Акторы российской имперской модернизации

16
И. В. Побережников 
АКТОРЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ:
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ*
УДК 94 (470):930.1
ББК 63.01
В статье на основе историографического анализа выявлены полярные представления в ин-
терпретации движущих сил российской имперской модернизации и роли государства в ее 
осуществлении. Обоснована эвристическая значимость оценки готовности человеческих 
ресурсов страны в целом к модернизационным преобразованиям на основе анализа уровня 
образованности, качества жизни, адаптационных возможностей и т. д. Предлагается новый 
методологический подход к анализу российской модернизации имперского периода, пред-
полагающий выявление роли основных ее акторов, эволюции акторных структур, рекон-
струкцию модернизационных стратегий акторов. Такой подход способствует углублению 
представлений о закономерностях и особенностях перехода от традиционного к модерному 
обществу в условиях имперской России. 
Ключевые слова: Россия, империя, модернизация, акторы, агенты, ключевые переменные,
деятельность, стратегия, мотивация, государство, бюрократия, гражданское общест-
во, предприниматели, профессионалы, интеллигенция
Побережников Игорь Васильевич — д.и.н., зав. сек-
тором методологии и историографии, Институт исто-
рии и археологии УрО РАН (г. Екатеринбург) 
E-mail: pober1871@mail.ru
* Исследование выполнено за счет гранта РНФ № 14-18-
01625 «Акторы российской имперской модернизации (XVIII — 
начало ХХ вв.): региональное измерение»
На протяжении последних десятилетий 
тема российских модернизаций активно раз-
рабатывалась в отечественной литературе. 
В опубликованных трудах уже нашел отраже-
ние ряд значимых теоретических, историогра-
фических и конкретно­исторических проблем 
истории российских модернизаций.
1
Наиболее 
полно раскрыты темы цивилизационно­мо-
дернизационной динамики развития России, 
субпроцессов, моделей модернизации.
2
Однако 
проблема движущих сил российских модерни-
заций XVIII — начала XX вв., их агентов и про-
1
Напр., см.: Проскурякова Н. А. Концепции цивилизации 
и модернизации в отечественной историографии // Вопр. 
истории. 2005. № 7. С. 153–165; Она же. К вопросу о концеп-
туализации экономического развития России XIX — начала 
XX вв. // Экономическая история. Обозрение. Вып. 11. М., 
2005. С. 151–158; Большакова О. В. Парадигма модернизации 
в англо­американской русистике (Российская империя) // По-
литическая наука. Политическое развитие и модернизация: 
современные исследования: сб. науч. тр. М., 2003. С. 139–157.
2
Модернизация: Зарубежный опыт и Россия / Красильщи-
ков В. А., Гутник В. П., Кузнецов В. И., Белоусов А. Р. [и др.]. 
М., 1994; Опыт российских модернизаций XVIII–XX века. М., 
2000; Цивилизационное своеобразие российских модерниза-
ций XVIII–XX вв.: пространственно­временной аспект. Ека-
теринбург, 2011; Россия реформирующаяся. Вып. 12: ежегод-
ник. М., 2013. С. 157–380.
водников в страновом и региональном измере-
нии еще не являлась предметом комплексного 
изучения и теоретико­методологической реф-
лексии. Между тем без ее освоения невозмож-
но понимание фундаментальных особенностей 
российского пути развития. Более того, данная 
проблема имеет и существенную обществен-
ную значимость. Одной из ключевых предпо-
сылок успешной реализации модернизацион-
ного проекта является наличие в современном 
российском обществе действующих субъектов, 
способных выступить акторами модернизации. 
Но на вопрос об их присутствии и идентифика-
ции дается множество ответов, порой полярно 
противоположных: например, утверждается, 
что модернизация в России невозможна вслед-
ствие отсутствия самих субъектов модерниза-
ции или что возможными акторами модер-
низации являются представителями среднего 
класса или чиновники.
