Юрий Вагин. Креативные и примитивные
жүктеу/скачать 1.6 Mb.
|
| Есть еще один «обнадеживающий» симптом. Среди молодых людей, которые собираются стать психиатрами и проходят в этой связи курсы обучения в интернатуре и ординатуре по психиатрии, за последние годы стало все больше появляться лиц, которые более интересуются белой магией и астрологией, нежели трудами Крепеллина, Корсакова, Гиляровского и Ганнушкина. Это в какой-то степени отрадно и быть может в дальнейшем поспособствует решению возникшей проблемы.
Мы должны хорошо понимать для себя неконгруэнтность многих методов современной психотерапии особенностям личностного функционирования примитивной личности, чтобы понимать почему столь многие пациенты уходят от нас в состоянии неудовлетворения и озлобления к примитивным психотерапевтам. Если мы это поймем, то, быть может, будем более терпимо относиться к вышеупомянутым представителям примитивной психотерапии и прекратим именовать их жуликами и шарлатанами. Иного не дано. Или мы должны сами овладевать этими методами, чтобы лечить больных эффективно, или мы не должны злобиться, когда за нас это делают другие. 2
Примитивная личность ни в коем случае не представляет собой патологию. Это нормальный биологически зрелый индивид, чье онтогенетическое личностное становление завершилось примерно в том же возрасте, когда завершается и нормальное биологическое созревание, то есть, в возрасте 20 — 25 лет. Перейдя этот «рубикон», личность в целом (но не ее отдельные подструктуры), подчиняясь общей тенденции биологической инволюции, начинает утрачивать свой адаптационный потенциал по отношению к окружающей среде. Это не означает, что снижается или нарушается реальная адаптация личности в обществе. Как раз наоборот, социальная адаптация может даже улучшаться, но собственный индивидуальный, базовый потенциал личности начинает уменьшаться. Снижается способность к ассимиляции информации, происходит кристаллизация ранее сформированных когнитивно-поведенческих матриц, нарастает ригидность психической деятельности. Вся вновь воспринимаемая информация, потребность в которой в результате снижения способности к ее усвоению, существенно снижается, начинает проходить жесткую цензуру оформленного мировоззрения, и та ее часть, которая не соответствует уже имеющимся представлениям, отвергается, потому что в противном случае восприятие новой информации потребует перестройки всей системы мировоззрения, а это уже принципиально невозможно. Примитивная личность — это совершенно нормальная личность, исходя даже из статистического распределения вообще любого признака в популяции. Примитивная личность — это не какой-то феномен, располагающийся на границе между психическим здоровьем и психической болезнью, примитивная личность психически здорова и полноценна, и прежде всего, как уже неоднократно подчеркивалось, я настаиваю на отсутствии какого-либо намека на патологичность, неполноценность или ущербность примитивной личности. В самом термине «примитивная личность» нет ничего нового. Кречмер в свое время писал о «примитивных людях» и «средних людях». Широко распространены понятия «обычный человек», «средний человек», «банальный человек». Многими психиатрами понятие «примитивная личность» используется в обиходе более чем широко и поэтому никакого «ню» в этом термине нет. Примитивные личности — это те «нормальные» люди, о которых Кюльер (Cullere) говорил, что в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей (demi-fous), цивилизованный мир погибнет и погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности. Это те «нормальные люди», которых Ферри (Ferri) сравнивал с готовым платьем из больших магазинов. Это тот «средний тип», о котором писал Лебон: «Все более и более дифференцируясь в течение веков, индивиды какой-нибудь расы постоянно стремятся вращаться вокруг среднего типа этой расы, не будучи в состоянии удалиться от него надолго. К этому-то среднему типу, который возвышается очень медленно, принадлежит значительное большинство известной нации» (179). Этот средний тип покрыт по словам Лебона «очень тонким слоем выдающихся умов, важным с точки зрения цивилизации, но не имеющим никакого значения с точки зрения расы». Я называю их «креативными личностями», исходя из существеннейшей (по моему мнению) особенности их