Законы силы в бизнесе the power laws of business (The Science of Success) by Richard Koch

Когда Альберта Эйнштейна попросили назвать самую могучую силу на свете, он без колебаний ответил: «Сложные проценты».

Для того чтобы действительно понять природу и последствия длительного периода роста, нужно быть гением. Эксперименты показали, что даже образованным и хорошо разбирающимся в математике людям свойственно значительно недооценивать результаты роста. Например, в ходе одного исследования* испытуемых попросили оценить необходимую производительность тракторного завода, который начал работать в 1976 году с выпуска 1000 тракторов в год, после чего каждый год спрос увеличивался на 6 процентов. Сколько тракторов, спрашивали их, завод должен будет производить в 1990, 2020, 2050 и 2080 годах? Типичные ответы базировались на постепенном линейном увеличении, и поэтому оценки спроса до 1990 года были достаточно близки к правильному ответу. Но последующие цифры правильных ответов подскакивали «экспоненциально», в то время как оценки отвечающих продолжали основываться на стабильном приросте. Большинство респондентов ответили, что в 2080 году спрос составит около 30 000 тракторов, в то время как правильный ответ около 350 000, что в 10 с лишним раз больше!

А теперь отгадайте загадку. В пруду площадью 13 тысяч кв. футов плавает один лист кувшинки, занимающий площадь в 1 кв. фут. Через неделю листьев уже два. Через две недели четыре. Посчитайте, сколько времени понадобится кувшинкам, чтобы покрыть весь пруд.

Через 16 недель они покроют половину пруда. А теперь скажите, сколько еще пройдет времени, пока весь пруд не будет покрыт кувшинками? Для того чтобы покрыть половину пруда, кувшинкам понадобилось 16 недель. Но вот чтобы закрыть вторую половину, достаточно будет одной недели, так как площадь листьев каждую неделю удваивается. Окончательный ответ —17 недель.

* См.: Дитрих Дернер. Логика неудачи: почему дела идут плохо и что мы можем сделать, чтобы их поправить (Dietrich Dorner. The Logic of Failure: Why Things Go Wrong and What We Can Do to Make Them Right. 1996, Metropolitan Books, New York). Оригинал опубликован в Германии в 1989 году под названием «Die Logik des Misslingcns» издательством Rowohlt Verlag.

А помните басню про индийского короля, который захотел наградить изобретателя шахмат? Изобретатель попросил всего лишь несколько зернышек риса: на одну клетку положить одно, на вторую два, на третью четыре, и так далее на все остальные клетки. Король думал, что мудрец поскромничал, — пока не выяснилось, что только на одну последнюю клетку пришлось бы положить 9 223 372 036 000 000 000 зерен, или около 153 миллиардов тонн, или больше двух с половиной миллионов огромных (по 60 000 тонн) сухогрузов, до самых бортов заполненных рисом. А всему виной «экспоненциальный» рост, в данном случае удвоение зерен риса на каждой клетке.

В чем суть экспоненциального роста ?

Экспонента — это число, показывающее, сколько раз какая-то величина должна быть умножена сама на себя. Например, если экспонента равна 3, а величина 4, то выражение 4³ означает 4 х 4x4, что составит 64. Математическое выражение у² означает уху, а число 2 — это экспонента.

Чем экспоненциальный рост отличается от линейного? При линейном росте величина увеличивается на каждом этапе на одно и то оке, а не на кратное число. Если мой стартовый капитал составляет 1000 долларов и каждый год увеличивается на 100 долларов, то через 10 лет я его удвою и буду иметь 2000 долларов. Вот это и есть линейный рост, на одну и ту же сумму каждый год. Но если мой стартовый капитал в 1000 долларов каждый год будет увеличиваться на 10 процентов, то через десять лет у меня будет 2594 доллара. Это пример экспоненциального роста с постоянным кратным числом ежегодного увеличения 1,1. Если же я буду продолжать свой бизнес еще 10 лет, то линейный рост даст мне общую сумму 3000 долларов, в то время как экспоненциальный — 6727 долларов.

