краткой формулы (sociolinguistic profile formula) [137]. Так сложную языковую ситуацию в Эфио­пии можно представить в виде следующей формулы: 2 Lmj + 6 Lmin+ I Lspec, что значит: два крупных языка (амхарский и английский), шесть малых языков (тигри-нья, галла, тигрэ, гураге, итальянский, сомалийский), один специальный язык — геэз [138].

Классификационную схему У. Стюарта — Ч. Фергюсо­на справедливо критикуют за то, что она не свободна от ряда существенных недостатков и, прежде всего, имея преимущественно квантитативный характер, не дает представления о действительной значимости языка и о функциональном распределении языка в обществе [111; 112,74—80; 48, 70—72].

Так, в первую очередь обращает на себя внимание постулирование некоторых понятий, основанных на меха­ническом соединении весьма разнородных признаков. Сюда относятся, в частности, такие понятия, как «круп­ные», «малые» и «специальные» языки. В самом деле, деление языков на «крупные» и «малые» базируется на весьма произвольном сочетании количественных и каче­ственных критериев. Например, в одну и ту же категорию «крупные языки» попадают такие резко различающиеся по объему коммуникативных функций языки, как испан­ский и каталанский в Испании, английский и ирландский (гэльский) в Ирландской республике. Неясно также, на каком основании выполнение тем или иным языком

функции «государственного языка» приравнивается по своей социальной значимости к наличию у него опреде­ленного числа носителей. Другим серьезным недостатком этой схемы является то, что в ней находит отражение лишь официальный статус того или иного языка, но ни­как не учитывается его фактическое положение. В соот­ветствии с этой схемой в Финляндии и в Бельгии было бы отмечено существование двух «крупных языков»: фин­ского и шведского, французского и фламандского. Но эти языки в указанных странах не равноценны по значимо­сти, и один из каждой пары является доминирующим (финский и французский), а второй — второстепенным (шведский и фламандский).

Еще ранее функциональную классификацию языков создали советские социолингвисты В. А. Аврорин и Ю. Д. Дешериев.

За основу социологической классификации языков В. А. Аврориным был взят уровень функционального развития языков. На этой основе выделялись: старопись­менные, младописьменные и бесписьменные языки [2, 10]. В данной классификации учитывались лишь языки на­родов СССР и поэтому она не имела универсального ха­рактера. В. А. Аврорин в значительной мере уточнил исходные принципы, функциональные классификацион­ные критерии и признаки, подлежащие учету при социоло­гической классификации языков, и в своей новой книге классифицирует языки по признаку их соотнесенности со средами и сферами общения (межнационального, регио­нального, повседневного быта, хозяйственной деятельно­сти, общественно-политической деятельности, быта, нау­ки, религиозного культа и т. д.) [7, 69—83]. Забегая несколько вперед, отметим, что разработанная в нашей книге. социолингвистическая классификация языков во многом совпадает с классификацией, предлагаемой В. А. Аврориным, так как базируется на тех же прин­ципах.

Классификация Ю. Д. Дешериева также учитывает лишь языки народов СССР, а ее классификационными признаками или критериями по существу оказываются формы национально-территориальной автономии, кото­рые осуществлены в СССР. В соответствии с этими кри­териями языки народов СССР делятся на пять групп:

1. 
   русский язык как язык межнационального общения;
   
2. 
   национальные литературные языки союзных респуб-
   

Эта классификация справедливо подвергается крити­ке за то, что в ней не выдерживается единство признаков классификации и — самое главное — за то, что языки в ней классифицируются по признакам, не свойственным им самим \7, 99—100].

По нашему мнению, создание социолингвистической классификации языков требует не только обнаружения в самих языках и выделения вполне определенных призна­ков, но и разработки базисных понятий и, в частности, таких, как понятия функции и функциональных типов языков.

Языковая коммуникация, коммуникативная функция и функциональные типы языковых образований

Языковая коммуникация и сферы общения. Языковую Д коммуникацию следует определить как процесс, сущность •'которого составляет передача информации с помощью языка. Поскольку передача информации предполагает наличие передающего и адресата, пользующихся взаимо­понятным языком (кодом), языковое общение является одной из форм взаимодействия, установленного между людьми.

С генетической точки зрения, взаимодействие между людьми или социальное взаимодействие предшествует языковому общению. Об этом свидетельствуют процессы становления языка у ребенка, формирования билингвиз­ма, смены и утраты исконного языка индивидами и це­лыми общностями.

При синхронном подходе социальное взаимодействие и языковое общение составляют два взаимосвязанных процесса или, точнее, единый двусторонний процесс ком­муникации и интеракции (социального взаимодействия), в котором «взаимодействие предполагает взаимный об­мен информацией и может осуществляться только при этом условии i[82a, 178]».