функционирования: способности и потребности в креативной деятельности — деятельности, связанной с необходимостью ассимиляции и переработки большого количества информации, что дает им возможность утилизировать избыток психической энергии, которой они обладают. Если статистически по признаку креативности распределить всех людей в популяции, мы получим классическую колоколообразную кривую, в которой основную площадь нормы и будут занимать примитивные личности. Рис. 1. Соотношение малоумных, примитивных и креативных личностей в популяции: 1 — малоумные личности (2,5 %), 2 — примитивные личности (95 %), 3 — креативные личности (2,5 %) С одной стороны масса примитивных личностей плавно и незаметно переходит в область патологии (малоумные личности), а с другой стороны (также плавно и незаметно) — в область отклонений от нормы (креативные личности). При большом желании можно попытаться рассмотреть и креативную личность, как патологию, например, как это было сделано в работах Ломброзо «Гениальность и помешательство» или Макса Нордау «Вырождение». #page# 3
По определению ВОЗ, умственная отсталость — это состояние задержанного или неполного развития психики, которое в первую очередь характеризуется нарушением способностей, проявляющихся в период созревания и обеспечивающих общий уровень интеллектуальности, то есть, когнитивных, речевых, моторных и социальных способностей (63). В определении ВОЗ, как можно видеть, прежде всего подчеркивается онтогенетический аспект умственной отсталости — задержка развития должна возникнуть и проявиться на ранних этапах онтогенеза (чаще всего до достижения юности). Нарушения прежде всего проявляются в когнитивной сфере и отдифференцировать их можно лишь в сравнении с «общим уровнем» по «недостаточной способности адаптироваться к повседневным запросам нормального социального окружения». Между умственной отсталостью и «общим уровнем» нет резкого разрыва. Главным критерием выступает неспособность малоумной личности, в отличие от примитивной, адекватно и самостоятельно функционировать в наличной системе социальных отношений. Для умственной отсталости, в отличие от других расстройств психической деятельности, сравнительно сложно разработать детализированные клинические диагностические критерии. Это связывают с тем, что две основные характеристики умственной отсталости, благодаря которым она обнаруживается, а именно низкие когнитивные способности и сниженное социальное функционирование, в большой мере зависят от социальных и культурных влияний и норм. Адекватное общепринятым нормам поведение у малоумной личности нарушено всегда, но как подчеркивается «в защищенных социальных условиях, где обеспечена поддержка, это нарушение у больных с легкой степенью умственной отсталости может совсем не иметь явного характера» (63). Равным образом и креативная личность, особенно с легкой степенью умственной одаренности в «социально защищенных условиях», при поддержке, может вполне сносно функционировать в нормальном социальном смысле. При отсутствии такой поддержки и заботы и при высокой степени умственной одаренности креативная личность всегда имеет шанс умереть и в нищете и в одиночестве. За примерами, как я полагаю, далеко ходить не надо. 4
Блейлер считал, что олигофрения отличается от всех других душевных болезней тем, что вследствие недостаточного усвоения опытного материала у них в детстве образуются скудные и ненадежные представления и понятия, а с другой стороны тем, что с имеющимся опытным материалом они не в состоянии достаточно оперировать вследствие того же наличия убожества в ассоциативных связях. Он же совершенно справедливо указывал, что «олигофрения… не отграничивается точно от нормы, постепенным переходом служит дебильность, ограниченность или глупость. Да и внутри этой группы имеются лишь постепенные переходы в области психики» (138). Он называл идиотией низкий уровень интеллекта, приводящий к полной социальной непригодности, а имбецильностью — состояние, которое позволяет, «до известной степени передвигаться в человеческом обществе и иногда даже совершать настоящую работу. Дебильный ум дает возможность в чрезвычайно простой обстановке существовать самостоятельно, но немедленно терпит крушение, как только к нему предъявляют даже средние требования. Дебильность представляет, таким образом, — по мнению Блейлера, — промежуточную форму между здоровьем и болезнью». К дефектам развития главных функций психики при олигофрении Блейлер относил: 1. Тенденцию застревать на восприятиях органов чувств. 