Любой рынок или бизнес, поддерживающий уровень роста 10 процентов или больше на протяжении длительного периода времени, получит гораздо больший эффект с плане создания стоимости, чем мы интуитивно оцениваем. Некоторые компании— такие как IBM или McDonald's за период с 1950 по

1985 год или Microsoft в 1990-х годах— сумели обеспечить уровень роста, превышающий 15 процентов в год, и во много раз увеличили свои капиталы. Если вы начнете со 100 долларов и в течение 15 лет будете увеличивать капитал на 15 процентов в год, то в конце у вас будет уже 3292 доллара, то есть почти в 33 раза больше, чем в начале. Незначительное увеличение процента роста приводит к большой разнице в результатах.

К примеру, американский биржевой брокер Уильям О'Нил создал для своих одноклассников фонд и управлял им с 1961 по 1986 год. За это время первоначальные 850 долларов превратились в сумму 51 653 доллара после выплаты всех налогов*. За 25 лет средний рост составил 17,85 процента в год, что выразилось в увеличении первоначальной суммы в 61 раз. Таким образом, мы видим, что если за 25 лет 15-процентный рост увеличивает капитал в 33 раза, то добавление меньше чем 3 процентных пунктов к темпам годового прироста увеличивает результат в 61 раз.

Экспоненциальный рост меняет вещи не только количественно, но и качественно. Например, при быстром росте индустрии — Питер Дрюкер называет цифру 40 процентов за 10 лет — меняется сама ее структура, и на первый план выходят новые лидеры рынка. Быстрому росту рынков способствуют новаторство, отсутствие закономерности, новые продукты, технологии или потребители. Новаторы по определению ведут дела не так, как все. Новые способы редко уживаются с привычками, идеями, процедурами и структурами существующих фирм. Новаторы нередко получают возможность снимать пенки на протяжении нескольких лет, пока традиционные лидеры не решат пойти в контратаку, но тогда может быть уже поздно.

Кролики Фибоначчи

Хочу предложить вам любопытную загадку на тему экспоненциального роста. В 1220 году Леонардо Пизанский, получивший 600 лет спустя прозвище «Фибоначчи», придумал следую-

* Уильям Дж. О 'Нил. Как делать деньги на биржах (William J. О 'Neil. How to Make Money in Stocks. 1991, McGraw-Hill, New York. P. 132).

щий сценарий. Начнем с пары кроликов. Затем представим, что каждая пара через год производит на свет другую пару, а через год — еще одну. После этого кролики становятся слишком старыми для размножения. Как будет увеличиваться количество пар, и есть ли в этой модели что-нибудь замечательное?

Если хотите, можете составить последовательность ежегодного количества пар самостоятельно, но можете посмотреть ответ сразу:

1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55, 89, 144...

Не замечаете ничего необычного?

Собственно говоря, тут есть два интересных момента. Один заключается в том, что начиная с третьей, каждая последующая цифра является суммой двух предыдущих. Второй состоит в том, что отношение числа каждого года (после третьего) к числу предыдущего составляет практически постоянный коэффициент, который вскоре приближается к 1,618. Другими словами, тут наблюдается постоянная скорость прироста, составляющая чуть больше 60 процентов.

Со временем загадка Кроликов Фибоначчи получила исчерпывающее математическое объяснение, но, к счастью, тут нет для него места*. Тем не менее эти кролики являются прекрасной иллюстрацией экспоненциального роста, равно как и того факта, что даже такой явно ограниченный рост не может продолжаться слишком долго. Через 144 года объем кроликов Фибоначчи превысит объем Вселенной, и все люди погибнут, задохнувшись под пушистой массой. Вот уж действительно притянуто за уши!

Большой Взрыв

Другая, более экстремальная форма экспоненциального роста, возможно, лежит в основе возникновения Вселенной. В наши дни практически все астрономы и физики согласились с Теорией Большого Взрыва, согласно которой Вселенная началась

* Любители математики могут полистать книгу Питера М. Хиггинса «Математика для любознательных» (Peter M. Higgins. Mathematics for the Curious. 1998, Oxford University Press, Oxford).

с невообразимо малого объема, а потом за долю секунды 100 раз удвоила свои размеры, что сделало ее похожей на небольшой грейпфрут. Затем этот период «вспучивания», или экспоненциального роста, закончился, уступив место линейному росту, в ходе которого расширяющийся огненный шар создал сегодняшнюю Вселенную.

Экспоненциальный рост — это неотъемлемая составляющая творчества любого рода. Интересный урок состоит в том, что при экспоненциальном росте не нужно начинать с чего-то большого. По сути дела, начать можно с самого малого. Если Вселенная могла возникнуть с чего-то настолько малого, что мы не можем себе этого представить, и расширилась до своих сегодняшних невообразимо бесконечных размеров, то фактор первоначальных размеров нового бизнеса следует признать не имеющим совершенно никакого значения. Ключевой показатель — это период экспоненциального роста, за которым следует более длительный период линейного роста.

