«Взаимовлияние английского и арабского языков на основе англоязычных печатных изданий сми египта, Саудовской Аравии и Южного Судана»
Норма языка и параметры определения нормированности языковых явлений
жүктеу/скачать 251.42 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Гиперкоррекция
| Норма языка и параметры определения нормированности языковых явлений.
Понятие нормы давно известно в языковой практике, однако лишь в лингвистике двадцатого века этот термин получил теоретическое обоснование и стал изучаться в разных аспектах в разделах общего языкознания, культуры речи, в теории и истории литературных языков, в теории коммуникации. Наиболее детально и глубоко теория нормы разрабатывалась в русской и советской лингвистической традиции — на материале русского и некоторых других языков (Щерба 1939; Виноградов 1964; Ожегов 2001). Академик В.В. Виноградов считал, что изучение норм языка – одна из наиболее важных задач русского языкознания и области культуры речи (Виноградов 1964). Ожегов говорил, что «норма - это совокупность наиболее пригодных («правильных», «предпочитаемых») для обслуживания общества средств языка, складывающаяся как результат отбора языковых элементов (лексических, произносительных, морфологических, синтаксических) из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной, в широком смысле, оценки этих элементов» (Ожегов 2001). Термин «языковая норма» появился в трудах Э. Альмана. Он рассматривал норму языка как результат общей нормативности, которая распространяется в обществе и считал, что норма присуща любой языковой системе вне зависимости от формы существования языка (Ahlmann 1926). Далее понятие нормы языка, применяя функциональный подход, изучали ученые Пражского лингвистического кружка. Б. Гавранек предлагает следующее определение языковой норме: «совокупность употребляемых языковых средств», причем под совокупностью автор подразумевает «все то, что принимает коллектив, говорящий на этом языке [наречии]...». В дальнейшем ученый обратил внимание на еще один важный аспект понятия нормы: «Языковую норму я понимаю как систему языка, взятую в плане ее обязательности в сфере языка – с задачей достичь намеченного в сфере функционирования языка» (Havránek 1938). То есть Б. Гавранек рассматривает норму языка и как обязательную для самой языковой, в то же норма соотносится с непосредственным использованием языка. Тем самым ученый указывает на важность социального признания нормы в обществе. Л. П. Крысин говорит, что понятие нормы чаще всего применяется к той разновидности языка, которая используется в средствах массовой информации, в науке и образовании, в дипломатии и других сферах социально-публичного общения (Крысин – электронная версия). Ученый говорит, что норму рассматривают в широком и узком смыслах. «В широком смысле под нормой подразумевают такие средства и способы речи, которые стихийно, спонтанно формировались в течение многих веков и которые обычно отличают одну разновидность языка от других. В узком смысле норма - это результат кодификации языка». Ученый отмечает важность кодификации как целенаправленного упорядочения всего, что относится к языку и его функционированию. При этом обязательно оговаривается, что кодификация опирается на традицию использования языка в данном обществе, на общепринятые, но не закрепленные в грамматиках, нормативных словарях правила функционирования языка». Л. П. Крысин говорит, что языковое явление можно считать нормативным, если оно соответствует следующим параметрам (Крысин – электронная версия): Соотношение со структурой языка: Массовая и регулярная производимость в процессе речевой деятельности большинством носителей языка. Общественное одобрение и признание. Автор говорит, что языковые нормы не придуманы филологами, они отражают этап развития всего народа. Лингвисты лишь изучают нормы, описывают их и кодифицируют, разъясняют и пропагандируют. Выделяются следующие источники языковых норм: Произведения писателей – классиков: Произведения современных писателей, которые продолжают классические традиции; Публикации СМИ; Общепринятое современное употребление; Данные лингвистических исследований. Л. П. Крысин отмечает, что в обществе представители разных социальных слоев и групп, как правило, придерживаются традиционных способов языкового выражения, а также тех правил и традиций, которые изложены в грамматиках и словарях и являются результатом кодификации (Крысин – электронная версия). Отклонение от языковой нормы считается ее нарушением и оценивается отрицательно носителями данного литературного языка. В то же время ученый говорит о том, что «консерватизм нормы не означает ее полной неподвижности во времени», подчеркивая, что темп изменений нормативного языка медленнее, чем развитие национального языка в целом. Автор объясняет такое замедление тем, «что чем более развита литературная форма языка, чем лучше обслуживает она коммуникативные нужды общества, тем меньше она изменяется от поколения к поколению людей, пользующихся этим языком». Л. П. Крысин также говорит, что литературная норма зачастую идет в разрез с речевой практикой того же языка. При этом фильтр литературной нормы особенно ослабевает, и она начинает заполняться «новшествами», которые до этого были бы отвергнуты, в эпохи демократизации литературного языка, т. е. обучения народа, который не владеет литературной нормой. Р.