Различается несколько областей социального взаимо­действия и, следовательно, в силу нерасторжимости процессов коммуникации и интеракции эти области сов-

90

падают со сферами языкового общения¹. Набор обла­стей и сфер не одинаков в разных обществах и социаль­ных общностях.

Само собой разумеется, что дополнительный учет данного крите­рия ведет к сокращению числа вычленяемых сфер общения.

Сферы общения обладают информативной специ­фикой: они по существу представляют собой совокуп­ности тем, составляющих содержание коммуникации в соответствующих областях социального взаимодей­ствия.

Общение в государстве в зависимости от его этниче­ского типа обслуживается единственным национальным языком или несколькими языками. Причем, как извест­но, отдельные языки обычно распределяются по своим сферам общения. Обслуживает сферы общения разными своими «частями» и национальный язык, как правило, являющийся совокупностью субстанционально и в изве­стных пределах структурно различающихся форм сущест­вования.

Поскольку сферы общения — определенные совокуп­ности тем, языковые образования (языки или формы существования языка), обслуживающие их, различаются также планом своего содержания.

Распределение языковых образований по сферам об­щения в государстве можно представить следующим об­разом:

1. 
   Сфера общегосударственного общения — литера­
   турный язык в однонациональном государстве (Япония,
   Корея, практически также Дания) или один из нацио­
   нальных языков в роли средства официального и межна­
   ционального общения в многонациональном государстве
   (английский в США, индонезийский в Индонезии, пер­
   сидский в Иране).
   
2. 
   Сфера регионального общения — наддиалектное
   койне в однонациональном государстве (междиалектное
   койне на японском острове Хоккайдо, дагестанский бол-
   мац— разновидность аварского языка, «общебразиль­
   ский» язык) или язык нации, не являющийся официаль­
   ным языком всей страны, в многонациональном государ­
   стве (тамильский, бенгальский, пенджабский и т. д. язы­
   ки в Индии, ибо, йоруба в Нигерии, фламандский язык в
   Бельгии, языки основного населения союзных и автоном­
   ных республик в СССР).
   
3. 
   Сфера местного общения — бесписьменный диа­
   лект или диалект, имеющий письменную фиксацию (диа­
   лекты эрзя и мокша мордовского языка, горный и луго- •
   вой диалекты марийского языка) в однонациональном
   государственном образовании или язык национального
   меньшинства в многонациональном государстве (немец-.
   

кий, норвежский в США, берберский язык в Алжире, па-мирские языки в Таджикской ССР).

4. 
   Сфера производства, которая обслуживается про­
   фессиональным языковым образованием. В их число могут
   входить как формы речи того или иного языка, так и от­
   дельные, неродные для основного населения языки (диа­
   лект русского языка поморов Белого моря, насыщенный
   специальной терминологией, латынь как язык науки в
   средневековой Европе, санскрит в качестве языка тради­
   ционной науки в современной Индии).
   
5. 
   Сфера семейно-бытового общения — диалекты, го­
   родское просторечье, разговорная форма языка и в одно­
   национальном государстве; языки этнолингвистических
   общностей (уэльский в Англии, бретонский во Франции,
   язык шорцев, саамский язык в Советском Союзе).
   
6. 
   Сфера ритуального общения — литературный на­
   циональный язык (английский, французский), старопись-
   менный язык (старославянский), иностранный язык
   (мертвый или живой) (классический арабский в Иране,
   пали в Шри Ланке).
   

Сферы общения в свою очередь могут рассекаться языковыми образованиями на подсферы. Известно, что в выделенных сферах «сталкиваются» и сосуществуют раз­ные языки и разные формы существования национально­го языка. Так, в сфере семейно-бытового общения в многонациональном государстве используются язык меж-

национального общения, язык нации, не являющийся общегосударственным, язык малого народа (например, в СССР — русский язык в общении между представителя­ми разноязычных народов, в семьях, образовавшихся в, результате смешанных браков, армянский, азербайджан­ский, украинский, узбекский языки, а также бесписьмен­ные — ойротский, ишкашимский, сванский, агульский и другие языки); в однонациональном же государстве — литературный язык, территориальный диалект, городское просторечье.

Таким образом, субстанционально разные языковые образования могут различаться еще тем, что одни из них «специализируются» на обслуживании общения лишь в одной сфере, а другие обслуживают несколько или все сферы коммуникации в данном государстве.

Понятие функции и функциональные типы языковых образований

Термин «функция» в языкознании многозначен. Его значения четко не разграничиваются. Объясняется это прежде всего использованием термина для обозначения связей или зависимостей, существующих между разли­чающимися явлениями ', причем не только между языко­выми, но и между языковыми и неязыковыми. Напри­мер: 1) в словосочетании «коммуникативная функция языка» термин указывает на связь между языком и со­циальным взаимодействием; 2) в выражении «номинатив­ная функция слова» — на соотнесенность слова — едини­цы языка и единицы денотативного рода; 3) в высказы­вании «функция дательного падежа состоит в указании на адресат действия» — на отношение единицы плана со­держания и единицы плана выражения; 4) в формули­ровке «слово в предложении несет синтаксические функ­ции, являясь членом предложения» — на связь между единицами двух разных уровней языковой системы.

