В агглютинирующих языках к корню последовательно приклеиваютсяОДНОЗНАЧНЫЕ аффиксы, выражающие падежные, числовые и другие значения. Этим агглютинативные языки противопоставлены языкам фузионным.
Фузия– это стяжение нескольких грамматических значений слова в одну флексию.Русское окончание выражает сразу падежное, числовое и родовое значения: молодой человек(окончание -ой выражает м.р., ед. ч., и.п.; нулевое окончание – м.р., ед. ч., и.п.); молодой женщины(окончание -ой – ж.р., ед. ч., р.п.; окончание -ы – ж.р., ед. ч., р.п.). В агглютинативных языках один аффикс выражает одно грамматическое значение.
При необходимости употребить форму с несколькими грамматическими значениями происходит последовательное приклеивание аффиксов: турец. at ‘лошадь’, atlar ‘лошади’, где lar – аффикс множественной числа, atlarda ‘на лошадях’, где da – падежный аффикс. (Вспомните устройство казахского языка)
Инкорпорирующие языки называют еще полисинтетическими, потому что в них всё грамматическое содержание предложение иногда оформляется на базе одной глагольной основы. К ней в определенном порядке присоединяются агглютинативные глагольные аффиксы, т.е. каждый аффикс выражает лишь одно грамматическое значение. На чукотском языке ты- нмы-ркынозначает ‘убиваю’, где основа нмы ‘убивать’, ты – глагольный префикс 1-го лица, ркын – глагольный постфикс настоящего времени. Это еще не инкорпорация. В такое слово могут вставляться грамматически неоформленные корни: ты-ата-каа-нмы-ркын ‘я жирных оленей убиваю’, Здесь глагол разорван вставками (инкорпорациями) других слов: ата ‘жир’, каа ‘олень’. Буквально на русский язык это можно перевести так: Я-жир-олень-убиваю. На ацтекском языке (нуатль) предложение ‘Я ем мясо’ звучит Ни-нака-ква, где ни ‘я’, накатль ‘мясо’, ква ‘есть’. Буквально это нечто вроде Я-мяс-ем.
Инкорпорирование может быть практически без грамматического оформления. Например, фраза на юкагирском языке аса-мидьул-соромох означаетбуквально «олень-взятие-человек». Единственным грамматическим аффиксом здесь является показатель определенности предмета в слове соромо-х ‘человек’.
В типичных инкорпорирующих языках чукотской группы (чукотский, корякский, ительменский) агглютинация встречается чаще, чем инкорпорация. Есть в них также аналитический и другие способы выражения грамматических отношений. П.Я. Скорик отмечает: «…Инкорпорирующими языки называются не потому, что в них инкорпорация является единственным или преобладающим способом выражения грамматических значений, а потому, что этот способ представляет собой их характерную особенность».
4) Флективные языки в качестве средства морфологического варьирования слов (а формообразования и словоизменения) используют флексию и чередования («внутреннюю флексию» в терминологии немецких филологов ХIХ в.): нем. Baum ‘дерево’ – Bäume ‘деревья’. Семитские языки (древнееврейский) имеют лишь «внутреннюю флексию» (инфикс, трансфикс).
Существует и другая классификация, в основание которой положено наличии или отсутствии словоизменения. С этой точки зрения на языки делятся на синтетические и языки аналитические.
Синтетические языки обладают развитой системой флексий, посредством которых передается бόльшая часть морфологических значений. Ярким представителем синтетических языков является русский язык. По индексу синтетичности он превосходит все европейские языки, уступая только арабскому. Славянские языки синтетические, за исключением болгарского и македонского.
Аналитические языки имеют бедную систему флексий, восполняя их отсутствие предлогами, послелогами и порядком слов. В большой степени аналитическим является английский язык, во французском индекс аналитичностиниже. Немецкий язык занимает промежуточное положение между синтетическими языками типа русского и аналитическими типа французского. Самым аналитичнымсреди индоевропейских языков является язык африкаанс, сложившийся во второй половине ХVII в. на базе южно-голландского диалекта нидерландского языка.
Характеристика синтетизм / аналитизм совместима и с другими языковыми типами. В агглютинирующих языках сильнее развит аналитизм. Сильно выражен аналитизм в изолирующих языках, потому что изоляция и аналитизмпредполагают друг друга. Чистый корень обязан выражать свои грамматические показатели большей частью за пределами слова. В китайском языке грамматические значения, помимо синтетического средства – тона, выражаются с помощью предлогов, союзов, вспомогательных глаголов и других служебных слов, а также порядком слов.
Древние языки – индоевропейский, санскрит, древнегреческий, латынь, праславянский – обладали большей синтетичностью, чем современные. Иначе говоря, языки мира развиваются в направлении усиления аналитичности. Обратная тенденция наблюдается, пожалуй, только в современном китайском языке, который становится более синтетичным за счет усложнения морфемной структуры слова «пустыми» элементами и суффиксами. Односложные китайские слова постепенно заменяются на двухсложные: цинь ‘родственник’; му ‘мать’ и фу ‘отец’ изменились на му-цинь и фу-цинь. В китайском языке появились суффиксы: women ‘мы’ < wo ‘я’, -men – суффикс мн. ч.; nianle ‘прочли’ < nian ‘читать’ + -le – суффикс прошедшего времени. (Китайские слова передают и кириллицей, и латиницей).
В заключение еще раз подчеркнем, что чистых языковых типов не существует. Например, финский язык – это «агглютинативный язык номинативного строя со значительными элементами флективности». В японском языке система имен агглютинативна, а глагола – в основном флективна. Элементы флективности встречаются даже в изолирующих языках (ква языки).
Датский лингвист О. Есперсен (1860-1943) прогресс языка видел в его экономичности – способности выражать содержание наименьшим количеством формальных элементов. Высшим языковым типом в таком случае должны быть признаны изолирующие и высокоаналитичные языки типа английского. Сегодня идея языкового прогресса у большинства лингвистов не получает поддержки.
Достарыңызбен бөлісу: |