Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. Типография «Известий Советов депутатов трудящихся ссср»

44

нительно и к германскому гражданскому уложению. Однако эти попытки вы­звали возражения в самой же германской цивилистике ^3.

Ошибка Лундштедта, как и ряда других буржуазных юристов, выступаю­щих с мнимо радикальной критикой юридической науки, заключается в глубо­ко ошибочном представлении о социальной реальности. Социальная реальность у него подменяется психологическими явлениями⁵. Угроза, психическое воздействие (psychischer Druck)—вот для него единственная реальность в праве. Юридические же отношения, установленные и охраняемые законом и отражаю­щие экономические отношения, для него реально не существуют. Взгляды Лунд­штедта отметают одну из важнейших задач юридической науки — изучение содержания юридических норм и соответствующих им юридических отношений. Без изучения этого содержания изучение санкций или тем более угрозы санкциям является совершенно бессмысленным.

Как было указано выше, вопрос разграничения долга и ответственности не имеет значения для советского права. В силу определенных юридиче­ских фактов (оснований возникновения обязательств) зарождается обязательственное отношение, по которому кредитор может требовать от должника совер­шения определенного действия (или действий) либо воздержания от какого-ли­бо действия (или действий). Если такое право кредитора возникло, то одновре­менно с ним возникла и соответствующая обязанность должника. То, что дол­жник исполнит в силу этой обязанности, погасит его долг и соответственно право кредитора. В случае неисполнения он может быть принужден, при нали­чии указанных в законе условий, к исполнению в натуре или (в определенных случаях) посредством суррогата. Как в том, так и в другом случае дело идет об исполнении обязанности должника, возникшей из соответствующего основа­ния. Основание возникновения обязательства (договор и др.) является основа­нием как для перехода имущества от должника к кредитору в случае добро­вольного исполнения обязательства (уплата долга), так и для перехода имуще­ства в порядке принудительного исполнения.

В случае неисполнения обязательства вступают в действие санкции, уста­новленные законом. Санкции либо непосредственно направлены на получение кредитором в натуре того, что ему причитается по обязательству, либо дей-

45

ствуют посредственно и направлены на возмещение кредитору понесенных им от неисполнения убытков, либо фиксированной законом суммы (закон­ная неустойка, штраф), либо я на возмещение убытков, и уплату штрафа. Если санкция не направлена на исполнение в натуре, то меняется содержание обя­зательства. Вместо обязанности передать вещь, выполнить работу и т. д. всту­пает в действие обязанность возместить причиненные убытки либо (и) упла­тить штраф. Можно было бы поставить вопрос, не происходит ли в этом слу­чае в силу закона замена одного обязательства другим. Формально логически одинаково равноправны два ответа: а) первоначальное 'Обязательство' прекра­щается и заменяется новым, либо :б) меняется содержание обязательства. Фор­мально логически спор между этими двумя точками зрения был бы чисто схо­ластическим упражнением. Если мы предпочитаем говорить, что меняется со­держание обязательства, то делаем это для того, чтобы краткой формулой вы­разить следующее: когда вступает в действие вместо исполнения в натуре обя­занность возместить убытки я обязательство вместо одного содержания получа­ет другое, то все остальные элементы, индивидуализирующие данное обяза­тельственное правоотношение (стороны, основание возникновения), остаются прежними. В частности, все возражения, которые должник мог иметь против требования кредитора в первоначальном его содержании, остаются и при изме­нении содержания.

Для всех остальных случаев ст. 117 ГК в качестве санкции указывает лишь обязанность должника возместить кредитору причиненные неисполнение» убытки. De lege ferenda можно пожелать, чтобы наши гражданские законы по­шли несколько дальше и прямо признали, как общее правило, право кредитора требовать от должника реального исполнения (исполнения в натуре) и обязанность возмещения убытков лишь в случае невозможности исполнения,