В первом случае функция интерпретируется как пред­назначение или роль. Это понимание термина возникает при подходе к языку со стороны системы высшего уров-

¹ В этом же значении термин используется и в других общест­венных науках, обозначая взаимосвязь между двумя и более пере­менными или роль, которую то или иное явление выполняет в функ-ционирорании и развития системы [65, 210].

94

ня — общества, в котором социальное взаимодействие осуществляется не только с помощью языка.

Таким образом, конкретное содержание термина «функция» должно уточняться в каждом отдельном слу­чае. При этом в каждом таком случае его содержание может интерпретироваться по-разному, в зависимости от того, подходим мы к этому понятию со стороны самого явления или со стороны системы более высокого порядка. В нашей работе под коммуникативной функцией язы­кового образования понимается вслед за пражскими лингвистами его назначение быть средством обеспечения социального взаимодействия. Это его общая функция. Но различаются и частные коммуникативные функции¹, так как языковые образования соотносятся с разными сфера­ми общения и разным их числом. Языковое образование может обслуживать только одну сферу (например, бес­письменный диалект — только сферу семейно-бытового общения, классический арабский язык в мусульманских странах только сферу ритуального общения), но может функционировать и в нескольких сферах общения (на­пример, литературный язык, используемый в официаль­ной, семейно-бытовой сферах и в сфере религиозного общения).

По числу частных коммуникативных функций выделя­ется три вида языковых образований.

1) Монофункциональные образования (бесписьмен­ный диалект или бесписьменный язык нацменьшинства, обиходно-разговорная речь города, бесписьменное койне, профессиональный «язык» или корпоративный жаргон, арго, мертвый или старописьм'енный язык, а также ино­странный язык, используемые религией, старописьменный

95

язык, принятый в официальном письменном общении); 2) полифункциональиые образования с числом вхожде­ний больше единицы, но на одну единицу меньше, чем последний, третий вид (письменный диалект, националь­ный язык, не имеющий официального статуса в государ­стве); 3) универсальные образования (современный на­циональный литературный язык в однонациональном государстве, национальный литературный язык, пользу­ющийся статусом официального, в многонациональном государстве).

По этому признаку различаются следующие функцио­нальные типы языковых образований:

Что касается языка-макропосредника, то существует две его разновидности. Это, во-первых, язык с функцией средства межнационального общения, становление кото­рого происходит естественным путем в результате разви­тия социального взаимодействия и коммуникации внутри данного общества, и, во-вторых, язык, который, не возни­кая в данном обществе, заимствуется у другого для удов­летворения потребности в таком средстве общения.

Таким образом, первая разновидность языка-макро­посредника вырастает изнутри самого общества, а вто­рая привносится извне.

Исконные языки-макропосредники могут быть пред­ставлены языковыми образованиями, которыми пользу­ются как единственным средством общения социально-лингвистические или этнолингвистические общности, а именно: а) языком крупной этнолингвистической общно­сти, которая составляет в данной стране большинство населения (английский в США, тайский, вьетнамский и бирманский соответственно в Таиланде, Вьетнаме и Бир­ме) ; б) язык одной из крупных этнолингвистических общ­ностей (язык валлонов в Бельгии, малайский в Малай­зии) ; в) язык этнолингвистической общности, составля-

96

юшей меньшинство населения страны (малайский язык и суахили соответственно в Индонезии и Танзании); г) средство общения образованных слоев общества или, иначе, национальный литературный язык.

Заимствованные языки-макропосредники: а) язык, использовавшийся в другом государстве в отдаленный период, но в данное время не функционирующий в нем; в воспринимающем государстве он используется как средство письменного межнационального общения, как язык религии и науки, иногда на нем пишутся произве­дения художественной литературы (латынь в Западной Европе, вэньянь в Японии, Вьетнаме, а также в Корее, где его кореизированная форма была признанным средст­вом создания произведений художественной литературы); б) язык бывшего колониального управления, который является национальным языком современного развитого государства (английский, французский, итальянский, португальский); в) язык метрополии в колониях (голландский).

Особенностью заимствованных языков-макропосред-ников является то, что они не выполняют в данной стране максимального количества коммуникативных функций.

Они не имеют в стране этнической базы, т. е. социаль­но-этнической общности, которая использует их во всех сферах общения, а находят опору в определенных соци­альных слоях, преимущественно в верхушечных слоях местного общества и среди интеллигенции.