Выводы из концепции роста

Самые лучшие возможности творчества и роста возникают в периоды нарушения равновесия или, иными словами, в момент достижения точки опрокидывания и сразу после него.

Нарушения равновесия и точки опрокидывания не происходят внезапно. Всегда существует период, иногда достаточно долгий, предварительной разминки, когда существующая система выказывает признаки нестабильности, а новая спокойно набирает силу. Во всем, что касается новых технологий или видов продукции, точка опрокидывания достигается только после того, как новшество получает «прописку» на массовом рынке. Это означает, что его продажа должна основываться на традиционных критериях выгоды, а революционная сущность перемены (если она есть) должна быть закамуфлирована.

Периоды стремительных изменений и высокого экспоненциального роста обычно не длятся долго. Пройдет немного времени, как установится новое равновесие с новой господствующей технологией и/или новой конкурентной ситуацией. Отсюда ощущение увлекательности и необычной неуверенности, связанное с периодами нарушения равновесия. Отсюда же те исключительные выгоды, которые извлекают люди, сумевшие в этот короткий период захватить господствующие позиции. Такое господство скорее является результатом искусного маркетинга и позиционирования, чем превосходства самой технологии.

Большинство новаторов терпят поражение. Чтобы оседлать успех, они должны «преодолеть пропасть» — или перейти точку опрокидывания — и внедриться на массовый рынок. Ключевым фактором тут является ускорение. Пока новая продукция или технология не начнет стремительно размножаться, у нее мало шансов на выживание.

Закон экономического арбитража Сэя

В 1803 году французский экономист Жан-Батист Сэй (1767— 1832) опубликовал замечательную работу «Трактат о политической экономии». Томас Джефферсон отозвался о ней так:

«Превосходный труд... блестящая компоновка, четкие идеи, ясный слог, а вся работа в два раза тоньше, чем книга [Адама] Смита"*.

В трактате содержалось множество поразительных новшеств, включая термин «entrepreneur» (предприниматель) и сформулированную в том же самом предложении первую теорию экономического арбитража.

Предприниматель перемещает экономические ресурсы из области с более низкой производительностью в область с более высокой производительностью и извлекает из этого выгоду.

Задолго до распространения понятия доходности капитала Сэй назвал один из наиболее важных двигателей экономического творчества и прогресса. Ресурсы по определению ограниченны, поэтому рост зависит не столько от разведки и эксплуатации природных ресурсов, сколько от возможности более пол-

* Томас Джефферсон в письме Джозефу Миллигану, 6 апреля 1816 года. Это превосходная статья, и я использовал ее в своем докладе.

ного использования каждой единицы ресурса. Отчасти это функция более совершенных технологий и методик, но нельзя сбрасывать со счетов умение предпринимателя доставить эти ресурсы туда, где они окажутся наиболее продуктивными.

Принцип реальности Фрейда

В 1900 году Зигмунд Фрейд (1856-1939) выпустил в свет «Толкование сновидений» и основал новую науку психоанализа. Одной из его ключевых концепций был Принцип реальности, утверждающий, что от использования других людей в корыстных целях нас удерживает только то, что они стремятся сделать то же самое с нами. Сталкиваясь с реальностью (действительностью), мы вынуждены приспосабливаться к потребностям других людей и требованиям внешнего мира, чтобы иметь возможность удовлетворить собственные инстинкты.

Концепция Фрейда определенно имеет большую ценность, но довольно неожиданный поворот той же идее придал его современник, драматург Джордж Бернард Шоу:

«Разумный человек приспосабливает себя к миру [в соответствии с принципом реальности Фрейда]: неразумный человек настойчиво пытается приспособить мир к себе. Следовательно, любой прогресс зависит от человека неразумного «.

Творчество и предпринимательство требуют подпитки новыми идеями, новыми методами и неразумными подходами. Вел ли себя разумно Генри Форд, когда настаивал на том, что автомобили должны быть доступны рабочему человеку? Он явно не следовал за спросом, так как спрос на автомобили существовал только среди богатых. Форд отказался согласиться с тем миром, который существовал вокруг него; он продолжал попытки подстроить мир под свое видение. Используя конвейер и максимальную стандартизацию, Форд снизил стоимость модели Т с 850 долларов в 1908 году до 300 долларов в 1922 году и преуспел в своей миссии «демократизации автомобиля».