А. Будагов называл главным фактором развития всякого языка неудовлетворённые «потребности (в широком смысле) говорящих на данном языке людей» (Будагов 1977). Ученый подразумевает именно те противоречия, которые возникают между потребностями членов языкового коллектива и ресурсами языка в определенную историческую эпоху. Этот фактор выступает как основной, центральный, обусловливающий все остальные факторы: они вступают в действие на отдельных уровнях и звеньях языка, где изменения не всегда непосредственно зависят от основного фактора. Р. А. Будагов устанавливается тройной ряд взаимоотношений. Первый, это несоответствия внутри самого языка, противоречия в системе языка на всех её уровнях. Второй, это противоречия между потребностями говорящих в адекватном выражении и состоянием языка. Третий уровень относится к внешним факторам, здесь рассматривается общая зависимость состояния языка от уровня развития общества. Можно сделать вывод, что эволюция нормы напрямую связана с вариативностью, с наличием в синхронии синонимичных (хотя и не всегда равноправных) вариантов. Как отмечал В. Матезиус, «развитие языков вообще складывается, прежде всего, из изменений, которые вначале с точки зрения действующей нормы воспринимались как ошибки» (Матезиус 1967). С точки зрения социолингвистики понятие «нормы» применимо только к национальному литературному языку, а территориальные диалекты имеют только традиции использования языковых средств. Сегодня в лингвистике появился более широкий взгляд на проблему нормативности языка. Изучение нормы является интралингвальным аспектом эколингвистики. Основу экологического мышления составляет понимание системных взаимосвязей. Э. Хауген в качестве предмета эколингвистики выделяет язык и экологию, то есть изучение взаимосвязи между языками в сознании человека и в многоязыковом обществе. В то же время язык рассматривается как обязательный элемент во взаимоотношениях между человеком, обществом и природой. Функционирование и развитие языка является экосистемой, а окружающий мир – языковым концептом (Haugen 1972). В силу существования понятия «нормы» языка в современном языкознании широко очерчено понятие и языковой ошибки. В настоящее время широко развита теория возникновения языковых ошибок, в то же время существует необходимость в разработке практического метода выявления ошибок. Большинство лингвистов рассматривают ошибку именно как отклонение от нормы. Как несоответствие идеального (эталона) с материальным (реально существующим). «Ошибка - результат расхождения между планом и реализацией действия, - говорит Ю.В. Красиков, - когда образуется несовпадение между имеющимся эталоном и конечным продуктом данного процесса» (Красиков 1980) . Таким образом, возникает некоторое важное противоречие: «ошибка входит в отклонение, но отклонение - это не всегда ошибка. При определении нормы ошибкой, или девиацией называют любой акт употребления языка, который идет вразрез с существующими нормами и традициями употребления языка. Таким образом, подобная ошибка – это результат выбора говорящего. Если отклонение несет в себе эстетическую ценность, то оно расценивается как особенность. Можно сказать, что ошибка – это ненормативный вариант употребления. Многие языковеды называют вариантность – одной из основных причин возникновения ошибок. Ф. Гаде настаивает на тесной связи ошибки и вариации. Ошибки приходят в язык в результате аналогии, дифференциации, экономии усилий или гиперкоррекции (Gadet 1989). Термин Гиперкоррекция впервые ввел У. Лабов в своей работе «Hypercorrection by the Lower Middle Class as a Factor in Linguistic Change» определив его как сознательная имитация произношения социально более высокого класса (Labov 1991). Тем не менее, гиперкоррекция может возникать не только на фонетическом уровне, но и на грамматическом. Л.В. Щерба подчеркивает, что среди носителей языка ощущение его нормы может быть слабее или сильнее в зависимости от разных факторов, среди которых: наличие нескольких сосуществующих норм, которые носители могут не дифференцировать, отсутствия сравнения нормы, то есть той, которую можно рассматривать, как чужую, и от которой следует отталкиваться и практическая важность нормы для конкретного языкового коллектива (Щерба 1956). Автор отмечает, что зачастую, именно при смешении диалектов норма заключается в отсутствии самой нормы, т. е. возможности сказать иначе. Отсюда очевидно, что при смешении языков норма слабеет, или совсем исчезает. жүктеу/скачать 251.42 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|