46

за которую должник отвечает. Исключение из такого правила надо сделать для случая, когда должником является гражданин, обязанный лично исполнить ка­кое-либо действие. В случае неисполнения такого обязательства, кредитору в. интересах обеспечения личной свободы должника надо предоставить лишь право» требовать возмещения убытков. Это впрочем не исключает уголовной санкции для определенных, указанных в законе случаев. Ниже мы укажем еще на ряд исключений из этого общего правила, которые необходимо вытекают из сущ­ности социалистического обязательственного права. Во всяком случае, мы мо­жем сказать, что начало реального исполнения (исполнения в натуре) и в на­стоящее время является одним из принципиальных положений нашего граж­данского нрава. Требование реального исполнения координируется с требова­нием возмещения убытков. De lege ferenda желательно в (будущем ГК СССР сильнее подчеркнуть начало реального исполнения, а в будущем ГПK СССР — соответствующим образом переработать правила исполнительного производства, урегулировав в них меры, обеспечивающие такое исполнение. При этом надле­жащее место естественно должно занять и требование о возмещении убытков.

В буржуазном обществе основной функцией денег является функция мерила стоимости. Являясь мерилом стоимости, капиталистические деньги в условиях рыночного хозяйства и конкуренции между предпринимателями являются так­же и средством обращения, реализуя цены, складывающиеся в капиталистиче­ской торговле. С точки зрения отдельного капиталиста (частнохозяйственная точка зрения, буржуазного права) получение денежного суррогата чаще всего равносильно получению исполнения в натуре. Оно по существу обеспечивает получение товара в натуре, так как, получив деньги, кредитор получит на рынке то, что в натуре не исполнил должник. Часто кредитору даже удобнее и быстрее получить деньги с должника и купить нужное ему на рынке, чем добиваться судебным порядком исполнения в натуре. Поэтому по общему правилу 'буржуазное право, защищая право кредитора на получение исполне­ния в натуре, предоставляет на его усмотрение выбор между таким иеполне-

47

нием и возмещением: убытков от неисполнения посредством уплаты опре­деленной денежной суммы. В целом ряде случаев буржуазное торговое право, а частью и общегражданское, регулирует способ исчисления убытков, исходя из разницы между договорной ж рыночной (в частности, биржевой) Пеной (так называемый абстрактный способ исчисления убытков). В тех слу­чаях, когда сделка, заключаемая капиталистом, имеет чисто' спекулятивную цель (определенные виды биржевых сделок сделка на разность ж часто при­крывающая сделку на разность срочная сделка), обязательство непосредственно направлено на получение лишь денежного возмещения. Наконец, необходимо подчеркнуть, что в буржуазном праве стороны в обязательстве могут по согла­шению между собой заменить реальное исполнение уплатой денежного воз­мещения ¹².

Последовательное проведение этого принципа не означает превращения начала реального исполнения в фетиш. Требование реального исполнения мо­жет в некоторых случаях не только не соответствовать плану, но и противо­речить ему. Так, в случае неисполнения обязательства в течение планового периода требование предприятия-кредитора об исполнении его в натуре после истечения этого периода будет противоречить плану, поскольку его потребность учтена в плане .следующего периода, и он может требовать соответствующий то­вар или услугу на основании обязательства, установленного на новый период. Однако и в том и в другом случаях для советском права характерно, что как требование реального исполнения в соответствии с планом, так и требование денежного возмещения убытков в тех случаях, когда в силу плана реаль­ное исполнение недопустимо, зависит не от усмотрения кредитора и не от соглашения его с должником. Кредитор обязан требовать то, что соответствует плану, и не может ни по своему усмотрению, ни договорившись с должником, заменить реальное исполнение денежным возмещением и обратно. В качестве примера можно указать на ст. ст. 62—64 Устава железных дорог СССР, уста­навливающие ответственность железной дороги и грузоотправителя за невы­полнение месячных планов перевозки. Если в течение планового месяца одна из сторон не исполнит возложенные на нее планом обязательства, то другая может требовать от нее лишь установленный штраф. Она не может требовать реального исполнения в следующем месяце, так гак это означало бы срыв плана и cледующего месяца.