Преуспевающий предприниматель

Книга Бытия и теория Большого Взрыва сходятся в одном: было только одно первоначальное сотворение мира. Следовательно, прогресс — это всего лишь перестановка слагаемых. Ничто не ново под луной.

Такую точку зрения никак нельзя считать мрачной, и это обнадеживает. Все, чего не хватает человеческому благосостоянию, это взять определенный набор ресурсов и переместить их из областей с низкой продуктивностью в области с высокой продуктивностью.

Весь экономический прогресс основан на экономическом арбитраже данного типа. Это хорошая новость. Заниматься арбитражем легче, чем творчеством. Каждый должен быть способен придумать что-нибудь такое, что может получить выгоду от экономического арбитража, от выявления ресурсов, которые можно использовать с большей эффективностью.

Истинные предприниматели не ждут, пока исследователи рынка скажут им, что делать. У них есть свое видение того, как сделать что-нибудь лучше и по-иному. Они разрабатывают способы достичь большего меньшими усилиями. Они меняют менее доходные варианты использования ресурсов на более доходные и продолжают оставаться настойчивыми и неразумными, пока мир не примет их точку зрения.

Закон убывающей доходности

Одной из наиболее влиятельных и популярных концепций работы рынков и предприятия является Закон убывающей доходности, который сформулировал примерно в 1767 году французский экономист Робер Жак Тюрго.

Закон гласит, что после определенного момента доходность дополнительных усилий или инвестиций уменьшается, то есть уменьшается прирост стоимости. Для голодного человека булка хлеба имеет очень большую ценность. Ценность второй булки меньше. Десятая уже не будет иметь почти никакой цены. Если вы наймете дополнительно несколько крестьян для обработки одного участка земли, то после определенной точки вступит в действие закон убывающей доходности.

Через сто лет британские классические экономисты, лидером которых был Альфред Маршалл, распространили эту идею на рынки и фирмы. Лидирующие на рынке продукты или компании попадают в ловушку убывающей доходности. Цена крупных размеров в бизнесе — большой рыночной доли, крупной фабрики, широкого ассортимента — достигает своего пика, а затем идет на спад. Что ж, звучит вполне разумно.

Но классические экономисты пошли дальше. Они заявили, что рано или поздно предсказуемое равновесие цен и рыночной доли будет достигнуто и что честная конкуренция в сотрудничестве с законом убывающей доходности в конечном итоге приведут к невозможности получения сверхприбылей. Такая теория оправдывала государственное регулирование рынков — если прибыли очень высоки, это значит только одно: монополисты искусственно раздувают цены и препятствуют честной конкуренции.

Атака на микроэкономику со стороны еретиков-консультантов

Почти сто лет Маршалл и его школа господствовали в сфере экономической мысли. Нарушить консенсус предстояло нескольким диссидентам от бизнеса, таким как Брюс Хендерсон, и членам основанной им в 1960-х годах Бостонской консалтинговой группы (BCG). BCG доказала следующее:

■ Как правило, у фирм разные уровни издержек. Издержки у рыночных лидеров обычно значительно ниже, чем у их последователей.

■ Издержки и цены не достигают состояния статического равновесия. На конкурентных рынках издержки и цены постоянно снижаются. Снижение издержек и цен особенно характерно для быстрорастущих рынков.

■ Фирма, владеющая относительно большой рыночной долей, должна иметь (и обычно имеет) более высокую прибыль на капитал и обязательные конкурентные преимущества перед другими фирмами на том же рынке. Никоим образом не являясь объектом действия закона убывающей доходности, высокая рыночная доля позволяет закрепить преимущество в конкуренции путем предоставления лучшей продукции по более низким ценам и при этом сохранить более высокую, чем у конкурентов, доходность. Большая рыночная доля может закольцевать этот процесс в благодатный круг, что приведет к начислению дополнительных сложных процентов на преимущества лидера.