2. Невозможность отвязаться от повседневного. 3. Неправильное образование отвлеченных понятий. 4. Недостаточная способность к абстракции. 5. Невозможность объятия умом большого комплекса идей или комбинации идеи наново. Именно по способности устанавливать ассоциативные связи и предпринималась попытка разграничения между нормой и патологией. «Развитие ассоциативных связей колеблется в очень широких пределах — можно сказать, от идиота и от животного до гения — ибо высота интеллекта зависит, главным образом, от количества возможных соединений… Там, где убожество последних мешает успешному развитию человека, мы говорим (в зависимости от степени расстройства) об идиотии, имбецильности и дебильности, то есть о тех болезнях, которые Крепелин объединяет под именем олигофрении» — писал Блейлер. Все эти основные характеристики малоумных личностей нам будет не лишним помнить, потому что, как указывал тот же Блейлер, олигофрения не отграничивается точно от нормы, и все свойства и характеристики личности, описанные в рамках олигофрении, во многом применимы и для значительной части примитивных личностей, которые не относясь по своей сути к патологии, в своем реальном интеллектуальном и личностном развитии стоят много ближе к малоумным личностям, нежели к среднестатистической норме. 5
Основоположник отечественной патоперсонологии П. Б. Ганнушкин описал такой тип личности в классической работе «Психопатии: их клиника и динамика» как группу «конституционально-глупых психопатов», обозначая их как «людей врожденно ограниченных, от рождения неумных, безо всякой границы, как само собой разумеется, сливающиеся с группой врожденной отсталости (идиотией, олигофренией)» (34). На нашем рисунке эта группа личностей обозначена цифрой «2’». Рис. 2. Промежуточные типы личностей: 2'- конституционально-глупые психопаты (по П.Б.Ганнушкину), die Unklaren (по E.Bleuler), высшее слабоумие (по von Gudden), салонное слабоумие (по Hoche) По Ганнушкину, одной из отличительных черт конституционально-глупых является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиниться голосу большинства, «общественному мнению» («что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!»); это — люди шаблона, банальности, моды; это тоже люди среды (Milieumenschen), но не совсем в том смысле, как неустойчивые психопаты: там люди идут за ярким примером этой среды, за «пороком», а здесь, напротив, — за благонравием. «Конституционально-ограниченные психопаты — всегда консерваторы; из естественного чувства самозащиты они держатся за старое, к которому привыкли, и к которому приспособились, и боятся всего нового. Как людям с резко выраженной внушаемостью, им близко, им свойственно все «человеческое», все «людские слабости» и прежде всего страх и отчаяние». К конституционально-глупым Ганнушкин относил тех своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомнением и которые с высокопарным торжественным видом изрекают общие места или не имеющие никакого смысла витиеватые фразы, представляющие набор пышных слов без содержания. Здесь же он упоминает о резонерах, «стремление которых иметь о всем свое суждение ведет к грубейшим ошибкам, к высказыванию в качестве истин нелепых сентенций, имеющих в основе игнорирование элементарных логических требований». Ганнушкин указывал, что одним из первых данный тип личности описал Блейлер, также противопоставляя его обычным олигофренам. Блейлер назвал этот тип людей «die Unklaren» («нечеткие», «неясные»), подчеркивая, что для них всегда характерна определенная неясность понятий. «Бывают случаи, — писал Блейлер, — которые вовсе не так бедны ассоциациями и тем не менее образуют неясные понятия. До сих пор они не были описаны отдельно. Неясность, по-видимому, связана с недостаточной прочностью ассоциативного комплекса, так что данное понятие или идея определяется больным то так, то эдак, причем больной не замечает этой несогласованности. Большей частью это люди активной натуры, родственные маниакальному темпераменту, они обладают порядочным или даже очень большим воображением и очень непостоянны в своих