-48

Неправильно также делать принцип реального исполнения, взятый сам по себе, не знающим исключения правилом советского права и по следующий соображениям. Деньги, как мы указывали, являются средством развертывания советской торговли. Они являются в силу этого и необходимым элементом хоз­расчета. Социалистическое хозяйство требует не только учета выполнения плана народного хозяйства в целом, но и учета результатов. хозяйственной деятельности -отдельных предприятий. Если по тем или иным основаниям ре­альное исполнение не может иметь места, то денежное возмещение, не ликви­дируя, конечно, последствий неисполнения для социалистического хозяйства в целом, дает возможность предприятию-кредитору нормально продолжать свою работу. Сумма полученного возмещения в целом ряде случаев дает ему возмож­ность получить в порядке советского товарооборота нужные ему товары. На­конец, в обязательственных отношениях, в которых сторонами или по крайней мере одной из сторон является гражданин, денежное возмещение убытков очень часто будет практически равносильно получению кредитором нужного ему то­вара или услуги. Развертывание советской торговли расширяет базу для воз­мещения убытков как действительного способа удовлетворения потерпевшей стороны.

Термин «обязательство» нередко применяют к таким отношениям, которые не являются обязательством в собственном смысле слова (ст. 107 ГК). Напри­мер, в силу ст. 382 ГК, при заключении договора страхования страхователь обязан сообщить страховщику все обстоятельства, имеющие существенное зна­чение для определения опасности или вероятности наступления страхового слу­чая или размеров возможных убытков от его наступления (страховой риск), поскольку эти обстоятельства были известны или должны были быть известны ему во время заключения договора страхования. В ст. 382 дело идет об отно­шении между двумя сторонами—страховщиком и страхователем. Закон гово­рит, что одна из сторон, страхователь, обязана совершить в отношении другой определенное действие. Однако здесь нет обязательства в смысле ст. 107 ГК, так как отсутствует активный элемент обязательственного правоотношения. Страховщик не имеет права требовать от страхователя исполнения этой обя­занности и в случае неисполнения не может пустить в ход санкции, установ­ленные для обязательств, т. е. не может ни требовать принуждения страхова­теля к сообщению ему этих сведений, ни взыскивать убытки или штраф. В силу ст. 382, страховщик в случае сообщения страхователем неправильных сведений может лишь требовать по суду признания договора недействитель­ным. Таким образом, сообщение этих сведений страхователем является не ис­полнением им обязательства, а лишь одним из условий действительности до-

49

говора страхования. Сообщение страхователем сведений, указанных в ст. 382, является одним из элементов фактического состава, установленного законом для действительности договора страхования. Так, как «обязанность», о которой го­ворит ст. 382, не является обязанностью по обязательственному правоотноше­нию (обязательством в смысле пассивного элемента этого отношения), то к. ней не применимы правила, установленные в ст. ст. 108—129 ГК для действия обязательств, последствия их неисполнения и их прекращения. Поэтому приме­нительно ж ст. 382 ГК было бы неправильно говорить об обязательстве ¹⁴.

В силу тех же соображений не является обязательством та «обязанность», о которой говорит ст. 228 ГК.

Так как санкция является необходимым элементом понятия обязательства, то обязательство мы имеем налицо лишь в тех случаях, когда неисполнение одной из -сторон (должником) дает другой стороне (кредитору) право осущест­вить свое требование в принудительном порядке (по общему правилу через суд) и получить от должника удовлетворение либо в натуре, либо в виде де­нежного возмещения (убытки или штраф либо то и другое вместе). Отчетли­вость в этом вопросе необходима для устранения попыток применять правила об обязательствах к случаям, когда обязательства нет.

В связи с этим мы должны остановиться на так называемых «натураль­ных обязательствах» или, иными словами, на обязательствах, лишенных исковой защиты. По этому вопросу мы имеем в ГК две статьи,—одну более обще­го содержания (ст. 401), другую более частную (ст. 47). В силу ст. 401, «не вправе требовать возврата уплаченного исполнивший обязательство, хотя бы лишенное исковой силы, но не являющееся недействительным в силу за­кона». Ст. 401, таким образом, как бы допускает существование обязательств, лишенных исковой силы {натуральных обязательств), не указывая, в каких случаях такие обязательства имеют место. В силу ст. 47 должник, исполнив­ший обязательство по истечении давности, не вправе требовать обратно упла­ченного, хотя бы в момент уплаты он и не знал об истечении давности.