3
Между тем в рамках классической модер-
низационной парадигмы исследователи редко 
обращались к анализу движущих социальных 
сил модернизации, влияния (в том числе про-
тивостояний) социальных коалиций на ход 
и характер модернизации. К числу немногих 
исключений можно отнести фундаментальный 
труд Б. Мура (1967), в котором он выделил три
3
Напр., см.: Кто и куда стремится вести Россию? Акторы ма-
кро­, мезо­ и микроуровней современного трансформацион-
ного процесса. М., 2001; Яковлев А. А. Агенты модернизации. 
М., 2007; Возможна ли модернизация в России? (материалы 
«круглого стола») // Мир России. 2008. № 2. С. 69–91.

17
траектории модернизации в зависимости от 
того, кто выступал в качестве лидера или ос-
новной движущей силы процесса — буржуазия, 
дворянство или крестьянство.
4
Вряд ли возмож-
но и эффективное применение марксистского 
«классового подхода», который, как правило, 
сводился к объявлению одного класса «господ-
ствующим», а другого — «эксплуатируемым».
5
Соответственно, до сих пор в отечествен-
ной исторической литературе модернизация 
изучалась преимущественно на страновом 
(или региональном) макроуровне в формате 
осуществления модернизационных субпро-
цессов (индустриализации, урбанизации, де-
мографической революции, бюрократизации, 
демократизации, рационализации, профес-
сионализации, образовательной революции). 
В подобных исследованиях модернизацию 
обыкновенно представляли как автоматиче-
ский процесс, направляемый «анонимными» 
закономерностями, и которым дирижировало 
государство как почти единственный модер-
низационный актор. 
Представляется, что использование актор-
ного подхода может открыть новые горизон-
ты при изучении российских модернизаций, 
позволит существенно обновить инструмента-
рий этих исследований. Термин «актор» или 
«социальный актор» (social actor — ‘деятель, 
деятельное лицо’), означающий того, кто со-
вершает действия, занимается социальной 
деятельностью, уже получил право широкой 
«прописки» в социологии, политологии, тео-
рии международных отношений, социальной 
психологии, антропологии.
6
При этом под ак-
тором может подразумеваться как индивид, 
так и группа лиц, социальная страта, органи-
зационная структура, предприятие, общест-
венное движение и т. д. В сущностном плане 
выделяются две интерпретации понятия. Со-
гласно первой, акторами являются любые ин-
дивиды или социальные группы, играющие 
4
Moore B. Jr. Social Origins of Dictatorship and Democracy. 
Boston, 1966.
5
Алаев Л. Б. Марксизм // Теория и методология истории. 
Волгоград, 2014. С. 58, 59.
6
Большой толковый социологический словарь (Collins). М., 
1999. Т. 2: (П–Я). С. 254, 255; Турен А. Возвращение челове-
ка действующего. Очерк социологии. М., 1998; Ритцер Дж. 
Современные социологические теории. СПб., 2002. С. 91, 239, 
263, 343, 352, 448, 449 и др.; Цыганков П. А. О содержании 
термина «международный актор»: вклад социологии // Про-
странство и время в мировой политике и международных от-
ношениях: материалы 4­го Конвента РАМИ: в 10 т. М., 2007. 
Т. 1. С. 30–42; Харкевич М. Проблематизация государства 
как актора мировой политики // Космополис. 2008, весна. 
№ 1 (20). С. 18–25.
какие­либо «роли», причем далеко не всегда 
сознательно. В рамках этого подхода акторами 
становятся все участники исторического собы-
тия или процесса, вне зависимости от степени 
их субъективной включенности в него. Мы хо-
рошо знаем, что, «играя роли», люди порой 
прибегают к их интерпретации или «передел-
ке». Однако автоматическая «игра», которая 
не сопровождается сознательным «руковод-
ством» своими действиями, — также обычное 
явление в социальных практиках.