желаниях и поступках». Более легкие степени этих, а также аналогичных расстройств, как пишет Блейлер, называются со времени von Gudden'а «высшим слабоумием», а по Hoche «салонным слабоумием». Отмечается, что эти люди неплохо усваивают предметы в школе, однако в целом плохо справляются с жизнью, несмотря на большую активность. В противоположность обыкновенным олигофренам они много знают, но мало умеют. «Обладая хорошей памятью и большим или меньшим даром речи, они вводят в заблуждение многих учителей, они даже могут получить аттестат зрелости и сдать благополучно и высшие экзамены. Главным образом поражает способность быстро применяться к обстановке, однако это носит чисто внешний характер. В известных отношениях они являются психологами по инстинкту и могут поэтому отлично «пленять» людей. К этой категории принадлежат некоторые удачливые плуты. Однако, если точнее присмотреться к их устным и печатным произведениям, можно обнаружить повторение чужих идей в новом расположении и туманное их развитие. Один молодой человек добился степени приват-доцента, а когда ему пришлось по службе встретиться с девушкой, которая внебрачно забеременела, он никак не мог понять, как это возможно; пуповину он считал брюшным плавником плода. Другой держал политические речи, однако был глубочайшим образом убежден, что единственная цель центра — «дурачить народ» (что, кстати, как раз не свидетельствует о его слабых интеллектуальных способностях). Третий был знахарем, писал бесконечную массу брошюр, имел громадные доходы и столько приверженцев, что они образовали союз с множеством отделений для распространения его откровений; союз существовал много лет» (138). Именно к этому типу личности относятся в значительной своей массе те примитивные психотерапевты, о которых речь шла выше. Их инстинктивная психология и способность «пленять» людей заключается не в их профессиональных навыках и знаниях, а непосредственно в особенностях структуры их личности. По своему душевному складу они очень родственны, очень близки и понятны массе примитивных личностей, и именно они иногда в большей степени, чем профессиональные психотерапевты, способны понять и сопереживать «простые» беды «простого» человека, и в этом секрет их успеха. Они не только не стесняются использовать все те методы примитивной психотерапии, о которых я уже говорил, но и зачастую сами искренне верят в них (верят, потому что видят их эффективность), а их вера и уверенность в своих силах рождают веру в свою очередь и у пациентов. Врач-профессионал несомненно лучше понимает своего пациента как «вещь», но в понимании больного как личности нам можно во многом поучиться у примитивных психотерапевтов. Помимо группы «die Unklaren» Блейлер предлагал выделять еще одну группу — «относительное слабоумие», в которую «высшее слабоумие» по его словам, также переходит без каких-либо резких границ. В этой группе, по наблюдениям Блейлера, часто, хотя и не всегда имеется «известная неясность мышления». Существенным моментом является «несоответствие между стремлением и пониманием. Это люди, ума которых хватает для обыкновенного положения в жизни, иногда даже для несколько более трудного; однако они слишком активны и берутся за то, чего не могут понять, и поэтому делают много глупостей и терпят неудачи в жизни». Блейлер относил туда «элементарно простых, примитивных людей, лишенных духовных запросов, но хорошо справляющихся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла; иногда даже без больших недоразумений работающих в торговле, даже в администрации. При этом он совсем не останавливается на причинах, вызывающих к жизни «интеллектуальную дефектность» этого рода людей. Но характерно его указание, что подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но и даже в высшей школе. То есть, это ни в коем случае не олигофрены. Единственная слабость этих людей заключается в том, что когда они вступают в жизнь, то есть достигают зрелости, когда им приходиться применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу, — они оказываются совершенно бесплодными. Они умеют себя «держать в обществе», говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности». 6