50

Ст. 47 говорит об отдельном случае обязательства, по которому истекла дав­ность и которое поэтому лишено исковой силы. Содержание ст. 47 вполне со­ответствует ст. 401.

Самый термин obligatio naturalis первоначально не служил для противо­поставления цивильным обязательствам. Обязательство могло быть либо natura­lis, либо civilis, либо avilis и naturalis вместе. Оно было civilis, если оно было основано на правилах цивильного права. Оно было naturalis, если римские юристы считали необходимым принимать его во внимание, хотя бы оно не пользовалось защитой цивильного права. В каких отношениях они приравнива­ли его к цивильным обязательствам, зависело от характера отдельных обяза­тельств. Приравнение шло иногда настолько далеко, что натуральное обяза­тельство считали возможным посредством новации заменять цивильным, что его допускали к зачету против цивильного обязательства, что допускали его обеспечение ипотекой. Однако такое действие не было присуще любому нату­ральному, обязательству. Любому натуральному обязательству были, по-видимому присущи лишь те два признака, которые указаны в приведенном выше тексте Помпония. Наконец, римские юристы считали некоторые цивильные обязатель­ства также и за натуральные, т. е. полагали, что, не будь цивильной защиты надо было бы все же признать за ними частичное действие натуральных обя­зательств. Таким обязательством считалось, например, condictio indebiti, как это видно из текста Павла: Indebiti soluti condictio naturalis est (D. 12, 6,. 15 pr.). Такие обязательства, впрочем, ничем не отличались от прочих цивиль­ных, и выделение этой группы никакого значения для дальнейшей историк института не имело, если не считать, что повторение той же мысли мы встре­чаем во французской цивилистике.

Список натуральных обязательств в римском праве был довольно велик. Отдельные случаи вызывались к жизни тем, что формальные принципы цивиль­ного права шли нередко дальше, чем того требовали интересы господствующих, классов. Раб был не субъектом, а объектом права, вещью. Он не мог быть по­этому стороной в обязательстве. Но интересы рабовладельцев требовали, чтобы некоторые действия рабов порождали определенный юридический эффект. Если раб заключил договор с третьим лицом и получил по этому договору, платеж, то его хозяин был заинтересован в признании платежа имеющим силу. По­скольку господин был заинтересован в торговле, которой занимался его раб, он был заинтересован в том, чтобы произведенные рабом платежи считались имеющими силу. В противном случае торговля раба была (бы невозможна. До-

51

говоры, совершенные рабом, считались порождающими натуральные обязатель­ства (см. D. 46, 1, 16, 4; D. 44, 7, 14; D. 12, 6, 1,3; D. 12, 6, 64). Мы не будем перечислять другие случаи. Для нас было существенно указать на этот основной случай, чтобы показать на примере, что конкретное содержание понятия натурального обязательства в Риме было дано социальными отноше­ниями рабовладельческого общества ¹⁵.

При зарождения французского гражданского кодекса вопрос обстоял как буд­то просто. Потье (Pothier), которому так много обязано французское обязатель­ственное право, различал три вида обязательства: 1) обязательства несовер­шенные (obligations imparfaites), которые никому не дают никакого права и которые имеют лишь религиозно-моральное значение,—например, обязательство благотворительности; 2) обязательства натуральные (obligations naturelles), которые, будучи исполнены, не дают должнику права требовать обратно испол­ненное; 3) обязательства цивильные (obligations civiles), которые подлежат принудительному исполнению в случае неисполнения их должником доброволь­но. Натуральные обязательства являются институтом гражданского права, хотя и производят меньшее действие, чем цивильные обязательства. Потье отбрасы­вает все последствия, которые допускало римское право (возможность предъяв­ления к зачету и т. д.), кроме недопущения требования о возвращении испол­ненного. Потье отчетливо видит, что поле применения натуральных обяза­тельств в его время совсем иное, чем в Риме, и с присущей ему ясностью объясняет, что римляне относили определенные отношения к натуральным обязательствам лишь по соображениям, связанным с политикой патрициев. Он сам приводит лишь два -случая для современного ему французского права: долг трактирщику по расходам местного жителя в трактире (Coutume de Paris, — ст. 128) и долг по сделке, совершенной замужней женщиной без разрешения мужа.