Закон Мура

Примерно в то же время, когда BCG опубликовала свои идеи, Гордон Мур, один из основателей Fairchild Semiconductors в 1957 году и Intel в 1968 году, обнародовал свой собственный закон. В первоначальной форме образца 1965 года закон Мура гласил, что производительность компьютеров будет каждый год удваиваться без дополнительных затрат по мере удвоения плотности полупроводников. Мур заявил:

«Я рассматривал первые интегральные схемы Fairchild... и случайно заметил, что каждый год мы почти удваивали число компонентов интегральных схем. Тогда я прикинул, что через десять лет число схем на чипе вырастет с 60 до примерно 60 000 — довольно долгосрочная экстраполяция, оказавшаяся поразительно точной"*.

Закон Мура был подкорректирован в 1975 году, когда стало ясно, что число компонентов на чипах будет удваиваться каждые два года, и этот прогноз также оказался на редкость точным. В 1999 году Мур предсказал, что градиент снова изменится и что теперь «довольно долгое время удвоение будет происходить каждые четыре-пять лет».

* Слова Гордона Мура приведены в статье Джона Ноутона «Не будем прощаться с м-ром Чипом» // Observer, 8 августа 1999.

Закон Мура согласуется со сформулированным в конце 1960-х годов общим законом силы или так называемой кривой опыта BCG, которая показывает, что издержки снижаются на 20-30 процентов каждый раз, когда удваивается нарастающий итог производимого продукта. Изменение наклона кривой диаграммы Мура, где сначала стоимость удваивалась каждый год, а затем каждые два года, всего лишь отражает переход от гиперроста к высоким темпам роста или увеличение количества месяцев, необходимого для удвоения производительности индустрии.

В последнее время ряд экономистов высказывает предположение, что «экономика Intel» отличается от остальных отраслей промышленности, потому что не подвержена закону убывающей доходности. Однако BCG сумела построить концептуальную схему, доказывающую, что мир Intel — это всего лишь быстрее растущая версия экономики в целом. Правда, мнение BCG не сумело преодолеть точку опрокидывания, и ее голос остался неуслышанным.

BCG не хватило следующего. У нее не было профессионального академического мандата, чтобы быть воспринятой экономистами всерьез. К тому же она не сумела найти броского названия, той яркой обертки, в которой можно было бы подать ее новую версию экономики.

Закон возрастающей доходности

Затем, примерно в 1980 году, пришла пора сказать свое слово Брайану Артуру, экономисту из Северной Ирландии, приехавшему на работу в Соединенные Штаты и находившемуся под сильным влиянием концепции хаоса.

У Брайана Артура были и профессиональный диплом и отличное название для своей идеи «возрастающей доходности». Кроме того, у него хватило ума не атаковать экономический истэблишмент напрямую. Его Закон Возрастающей Доходности, как сказал он сам, следовало рассматривать как дополнение к концепции убывающей доходности Маршалла, а не как попытку совершить переворот в экономике. Идеи Альфреда Маршалла вполне подходили для своего времени и вполне устраивают сегодняшних приверженцев индустрии «дымовых труб». Но новая экономика, и особенно мир высоких технологий, — это совсем другое дело. Этот отважный новый мир подчиняется закону возрастающей доходности.

Брайан Артур аргументирует свою точку зрения убедительно и энергично*. Что если продукты и сферы бизнеса, которые оказались впереди, еще больше увеличат отрыв? Артур приводит в пример рынок операционных систем ПК. В начале 1980-х годов на нем сражались три соперника, каждый с хорошими шансами на победу: СР/М, DOS фирмы Microsoft и система Macintosh фирмы Apple. У СР/М было преимущество первого хода. Мае, возможно, был лучшим и определенно самым простым в использовании.

Но операционные системы для ПК демонстрируют возрастающую доходность. Если одна система обгоняет остальные, ее использует большее число производителей и разработчиков программного обеспечения, что заставляет ее двигаться вперед еще быстрее. Ключевое событие произошло в 1980 году, когда ЮМ заключила с Microsoft эксклюзивную сделку на разработку операционных систем для IBM PC. Несмотря на то что машина была не слишком хороша, растущая база пользователей DOS/IBM побудила независимых разработчиков программ, таких как Lotus, внести свой вклад в усовершенствование DOS. А после того как DOS/IBM захватила бесспорное лидерство, компания оказалась вынуждена идти еще дальше, потому что цена переключения на другую систему была слишком высока.

Затем Microsoft сняла пенки с преимуществ крупномасштабного производства, сумев разделить свои издержки среди более крупной базы пользователей, чем ее конкуренты, что позволило Microsoft значительно расширить свою территорию и больше потратить на доводку системы.