Согласно второй интерпретации, акторы — 
это авторитетные организации, группы и от-
дельные лица, не просто «играющие роль», 
но способные действовать и вносить своей де-
ятельностью изменения в окружающую среду 
и в параметры самой «роли». Предполагается, 
что актор во втором смысле слова соотносится 
со стратегией и стремится к поиску идентич-
ности. В этом случае понятие «актор» полез-
но дополнить понятием «агент», означающим 
выразителя, вольного или невольного провод-
ника тех или иных норм и ценностей опреде-
ленной социальной системы, которая опре-
деляет логику его поведения в той или иной 
ситуации.
7
Подобная терминологическая «ди-
версификация» обогащает аналитический по-
тенциал, позволяя осуществлять дифференци-
ацию участников исторического процесса по 
степени их активности/пассивности, органи-
зационно­творческого вклада, рефлексивной 
включенности и как бы присваивать им раз-
ные по значимости коэффициенты «уровня 
участия». Необходимо также понимать, что, 
как справедливо отмечает историк И. Н. Фе-
дюкин, «при более внимательном рассмотре-
нии целого ря да государственных новаций…
выясняет ся, что своим появлением и обликом 
они обязаны не “государству” и “государст-
венной политике”, а как раз усилиям вполне 
конкретных “дельцов”, развивавших соответ-
ствующие инициативы в своих соб ственных 
целях (пусть даже и пользуясь для этого своим 
официальным положением государственного 
чиновника и государственными ресур сами)».
8
Хронологические рамки российской мо-
дернизации имперского периода варьируются 
в различных трудах в широких пределах — от 
7
Цыганков П. А. Указ. соч. С. 31, 32; Впрочем, иногда поня-
тия «актор» и «агент» употребляются как синонимы. См.: 
Харкевич М. Указ. соч. С. 23. 
8
Федюкин И. Введение // «Регулярная академия учреждена 
будет…»: Образовательные проекты в России в первой поло-
вине XVIII века. М., 2015. С. 10.

18
XVI–XVII вв. до 1917 г., согласно одной точке 
зрения, до фактически рубежа XIX и XX вв. 
(узкая точка зрения). При этом 1917 г. как 
финальный рубеж имперской модерниза-
ции признается большинством историков, но 
между ними существуют разногласия относи-
тельно «старта» модернизации: начальным 
рубежом может выступать XVI–XVII вв.
9
(сто-
ронники «ранней» модернизации обыкно-
венно указывают на зарождение многих явле-
ний и тенденций, таких, например, как полки 
иноземного строя, развитие образования и 
культуры, появление «заводов», еще в допе-
тровский период); эпоха петровских преобра-
зований (наиболее распространенная точка 
зрения как среди зарубежных, так и среди 
российских ученых);
10
начало XIX в. (при этом 
период XVI–XVIII вв. трактуется как эпоха, 
скорее, продолжения прежних традиций; пе-
тровские реформы в данном случае не рассма-
триваются в качестве водораздела в истории 
России);
11
эпоха Великих реформ;
12
рубеж XIX 
и XX вв.
13
В рамках различных концепций Рос-
сия интерпретируется то как страна, реализо-
вавшая модель догоняющего развития, то как 
государство со своим самобытным историче-
ским маршрутом.
14
9
См.: Modernizing Muscovy: reform and social change in 
seventeenth­century. L., 2004; Нефедов С. А. Первые шаги на 
пути модернизации России: реформы середины XVII века // 
Вопр. истории. 2004. № 4. С. 33–52. 
10
См.: Зарубежный опыт и Россия; Медушевский А. Н. Ут-
верждение абсолютизма в России. М., 1994; Каменский А. Б. 
От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века (опыт 
целостного анализа). М., 1999; Он же. Российская импе-
рия в XVIII веке: традиции и модернизация. М., 1999; Ми-
ронов Б. Н. Социальная история России периода империи 
(XVIII — начало XX в.). Генезис личности, демократической 
семьи, гражданского общества и правового государства: в 2 т. 
СПб., 1999. Т. 1–2; Опыт российских модернизаций XVIII–XX 
века. М., 2000.