Примитивная личность не является по своей сути болезненной формой. И описанные Ганнушкиным и Блейлером краевые, выраженные варианты не представляют собой исключения. Одним из главных разграничительных критериев между олигофренами и примитивными нормальными личностями является способность последних достаточно адекватно усваивать необходимый минимальный запас общеобразовательных знаний, овладевать профессиональными навыками и, в общем плане, достаточно адекватно без посторонней помощи адаптироваться к жизни. Они вполне трудоспособны и как писал Музиль «есть тысячи профессий, в которые люди уходят целиком; там весь их ум. Если же потребовать от них чего-то вообще человеческого и общего всем, то остаются, собственно, три вещи — глупость, деньги или, в лучшем случае, слабые воспоминания о религии» (192). Да, такие люди лишены духовных запросов, они бесплодны в плане инициативы и творчества, они консервативны, держатся за старое, боятся всего нового, внушаемы, легковерны, шаблонны и банальны (все это и составляет суть примитивной личности), но с другой стороны, их знаний и навыков вполне хватает для адекватного приспособления к жизни, они получают общее образование, профессию, создают нормальную семью и проживают нормальную жизнь. Поэтому примитивная личность — это не только не патология, но и не какой-то суррогат личности или недоразвитая, дефектная, неполноценная, не достигшая своей полной актуализации личность. Это абсолютно нормальная, здоровая, законченная в своей исполненности, актуализированная личность, в основе своей имеющая процесс нормального завершения онтогенетического индивидуального созревания. При этом существенное снижение энергетического потенциала индивида, и, как следствие, снижение адаптационных ресурсов личности, пластичности психических процессов, нельзя даже назвать ранним. То, что подобный процесс происходит у подавляющего большинства людей в возрасте 20-25 лет говорит о том, что это никакое не раннее снижение, а как раз нормальное, биологически предопределенное снижение, такое же нормальное и необратимое, как и весь процесс старения. Ранним его можно называть лишь в том отношении, что в популяции мы имеем незначительную часть особей, чье личностное развитие и духовный рост продолжаются существенно дольше, нежели в массе. Но, сравнивая количество примитивных и креативных личностей, сравнивая особенности их психосоциального функционирования мы приходим к выводу, что к области «не нормы», девиации следует отнести как раз креативную личность, а не примитивную. Если сообщество примитивных личностей вполне жизнеспособно, исходя из собственных потенций, то креативная личность по большому счету, исходя из самой себя, существовать не может. Она в каком-то смысле паразитирует на социальном организме, который обеспечивает креативной личности возможность так называемой надситуативной деятельности, то есть той деятельности, которая никоим образом не вытекает из насущных потребностей данной ситуации. На этот счет существует удивительно меткое высказывание, что научная деятельность — есть удовлетворение личного любопытства за государственный счет. Тот, кто это впервые сказал, замечательно точно подметил сущность креативной деятельности. 7
Намного проще понять законы функционирования креативной личности, потому что человек, который посвятит себя этой задаче имеет возможность быть и вне и внутри феномена. По отношению к миру примитивных личностей ученый всегда будет находиться вне феномена. Принципиально невозможно быть примитивной личностью и креативной личностью одновременно. Однако изучать феномен примитивной личности и законы существующего мира примитивных личностей крайне необходимо. Главная ошибка всей современной психологии по моему мнению заключается в том, что отсутствует понимание того, что примитивная личность и креативная личность представляют собой два различных феномена. Напротив, общераспространенным подходом к проблеме личности (особенно в гуманистической психологии) является тот, в котором особенности личностного функционирования креативной личности рассматриваются как эталон полной актуализации онтологической сущности человека, а экзистенция примитивной личности рассматривается как пример неполной актуализации в силу ряда обстоятельств (например, неправильного обучения, неправильной социализации или невротического состояния). жүктеу/скачать 1.6 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|