Возрастающая доходность, утверждает Артур, появляется каждый раз, когда у рынков есть следующие атрибуты:

* Лучшее короткое резюме в статье Брайана Артура «Возрастающая доходность и новый мир бизнеса» (W. Brian Arthur. «Increasing returns and the new world of business» // Harvard Business Review, July-August, 1996).

Высокие авансовые затраты, особенно на этапах исследований и разработок, а не производства. Первая партия Windows обошлась Microsoft в 50 миллионов долларов, а вторая — в 3 миллиона. Такая экономика делает лидерство исключительно ценным фактором и обеспечивает отрыв от конкурентов.

Сетевые эффекты. Многие высокотехнологичные продукты должны быть совместимы с сетью пользователей. Стало быть, популярный продукт или система имеет все шансы стать стандартом. Кроме того, сетевые экономики отличаются от традиционных. (Сетевые эффекты настолько важны, что далее я остановлюсь на них подробнее.) Привязка потребителей. Высокотехнологичные продукты трудны в использовании и обычно имеют несколько поколений производных продуктов. Пользователям приходится тратиться на обучение. Такое обучение «привязывает» (или «приковывает") потребителей к лидирующему продукту.

Закон Меткалфа

Сети опутывают все более важную часть нашего мира и демонстрируют свои собственные специфические экономические характеристики. Это проще всего заметить в таких продуктах, как телефон, факс, операционная система ПК, курьерская система FedEx или Интернет. Один телефон, или факс, или адрес электронной почты бесполезны. Два имеют какую-то ценность. Любое последующее увеличение размеров сети приводит к более чем пропорциональному увеличению ее ценности для каждого пользователя.

Боб Меткалф, изобретатель Ethernet, локальной сетевой технологии, заметил, что микросети в большинстве своем нежизнеспособны, но объединение нескольких микросетей во много раз повышает их ценность. В 1980 году возник Закон Меткалфа: стоимость сети равна п², (то есть и хл), где п — число людей в сети. Таким образом, получается, что стоимость сети из

10 человек составляет 100, но сеть из 20 человек стоит уже 400: удваивая размеры сети, вы в четыре раза увеличиваете ее стоимость. Линейное увеличение числа членов подразумевает экспоненциальное (а если быть более точным, то геометрическое) возрастание стоимости.

Отсюда следует, что экономика сетей демонстрирует экстремальную форму возрастания доходности, как для всех членов данной сети, так и для ведущих поставщиков этой сети. Расширяющаяся сеть становится самоусиливающимся благодатным кругом. Каждый новый член увеличивает ценность сети, которая в свою очередь притягивает новых клиентов. И действительно, члены сетей представляются нам неоплачиваемыми, но хорошо вознаграждаемыми проповедниками сети. Вы хотите сказать, что пока еще не успели обзавестись адресом электронной почты?

Сетям обычно приходится затратить довольно много времени, пока они не перейдут точку опрокидывания, но потом для них уже не существует преград. 20 лет факсы боролись за то, чтобы выйти на точку опрокидывания. Но потом, начиная примерно с 1985 года, они распространились почти повсюду.

Монополия в сети всегда желательна. Кому нужна отдельная авиалиния для каждого маршрута? Или три конкурирующие операционные системы ПК?

С появлением сетей стоимость становится продуктом открытости и распространения. Традиционно стоимость была продуктом закрытых, собственнических систем и дефицита. Больше этому не бывать. Спросите компанию Apple, оказалась ли разумной идея сохранения прав собственности на Macintosh? Спросите банки, как лучше держать банкоматы — в частной или совместной собственности? Чем больше сети вступают в союзы с другими сетями, тем ценнее они сами становятся. Выигрыш в охвате и создании стоимости намного превышает потери от эксклюзивного присвоения стоимости.

Экономист Пол Кругман заметил, что «в экономике сетей кривые поставок идут вниз, вместо того чтобы подниматься вверх, а кривые спроса поднимаются, вместо того чтобы стремиться вниз». Чем больше вы имеете, тем больше вам хочется — прямая противоположность закону убывания. Чем больше мы делаем, тем нам легче и дешевле сделать еще больше. В этом своеобразие сетевой экономики. Она одновременно и дефляционна, так как цены будут снижаться вечно, и экспансивна, так как количество полезных вещей, которые производятся и используются, может расти до бесконечности.