Заимствованные языки-макропосредники в воспри­нявших их странах обычно функционируют не «в полном составе» своих форм существования. Поскольку они главным образом используются как языки межнацио­нального официального общения и науки, наиболее ши­рокое применение получает только литературный язык. Они, как правило, не обслуживают «низшие» сферы ком­муникации, в частности, семейно-бытовое общение, в котором автохтонное население, независимо от социаль­ной принадлежности, предпочитает родной язык.

97

Макропосредник в однонациональной стране или в пределах этнической территории также может быть пред­ставлен несколькими разновидностями национального языка. В Китае на территории расселения ханьцев в этой роли выступает письменный язык, в Молдавской ССР используется центральный диалект, а точнее наддиалект-ное образование. Массовым является случай, когда роль макропосредника выполняет литературный язык, распо­лагающий как письменной, так и разговорной формами. Возможно сосуществование в одном мононациональном обществе двух макропосредников, между которыми кон-тинуум коммуникации поделен таким образом, что один укореняется в письменной, а другой — в разговорной сфе­ре общения. Типичный пример дает Парагвай, где около 95% граждан говорит на гуарани, но он не имеет пись­менной формы, и в письменном общении используется ис­панский язык.

Объем частных функций регионального языка зависит от многих социально-экономических, национально-поли­тических и лингвистических обстоятельств. В обществе, где осуществляется принцип равноправия народов и их языков, где народы пользуются в соответствии с правом на самоопределение территориально-национальной авто­номией и имеют собственную государственность, их языки выполняют максимум функций, присущих нацио­нальному языку. В государствах, в которых национально-языковой вопрос решается путем предоставления наро­дам территориально-национальных автономий, но при этом создаются привилегии для одной из наций, чей язык провозглашается обязательным государственным язы­ком, языки других народов не могут выполнять всех возможных для них частных функций. Отсутствие у ре­гионального языка письменности или терминологии так­же ограничивает масштабы его использования.

Следует подчеркнуть, что региональный язык, функ-

98

ционируя как средство общения между различными этно­лингвистическими или территориально-диалектными общностями, мало чем отличается от макропосредника: он несет те же функции, но на более низком уровне.

Региональные языки по их функциональной нагрузке, и, следовательно, по богатству инвентаря лингвистиче­ских средств, существенно разнятся от страны к стране.

Местный язык используется главным образом в уст­ном неофициальном общении. В национальной школе допускается преподавание на местном языке обычно в начальных классах школы, ведутся передачи по радио. Ни диалект, ни городское просторечье в школе не исполь­зуются.

Вообще, местные языки — это средство повседневно­го устного общения значительных масс населения. По­этому нецелесообразно в функциональной классифика­ции выделять особый разговорный язык повседневного общения. Эту роль выполняет местный язык.

4. Профессиональный «язык». По-видимому, в наше
время не существует особых профессиональных языков
типа арго офеней, собирателей женьшеня в Корее или
ремесленников на арабском Востоке. Речь представителя
профессионального объединения отличается от общена­
родной лишь наличием большего или меньшего количест­
ва производственных терминов и оборотов речи. При
этом в состав производственной терминологии могут
входить как стилистически нейтральные технические тер­
мины, так и их экспрессивные аналоги.

Вопрос о параллельном функционировании двух ви­дов терминов (нейтральных и экспрессивных) не может быть рассмотрен только в плане стилистических разли­чий двух форм существования профессионального «язы­ка.» — письменной и устной. Здесь, по всей видимости,

отражается социальная стратификация производственно­го коллектива и, во всяком случае, сказывается ситуа­ция, в которой осуществляется общение. Поэтому при изучении профессиональных «языков» необходимо учи­тывать не только чисто стилистические, но социальные и ситуативные условия их использования.

Профессиональный «язык» может совпасть с местным языком, если вся языковая общность характеризуется отнесенностью к одной и той же профессии или занятию; К такому типу профессиональных и одновременно мест­ных языковых образований, по-видимому, относится раз­новидность русского языка поморов, живущих на бере­гах Белого моря [76, 480]. То же имеет место в ареале распространения немецкого языка, где в некоторых рай­онах местный диалект вместе с тем является и языком определенной профессии или определенного рода заня­тия [44, 63].

Попытка функциональной классификации языковых образований по соотнесенности со сферами общения де­лается не впервые. Сходные классификации, но включаю­щие три функциональных типа, предложены Дж. Гам-перцом (субрегиональные или региональные языковые образования, языковые образования социальных и про­фессиональных групп, религиозные и административные коды) [153, 1—3], а также Е. Найдой и У. Уондерли (язы­ки внутригрупповой, внегрупповой коммуникации и язы­ки специальной информации) [180]. Наша классифика­ция, совпадая с предлагаемыми по классификационному критерию и учитывая ту и другую, является более полной.

100