11
См.: Martin R. The Petrine divide and the periodization of 
Early Modern Russian history // Slavic review. Champaign, 2010. 
Vol. 69, № 2. P. 410–425; Ostrowski D. The end of Muscovy: A 
case circa 1800 // Slavic review. Champaign, 2010. Vol. 69, № 2. 
P. 427–438.
12
См.: The transformation of Russian society. Aspects of social 
change since 1861. Cambridge (Mass.), 1960.
13
См.: Грегори П. Экономический рост Российской империи. 
М., 2003.
14
Большакова О. В. Власть и политика в России XIX — на-
чала XX века: американская историография. М., 2008; Она 
же. Парадигма модернизации в англо­американской руси-
стике… С. 139–157; Поткина И. В. Индустриальное развитие 
дореволюционной России. Концепции, проблемы, дискус-
сии в американской и английской историографии. М., 1994; 
Поткина И. В., Селунская Н. Б. Россия и модернизация (в 
прочтении западных ученых) // История СССР. 1990. № 4. 
С. 194–207; Проскурякова Н. А. Концепции цивилизации и 
модернизации в отечественной историографии. С. 153–165; 
Побережников И. В. Россия в мировом историческом процес-
се: три теоретические проекции // Нестор. Журнал истории и 
Предварительный 
историографический 
анализ выявил наличие в русле собственно 
трудов по модернизационной тематике двух 
точек зрения по вопросу о роли государства 
в контексте российских модернизаций: 1) го-
сударство — демиург, по сути единственный 
актор модернизации;
15
2) имперская модерни-
зация имела дуалистический характер, что по-
дразумевает наличие, по меньшей мере, двух 
потоков, или уровней — а) доминирующей ин-
дуцированной, целенаправленной, преимуще-
ственно этатистской модернизации и б) спон-
танной, естественной, низовой, нонэтатистской 
модернизации.
16
Что касается роли отдельных социальных 
категорий, то здесь мы имеем дело с дихото-
мической системой историографических ко-
ординат, представленной оптимистическим и 
пессимистическим полюсами (см. таблицу).
Естественно, в историографии существу-
ют не только полярные точки зрения — име-
ются и промежуточные оценки практически 
каждой из рассмотренных категорий, предпо-
лагающие, в частности, противоречивые ха-
рактеристики социальных групп, сочетающие 
традиционные и модерные измерения, а также 
эволюцию этих характеристик со временем. 
Тем не менее, такой разброс мнений свидетель-
ствует о том, что вопрос о движущих силах, ак-
торах российских модернизаций является не-
достаточно изученным, дискуссионным. 
В этой связи особую актуальность приобре-
тает вопрос об адекватных методологических 
схемах исторического анализа формирования 
акторов модернизации, эволюции акторных 
структур, модернизационных стратегий ак-
торов, исторического опыта формирования 
социальных статусов и идентичностей раз-
личных акторных групп, а также выработки 
технологий увеличения имеющихся в их рас-
поряжении ресурсов и способов их преобразо-
вания в реальные модерные возможности. 
культуры России и Восточной Европы. Смена парадигм: сов-
ременная русистика. Источники, исследования, историогра-
фия. СПб., 2007. № 11. С. 49–59. 
15
См.: Модернизация: Зарубежный опыт и Россия… ; Хо-
рос В. Г. В поисках ключа к прошлому и будущему (размыш-
ления в связи с книгой А. С. Ахиезера) // Вопр. философии. 
1993. № 5. С. 99–111; Piirainen T. Towards a New Social Order in 
Russia: Transforming Structures in Everyday Life. Helsinki, 1997. 
P. 12–15. 
16
См.: Керов В. В. «Се человек и дело его…»: Конфессиональ-
но­этические факторы старообрядческого предприниматель-
ства в России. М., 2004; Миронов Б. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 333.

19
Таблица
Х
арактеристика
социальныХ
акторов
российской
имперской
модернизации